Первое чудо

А почему бы не поставить
памятник цветущему дереву?
Ремарк Э.М.


      Откуда и зачем на "нежной зорьке" к нам неожиданно  приходят чудеса? Я говорю о впечатленьях-метах, которые пронзают память в раннем детстве и остаются с нами навсегда. Я думаю, что чудеса (вернее в них потребность) взростают в нас самих и вместе с нами; они - предчувствие глубин и неразгадки "поля" жизни.
      Пространство обитания чудес и наших душь (мне  кажется) едино и неограниченно. Они друг друга ищут, того не ведая, вслепую. И если происходит встреча, то главное - ЧТО сохранится в памяти на долгую грядущую дорогу, ЧТО в диалектике одержит верх...
      
                *               
      Как и всегда весной, над Западной  Сибирью,  над Обью и  Чулымом торжественно кружили облака. Одни, неспешно опускались к горизонту, и там, на восхищенье  романтической душе сгорали истово в пожарищах закатных солнц. Другие, подхватив попутный ветер, выгибали парус в лазурно-синий или  тёмно-синий "океан", извечно  искушающий степенную планету, то золотом всегреющей Звезды, то серебром туманов Млечного Пути. И кто-то, даже крепко стоя на земле, завистливо  следил за небом, где  волочились и вздымались,  плыли и летели облака,  и  можно было в измененных очертаниях найти, что пожелаешь.
                *
      Одно облако отстало, потянулось к земле и накрыло тайгу. Парная грудь его припала к высокому, полусонному, в чёрном обвое дереву. Оно слегка качнулось и стало приходить в себя. Тёплое дыхание  кутало и согревало ветки. Скоро над ними выткался прозрачно-беловатый с лёгкой зеленцой платок.
      Незрячие в бутонах цветики, предчувствуя желанный выход в белый свет, старательно вбирали эманации весны.
      За несколько  дней по дереву сверху донизу развесились  добела  отмытые  "беличьи хвостики".
      Пушистые  резные гроздья, потревоженные ветерком, подрагивали, сочили аромат и ждали  пчёл. И разлилось  по лесу благоухание во все стороны. Далеко-далеко...
      Это зацвела дикая черёмуха.  Неломаная таёжная черёмуха – первое в моей жизни чудо.
                *
      Знакомство началось в городской квартире, в Новосибирске.  Отец принёс одну веточку черёмухи и поставил на стол в гранёном стакане.  Веточка роняла на скатерть белые "подкрылки", чахла и, предчувствуя скорую гибель, струила в тесную комнату волнующий аромат неведомых мне земных садов.
      Меня, городскую малолетку,  удивила тогда красота белых, пушисто-невесомых  соцветий и запах, который не с чем было сравнить ни в комнате, ни в кухне, ни на улице, нигде в окружении того, что видела я каждый день.
      Ветка-незнакомка на одной ножке.  Тихая в поникшей красоте. Откуда принёс её отец в нашу  комнату?  Из какого мира?  И есть ли он – другой мир?
      Вот комната – есть, закупоренный  полутёмный кубик.  Всё, что в комнате – наше.  Здесь можно играть, кричать, ругаться. Старенький коврик закрывает сырую стену – очень хорошо. Моя кроватка в углу укладывает спать. Табурет – почти ночная няня: на него мама ставит для меня стакан молока, прямо к постели. И так  на что ни глянь, за что ни возьмись. Всё служит и прислуживает, всё полезно и привычно, точь в точь, как у наших соседей. Окружающие предметы, будто молчаливые, смирные родственники.
      Но вот на столе ветка белых пушистых цветов. Одна. Никакой её "родни" здесь нет. И угасающие цветы говорят совсем об иных краях. Они побуждают предчувствовать иной мир. Они  зовут.
      Этот иной мир не давал покоя. О нём хотелось думать весь день, его хотелось увидеть во сне...
                *
      Прошёл год, и мы уехали из  Новосибирска.  До  Мариинска, а это около  семисот километров на восток, ехали поездом. Дальше, на новое место работы отца – аэродром-новостройку, семью привёз грузовик ЗИС-300.  Пока родители выгружали вещи и переносили в деревянный домик с высоким крыльцом,  я вылезла из кабины и стала оглядывать новое место.
      Стою у машины. Макушка чуть повыше колеса. Озираюсь. Малолюдно. Чисто. Тихо. Зелено. Солнечно. Тепло.  Близко от дома высокие густые кусты. Около кустов пасётся  лошадь. Детей нет. Вот значит, где теперь я буду жить – вдали не только от города, но даже от посёлка. С кем же здесь играть? Ну, хотя бы поговорить?  Может с лошадью?  И я направилась  к кустам.
                *
      Иду. В лицо покатил упругий ветер. Раз обдал, второй, третий. И так явно, тёплой волной поплыл тот самый запах, который я вдохнула год назад в городской квартире от кустика черёмухи, что я зажмурила глаза и распялила  ноздри.  Как на приманку,  глотая душистый ветер, пошла я на этот запах.
      Вхожу в зелёные волны густых листьев, оглядываюсь. Ни то  чтобы дорожки, тропочки малой не разглядеть. И я побрела наугад сквозь мягкую пряжу травы.  Растопыренной  пятернёй, как редким  гребнем, разнимаю тугие  жгуты соцветий.  Кузнечики обстреливают меня  зелёной дробью.  Над головой взлетают бабочки, планируют и садятся на плечи и  волосы.  Цветные крылышки то смыкаются лезвием, то раскрывают  тёмно-красный складень двух одинаковых узоров.
      Осторожно ставлю башмак в травяную гущу.  Там, внизу у корней прохладно и влажно.  Раздувая бока, сиганула из-под ног жаба.  Всё вокруг шевелится, движется, перешёптывает и очень незнакомо.  Кусты выше меня и впереди ничего не видно,  но запах черёмухи всё крепче и крепче и я, как молодой спаниель на первой охоте, напрягаю чутьё. Шаг за шагом, дальше и глубже упорно продвигаюсь по следу...

      И вдруг!!!  Передо мной, только протяни руку, огромное  белопенное  дерево!  Всё,  всё,  всё  от корней до макушки  из таких же ароматных  цветов-гроздьев,  что  изнемогали в полутёмной городской комнате!
      Белая  душистая гора!  Чудо-чудное!  Диво-дивное!  Радость  несказанная!
      Так вот где живут эти белые ветки и дышат ароматом странствий!
      Вот какие сады я нашла!  Есть неигрушечная живая радость! Есть! 
                *
      Прошёл верховой  ветер.  "Белая гора"  качнулась  и меня накрыла лавина  лепестков. Они зашторили глаза, повисли на ресницах,  облепили губы, набились за ворот.  Мне даже показалось, что тяжёлая низкая ветка  тянется ко мне.  Тогда я сделала два шага к ней и опустила горячий лоб в прохладные, батистовые кущи.  Слегка одурманенная черёмуховым духом,  я ниже и ниже клонила голову и клонилась вся, пока ни встала на колени  перед цветущим деревом.
            
                *
      Перед кем или чем встают на колени люди?  О, это ребёнок узнаёт постепенно.  Иногда всю жизнь.  Но пошли нам Бог,  чтобы  дети наши  раньше всего, на самой первой зорьке постигли заповедь: "Встань на колени перед цветущим деревом. Не перед идолом,  не перед золотом.  Не перед силой, - только перед цветущим деревом  склонись!"
      Я закрыла глаза и обняла черёмуху. Хотелось удостовериться,  правда ли  то, что я нашла. Может ли быть всё это настоящим, пребывающим  на свободе,  где потолок - небо, пол – земля, стены – ветер?
      Да, всё было взаправду.  Дерево росло от земли, в которую вдавились мои коленки.  Бабочки,  кузнечики,  гусеница на цветке – живые,  как я. Воздух плескал на губы "парное молоко".  Находиться здесь можно сколько угодно.
      И я поверила. Всему, что видела, поверила,  как свету.  На всю  жизнь. И с тех пор знала, где можно и должно искать настоящие  живые чудеса...
      Черёмуха моя! Таёжная дикарка - батистовый платочек детства...