Арман геддон - седьмая часть

Сначала шкаф вроде не поддавался, но злость Вилли сыграла роль газа и шкаф поехал как по маслу, но порождая такой скрежет ножек, что наверняка весь штаб переполошился, ни делает ли противник подкоп в его анналы с отбойным молотком в руках? Как Филя не старалась управлять махиной Вилли, шкаф всё-таки проехал пару лишних метров и врезался в переборку меж комнатами, ибо разгон тут сразу погасить не удалось. Филю это не только не расстроило, а наоборот, она аж счастливо визжала от мощности «двигателя» Вилли. И вскоре второй шкаф тоже нашёл свой новый угол и покой. Кровать казалась с пол стадиона, но Вилли не привык верить в обман зрения и она поехала как миленькая под его мощным напором рекса. После был заслуженный перекур с возлиянием дорогого «фурше». И Филя геройски и демонстративно решила переместить прикроватный столик (весом не более десятка грецких орехов), но как она при этом пыжилась и наклонялась, что подол халата задирался почти до спины и на глаза Вилли выступил почти весь её тыльный срам. Лишь узкая полоска материи, выглядела типа демаркационной линии между выдающимися полушариями её большой попы. «Вот где её бугры мышц», - обречённо подумалось Вилли. Затем он транспортировал и диван на новую диспозицию. Вся мебель была громоздкая как военная техника и по величине габаритов, не ущемляющая величие погон генерала её папочки. Попу Фили с погонами её папочки он по величию равнять на всякий случай не стал, ибо сам ещё не дорос даже до сержанта. Право ящерам чинов старались не давать из-за их внеуставного характера поведения. Затем добавив пару лошадиных порционов фурше, Филя решила проверить состояние своего главного боевого плацдарма и скинув шлёпанцы стала прыгать на ней как на батуте. При приземлении подол её халата естественно приподнимался демонстрируя прочие детали её низа талии, как будущей фронтовой линии. Хоть Филя была в азарте, проверкой плацдарма кровати осталась недовольна и потребовала Вилли разуваться, чтобы он проверил её качества рельефа на прочность для маневров. Вилли нехотя стал расстёгивать многочисленные застёжки своих огромных военных бутцов, и Филя вдруг рьяно взялась ему помогать, словно хорошо разбиралась в деталях военного снаряжения. Затем пришлось распрощаться и с влаговпитывающими носками, чтоб ноги не скользили в бутсах от пота. И вот босой Вилли сделал пару пробных прыжков на батуте кроватки Фили, но хозяйка весело его подбодрила, чтоб он не щадил плацдарм на проверку прочности и Вилли подумал, что основу сей кровати наверное мастерили из панцирной брони. Пока она едва не затрещала под его ногами. И тогда Филя забралась на кровать и подпрыгнув упала на кровать ничком, на спину, весело мотая в стороны ногами и показывая какая она решительная и сексуальная. Вилли сидел на краю кровати и прихлёбывал фурше, а Филя сидела на кровати с ногами и массировала ему спину. И как только он отставил фужер, она повалили его на спину на кровать и насев на него сверху, стала ретиво расстёгивать на нём грубый брезентовый китель. Вилли даже раздеваться не пришлось, ибо Филя всё стягивала с него сама, притом так выразительно кривлялась и кувыркалась, что вдруг да напомнило в его памяти тот провал – из которого как чёртик из шкатулки – выскочила кувыркающаяся на позиции дикарка, и у Вилли стала закипать уже общая злость и за дочь-дикарку, и за тот бой с драконом, и за больничку, и за майора и теперь ещё за Филю, на которой вроде как сей круг замкнулся, ибо она дикарку напоминала более всего. Но из-за этой же злости, его боевой инструмент для сей битвы от поединка отказывался, и вообще, словно хотел спать. И как Филя не прыгала перед Вилли уже содрав с себя халат и трусики и становясь в самые убойные позы – у Вилли стоял туман перед глазами. И тогда Филя заработала руками пытаясь понять бойца меж ног Вилли по стойке смирно, что требовал устав, но если бы Вилли когда-то служил по уставу? И тут Филя стала сердиться, но и Вилли тоже был зол как чёрт и грубо заявил, что сначала его на фронте накачали мукой от которой он долго не мог отойти, а потом ещё в родной медчасти накачивали каждый день всякой медицинской гадостью и она бы могла дать ему неделю-другую вернуться в свою форму, ибо он только после медчасти. Филя не любила возражений и отвела душу, что разнесёт эту медчасть к такой-то матери, что портит здоровенных мужиков для фронта. Ибо этот фронт ни менее важный чем передовая. И потом стала выпытывать Вилли про муку что мол это ещё за радость. Вот тут Вилли и отвёл душу за дрючку с тем как его глючило. Что однако привело Филю в восторг, ибо она никогда не общалась с самцами в постели и тем паче о таких интимных боевых подробностях фронта. И Вилли развело ещё пуще от этой радости Фили (как видно и от избытка спиртного) в финале они едва не разодрались, но в порыве вольной борьбы в кровати, где Вилли был конечно сильнее Фили. Он её так скрутил в бараний рог что у его лица оказалась неестественно вытаращенная задница Фили, со всеми обнажёнными подробностями и он уже не соображая решил выместить всю злость на этих ягодицах... после такого поражения Филя не сдалась и решила взять реванш, снова задираясь с Вилли. Во время реванша Фили после третьего к ряду поражения у Вилли, кровать не выдержала и провалилась в центре, к полу, на самом горячем фрагменте боя... .

   После Фили, Вилли выскочил как ошпаренный, но у неё, не было даже сил выбраться из ямы провала кровати, как он её отходил по всем фронтам. И тут поутру на плац пригнали пушечное мясо для новой перепрофилактики и сортировки, кому опять на передовую, а кому в тыловики снабженцы.
- «Ну что пушечная колбаса, что за видок у вас потрёпанный? Что уставились пасть раззявив, ящера не видели? Смотрите флиппер в пасть залетит или болт-118? Мать вашу колбасу! Наверное дикарок по кустам гоняли, раз видок как у лунатиков? Вас хоть всех скопом на склады мышей и крыс гонять! Вот дожили, фронт держать некому! Пропади всё чёрту», -
Отвёл душу Вилли  наорав на пехоту, ибо мало того что он не выспался с Филей, измотавшись с ней в постели, ещё и перебрал спиртного, его теперь ещё и мотало, и он поплёлся в свою казарму отсыпаться. И тут из толпы донёсся голос, -
- «Вот ящеры, водку тут жрут и штаны протирают, а нас гоняют по фронтам, бьют как собак и ещё за вояк не считают». Сказано было вроде тихо и не в спину Вилли, просто кто-то из молодняка отвёл душу тоже, но Вилли расслышал и встал покачиваясь на нетвёрдых ногах, и тут с похмелья ему вспомнились слова деда, - вас теперь на фронт не пустят, вы для другого штабу нужны. Можно было понять недовольство, что их только что с фронта пригнали измотанных боями и усталых, но это был Вилли, -
- «Это кто там тявкает на ящера? Я мать вашу колбасу, двадцать лет на фронте и портки тут протираю? А они соплей ещё не убрали уже скулят от жалости. Кто тут герой такой, покажись хоть на глаз?», -
Вилли стоял в упор расстреливая мутным глазом толпу пехоты и выдал, -
- «Вот так же по кустам или в окопах носа ни кажете, как у меня тут за спиной шуршите, мышиное племя. Хотите я вас сейчас раскидаю кому куда идти дальше? Кого на склады вышвырну, кого и на передовую назад. Мне тоже есть за что душу выместить. Щенки вы сопливые!»;
Он оглядел ещё мутно молодняк, пошатываясь, ибо всё зло уже разрядил на Филе, но просто ещё досада какая-то за ночь в нём оставалась и хотел развернуться, чтоб уйти. И тут то ли вытолкнули из толпы, то ли сам выбрался один молодой бугай, и хоть не ровня Вилли, но дерзкий, -
- «Ну я сказал. И что? Мы с передовой пришли, а вас там ни разу ни видели. Резерв командования. Пусть меня тут хоть под трибунал, но что я зря три года на передовой дрался? Застебало уже это всё, и вы, и штаб, все на нашей шее держатся. И фронт стоит и тут лозунги. Одно и тоже»;
Отчего-то Вилли смешно даже от сего выступления стало и он подошёл к герою, осматривая его и пошлёпал по щеке и занятно спросил, -
- «Что помериться хочешь силушкой? Или на меня бочку катишь? Я фронт не двигаю и ваши шкуры ныне берегут. В моё время десятками в сутки в землю ложились. Детский сад. Три года он? У нас ящеров пополнения давно уже нету. Вырождаются вояки. Знай своё стойло и не скули. Каждому своё место. А если крутой такой, иди в дикари, чего тебе тут пылить?»;
Но дерзкий отбил руку Вилли, гневно и гордо глядя, и заявил, что он в ящеры и пришёл и брат его старший в ящерах. Нечего его с дикарями мешать... Удар в челюсть был хороший и внезапный, и хоть Вилли был вял, боевой рефлекс сработал моментом и герой улетел в толпу, роняя спиной других.
- «Знаешь кто на войне выживает? У нас нет ни семьи не братьев, кроме своих в команде и то уже на пары нас разбили. Так что придёшь в ящеры, тогда и заикайся что брат у тебя есть. И если тебя застебало всё, то какой с тебя ящер? На фронте нельзя скулить – это твой хлеб и твоё имя, за которое драться надо. Это твой штаб и твой фронт. Щенок», -
Высказался Вилли мутно глядя на героя уже вскочившего на ноги и не потерявшего дерзости и он снова рванул в атаку, посчитав видно, что ящер его поймал на внезапность, но и во-второй раз улетел обратно.