Письмо по ложному адресу

Я к Вам пишу.

Мой  друг, мой бесценный друг,
мой легко и красиво  на сегодня вымышленный друг,
послушайте:
с  размеренным  ритмом  часов,
непогрешимых в своей беспощадности,
отчаянно соперничает биение слов,
взрывающих  барьеры,  нас разделяющие…
 
Но прошу Вас, на миг прикрыв
или отведя,  по своему обыкновению,  глаза,
представьте себе:
эти же самые барьеры  имеют  свойство
превращаться  в легко преодолимые 
при практическом подходе к решению проблемы.
Вообразите:
вот  под звуки популярного у нас  полонеза
я покупаю билет,
вот дисциплинированно  сажусь в самолет,
а вот и Вы, не умея скрыть неловкость  ситуации, –
встречаете в аэропорту, держа в левой руке пламенную розу. 

Нет, с розой это не меня встречают, но хочется, чтобы это были Вы.

И – мы подходим близко друг к другу.
Так близко, что глаз фиксирует 
свойственные живым телам дефекты кожи,
и,  забыв произнести приветствия,
мы панически импровизируем сценку,
представляющую забавный промах утомленной случайностями  фортуны. 
А сами ищем-ищем, 
и ищем-ищем, и опасаемся найти 
те неопровержимые доказательства
ненужности этого искусственного сближения 
двух физических тел,
принадлежащих различным  реальностям, 
чуждость  которых всегда  была очевидна 
и всегда не принималась во внимание :
наши отношения  свободны от  ограничений и условностей. 

Мы беспорядочно  посылаем друг другу
и без усилий принимаем друг от друга
сигналы из  наших очень отдельных вселенных
с таким подъемом, в сравнении с которым левитация
не представляет феномена.

Это ли не свидетельство деформации пространства-времени,
в котором  мы оба находимся!
И мы оба  твердо решаем
поддерживать существование стены между нами:
если её разрушить, рухнет и  наша вера
в  непреходящую близость и чувств  и помыслов…

Этот мир реальных ощущений, 
мир комплексов,  рефлексов и  научного знания –
вере места не оставляет,
если , конечно, мы,   без опасений
утратить почву под конечностями,
обутыми в модельные и потому некрылатые сандалии,
допустим раздвоение и раз- раз- многократнение собственной персоны
во имя как реального, так и над- и подреального миров .

Каковы же мы, люди,
мужчины и женщины,
когда не воображаем красивых ситуаций
и красивых поступков, так нам  идущих,
как новенькие китайские пуховички?
Каковы же мы,
раскрепощенные от бремени условностей,
и станем  ли мы,
впавшие в безОбразную трезвость,
собирать осколки разбитого миража?

А суть в том,
что мы таковы,
какими себя воображаем.   
Эта суть прекрасна, но и эфемерна.
Ибо из одного травмирующего чувства
гуманности, или солидарности с ближними-дальними, 
мы с увлечением  следуем
конформистским тенденциям среды обитания,
предавая на поругание собственную суть.

Я не приеду. Не прилечу.
Не произнесу единственного  необходимого слова,
не обеспокою Вас.
Я снова пишу Вам.