По ту сторону трусиков 1. Чёрный порно-бред

(НЕСКОЛЬКО СЛУЧАЕВ ИЗ ЖИЗНЕ НЕКОЕГО СУЩЕСТВА)

«Преамбула»

- Алло, алло, прошу прощения, я правильно звоню или как!?

- Фу, фу, алло, алло!?

- Хыр, хыр ...

- Ответьте же, ну!?

- Роддом слушает, кхе, кхе…

- Это, я надеюсь, то самое второе родильное отделение городской больницы № 1/1-бис, что имени «Тринадцатого закрытого партийного съезда работниц секретной бухгалтерии подотдела актуарных расчётов страховой группы котельновентиляторного завода побратимого Сопляковского района Тулазахудалоямску», сокращённо «ТЗПСРСБПАРСГКЗПСРТ?».

- Или я тогда нижайше извиняюсь?- спросил весьма возбуждённый и испуганный мужской голос из трубки телефона, приложенной к уху дежурной по приёмной второго родильного отделения вышеуказанного медицинского учреждения.

- Ну…,- исчерпывающе и ехидно ответил уже женский голос на другом конце телефонной трубки.

- Скажите, глубокоуважаемая женщина, а что Фруза счетовод Хрунина случайно ещё никого не родила?- интересовался с опаской всё тот же мужской голос.

- Ну…,- нейтрально резанул в ухо риторический ответ невидимой дежурной.

- Ну, в смысле, нет?

- Или, ну, в смысле, да?- продолжал настойчиво пытать заслуженного теневого медицинского работника неугомонный родственник роженицы.

- Если вам сейчас некогда или трудно выполнить мою просьбу, то я позволю себе позвонить позже?- виновато и слабохарактерно сказал мужчина, после чего в откровенном диалоге наступила десятисекундная пауза.

- Ну, родила ваша Хруза Фрунина, родила девочку, вроде, как,- с недовольной ноткой в голосе ответила дежурная по приёмной второго родильного отделения городской больницы № 1/1-бис.

- Спасибо дорогая товарищ дежурщина, спасибо дорогая женурная!- радостно прокричал с провинциальным акцентом мужской голос в трубку телефона, приложенной к уху дежурной медсестры. (сами, знаете какого родильного отделения, какой больницы).

1-й пример: «Детство»

Вот именно так, а не иначе, хотелось бы нам или нет, ликуем ли мы или сожалеем, но в конце мая месяца 1949 или 1948 года, данное беззаботное, стопроцентно голопопое существо и появилось на свет, на радость маме и папе, и окрестили его Аллочкой. Оно ещё не знало, что есть стыд и срам, добро и зло, оно не ведало, что представляет собой этот невероятно сложный мир и поэтому, не переставая творило и творило своё самое главное «противоправное» деяние, пока лишь в виде невинного вывода естественных процессов из блаженного тела, на усладу своим счастливым родителям. Прошёл месяц, за ним другой, а папа существа, Вениамин Вениаминович Хрунин, в дальнейшем попросту Веник, целуя любимое чадо в поросячью попку, всё так же продолжал подбрасывать его вверх, эту пачку творожной массы над своей головой, шутливо приговаривая: «Ой-лю-лю, ой-лю-лю поцелуйчик по рублю». В ответ человеческое существо, смеясь слюняво гулило и агукало, пыжилось и кряхтело «старичком», приземляясь в чудаковато-огромные руки родителя, с высоты и от жуткого удовольствия неряшливо брызгало тёпло-солёным фонтанчиком детской мочи, прямо из девственно молочной складки голышки, в светло-розовое лицо своему дорогому папаше.

- Наверное, ему очень нравится, когда я на него писаю, да и как приятно писать, паря над папой, даже дух захватывает и очень щекотно где-то там внизу животика, возле пупочка,- думала лысая писка, в дальнейшем ЛП, с каждым очередным приземлением в растоптанные руки отца. И, конечно же, Веник, точно заправский глава семейства, чувствовал себя героем, родив себе такое существо, которое ещё не способно было выразить свою любовь и восторг к нему по иному, как писать тёплой радостью благодарности, и вовсе не важно, куда или на что, важно, что много и часто, будь оно здорово. ЛП, частенько сердясь, надувала губки, пихала своими щёчками ляжки кривых ножек и всё от того, что четыре взрослые руки родителей туго пеленали её, прокладывая мягким конвертом из байковой пелёнки. Как же ей хотелось покрасоваться нагишом перед своими создателями, ей хотелось быть на первом плане всеобщего внимания, кокетничать и жуировать, капризничать и снова заискивать перед ужасно любопытными глазами домочадцев и наконец, быть просто чудным маленьким гаером и, не переставая всех веселить, веселить и веселить. Фруза Ивановна, мама существа, тряся обвисшими сисями под тяжестью их послеродового набора веса, трепетно укладывала его себе на грудь и угощала из грелки питательной и полезной жидкостью, именуемой материнским молоком. ЛП человеческого существа медленно, постепенно наполнялась переработанным продуктом и с превеликим наслаждением свободно избавлялась от жидкого балласта себе под ноги, а маме естественно на живот. То-то было радости у Фрузы Ивановны, что у существа-дочки хорошо работают почки. Так и пела во время кормления: «Писай детка, какай конфетка прямо на меня, любовь моя!».

Выйдя второй раз замуж, Фруза Хрунина, имея от предыдущего брака троих детей, души не чаяла в последыше. Она всячески баловала существо Аллочку ласками и прибаутками, да и понятно, ведь это был, скорее всего, последний ребёнок, решила мамаша, твёрдо остановившись на этой мысли и на резком ограничении своих супружеских обязанностей, на то были свои веские основания. А Веник хоть и был любящим мужем, отцом, и в быту вёл себя, как тюха, но всё-таки «беленькую» он полюбил гораздо сильнее, чем своих домашних. Время от времени, в большой семье Хруниных, случались на этой почве ссоры, переходившие потом в скандалы между супругами по причине разногласий в воспитании совместных детей. Тем паче вся эта вредоносная жизнь и распри боком выходила на подрастающем поколении, а оно, это поколение на каждом шагу стало врать, пыталось зарабатывать лёгкие, даже скажем шальные деньги, не думая об учёбе и нравственности. Существо Аллочка по поводу и без повода стало часто закатывать истерики. Ногорукое творение росло, требуя красивую жизнь, оставаясь при этом полной неряхой. Мама Фруза, постоянно уча, заставляла Аллочку проводить утренние и вечерние водные процедуры, держать свои интимные места, а также нательные вещи в надлежащей чистоте, на что существо, сняв заношенные трусики и чулочки, бросала их в таз со словами: «Мне тяжело стирать, у меня ручки болят». Родительница, не придавая особого значения хитрым уловкам дочери, тянула эту постирушечную лямку в две уставшие руки за себя и своё дитя. Так и мужала ЛП, от случая к случаю ныряя с головой в пенную пучину мыльной водички с опрокинутого на неё ушата. Вообще неприученная с раннего детства самой следить за надлежащей чистотой, ЛП всё чаще глубоко вздыхая, почёсывалась при ходьбе о внутренний заскорузлый двойной шов трусиков, доставляя этим себе настоящее физическое удовольствие. Минуло несколько славных лет и, покрывшись первым пушком из кучерявых волосиков, она стала подумывать о более смелом почёсывании, чем прежде, вплоть до исходящего от посторонней помощи. Отсюда вывод, что пришло время ей посмотреть уже на мужчин никак на отца, брата, а как на самцов, как на сексуальных ублажателей.