Предки. Часть 3. Шмидты. Война

Начало http://www.proza.ru/2013/09/21/1461

Глава 1

Из центра города до железнодорожной станции Червонная многочисленная семья Шмидтов добиралась на подводах. Ехали сами и везли нехитрый скарб, который на скорую руку успели побросать в мешки. Этот своеобразный обоз состоял из дедушки Гили и бабушки Ривы; Йоэля с женой Гусей и дочкой Этей; Йосифа с женой Маней и с дочками, - восьмилетней Саррой и двухгодовалой Кларой; вдовы Пинхаса Сарры с трёхлетней Любой; жены Израиля Эти с сыном Йосей. На вокзале погрузились в открытый грузовой вагон, в котором раньше перегоняли руду. Ехали две недели. В вагоне не было нар, да что там нар, крыши, и той не было. Поэтому спали прямо на полу, подстелив те самые мешки с одеждой, которые захватили из дому, а сверху прикрывались клеёнкой - от дождя...
Прибыли в Краснодарский край. Там, на какой-то станции сняли квартиру. Хозяйка относилась к беженцам очень дружелюбно. Сарра, которой в ту пору было восемь лет, ещё долго вспоминала сладкую печёную тыкву, которой угощала их женщина. А ещё ей запомнилось, как квартирная хозяйка напророчила беду маленькой Кларе, - Ляле, как называли девочку домашние. Ляля, такая хорошенькая, пухленькая, ни минуты не сидела на месте: её всё интересовало, она должна была быть в курсе всего происходящего. Как-то хозяйка сказала её маме:
- Мария, она у тебя жить не будет. Уж очень скорая да разумная.
...Тем временем немцы подбирались к Северному Кавказу. Семья оставила Краснодар и двинулась дальше. Остановились в станице Ищерской. Сарра вспоминает, что поселили их в большом деревянном строении, в котором раньше располагался продуктовый магазин. Вдоль стен в доме так и остались стоять деревянные полки, на которых когда-то размещались продукты.
...Война гнала людей всё дальше от дома. Из Махачкалы пришлось перебраться в Красноводск (Туркмения). Эту переправу на пароходе через Каспийское море Сарра до сих пор вспоминает с содроганием. Был шторм, старую посудину страшно качало. Всех пассажиров рвало, просто выворачивало наизнанку. Трюм, где ехали люди, был чуть ли не по щиколотку заполнен рвотными массами...
В Красноводске сели в поезд с пассажирскими вагонами. Но уже была поздняя осень, начались заморозки. Вагоны не отапливались. На детях под одеждой были надеты тельники - своеобразное нижнее бельё в виде комбинезона. Все были завшивевшие, ведь помыться не было никакой возможности... На этом участке пути заболела Ляля. Днём девочка ещё играла, сидя на коленях отца. А к ночи у неё вдруг поднялась высокая температура, начался кашель... Через неделю пути всей семье пришлось сойти с поезда, так как девочке стало совсем плохо, и её надо было срочно госпитализировать. Но лечение не помогло, и Ляля умерла. Что это была за болезнь, воспаление лёгких, скарлатина или что-то ещё, мы никогда уже не узнаем.
После трагической кончины маленькой сестры восьмилетняя Сарра очень привязалась к двоюродной сестричке Любе. Не отходила от неё ни на шаг, опекала, делилась каждым куском хлеба. Тогда, во время эвакуации, Сарра стала для Любы таким же родным человеком, как и мама. Их отношения оставались близкими всю жизнь, до самой Любиной смерти.
Семья так и осталась там, где похоронили Клару - в Казахстане. Станция Уштобе - небольшой посёлок в Каратальском районе (Алма-атинская область), принял во время войны 34 тысячи эвакуированных с оккупированных Германией советских территорий.
Йосиф поехал в Нижний Тагил к какому-то родственнику в поисках работы. Но ничего подходящего не нашлось, и он вернулся в Уштобе. А там его... арестовали, как дезертира, и посадили в тюрьму до выяснения обстоятельств. Маня ездила в Илим (Свердловская область) навещать мужа. И уже оттуда в 1942 году Йосиф ушёл на фронт.
Вначале в Уштобе вся семья поселилась в одном большом доме. Потом постепенно разъехались по квартирам. Моя бабушка Сарра вместе со свояченицей Маней сняла комнату у казаха по фамилии Орынбасар, который служил на станции стрелочником. У него был глинобитный дом, сени которого единолично занимала корова. Комнату, следующую за сенями, отдали эвакуированным, и в другой комнате жили сами хозяева. В комнате не было никакой мебели. Единственной достопримечательностью была плита, на которой готовили еду, и этой же плитой обогревались. Топили плиту коровьими кизяками и угольным мусором, который выпадал из проезжавших поездов - дети ходили по железнодорожным путями и собирали этот уголь в вёдра. Стояли страшные холода. Сарра вспоминает, что они спали одетыми, и наутро чулки примерзали к стене - если коленки случайно во сне в неё упирались. Пол в доме, как и стены, был глиняным, и его периодически подмазывали глиной, смешанной с конским навозом. Тётя утверждает, что после такого "ремонта" пол начинал блестеть... Проверять не стану, поверю ей на слово. Только летом, когда потеплело, в комнате достроили лежанки из самана,- своеобразного кирпича, слепленного из соломы и глины...
В Уштобе Сарра пошла в школу. Стола в доме не было, поэтому уроки приходилось готовить на подоконнике. Тетрадей тоже не было. Дядя Йоэль, устроившийся бухгалтером в какую-то местную контору, отдавал Сарре старые амбарные книги, и в них она писала между строк...
Привезённая одежда и особенно обувь быстро сносилась. Рукава старой детской Сарриной кроличьей шубки едва доходили ей до локтей. И поверх этой шубы приходилось надевать демисезонное пальто двоюродной сестры Эти. Бабушка Рива навязала всем толстых шерстяных носков, которые заменяли сапоги, если поверх обуть калоши... Мало того, как-то квартиру ещё и обокрали. Пока никого не было дома, унесли самое ценное: Манины красные лодочки, макинтош Йосифа и меховую шубу Сарры...
Моя бабушка и её свояченица Маня должны были работать, чтоб прокормиться. Брались за любую работу: покупали куриные яйца, варили и продавали на станции проезжающим; летом работали на рисовых полях - под палящим солнцем и по колено земляной жиже; убирали помещения... И тем не менее, было голодно. Хлеба не было совсем. По карточкам выдавали рис. Иногда удавалось раздобыть отрубей и пшеничной муки грубого помола. И тогда устраивалось пиршество богов: на печи пекли лепёшки. Какие ж они были вкусные, эти военные лепёшки!
В школе Сарра была лучшей ученицей. Она вспоминает, как учительница бранила шалопая Краснова, задиравшего её на переменах: за одну Саррочку я троих, таких как ты, отдам! Иногда по утрам, когда Сарра собиралась в школу, корова в сенях подпирала их дверь, и девочка не могла выйти. В школу опаздывать боялась, - была ответственной, и начинался плач, суета: все пытались отыскать Орынбасара, чтобы тот отогнал корову... Ещё бывало, что учительница поручала Сарре позаниматься с отстающим учеником. В квартире условий не было, поэтому надо было идти домой к двоечнику. А кто останется дома нянчить Любу? Смотреть за младшей сестричкой входило в Сарины обязанности. Да и маме с тётей надо было помочь: иногда прибрать комнату, или приготовить какую-то немудрёную еду, пока мама работала...
Я не успела познакомиться с мамой моей тёти Сарры. Но саму Сарру, которой сейчас 80 лет, я знаю довольно близко. Не могу себе представить, как маленькая девочка из интеллигентной семьи могла справляться со всем хозяйством и нянчить свою двоюродную сестру, мою маму. Эта девочка выросла в миниатюрную красивую женщину, неунывающую, с шикарной белозубой улыбкой. Выучилась на доктора. Но никакие обстоятельства и кажущаяся хрупкость не помешали ей впоследствии взвалить на свои плечи всю тяжесть семейной жизни. Муж - профессор-хирург, вечно занятый чужими проблемами, две дочери, работа... Но дома всегда чистота и порядок, стол ломится от угощений для неиссякаемого потока гостей. И сама Сарра - всегда красивая и нарядная. Как ей это удавалось? Наверняка корни этого удивительного явления надо искать там, в Уштобе...

Глава 2. Дядя Израиль

Шмидт Израиль Ильич, 1903 года рождения. Мамин дядя и единственный дедушка, которого я помню.
Ушёл на фронт 7-го августа 1941 года, едва успев проводить семью в эвакуацию. Жена Этя с одиннадцатилетним сыном Йосей отправились со всеми Шмидтами в Казахстан.
В армии Израиль получил должность интенданта - заведующего продотрядом, позже - заведующего вещевым складом. Всю войну прошёл в составе 4-го Украинского фронта.
В документе о награждении медалью "За боевые заслуги" имеется следующая запись:
<<За время работы тов. Шмидт показал себя честным, добросовестным работником, точно и в срок исполняющим все приказы своих начальников. Помимо своей прямой работы, как зав. продовольственным складом, тов. Шмидт по своей инициативе во время большого наплыва раненых работал, как санитар по переноске раненых.
Будучи переведён в порядке выдвижения на должность начальника вещевым складом, тов. Шмидт проявил себя способным, деловым работником, бережно хранил государственное имущество. Никаких недостач имущества на складе не имеется. Быстро и чётко обслуживает работников госпиталей, получающих имущество. За время Отечественной войны получил две контузии.>>
Конечно, этот документ составлял не великий писатель. Но суть ясна. Даже на такой, далёкой от героизма должности, проявлялись характер и способности человека.
Я с детства помню рассказы дяди Израиля, как я его называла, хотя он дядя для моей мамы, а для меня дедушка, о войне...

В какой-то момент стало понятно, что ещё день-другой, и нечем станет кормить солдат. Линия фронта рядом, продовольствие достать негде... Что делать? Извечный вопрос... Под покровом ночи пробираюсь на немецкую территорию. Какая-то оккупированная деревня. Темнота, тишина. Куда податься? Не коровы ли мычат вооон за тем домом? Ну-ка, что тут у нас? Есть! Коровник. Тёлка с телёнком. Какая удача! Это ж и молоко, и мясо. Пойдём, пойдём со мной, моя хорошая... Потихоньку вывожу коров из деревни. Свои уже близко. И вдруг кто-то кричит мне по-немецки:
- Эй, ты кто?
- Я? Шмидт!
- Ааа, Шмидт... Ты куда направляешься, Шмидт?
- Да вот, коров перегоняю. А ты что здесь делаешь?
- Заблудился немного.
- О, так пойдём со мной, я тебя выведу...

Таким образом полк получил пропитание и "языка" в придачу.
На сегодняшний день слегка неправдоподобная и достаточно юмористическая история. Но вполне вероятная. Такая неразбериха творилась на фронте, особенно в первые месяцы войны. Немец мог заблудиться. А дед владел немецким, как родным. И фамилия его показалась подходящей для немецкого уха...

К 40-летию Победы, в 1985-ом году, дед получил ещё одну награду: Орден Отечественной Войны 2-й степени...

К сожалению, у Израиля нет прямых потомков. Его сын, Иосиф, скончался в возрасте 24-х лет от осложнений заболевания сахарным диабетом. Других детей бог не дал. Но Израиль Ильич, тем не менее, всегда оставался общительным, неунывающим человеком. До самой его кончины в 1987-ом году у него в доме на праздники и без повода собиралась вся семья. Он всегда обо всех помнил, всем помогал по мере сил и возможностей.
Я помню красивую двухкомнатную квартиру в старом сталинском доме... Лифт с решёткой и складными створками. В квартире высокие лепные потолки, старинная мебель, семейные портреты, пианино с кружевными салфетками на верхней крышке... А стол... Я ни у кого больше не видела такой сервировки стола, такой посуды... Самодельное вино в хрустальном графине, льняные салфетки с кольцами, тяжёлые серебряные ножи и вилки... А как готовила тётя Рая, вторая жена дяди Израиля! Вкус её фаршированной рыбы, форшмака, кнейдлах и мацовых латкес я вспоминаю до сих пор.
Дом дяди Израиля в моей памяти остался образцовым еврейским домом. А дядя - самым замечательным еврейским дедушкой.
Вечная память ему!

Глава 3. Иосиф и Хаим

Об Иосифе я уже упоминала: средний сын Гили и Ривы Шмидт, 1901 года рождения. Жена - Мария (Мириам Исаковна), дочь Сарра 1933 года рождения.
Призвался на фронт в 1942 году из Свердловского РВК, после нескольких месяцев тюрьмы, куда его посадили как дезертира до выяснения обстоятельств. Конечно, дезертиром он не был. В неразберихе начала войны кто думал о том, что надо перво-наперво встать на учёт в военкомат? Иосиф думал о том, как вывезти свою семью подальше от бомбёжек и линии фронта. А потом был озабочен тем, как обеспечить эту семью куском хлеба...
В возрасте 41 года Иосифа определили стрелком в 77 стрелковую дивизию Волховского фронта, где он и воевал до демобилизации из-за ранения ("тяжело ранен осколком мины в правое бедро с повреждением кости") в сентябре 1943 года.
Награждён медалью "За отвагу". Вот выписка из наградного листа:

<<Шмидт Иосиф Ильич, находился на фронте в должности стрелка 190 стрелкового полка 77 стрелковой дивизии Волховского фронта. При наступлении 190 с.п. на село Пиколевка Ленинградской области 29.01.1943 г. тов. Шмидт проявил отвагу и находчивость, когда рота ворвалась в 1-ю траншею противника и завязался бой, два солдата противника напали на командира взвода. Увидев это, Шмидт одним рывком и прикладом убил одного солдата, а другого заколол штыком. И этим самым спас жизнь командира взвода. Во время боя Шмидт был тяжело ранен, но не смотря на ранение, он не бросил поле боя и из винтовки застрелил ещё двоих солдат. И только после окончания боя был отправлен в госпиталь.>>

Сухие слова, стилистические ошибки... А за этими словами в общем-то не очень молодой интеллигентный человек, никогда не занимавшийся физическим трудом, суровой ленинградской зимой в промёрзших окопах практически голыми руками убивал врагов, защищая свою семью, свою страну. Наверняка до войны он и сам не знал, на что способен в чрезвычайной ситуации.

Хаим, 1908 года рождения. Младший сын Гили и Ривы. Закончил Ленинградскую военно-медицинскую академию, и перед самым началом войны был направлен на место службы в Севастополь. Радовался, что семья переедет из туманного Ленинграда к тёплому Чёрному морю...
Но не суждено было сбыться простым мечтам Хаима и его жены Софьи, ибо началась война. Беременная Софья с сыном Виталием успела эвакуироваться в Ташкент. А Хаима призвали в 151-й кавалерийский полк 40 отдельной дивизии в должности начальника санитарной службы (военврача).
Он погиб (пропал без вести) в тяжелейших боях во время второго штурма Севастополя,18 декабря 1941-го года в районе горы Азиз-Оба. Википедия говорит, что при битве за Севастополь наши потери составляли около 18 тысяч убитыми, 5 тысяч ранеными, 95 тысяч пленными. Страшно представить, что это была за мясорубка... Я искренне надеюсь, что он именно погиб, а не попал в плен. Иначе его судьба представляется мне жутким кошмаром.

Уже в Ташкенте в эвакуации, в 1942 году родился младший сын Хаима - Игорь, позднее ставший моим любимым дядей. Но об этом позже. А пока семья Шмидтов потеряла ещё одного ребёнка - младшего сына Хаима. Молодого, подающего надежды, врача. Такая большая и дружная семья таяла на глазах: Пинхас, Хая, Хаим, маленькая Клара... Но всё же Гиля и Рива не теряли надежды на светлое будущее. Ведь и у них были внуки: Люба, Виталий, Игорь...