Возвращение Федотова на родную землю. 3

В штабе им выписали  литера, для железнодорожного проезда.
Федотов узнал, что завод, куда они направлялись, находится, в его
родном, городе. Федотов был счастлив. С нетерпением он ждал
часа отъезда.  – Ну, здорово! Какая удача! – то и дело он говорил
Теплякову и всё приподнимал вещевой мешок, проверяя его тяжесть.
Он вёз домой подарки. Когда они заняли в поезде места, вечером
в тёмном  вагоне Федотов неожиданно сказал – Нет, зря так вышло.
Видишь ли… - он замолчал, вынул кисет и стал свёртывать цигарку.
 - Тяжело будет уезжать. Лучше бы не видать своих родных, до
самого конца. Просто представить не могу, как буду снова уезжать…
Тепляков засмеялся.  – ещё не приехал, а уж думает, как будет
уезжать! Мне бы твои заботы….
На каждой станции Федотов выходил из вагона,  толкался, среди
вокзальных пассажиров, болтал с бабами и девками, продающими
молоко и солёные огурцы. Его так возбуждали мысли, о предстоящем
свидании, с женой, с детьми, что он не мог усидеть на месте.
В город, где находился завод, они приехали вечером.
Теплякову странно было, что улицы этого города ярко освещены,
жители не затемняют окон, не думают о том, что с минуты на минуту
 можно ждать воздушной тревоги. А Федотов ни на что не обращал внимания.

Он думал, о встрече, со своей семьёй.Когда они приехал, то сразу
отправились на завод.
Несмотря на поздний час, он попросил у командира роты
увольнительную и на двое суток и ушёл к родным. Теплякова он
приглашал с собой, но тот отказался, не хотел мешать. Вернулся
Федотов огорчённый.  – Неприятности дома,  - сказал он товарищам.
 - у жены после гриппа серьёзное осложнение. Едва ноги волочит.
На третий день танкисты получили с заводского конвейера новые
машины и повели их в тактический  пробег. После пробега Тепляков
собрался в баню, а Федотов снова взял увольнительную, чтобы
попрощаться с семьёй.  – Вот беда,  - сокрушался он, - жена совсем
больная, а нам уезжать. Предчувствовал, уж лучше совсем было не
видаться. Они готовы были разойтись каждый в свою сторону, когда
Федотова вызвали к командиру батальона. Тепляков задержался,
чтобы узнать, зачем вызывали товарища. Федотов возвратился спустя полчаса и молча, прошёл к своей койке.  – Что случилось? – спросил Тепляков. Федотов помолчал. Нехотя, не глядя на товарища, он
ответил – Военпред пожаловался, что я бегал по двору, без
головного убора. Мирная жизнь, одним словом! Было похоже, что
он сию минуту, это сочинил. Утром на другой день, примерно за час до погрузки в эшелон, в помещение для танковых экипажей вошёл боец из заводской охраны и объявил – Старший сержант Тепляков, к подпаковнику, быстро!
 
Подполковник был начальником отдела военных представителей.
В его кабинете Тепляков застал командира
батальона, командира роты и каких-то двух штатских заводских
работников.  – Старший сержант Тепляков? Вы остаётесь на заводе,
для испытания новых машин. Собирайте вещи, попрощайтесь с
товарищами. Квартиру вам  предоставит завод, - сказал начальник
военных представителей. До сознания Теплякова не сразу дошёл
смысл этих слов. Он стоял, вытянувшись перед старшим офицером
по команде «смирно»,  и с недоумением глядел на него.
 - Но, собственно, как я должен понимать?  - проговорил он затем.
 - Я в чём-нибудь провинился?  - Ни в чём вы не провинились.
Мы посчитали, что целесообразно вас оставить, только и всего, -
ответил подполковник.  – Товарищ подполковник, я, слава богу,
на хорошем счету. Пять раз награждён. Я не совсем понимаю…
 - сказал Тепляков.  – Что ещё за разговоры? Выполняйте!
Но Тепляков не двигался с места. Ему казалось невероятным,
что он больше не вернётся в армию. – Товарищ подполковник,
разрешите обратиться к капитану,  -  проговорил Тепляков.  – Обращайтесь.
Тепляков повернулся к командиру батальона. -  Товарищ
капитан, почему  выбор пал на меня? Разве я плохо справлялся?
 - Потому вас и выбрали, что хорошо справлялись, - ответил
командир батальона.  – Да, но мало ли у нас таких?
А я ещё не отвоевался. У меня, можно сказать, счёты.

 - Какие там счёты!  - с досадой сказал подполковник. – У всех у
нас одни счёты – драться до победы! Он отвернулся к окну, и
Тепляков подумал о том, что и сам подполковник охотнее дрался
бы, на фронте, чем работал в тылу. Военному человеку армейская
обстановка, всегда милее и Тепляков сказал, -  Я, конечно, понимаю,
приказ. Но мне непонятно – почему именно я? Я воюю четвёртый
 год. Сами понимаете, как первое время приходилось?...
Ведь я и в плену был. А теперь, когда мы их жмём во всю
Ивановскую и  мне приказ – отойди в сторонку, за плен я ещё
не рассчитался. И мать в Витебске погибла. Товарищ
подполковник, прошу вас разберитесь! Ведь вот, например,
мой помощник, сержант Федотов. Вот, кого надо оставить.
Если кого оставлять, так лучше не придумаешь. Вы только
рассудите, товарищ подполковник – старый металлист, здесь
работал, в этом городе. И семья у него здесь.  И жена больна.
Ведь как он рвался сюда, когда узнал, куда едем. Капитан и
подполковник переглянулись.  – Видали? – откликнулся
 подполковник. Затем он повернулся к Теплякову и строго
произнёс – считаем вашу  кандидатуру, более подходящий.

Можете идти!  - И по десять раз  менять решение не будем, -
прервал его подполковник.  – Идите! Обескураженный,
вернулся Тепляков в помещение, для танковых экипажей,
он подошёл к Федотову и сказал – Слушай друг, сделай для
меня одолжение. Понимаешь,  это же так важно. Он замялся,
а Федотов молчал.  – Понимаешь, меня оставляют на заводе.
Если ты друг, Кузьма, останься вместо меня. Мне это очень
важно!  - Ты что, спятил, дорогой? Как же это можно?
Кому приказали, тот и останется!  - Нет, Лавруша, это не резон.
 - Что мы с тобой торгуемся?  - Постой, о семье-то ты подумал?
Ведь у тебя жена больна! Не глядя на Теплякова, Федотов
вздохнул. Ты подумай о заводе, - сказал он. Кто  для завода
более полезный человек? Разве я сравнюсь с тобой, как
механик?  Они спорили, горячились, но поладить не могли.
Раздражённые, подозревая друг друга в корысти,  они
наговорили друг другу бог знает чего!  - Ты что,
в благородство играешь? – уже кричал Тепляков.  – А ты
за славой гонишься, совесть проснулась? – не выдержал
 Федотов. – Скотина ты! – с ненавистью процедил Тепляков.
Одно только слово кто-нибудь из них должен был
произнести, какое нибудь простое, но задушевное слово –
и всё встало бы на свои места. Это слово не было произнесено.
Раздалась команда строиться, Федотов протянул Теплякову
руку, хотел обнять его, попрощаться, но Тепляков отмахнулся
в сердцах и пошёл прочь.