Старлей Иваненко

Все-таки у военных, да еще на флоте, тоже бывает неразбериха. После окончания учебки на Феоленте Колька получил специальность дальномерщик-визирщик  и прибыл на корабль для прохождения дальнейшей службы. Но, как оказалось, таких специалистов хватает своих, и его перевели в отделение артиллерийских электриков в соответствии с его гражданской специальностью радиотелемастер.
 Теперь его хозяйством  стала артиллерийская межорудийная связь. Сама система связи была допотопной, линии проводов везде на скрутках, микрофоны – половинка от телефонной трубки, усилитель слабенький.  При встряске корабля от орудийных залпов связь часто пропадала, тогда управляющий огнем командир БЧ-2, старлей Иваненко, просто свирепел и размахивал над Колькиной головой здоровенным дюралевым микрофоном. Колька прятал голову в плечи и летел, не замечая трапов в то место, с которым оборвалась связь. После отбоя учебно-боевой тревоги во время разборок на боевых постах, Колька всегда ныл командиру БЧ, что система старая, усилитель слабый, запчастей нет…
И вот однажды уже под вечер Кольку вызвали в Центральный Артиллерийский Пост, где его уже ждал Иваненко. На столе перед старлеем стоял какой-то аппарат с еще октальными лампами, выкрашенный в казенный серый цвет. Иваненко щурил в улыбке свои черные глаза, и расправлял такие же черные усы:
- Ну, давай, покажи какой ты радиомеханик. Это усилитель от радиостанции, только он чета не работает. Разберись.
Колька стал вертеть и рассматривать радиоприбор. Лет ему видно было столько же, сколько и матросу. Опыт работы с такими старичками Колька имел, но без принципиальной схемы разобраться было не так уж просто. На гражданке, он увлекался радиохулиганством, а в их нехитрых передатчиках использовались именно такие лампы.
Пока Колька паял, соединял и ломал голову над этим древним экспонатом, старлей покуривал и беседовал с остальными артэлектриками.  Уже прошла вечерняя поверка, на корабле уже спали, и у Кольки уже голова кругом пошла:
- Товарищ старший лейтенант, может завтра доделаем? – предложил он.
- Работай! – Все смеялся Иваненко и отпустил ощутимый подзатыльник радиомеханику.
Отношения с матросами у командира БЧ были дружеские, можно сказать даже отеческие. Он часто бывал в кубриках, даже играл с матросами в домино, к молодым относился, в основном с теплотой, а разгильдяям, независимо от срока службы мог сделать физическое внушение. Зимой, когда дежурным по кораблю был Иваненко, в носовых кубриках было тепло, он строго следил за этим. Матросы из БЧ-5  - кочегары, машинисты, трюмные, слегка недолюбливали камендоров, торпедистов, минеров и называли их пассажирами на корабле. В носовую часть отопления пар подавали с маленьким давлением, чтобы показать кто на корабле главнее. В свое дежурство Иваненко ходил по кораблю с небольшой палкой и дежурные по БЧ-5 уже знали, если не подать хороший пар, то может быть порка.
Через некоторое время, динамик наконец-то затрещал и старлей рявкнул в микрофон:
- Ну вот, молодец, можешь, теперь спать..!
На следующий день, сразу после обеда рассыльный передал, что Кольку вызывает к себе командир БЧ-2. Иваненко был в каюте:
- Бери двоих человек, каждый по вещмешку и ждите меня на юте
- А куда пойдем таршстаршлейтнант?
- Потом узнаете.
Сойдя с корабля, они направились в дальний угол базы к каким-то неказистым домикам. Тот, к которому подошли матросы был похож на обыкновенный деревенский жилой дом с пристройкой на входе. Внутри оказался маленький коридорчик  и две комнаты в разные стороны.  Одна комната была заставлена шкафами с блоками старых радиостанций. За низким широким, длинным столом сидели три женщины и раскручивали радиоблоки отвертками.
- Привет, Михалыч! - Окликнул старлей пожилого мичмана, сидевшего в углу за письменным столом. – Ну, показывай, что у тебя есть.
Они поздоровались как старые знакомые, и мичман повернулся к матросам:
- Пойдемте, для таких ребят ничего не жалко.
Вслед за мичманом все перешли в другую комнату.  Чего там только не было и бухты разных проводов, полуразобранные блоки усилителей и еще всякая всячина, но когда мичман открыл крышки двух сундуков, у Кольки округлились глаза. На гражданке радиохулиганы и мечтать не смели о таких закромах. В сундуки складывали радиолампы, резисторы, конденсаторы, всевозможные трансформаторы, все это лежало вперемешку навалом.
- Выбирайте, что вам нужно, - улыбнулся Михалыч. Они с Иваненко удалились, а матросы погрузились в это богатство.
- Что брать, Коля? – Пацаны стояли в нерешительности, а Колька чувствовал себя как хомяк, попавший в амбар заполненный зерном. Постепенно вещмешки наполнились и в руках еще мотки провода.
Возвращались на корабль груженые под завязку. Иваненко опять с улыбкой глядя на Кольку, пригрозил:
- Чтоб связь работала безотказно. Смотри у меня!
А через несколько месяцев старший лейтенант Иваненко сходил с корабля в последний раз. Его назначили начальником береговых артскладов. На юте его провожала почти вся БЧ-2.
Через некоторое время служба опять свела Кольку со старлеем в весьма интересных обстоятельствах. Небольшую группу матросов привезли для работы на артскладах, среди них  был и Колька. Им поручили копать траншею для кабеля на территории артскладов. Но, как известно, русскому парню без приключений жизнь не интересна. Работа на земле для матроса почти как глоток свободы, значит, ощущение счастья надо усилить. А за воротами вот они грузинские подворья с виноградниками, и с винными погребами. Снарядили гонцов – Кольку и Толика. Не успели матросы войти во двор – навстречу радостный улыбающийся грузин:
- Чача? Сколько?
Колька с товарищем решили, что на пятерых две по семьсот пятьдесят будет нормально.
Пили и закусывали сухим пайком прямо у траншеи под кустами. Знаменитая грузинская чача оказалась отвратительной на запах и такой же на вкус. Недопив вторую бутылку, двое из пятерых отключились, один из них был Колька. Когда он проснулся, была уже глубокая вторая половина дня. Вот тогда ему и рассказали, что приезжал начальник артскладов старлей Иваненко. Посмеялся с остальными над спящими, распорядился не будить незадачливых выпивох, и уехал по своим делам.