Хасан

1.
Весенним утром на железнодорожной станции из последнего вагона, вышли стройные, красивые парни. Встречавшие, их матери и жёны, вытирали слёзы от радости, потому что их ребята вернулись живыми.

Отчитавшись перед командованием о командировке в Северо-Кавказский регион. Майор Макаров ещё раз поблагодарил своих сослуживцев за успешное выполнение задания.
В составе сводных отрядов СОБР, Николай Петрович Макаров, четырежды выезжал в служебные командировки в зону боевых действий, в период первой и второй чеченской войн. И всегда возвращался домой этой дорогой. От вокзала идти минут двадцать. Сегодня он шёл медленно, за плечом нёс рюкзак, а за руку вёл, едва поспевавшего за ним маленького, худенького мальчугана.

– Ещё немного и будем дома. Смотри, какой двор большой, будешь с мальчишками в футбол гонять, у нас здесь спокойно. – Николай улыбнулся и слегка взъерошил волосы мальчишке.
Он любил, когда жена Тая встречала его у порога дома. Вот и сейчас обнимала и целовала мужа. Потом опустилась перед мальчиком.

– Тебя как зовут? – Почти строго спросила она.
Малыш не отрывая руки Николая, спрятался за него. - Познакомьтесь! Это тётя Тая, – радостно сказал Николай. – А этого хорошего, доброго мальчика зовут Хасан. И мы вместе дружно будем жить.

Радость с лица Таисии мгновенно сошла, глаза наполнились слезами, полушепотом она произнесла. – Ты же говорил, что он русский?

– Ты, мать не расстраивайся. Лучше на стол накрывай, корми своих мужиков. А мы пока помоемся с дороги. – Обнял жену, поцеловал, добавил. – У нас хороший сын, и он – русский.
Николай провёл Хасана по двухкомнатной квартире. – Вот это будет твоя комната, мы тут кое-что переставим, стол письменный купим, и всё у тебя будет славно. Ну как нравится? – посмотрел на мальчика, у того блестели глаза и губы чуть улыбались.

– А мы где будем спать, на твёрдом диване, а этот на импортной широкой кровати? Так что ли? – Продолжала, раздражённо, Тая.

– Раз ставишь так вопрос, можно наоборот. Я с сыном в зале, а ты в спальне, - спокойно, настойчиво произнёс Николай.
Чистый, накормленный Хасан спал. Николай лежал рядом, и думал, что мальчику в неполных восемь лет мало приходилось спать в тишине.

2.
Недалеко от Грозного второй день шёл штурм села. Некоторые жители покинули свои дома, а многие были убиты. Кто не хотел или не мог никуда бежать прятались по подвалам. Отряд майора Макарова вёл зачистку, после освобождения села от боевиков.
Легко можно было представить, как совсем недавно село утопало в зелени, роскошные дома, похожие на коттеджи, стояли не далеко друг от друга. А сейчас, после боёв, мало что уцелело, многие здания были полу разрушенными.

Николай с рядовым Кучеевым заходил во двор крайнего, превращённого в развалины дома, со стороны сада.

– Товарищ, майор, посмотрите, сколько яблок валяется, а груши, – он глубоко вдохнул. – Как пахнут, я такие только на рынке видел. – Окинув взглядом вокруг, грустно добавил. – Сколько деревьев снарядами загубили. И такой урожай гниёт, собирать некому, – поднял с земли большую, пахучую грушу и начал есть.

– Тихо! – шепотом приказал майор. – Слышишь? – В установившейся тишине Николай услышал детский плач. Короткими перебежками добрались до дома.
– Чисто, товарищ майор, – доложил после осмотра рядовой. – Я к сараю. Ты здесь остаешься, – скомандовал Макаров.

В сарае за дверями лежал труп молодой женщины, в руке она держала пластиковую бутылку с водой. Из подвала доносился тихий плач ребёнка. Посветив фонариком, он заметил мужчину, одежда его была в крови. Спустившись вниз, Николай увидел тяжелораненого старика, который закрыл своим телом мальчугана. Огромные, карие глаза, испуганно смотрели на майора.

– Тебя как зовут, джигит? Ты цел, не ранен? Не бойся меня, наверху тихо, уже не стреляют. – Успокаивал он мальчишку, осторожно вытаскивая его, из-под окровавленного деда.
– Хасан, – тихо, не переставая всхлипывать, ответил он.
– Ну, вот что, Хасан посвети мне, посмотрю, что с твоим дедушкой, – осмотрев раненого, добавил, – в санчасть его надо.

Взвалив старика на плечо, Николай вытащил его наверх, положил под деревом, вдруг вздрогнул от душераздирающего крика. Стоя на коленях над телом матери, дёргая её за одежду, причитывая то по-русски, то по–чеченски, вытирал своими ручонками лицо мамы от пыли и засохшей крови. Хасан плакал навзрыд, горько, размазывая ладонями слёзы по щекам.
– Эй, эй, малыш! Да что ж ты так! – Николай взял пацанёнка на руки, крепко прижал его к себе. – Не плач миленький, успокойся. Пойдём отсюда, а мамку твою похоронят. – Хасан вырвался из крепких рук майора и убежал.

Недалеко от села находился военный госпиталь. Часть здания была разрушена, а в уцелевшей половине находились на излечении раненые. Последнее время, Николай думал о мальчике из подвала. Он вспоминал его испуганное лицо, с огромными карими глазами. И плач такой пронзительный, что трудно представить, что так мог бы плакать ребёнок. В санчасти он легко нашёл раненого старика, а в ногах, на кровати, свернувшись комочком, спал Хасан.
– Как дела, уважаемый? – Тихо спросил Николай.

Дед жестом попросил майора наклониться, – Побеспокойтесь о мальчике. У него никого нет, – задыхаясь, медленно сказал он, поглядывая на спящего, предугадывая вопрос, продолжил. – Я сосед, этот несчастный вырос у меня на глазах.

Старик с трудом, неторопливо рассказал майору о том, что родители мальчика – Олег и Наташа, учились в мединституте вместе с его младшим сыном, которого звали Хасан бек. Ребята очень дружили, работали вместе. Сын его много помогал им. И родители второго сына назвали в честь друга – Хасаном. А во время первой войны, в этой самой больнице Хасан бека убили. Старик замолчал, закрыл глаза. Майор хотел уйти, но старик продолжил рассказ.
– Дом наш видел? Только собачья будка уцелела после бомбежки. Невестка с внуками в подвале прятались, а потом уехали. Даже не знаю, живы они или нет. – Он отвернулся и тихо заплакал.

– А где отец мальчика? – Немного погодя спросил майор. – Олега боевики пытались заставить оказывать помощь раненым бандитам, но он отказался, тогда его изуродовали и зверски убили. А старшенький сынишка, Олега и Наташи, на мине подорвался в собственном доме, – старик часто прерывался, задумывался. Потом с мольбой посмотрел на майора, добавил. – Забери его отсюда ему здесь не жить. Хасан русский. Сирота он. Как только вы уйдёте, кто знает, что будет. Могут такие же пацаны с автоматами за отцов отомстить. А на меня надежды нет, помру скоро. – По его щеке потекла слеза, и он отвернул голову к окну. Макаров пообещал старику пристроить мальчика в детдом.

Николай постоянно думал о том, что рассказал пожилой мужчина. Действительно Чеченский конфликт и события предшествующие ему характеризовались большим количеством жертв, среди населения и военных. Отмечались факты этнических чисток не чеченского населения в Чечне.
Вскоре старик умер. А Хасана определили в Грозненский дом – интернат. Иногда майор навещал мальчика. А вскоре написал жене о том, что бы та собирала документы на усыновление.

3.
В комнате, где не слышались стрельба, крики, грохот танковых гусениц, спал Хасан. Ему наверно снилось, что-то страшное, потому что он иногда вздрагивал и стонал. Николай подошёл, обнял плачущую жену, стоящую у окна на кухне.

– Милая моя, знаю тебе сейчас нелегко, но так будет не всегда. Я хочу, чтоб мальчик жил с нами, у него никого нет, а теперь есть мы?
– Кто мы? – Её лицо вытянулось.
– Новые родители, которые будут любить, и заботиться о нём.
– Ты, что, Макаров, с ума сошёл? Хочешь, чтобы в нас все плевали? Забыл, какие они нам теракты устраивали? Да мне стыдно будет с этим чеченёнком, где то появиться, - она металась по кухне, продолжала кричать.

– Тая, он русский и бомбы он никуда не подкладывал! Одумайся, что ты говоришь? Разве он виноват, что родился в Чечне, что родители погибли, да ты представить не можешь, что пришлось ему пережить. Дети должны иметь родителей пусть даже приёмных, ходить в школу, играть, а не прятаться по подвалам, – сначала он успокаивал жену, потом голос его звучал строже.

– Нет, нет! Никакого Хасана в моём доме. Я что всем должна объяснять его историю? Посмотри на него, он же чёрный! – Не переставая реветь, навзрыд причитывала Тая
– Он смуглый, как и я. И в роду у нас много смуглых. А люди поговорят и забудут. Зато у нас сын будет. Ты ведь не захотела рожать. По-тихому аборты делала, маму свою слушала, а в гарнизонах у друзей дети рождались, и жёны справлялись. А тебе, то условия не подходили, то время тяжёлое.

После долгого молчания она сказала: «Если хочешь, давай девочку возьмем из детдома? А чеченёнка сдадим обратно»

– Как бутылку из-под водки? Это ребёнок! Ему родители нужны пусть даже приёмные, – его голос переломился – Странный у нас с тобой разговор, Тая, – вроде глухой с немым разговаривают.
– Ну вот, что, Коля, уйду к своим, ухаживать за ним не собираюсь, и любить, как мать не смогу, выбирай, я или этот! – Вся в слезах Тая ушла, её не было несколько месяцев.
Николай всё время был с Хасаном, ездил на рыбалку, гулял в парке, ходил в кино. Понемногу мальчик привыкал к новой обстановке, только иногда спрашивал о своём доме, и по-прежнему много молчал, и совсем не улыбался.

Осенью, в 2003 году майора Макарова опять отправили в Северо-Кавказский регион. В ходе последней командировки, Николай принимал участие в спецоперации в Итум – Каменском районе Чечни. При возвращении с операции, с милиционерами, попал в засаду боевиков, был тяжело ранен.

Через несколько месяцев лечения в госпитале, майским, прохладным утром, Николай подъехал на такси к своему дому. Открыл ключом двери, увидел на вешалке мужскую одежду. Прошёл по квартире, потом на кухне включил газовую конфорку и закурил. Полупустой чайник засвистел так громко, что Николай схватился за голову, закрывая уши руками.

В спальне послышались голоса. Тая испуганно вошла на кухню, закрывая за собой дверь, схватила горячий чайник, вскрикнула. Николай поднял голову, строго посмотрел на жену.
– Коленька? Я тебя не ждала, ты пропал почти на полгода, сообщил бы о приезде, я бы встретила. – Хлопнула входная дверь, Тая виновато смотрела в пол. – Думала, ты меня бросил, не писал. Ты злишься из-за мальчика, а знаешь, как с ним было тяжело, он меня совсем не слушался, убегал. Вот мне и пришлось отвезти его к твоим родителям, – она тихо оправдывалась, не поднимая глаз.

– Как в анекдоте, неожиданно муж с командировки вернулся. Да, жена? – он говорил, а скулы двигались, – я был в госпитале, ну это уже неважно. Через несколько дней, мы с сыном сюда приедем, с квартиры можешь забрать, всё что хочешь, но чтоб тебя здесь не было. – Совершенно разбитый, тихо, глядя прямо в глаза, сказал Николай.
– Макаров! Коля! Прости! – Тая, рыдая, кричала в след уходящему мужу.

Через пару часов машина Николая остановилась возле огромного дуба, к ветке которой были привязаны качели. Он улыбнулся, вспомнил, как отец мастерил ему такие же в детстве. Послышался звонкий голос соседки, она радостно кричала Петру Васильевичу, о том, что приехал долгожданный гость. Старик, возившийся на огороде, вроде сразу побежал, да потом остановился у цветущей яблоньки, обнял её и какое-то время, что-то шептал, потом перекрестился, вытер рукавом слёзы и быстро мелкими шагами пошёл навстречу сыну. Крепко вцепившись в рубашку Николая, отец, стесняясь стариковских слёз, уткнулся своим лицом в гимнастёрку Николая, и не оторвался от него, пока не успокоился, потом спросил: «Ты чего так редко писал? Мать вся извелась. Мы думали, ты в плену». Чуть погодя, со школы с Хасаном пришла мама. Она села напротив взрослого, наполовину седого сына, и долго ничего не говорила, смотрела на него, всматривалась, будто не узнавала, глаза наполненные слезами. Николай заметил, что у неё заметно дрожали руки, и голова слегка качалась из стороны в сторону. Когда все успокоились, он раздавал родне подарки, но самым необыкновенным сюрпризом для Хасана был велосипед, он так обрадовался, что даже поцеловал в щёку, большого строгого мужчину.

Пётр Васильевич знал, что сын ничего не расскажет о себе и о службе, говорил сам о том, как им жилось с Хасаном.

– Мальчишка, ничего, смышленый. Поначалу, малость диковат был, а потом обвыкся. С ребятишками нашими сдружился. За мной по пятам ходит, – придавая голосу радостное выражение, добавил, – приглядывается, помогает мне.
– Вот только с учёбой у внучка не очень хорошо, отстаёт немного, ему бы репетитора надо, – продолжила разговор мать, – Колюшка, может пусть у нас Хасанчик поживет, пока ты с Таисией помиришься? А то одному мужчине с дитём трудно, мы - то с отцом не вечные.
– Вряд ли помирюсь. Не переживайте, мама, я справлюсь.

Хасан заканчивал первый класс, и на каникулах оставался в деревне. Николай вернулся в пустую квартиру, сделал ремонт и обставил новой мебелью. Недалеко от дома, в школе, куда будет ходить сын, он договорился с учительницей о дополнительных занятиях с Хасаном. Почти два месяца Елена Михайловна, на дому занималась с мальчиком. Из общения с ней Николай узнал, что она вдова, воспитывает маленькую дочь, муж погиб несколько лет назад в Чечне. Вчетвером они часто гуляли, ездили на речку, дети подружились, и Николай стал испытывать к Елене Михайловне, такой, спокойной, симпатичной, молодой женщине невероятное волнение. Его всё чаще тянуло к ней. А самое главное, он замечал, что она по-доброму относится к Хасану. Елена предложила Николаю Петровичу, военному в запасе работать в школе, военруком. Он согласился, чтобы рядом быть с сыном, и, конечно же, видеть Елену.

Первого сентября, дети выстроились на торжественную линейку во дворе школы. Елена Михайловна классный руководитель 2 «Г» класса, держала за руку черноглазого мальчугана, который как волчок крутился, пытаясь всё рассмотреть вокруг. Директор школы поздравляла всех с праздником, а потом представила нового учителя. Красивый, высокий майор, вся грудь которого была в орденах и медалях, вышел вперёд. Одноклассники, стоящие рядом с Хасаном даже ахнули, стали перешептываться. И он не удержался от восхищения, радостно громко сказал: «Это мой папа!».

Елена Михайловна тоже улыбалась. Рядом, стоящая подруга, учительница шепотом обратилась к ней.
– Елена, хватай мужика, а то уведут такого красавца, и не посмотрят, что с ребёнком.
– Я своего мужа любила, и лучше его никого нет. – Улыбка с лица Елены сошла и она, нахмурив брови, задумалась на мгновение и посмотрела на Хасана, тихо ответила подруге, – не надо нам больше военных, сами с дочкой проживём, а там видно будет.
После занятий Николай с Хасаном шли неторопливо домой, мальчик всё время болтал, а недалеко от дома стояла с цветами и большим тортом Таисия, заметив своих, она заулыбалась, но Николай покачал головой, и жена по строгому взгляду мужа, поняла, что о примирении пока речи быть не может. И отец с сыном о чём то, оживленно разговаривая и смеясь, пошли дальше.