Дед

1.
Морозным февральским утром я спешила на работу. Ходила всегда одной и той же дорогой. Хотя закончились крещенские морозы, с утра было холодно. Мороз кусал за щеки, нос, и покалывали от холода пальцы рук. Ярко светило солнце, и поэтому была надежда, что скоро потеплеет.

Как обычно, в 10 утра я приходила на Центральный рынок, брала заказы и спешила домой шить шторы.

Домой шла этой же дорогой. Я почти прошла длинный сквер от рынка до остановки, но вернулась. Мое внимание привлек хорошо одетый мужчина. На вид ему было за 60 лет, руки он прятал в карманах пальто, но главное, он сидел с закрытыми глазами. Я подошла к нему, наклонилась и тронула его за плечо:

– Мужчина, Вам плохо? Очнитесь.
Он открыл глаза.
– Вам плохо? Может, скорую вызвать?
– Нет-нет, не беспокойтесь. Все нормально, просто задумался.
– Ну, слава Богу, что с Вами все в порядке, а то я на работу шла, обратила на Вас внимание. Обратно иду и вспомнила, что вы так же сидели, глаза закрыты, а прошло минут 30-40. Вот я и подумала, что с Вами что-то случилось.
– Все хорошо, не переживайте. Благодарю Вас за беспокойство.
– До свидания. – И я ушла.

Но на следующий день я опять увидела моего незнакомца. Он тоже меня заметил. Почти одновременно мы кивнули друг другу головой. Почти неделю мы здоровались. А однажды он остановил меня и предложил присесть.

– Извините меня, кажется, я не поблагодарил Вас за беспокойство. Вы единственная обратили на меня внимание, а ведь мимо по скверику сотни людей идут. Вот так можно тихо умереть на городской скамейке, и никому дела не будет. А вы подошли, поинтересовались.
Я поставила огромные, тяжелые пакеты со шторами на лавку, присела рядом.

– Просто я Вам могу привести пример, когда человеческое равнодушие стоило человеку жизни. Мой дядя в Москве работал следователем. Вечером возвращался домой. Кто-то из бандитов ранил его ножом, и он до утра лежал в сквере на земле. Выпал первый снег. Люди шли мимо, и только один парень обратил внимание, что тело дяди было неподвижным. Он отвел ребенка в детский сад, а когда шел обратно, подошел к уже мертвому дяде. Он вызвал милицию и скорую, так врачи сказали: «Хотя бы на пару часов раньше, его можно было спасти». А люди спешили по своим делам и думали, что лежащий на земле мужчина просто пьян. Пусть валяется, его не жалко. Мой папа в троллейбусе долго катался с сердечным приступом. Тоже люди думали, что он пьяный спит, только на конечной остановке водитель вызвал скорую. Да таких примеров равнодушия я приведу множество.

– Вы правы, милочка! И в нашем случае я не пьяный и не больной, а просто отдыхаю. Внука в первый класс вожу. Школа здесь рядом, во дворе. Идти домой не хочется, так я сижу на лавочке, на людей гляжу. Иногда в поликлинике сижу. Скучаю я без людей. Всю жизнь работал в окружении молоденьких девушек, а сейчас на пенсии, за внуком приглядываю.
– Простите, а Вы кем работали?
– В роддоме, сначала акушером, а потом заведующим отделением. Здесь рядышком мой роддом.
– Тогда понятно, почему молодые девушки на работе.
– Скажите, милая, а почему вы сумки большие носите? Женщине тяжелого носить не стоит. Надо поберечь себя.
– Не получатся себя беречь. У меня работа такая. Я на дому шторы шью. Люди покупают на рынке тюль, портьеры, а я их заказы выполняю. Поэтому и приходится туда-сюда носить тяжести.
– Понятно, не позавидуешь. Но очень хорошо, что мы с Вами познакомились. Мой сын коттедж построил, ремонт делает, так что вы нам как раз и посоветуете как профессионал.
– Я Вам сейчас свою визитку дам, как надумаете покупать шторы, то пусть позвонят жена или невестка, я все расскажу. Встретимся на рынке – покажу наш товар.
– Хорошо, милая. А как Вас зовут?
– Людмила Васильевна.
– А меня Георгий Тимофеевич.
– Очень приятно. Тогда я буду ждать Вашего звонка, а сейчас пойду, а то холодно сидеть. Да и вы бы шли домой, а то простудитесь.
– Давай Ваши сумки, я Вас, Людочка, немного провожу и пойду за внуком.
Мы шли очень медленно, разговаривали о школе, потом о предстоящих выборах. Незаметно он довел меня до дома.
– Спасибо огромное, что поднесли сумки. Я здесь живу. А Вам за внуком надо спешить.
– Всего доброго, до свидания!
Мы расстались, а я еще долго думала о новом знакомом. Он мне очень понравился. Высокий, красивый, ухоженный, аккуратный. Говорил спокойно, тихо и часто употреблял в обращении слова «милая», «дорогая», «дружочек». Я представляла, каким он был в молодости. Его, наверное, любили все: и персонал, и пациентки.
Для меня очень неожиданным стал звонок Георгия Тимофеевича. Мы немного поболтали о погоде, о портьерах. Он хотел выяснить, в какую приблизительно сумму обойдутся шторы в новый дом, а потом вдруг предложил куда-нибудь сходить.
– Георгий Тимофеевич, Вы давно были в музее?
– Боюсь, что разочарую Вас: в этом столетии ни разу.
– Ну, если не возражаете, можем сходить на выставку картин. Можете взять внука, пусть приобщается к искусству.
– Замечательно, до завтра.

2.
Мы встретились в школе, забрали Данила и отправились в художественный музей. Для нас троих экскурсию проводить никто не стал, тогда я сама стала рассказывать о картинах на выставке.

Дело в том, что я недавно была здесь с группой студентов, которую приводила моя дочь Анна. И у нас была очень хорошая экскурсовод, которая много и интересно рассказывала.
В детстве я с отличием окончила художественную школу, поэтому понятие о живописи я имела.
Мне понравилось быть экскурсоводом. К нам присоединилась молодая пара, мы с ними обсуждали картины. А Георгий Тимофеевич с Данилом молча ходили за нами, внимательно слушали. И только в конце экскурсии Георгий Тимофеевич спросил:

– Людочка, а откуда Вы столько знаете? Я удивлен.
– Я хожу сюда с дочерью и ее студентами. Группа обычно большая, и мы заказываем экскурсию, вот и весь секрет.
На Георгия Тимофеевича я произвела впечатление. Он долго благодарил за посещение музея и взял с меня слово, что мы еще куда-нибудь сходим.
– Георгий Тимофеевич, я с удовольствием схожу с Вами в театр. Уверена, что там Вы тоже давненько были.
– Лет 10 не был точно. Моя супруга ходила с подругами, а я редко.
– Ну, а сейчас пойдете со мной?
– Можно сходить, развеяться.
– Я предлагаю взять билеты на детский спектакль, сводить Данила. А на вечер нам с Вами.
– Чудесно, милая, так и поступим.
Георгий Тимофеевич был невероятно весел. Всю дорогу он расспрашивал Данила о картинах, которые ему больше всего понравились. Ребенок пожимал плечами, потом, чтобы не обидеть деда, говорил: «Все понравилось».
В театре с билетами повезло: взяли 3 билета на детский спектакль и по 2 билета на «Чайку» и «Весеннюю грозу».

Чтобы не быть обузой, я договорилась с Георгием Тимофеевичем, что заплачу за билеты сама. Он долго сопротивлялся, но потом сдался.
Мы немного погуляли, потом вместе сходили в пиццерию. Данил был доволен. Он заказывал, что хотел. Я наблюдала, как нежен и заботлив был Георгий Тимофеевич с Данилом.
– Он единственная моя радость. Я очень его люблю. Об одном жалею, что не увижу, как окончит школу, его девушку, кем работать будет.
– Да что вы такое говорите, Георгий Тимофеевич? Вы еще отлично выглядите, такой бодрый.
– Сдает мое сердечко, уж слишком много оно пережило. Ну, не будем о грустном. Все, Данилушка. Наелся? Пойдем домой уроки делать.

По дороге домой Георгий Тимофеевич тихо мне рассказал, что Данил с рождения воспитывался в их семье, а невестка-недотепа, как бросила грудью кормить, сразу на работу побежала, а внука на бабушку, супругу Георгия Тимофеевича, оставила. Он в это время еще работал, хотя уже был на пенсии. Как врач он был очень толковый, ладил с начальством и подчиненными. Вот и работал, пока не случилась беда. Вздорная девчонка, как он называл невестку Юлю, решила разойтись с Андреем, сыном Георгия Тимофеевича, а маленького Данилку отвезти к своей маме, в Шебекинский район. Суд, развод... Вся эта суета сильно сказалась на здоровье супруги, Лилии Викторовны. Она долго лежала в кардиологии. Однажды вечером они с Георгием Павловичем проговорили весь вечер, вспоминая всю свою нелегкую жизнь. И не раз замолкали, потому что оба плакали. Он держал свою Лилю за руку, нежно поглаживал, успокаивал. Перед уходом поцеловал ее, попросил прощения и ушел домой. А утром позвонили и сообщили, что жена его ночью скончалась.

Невестка приехала на похороны Лилии Викторовны, помирилась с Андреем. А потом у Георгия Тимофеевича случился инфаркт. Теперь он долго был в больнице. Невестка с сыном навещали его. С работы пришлось уйти. Георгий Тимофеевич сидел дома.

Данилке было 4 года, когда Юля опять привезла его в этот дом. За все время после похорон супруги приезд внука был самым радостным событием. Георгий Тимофеевич в заботе о внуке забыл о своих болячках. А невестка с сыном Андреем стали заниматься бизнесом. Пару раз их дела прогорали, они опять влезали в долги, постоянно куда-то уезжали. В своих делах, казалось, они забывали, что у них есть маленький сын. Пропадали неделями. Купят игрушку, полчаса посюсюкают и опять исчезают.

Для Георгия Тимофеевича Данилка был самым близким и родным человечком. Они вдвоем жили в четырехкомнатной квартире на пенсию Георгия Тимофеевича.

Андрей с Юлей строили добротный двухэтажный коттедж, часто меняли машины. Сейчас у них обоих крутые иномарки. Дом есть, машины есть, деньги есть, а семьи настоящей нет.
Георгий Тимофеевич не раз видел невестку изрядно выпившей, и курила она, не переставая. С Андреем часто ссорились, и каждый раз при скандале она требовала раздел имущества и угрожала, что увезет Данила. А однажды скандал был серьезный, дело дошло до драки. Пьяная Юля обзывала Андрея импотентом и сгоряча сказала, что Данил – не сын Андрея, так как у того не может быть детей.

А дед все слышал, но не вмешивался в пьяные разборки детей. Он плакал, прижимая к себе спящего маленького внука. Он не знал, верить или нет словам пьяной Юли. Но знал он одно: он одинок и маленький комочек, что лежал рядом с ним, тоже одинок. И он поклялся, что пока жив, никогда не оставит своего Данилку, всегда будет рядом с ним.

***
Мы медленно дошли до моего дома. Данил бегал, играл в снежки, катался по льду. Краснощекий от легкого мороза, но очень радостный, он взял деда за руку и потащил его домой. Попрощавшись с ними, я еще долго махала им вслед.

3.
Перед входными мы созвонились с Георгием Тимофеевичем, недолго поболтали. Я сказала, что не смогу пойти на детский спектакль, так как много работы, а вот на «Чайку» через неделю постараюсь прийти.
В день спектакля Георгий Тимофеевич позвонил, мы договорились о встрече, но говорил он очень быстро и сухо:

– Добрый вечер, Людмила Васильевна. – В руках он держал маленький букетик цветов. – Это Вам!
– Спасибо, мне уже давно никто не дарил цветов.
Георгий Тимофеевич был очень хорош. Я знала, что ему далеко за 70 лет, но выглядел он моложе своих лет. В дорогом костюме, белоснежной рубашке и бабочке он был великолепен. Мне даже было неловко в брючном костюме, потому что рядом с ним я непременно должна была быть в вечернем платье.

Он остался очень доволен спектаклем. По дороге мы разговаривали сначала о спектакле, а потом я рассказывала о своей жизни. Сначала я ругала двух своих бывших мужей, потом хвалила себя и рассказывала, как сложно воспитывать двоих детей.
– Вы слушаете меня, Георгий Тимофеевич? Вы сегодня очень грустный. Что-то случилась? Данилка здоров?
– Данил здоров, спасибо, просто с домашними немного повздорил.
– Это из-за меня, наверное?
– Нет-нет, не беспокойтесь, дела семейные, разберемся.
– Георгий Тимофеевич, если неприятности из-за меня, то на следующий спектакль не приходите, может, когда-нибудь днем с Данилом сходим.
– Дело в том, что Юля вызвала свою маму, ту еще штучку. Они хотят забрать Данила. Сначала на весенние каникулы, а может, и насовсем.
– Так вот почему Вы расстроены. Я не буду Вас задерживать, поспешите домой.
– Да, Вы уж извините, мне пора.
Я смотрела ему вслед, он ни разу не обернулся.
Прошло больше 3 недель. От Георгия Тимофеевича не было звонков, и в сквере я его не видела, а сама я никогда мужчинам не звоню. Да и зачем мне влезать в чужую семью? Что у меня, своих забот мало?

4.
Однажды в начале апреля я, как обычно, пришла на рынок забрать заказы.
– Людмила, тебя мужчина какой-то ищет, так что не уходи, подожди его, – сказала продавец Оля.
Осматриваясь, я заметила в толпе знакомую фигуру. Это был Георгий Тимофеевич.
– Здравствуйте, Людмила! Как поживаете?
– Нормально. Уже не ожидала вас увидеть. Как Данил? Дома?
– Мы можем с Вами куда-нибудь пойти, в тихое место?
– Конечно. Рядом пиццерия. Утром там обычно мало людей. Хотите, пойдем?
– Конечно, пойдемте.
Продавцы с ряда, конечно же, заметили Георгия Тимофеевича, и завтра будут расспросы.
Мы поднялись на 3 этаж и сели за стол вдоль стены с большими затемненными окнами. Георгий Тимофеевич долго смотрел на меня, я, пряча глаза от него, смущенно читая меню.
– Вы немного изменились. Заболели или плохо себя чувствуете?
– Есть такое дело, поправилась. Сижу на голодном пайке месяцами, а потом сорвусь и за пару дней возвращаю сброшенные килограммы. Как бы хотелось похудеть, да только меня все равно вширь гонит.
– Не переживайте, дружочек, вы в норме.
– Я особенно ничем не болела, так, понемногу, а точнее сказать, когда дети маленькие болеют, то на свои болячки обращать внимание некогда. Дочь подрастала, в 3 школы водила. Маленького сына в коляску – и вперед. Потом сына в школу, на тренировки. И все бегом. А сама на 2 работах, потом на 3 успевала работать. Поэтому и полюбила спортивный, самый удобный стиль одежды – брючный костюм. До 36 лет носила 48 размер. А сейчас дети подросли, работа одна, и та сидячая. Вот и пропала прежняя легкость, все чаще болит спина, суставы, все косточки скрипят, и на пухлом лице все признаки стареющей дамы.
– Милочка, вы так чудесно описали свою усталость. Это пройдет. Я Вам как врач говорю.
Подошла молоденькая официантка, мы заказали пиццу и чай.

– Придется немного подождать, – улыбаясь, сказала она и ушла надолго.
– Георгий Тимофеевич, Вы ведь разыскали меня не для того, чтобы посмотреть на меня. Я вижу, Вас что-то беспокоит. Расскажите, я пойму, может, смогу помочь.
Он кивал, и глаза его наполнились слезами. Он отвернулся к окну.
– Мне тревожно за Вас, Георгий Тимофеевич. Что-то с Данилом?

– Данил должен ходить в школу, каникулы уже закончились, а сваха, Юлина мама, до сих пор его не привезла. А вдруг она решила оставить его у себя. Молодые опять повздорили. Они Данилке совсем не родители. Невестка, когда трезвая, такая деловая, по телефону за день разговаривает больше, чем с родным сыном за всю его жизнь. А сын, Андрей, все на часы смотрит, спешит куда-то, опаздывает. Ребенок скоро 1 класс закончит, а родители даже не знают, что в портфеле у их сына. Невестка мне назло внука отдала свахе и на Андрея давит, разделом имущества угрожает. Пообещала всех на улицу выкинуть.
– Георгий Тимофеевич, а кто у Вас где прописан?

– Я Вам, кажется, говорил, они в Таврово, недалеко от города, построили, как сейчас говорят, коттедж двухэтажный со стильной мебелью, бассейном. Я там садик посадил, но мне там не нравится, тяжело, воздуху мало, радости нет. Детского смеха там нет. А приезжают они туда только гулянки устраивать. Постоянно в разъездах то он, то она. Она захотела свой бизнес, ей нужны деньги. Вот и хотят коттедж продать, а деньги на троих поделить. Невестка хочет забрать себе деньги свои и Данила. А прописаны они там все. Я в своей четырехкомнатной квартире. Невестка поставила условие: если не оформлю дарственную на внука, то не даст с ним видеться.

– Этого нельзя делать, Георгий Тимофеевич! Как только Вы подпишите дарственную, она Вас выгонит из собственной квартиры.
– А я ведь мамин дом продал и свою двухкомнатную квартиру, чтобы купить четырехкомнатную. А теперь все ей. Жили бы по-людски, и так все их бы было. Я ведь с собой туда ничего не возьму. Но только мне и Андрея жалко: с такой женой как бы с голым задом не оказался. А невестке хоть сколько денег дай, все промотает, за что ни возьмется, всегда прогорает. И Данила без жилья оставить нельзя. С такой мамой и в интернате оказаться может, она когда-то об этом уже говорила. Непутевые они какие-то. Мне сын однажды сказал: «Папа, я наслаждаюсь красивой жизнью. Я бываю за границей, пью хорошее вино. Я счастлив. В свое время ты был счастлив, у тебя была хорошая работа. Ты был счастлив с мамой, но твое время ушло, и ты со своими коммунистическими замашками меня достал. Ты можешь просто не мешать мне жить? Я решил продать квартиру и отдать долг Юле, а коттедж оставлю себе». А когда я спросил, где же мне жить, он ответил: «В любой комнате, где захочешь. Дом все равно кому-то охранять надо».

– Разве так можно с родным отцом? Георгий Тимофеевич, как же Вы воспитывали своего сына? – возмущалась я.
– Он мне не родной, а отцовские гены берут свое. Это у них в крови – откупаться от своих родных.
– Я Вас не поняла. Что Вы сказали, Георгий Тимофеевич?
– Эх, милочка, чтобы это объяснить, надо все сначала рассказывать.
– А Вы расскажите, Георгий Тимофеевич, спешить некуда. И Вам легче будет.
Официантка принесла только горячий чай. Наконец, когда чай был выпит, Георгий Тимофеевич неторопливо начал рассказ.

– Со своей будущей супругой я познакомился в мединституте. Я учился на 2 курсе, а она на 1. Она была очень красива: светлые волнистые волосы, коса толщиной в мою руку. Веселая, хохотушка. Кругом одни девчонки, а я, кроме нее, никого не замечал, стали встречаться. Она забеременела. Расписались. И она уехала к своим родителям рожать. Через 2 года родился второй. Я продолжал учиться, а моя Лиля с двумя сыновьями жила у своих родителей.
Парень я был видный, вокруг меня всегда были девчата. После института работал врачом-акушером в местном роддоме, а Лиля устроилась медсестрой в детском саду, куда ходили наши ребятишки. Дети подросли. Старшему, Алеше, было 12, а младшему, Костику, 9.
Летом мы пристроили 2 комнатки, уже заканчивалось строительство. Я помогал крыть крышу рубероидом, был наверху. Во дворе в котле разогревался мазут для промазывания рубероида. Мальчишки играли в мяч. И вот мяч попал в горячий котел с мазутом. Костик хотел достать мяч, потянулся за ним и свалился в котел. Скорая приехала быстро, но спасти моего Костика уже никто не мог.

Георгий Тимофеевич замолчал, отвернулся к окну, вытер платком набежавшие слезы.
– Это не последняя беда в моем доме. Когда старший сын пришел из армии, он устроился на завод и решил жениться на своей девушке, с которой дружил еще со школы. Они даже за одной партой сидели. В ноябре дело было. После свадьбы 6 дней прошло. Алеша с работы возвращался. Погода была противная: то дождь, то снег, а к ночи мороз. Чтобы до нашего дома от остановки дойти, нужно было два проулка пройти, и все в гору. Дорога к вечеру заледенела, на последнем повороте, недалеко от дома, буксовал грузовик. Было темно, и водитель не заметил Алексея. Машину бросало из стороны в сторону, Алеша прижался к забору. Водитель сдал назад, чтобы развернуть машину, и раздавил моего Алешу. Он так вскрикнул, что моя Лиля на кухне кастрюлю с борщом уронила. Она побежала раздетая на улицу. На ее крик сбежались все. Когда приехала скорая и милиция, их машины тоже не смогли въехать на эту проклятую горку. Я на своих руках нес моего мальчика в скорую. Кира, молодая жена, через неделю после свадьбы стала вдовой. 40 дней с женой прокричали от горя. А потом Кира переехала к своим родителям. От людей мы узнали, что она быстро выскочила замуж.

Шло время. Я был весь в работе, среди молодых, а жена среди чужих детей в детском саду. Я стал замечать, что она подолгу сидит неподвижно, думает о чем-то. На мои утешения она не реагировала. Больше года мы жили в тишине.
Вы, Людмила, не подумайте, я не жалуюсь на жизнь. У нас было все: дом, еда, одежда, но что-то ушло с потерей детей. Осиротел дом. А мимо забора, где погиб наш сын, ни я, ни жена спокойно пройти не могли. Я долго отмывал кровь сына с забора, но даже летние дожди не смыли пятно.

Вскоре мы с женой переехали жить из Курска в Белгород, в дом моих родителей. В то время моя старенькая мама еще была жива. Немного обустроившись, я отвез Лилю в институт в соседнем городе и положил в неврологическое отделение. Там были хорошие специалисты. Потом возил ее на лечение к экстрасенсу. Потом Лиля стала ездить сама.
Мне было 46 лет, когда Лиля обрадовала меня неожиданной новостью: она ждала ребенка. Я радовался этой беременности. Каждое утро тихо молился и просил у Господа прощения за свои грехи и здоровья и долгой жизни моему будущему ребенку.
А через полгода в мой дом опять пришла беда. Однажды я решил собрать денег на новую машину и очередную премию хотел спрятать в кармане своего замшевого пальто. Но там я обнаружил сберкнижку на имя моей супруги, а вкладчиком был этот врач-экстрасенс.
– А сколько было на книжке, Георгий Тимофеевич?

– Сумма была большая по тем временам, тысяча рублей. Супруга отпираться не стала. Это врач дал ей на аборт и за моральный ущерб. А Лиля решила ребенка оставить и выдать за моего. Я, хоть гинеколог со стажем, но от радости, что есть надежда на ребенка, даже не считал сроки. Для меня тогда главным было, чтобы мой ребенок родился здоровым и чтобы Лиля родила без осложнений.
Георгий Тимофеевич замолчал. Наконец официантка принесла долгожданную пиццу.
– Георгий Тимофеевич, давайте перекусим.
– Пожалуй, пора, а то все остынет.

Мы ели, но, честно говоря, ни мне, ни Георгию Тимофеевичу кусок в горло не лез. Перед глазами мелькали фрагменты только что рассказанной истории.
– Георгий Тимофеевич, а что же было дальше? Что было с Лилей? Как роды прошли? – решила я задать мучивший меня вопрос.
– Я ушел от нее. Сначала жил у знакомого, потом познакомился с женщиной, ушел в примы. Содержал новую семью, оплачивал все прихоти взрослой дочери своей сожительницы, пока однажды не застал ее с любовником. Он был в трусах и моих тапках. Без скандала ушел. ;Потом была еще сожительница, которая любила выпить. На пару с ней я тоже пристрастился, пока однажды на работе после пьяной вечеринке чуть не угробил роженицу с малышом. Но бросить пить в той компании не получилось бы. Ушел сам. За 2 года я жил то у одной любовницы, то у другой. Однажды после очередного сделанного аборта я зашел в церковь. Просил прощения у Господа за детоубийство. Ставил свечки, а сам размышлял обо всем, что случилось со мной за всю мою жизнь, начиная с того момента, как помню себя. Я понял, что жил неправильно. И в гибели моих детей я виноват. Это меня Бог наказал за то, что я не отговаривал молодых женщин от абортов, а был во грехе вместе с ними. Рядом оказался батюшка. Он спросил, что меня мучает. Когда я сказал, что грешен в детоубийстве, он перекрестился и мудро ответил: «Господь с тобой, не говори так. Причаститься тебе надо и покаяться. Покайся, сын мой, и тебе станет легче».
Он еще что-то говорил, но я запомнил его слова, которые относились к моей супруге: «Прости ее прегрешения. А ребенок вам отрадой будет. Не должен сын без отца расти. Иди в свою семью. Ты там нужен».

Вернулся я к Лиле. Мальчишке уже полтора года было. Людмила Васильевна, вы знаете, ведь я к нему относился как к собственному ребенку. Вы верите?
– Верю!
– А Вы бы смогли к чужому ребенку относится как к своему?
– Не знаю.
– Помню пистолет ему сделал. Он его горохом заряжал, ходил радостный, стрелял. Потом подошел, обнял меня, папой назвал.

Вы знаете, Людмила Васильевна, у меня внутри сразу все перевернулось. И с того момента роднее человечка для меня не было на свете. Если бы не Андрюшка, не знаю, как бы горе пережили с супругой. Лиля не работала, всегда была рядом с сыном. Мы любили его и баловали наперебой. А он вырос бесчувственный.
Ну, почему все так? Когда потеряешь близких, только тогда понимаешь, как мало принес добра в дом, не сказал слов благодарности отцу и матери. Стеснялся. А сегодня руки целовал бы мамочке, да поздно.

Ласковые слова чужим женщинам говорил, а супругу свою нежными речами не баловал. Вернуть бы время. Я бы свою голубушку любил бы, жалел. И к сыночкам повнимательнее относился бы.
Да... Много я страданий принес своим близким. А во многие семьи горе. Аборты делать – это великий грех. Наверное, в ад попаду. Интересно, какой он?
– Никто не знает, Георгий Тимофеевич. Попадем – потом узнаем. Но ведь Вы за свою врачебную жизнь тысячам детишек помогли появиться на свет.
– Это работа, как и всякая другая. А грех мой тянется за мной всю жизнь, ведь многие женщины после аборта так и не познали радости материнства. Поэтому меня Бог наказал, отнял сыновей родных!
– Перестаньте, Георгий Тимофеевич! Не надо себя винить. Решение принимали мамаши, а Вы делали работу. А где Ваши сыновья похоронены? Может, давайте на Пасху сходим?
– Это далеко. В Курске.
– Вы давно там были?
– 5 лет, наверное, уже и не придется съездить. После болезни за руль я уже не сажусь, а электричками или автобусами толкаться не хочется. Андрей все обещает отвезти, да каждый раз у него дела находятся.
– А кто за могилками ухаживает? Есть кому?
– Пока супруга была жива, мы каждый год ездили на Красную горку. Родственники тоже присматривали. Я так думаю, что невестка, вдова моего старшего, Алексея, ухаживает за могилкой. Мы с Лилей как-то встретили ее там.
– Молодец, не забывает. Видно, сильно любила Алексея. А как ее судьба сложилась, знаете?
– Она похорошела, рассказала, что вышла замуж. У нее 2 сына и дочь. Работает где-то в ателье, как Вы, Людочка, шьет. И о фамилии своей рассказала. Была Чернова Кира, как мы, а стала Белова. За Алешиного друга замуж выскочила, сразу, примерно через пару месяцев. Супруга моя сначала осуждала ее: «Не могла хотя бы год подождать после смерти Алеши». А я думаю так: «Дело молодое. Сколько раз берут замуж, столько надо идти».
Мы еще недолго побыли в пиццерии, а когда Георгий Тимофеевич рассчитывался с официанткой, я обратила внимание на фотографию в кошелке.
– Это все Ваши?
– Мои… Это Лиля, Алеша, Костя, еще маленький. Они всегда со мной.

5.
Потрясенная рассказом Георгия Тимофеевича, я почему-то думала о Кире Беловой, его невестке. Меня охватывало какое-то непонятное предчувствие. Женская интуиция подсказывала, что Кира неспроста так быстро вышла замуж. И мне захотелось ее разыскать. Для этого мне пришлось рассказать историю Георгия Тимофеевича своей дочери Анне и попросить ее через интернет попробовать найти Киру Белову.

– Мама, допустим, найдется Кира, а дальше что? Ты у нее вот так возьмешь и спросишь: «Старший сын у Вас случайно не от первого мужа?» Да?
– Да! Возьму и спрошу. И узнаю всю правду.
– И ты так запросто сможешь влезть в чужие семьи? Допустим, что Кирин сын – внук Георгия Тимофеевича. Ну, кому это нужно? Мама, подумай. Своим стремлением докопаться до правды ты многих людей сделаешь несчастными! И кому нужна твоя правда? Живут люди без нее и счастливы. Мамочка! Не ломай чужие жизни, успокойся и обо всем забудь. И эти бесполезные поиски ни к чему не приведут.

– Может, ты, Анечка, и права. Но если бы мне сказали, что у меня кто-то есть родной, я бы на край света побежала, чтобы хоть одним глазком посмотреть. Я деда своего родного лет 25 назад разыскивала. Нашла человека. Фамилия, имя, отчество – все совпало, год только не совпадал, мой дед на 2 года старше был. И все равно я того мужчину во дворе караулила, хотелось посмотреть. Он с войны к бабушке в деревню не вернулся, в городе остался, женился. Я слышала, как моя мама говорила, что ей хотелось бы посмотреть на своего отца. Ты, Анечка, молодая еще, да и родные все у тебя на виду. А иногда люди годами разыскивают друг друга. Помнишь передачу «Жди меня»? Аня, пусть твой интернет доброе дело сделает. Может, получится найти Киру Белову из Курска? Примерный возраст я знаю. Если ее нет на сайте, может, кто-то из ее детей есть?

Так и вышло. Киры Беловой в возрасте 50 лет в «Одноклассниках» не нашли. У 18 человек спрашивали о Кире, оставляли им мой номер телефона. Я очень надеялась, что кто-то из ее детей откликнется. И уже через 2 недели я получила важное сообщение. Мне написала Кира.
– Здравствуйте, Кирочка! Меня зовут Людмила Васильевна. Я знаю Георгия Тимофеевича Чернова, вашего тестя. Мне бы очень хотелось поговорить с Вами о Вашем старшем сыне и рассказать о Георгии Тимофеевиче. Он очень болен.
– Я Вам позже позвоню.
Она перезвонила поздно вечером. Я рассказывала о Георгии Тимофеевиче, о том, как мы ее разыскивали. Я слышала, как она плакала. Потом она спросила:
– А как Вы догадались?
– Я бы, наверное, так же поступила, как и вы. Только родителям Алексея, может, надо было сказать? Старики от горя долго не могли оправиться. А если бы знали, что у них есть внук, им бы легче жилось, да и Вам бы материально помогали.
– Я думала написать им, но мама запретила. Она меня заставляла сделать аборт, а муж запретил и воспитал сына как своего родного. Словом никогда не обмолвился. Мы живем дружно, хорошо. У Алеши, старшего сына, летом будет второй ребенок. Ждем девочку, а первый – сын, ему уже 5 лет.

С Кирой мы разговаривали долго. Она рассказала о детях, о работе. И мы договорились с ней о том, что я привезу на Красную горку Георгия Тимофеевича в Курск.
Теперь предстояло обо всем рассказать Георгию Тимофеевичу. Я пригласила его к себе в гости. Анна настроила компьютер, и я с огромным волнением начала разговор:
– Георгий Тимофеевич, я прошу у вас прощения, что посмела влезть в Вашу жизнь и прикоснуться к чужой тайне. Но мне очень хотелось для Вас сделать что-нибудь хорошее. Я думаю, что принесла Вам добрую весть.
– Не тяните, милая, что Вы хотите сказать? Я не пойму.
– Честно, не знаю, с чего начать. Я хочу Вам показать фотографии, пойдемте к компьютеру. Посмотрите, этот молодой человек Вам никого не напоминает?
Когда он увидел фото молодого человека, он потрясенно молчал, вглядывался. Не снимая очки, Георгий Тимофеевич вытирал слезы. Дрожащей рукой он трогал изображения на экране.
– Это ваш внук. Его тоже зовут Алексей. Кира назвала его в честь Вашего сына. Он работает в детской больнице, лечит детей. Женат, у него есть сын, пятилетний Артемка, Ваш правнук, а скоро будет девочка.

Я еще долго говорила, а он улыбался, плакал и не сводил глаз с фотографий Алексея.
– Спасибо тебе, Кирочка, что сохранила ребенка! Спасибо Вам, милая Людмила Васильевна, что побеспокоились обо мне. В моей жизни за последние годы было столько разочарований, что даже жить не хотелось. А Вы мне дали надежду на жизнь, у меня теперь сил еще не на один десяток лет хватит. А Вы не откажетесь со мной в Курск съездить, Людмила Васильевна?
– Георгий Тимофеевич, Вы думаете, что я пропущу такое событие? Конечно, поеду. Только транспорт надо выбрать: электричка или автобус. Как Вам удобно?
– Мне удобно на моей машине.

День выдался ясный, теплый. Я смотрела на Георгия Тимофеевича. Он был спокойный, уверенный, и все время улыбка не сходила с его лица. Очень тихо играла музыка. Я думала: какая я молодец, раскопала такое дело. Думала о предстоящей встрече. Георгий Тимофеевич нарушил тишину:
– Людочка, я Вам хочу кое-что сообщить. Вчера я был у нотариуса, посоветовался, как сделать завещание на внуков.
– И как вы решили?
– Продам четырехкомнатную квартиру, куплю себе однокомнатную. Мне, старику, хватит. Завещаю эту квартиру а Данилке, а остальные деньги и машину Алексею отдам – пусть квартиру купит себе, а то с малыми детишками по съемным квартирам негоже ходить. И все память от деда останется.
– Вы очень правильно решили, Георгий Тимофеевич.
– Но Вы мне в этом деле поможете?
– Георгий Тимофеевич, вы на меня полностью можете рассчитывать.
Погода стояла чудесная. Я была уверена: встреча с Алексеем и Кирой будет под стать этой погоде.