Альма-матер

Когда я окончил среднюю школу, мой отец, похоронивший в авиакатастрофах десятка два своих друзей, сказал:
- Сынок, становись, кем хочешь, но быть летчиком я тебе запрещаю!
Так я стал врачом, пойдя по стопам своей мамы и ее родителей. Однако стал им не бездумно и, что уж совершенно точно, не сразу. Я и мои сокурсники превращались во врачей долго и трудно: сомнения, неудачи и отчаяние периодически сменялись радостью побед и укрепляли нашу уверенность в правильности выбранного пути. Каждому из нас пришлось претерпеть ряд серьезных метаморфоз и избавиться от множества романтических иллюзий…
Был у нас замечательный профессор - Шевелев Абрам Саулович. Безо всяких преувеличений - удивительный человек! Он просто виртуозно преподавал микробиологию и поэтому получил от нас – "галёрщиков", не очень ласковое, но довольно меткое прозвище - Микроб. Уважение, которое, с годами, я стал испытывать к этому незаурядному человеку и известнейшему ученому, заставляет меня краснеть при этих воспоминаниях.
 Внешность его также была необыкновенной. Все, что Виктор Гюго сказал о своем Квазимоде, вполне годится для описания нашего Абрам-Саулыча.
В молодости он поставил на себе опасный эксперимент – умышленно заразился какой-то экзотической инфекцией, от которой чуть-чуть не погиб. Коллеги его спасли, но последствия болезни были ужасными. Отважный исследователь стал очень некрасив, если не сказать "страшен": ростом - почти карлик, горбат, уродлив, но зато каков оратор!
Он выходил на кафедру и громовым голосом, от которого подпрыгивали все дремлющие студенты, кричал: "Сифилис!!!" После чего весь лекционный час мог читать, выразительно размахивая обезображенными полиартритом руками, собственную поэму, посвященную этому щекотливому вопросу.
Несмотря на свой малый рост, он был на редкость «огромной души» человеком.
Уснуть на лекции Абрама Сауловича было невозможно – он любил поднимать студентов с мест и задавать им каверзные вопросы. Однажды он ткнул своим кривым пальцем в нашего однокурсника Игорька Визельмана:
- Как ваша фамилия? – по обыкновению почти прокричал он.
- Визельман, - робко ответил тот, поднимаясь.
- Как-как? – сощурился, наклонив огромную голову, профессор.
- Визельман, - смущаясь и краснея, повторил студент.
- Будешь - Иванов! – пригвоздил его "Есаулыч", не пожелав тратить драгоценное время на несущественные вопросы этикета.
– Почему оппонент Роберта Коха, выпив культуру холерного вибриона, не заболел?
Не помню, что ответил ему Визельман, но вот уже тридцать пять лет мы зовем его не иначе, как «Ивановым».
Но не все лекции были такими же увлекательными. Частенько на них мы сражались в морской бой, писали письма родным или слушали по проведенным через рукава медицинского халата наушникам, спрятанный в портфеле радиоприемник. Про плееры мы тогда еще не знали.
Сидит такой студентик, подперев щечку рукой, и внимательно смотрит на преподавателя. А тому и невдомек, что он в эту самую минуту находится на сольном концерте группы "Битлс". Именно так мы частенько развлекались с приятелем Сережей Симченко, на самом верхнем ряду амфитеатра.
Но в один прекрасный день случилось следующее: штекер наших наушников нечаянно выскочил из гнезда приемника. Автоматически включились его громкоговорители и, на всю притихшую аудиторию, зарокотала ритмичная музыка. Молниеносно выключив динамики, мы замерли с бледными невозмутимыми лицами… Преподаватель медленно повернулся от доски, на которой чертил какие-то таблицы, и вопросительно посмотрел в зал. Тогда первый ряд слушателей повернул свои головы назад, за ним – второй, потом – третий и так далее, словно круги от брошенного камня расходились по воде.
И вот уже все уставились на нас с Серегой. Не знаю, откуда в трудную минуту появляются в голове спасительные мысли, но мы, не сговариваясь, задрали головы вверх и стали пристально смотреть в потолок. Лектор так ничего и не понял, и лекция благополучно продолжилась.
Мне не было легко в учебе. Это уж точно. Особенно на первых порах "не пошла" латынь и сопряженные с ней науки, например, анатомия. Естественно, не мне одному. Не менее моего была озадачена самая улыбчивая и жизнерадостная девушка нашей группы – Валя Сафронова. Наш преподаватель ставил вопрос ребром: беритесь за ум, ребята, или не сдадите свою первую сессию.
Огромное спасибо доброй и обаятельной отличнице - Оленьке Шилиной, за совместные многочасовые бдения в анатомичке, разглядывание и обсуждение омерзительных вещей. Во многом благодаря ей я преодолел большинство своих комплексов.
Что интересно: когда нам было всего по семнадцать лет, от нас потребовали, чтобы мы обращались друг к другу по имени-отчеству. Сначала смешно было называть, например, хохмача Колюню - Николаем Владимировичем, но потом ничего - привыкли…
Хочу сказать, что у нас подобралась замечательная группа, в ней собрались на редкость порядочные и душевные люди. Мы умудрялись учиться, веселиться и влюбляться практически одновременно. Чего стоил один Володя Глотов, ныне - доктор наук и всемирно известный ученый - "биоконструктор". Извини меня Владимир Александрович, но я только недавно понял, почему на занятиях по терапии ты потихоньку читал под столом учебник высшей математики.
Простите меня, дорогие ребята, но я не имею возможности перечислить всех вас поименно. Только знайте: я вас помню и люблю!