Пурпуроза. ч6. Хризантемы для Нины

(из черновиков, которые никогда не станут чистовиками)



(саркастические записки с эротическим уклоном и голубым оттенком)



    Несколько странных и, возможно, забавных отчасти вампирических историй. История шестая. О дожде, о букете хризантем... и, возможно, о женщине.

      
      
      
      
      Пурпуроза.
      
      
      
      История шестая: Хризантемы для Нины.
      
      
      
      
      Телефонный звонок.
      
      Странный телефонный звонок, который застал меня возле двери. Пиджак, туфли, кожаная папка подмышкой – ах, спешка, спешка. Я собирался на первое свое заседание Комиссии, и волновался невероятно, но вдруг... Этот телефонный звонок.
      
      Пришлось вернуться на пару шагов обратно вглубь квартиры и нашарить трубку телефона в полумраке на тумбочке. Попутно задев склянку с остатками одеколона на дне и расческу с нефритовой ручкой, на которой, в тонком солнечном луче из кухни, мерцал длинный волос. Не белый волос, как можно было предположить..., – черный.
      
      –Да? – сказал я в трубку, однако смотрел на волос и вспоминал, чей он.
      
      Скажите, откуда на кошмарной и неудобной расческе, которой пользовался один Рози и то лишь из вредности, появился темный волос? Это чудо когда-то я привёз из Японии, поддавшись уговорам моей верной подруги Йоко, которая зачем-то очень хотела подарить мне костяной гребень на нефритовой ручке. Позже Кри-Кри выискал в наших книгах одну интересную информацию. В стародавние времена в Ниххон благородные девы дарили свой гребень нареченному вампиру, если им случалось в него влюбиться или выйти замуж кознями своих родителей, дабы тот запомнил запах и не укусил по ошибке.
      
      –Привет, Рой, – ответил мне знакомый женский голос.
      
      Взгляд непроизвольно прыгнул вверх – удивлённый взгляд. Нина? Боже, боже, столько лет прошло. Я успел забыть её за эти... – десять? – лет. И вот теперь, снова слышу голос, будивший когда-то бури страстей своим низким тембром и хрипотцой. Этот голос даже снился мне сколько-то времени после расставания. Расставание...
      
      Вдруг я заметил отражение Рози в зеркале. Он стоял в дверях кухни и пил молоко из стакана с толстым дном.
      
      –Нина, ты? – ответил я сам того не желая.
      
      Промолчать бы, но... Разве с такой женщиной промолчишь? Разве удержишь дыхание? Разве прикажешь сердцу, чтобы колотилось тише?
      
      –Ты узнал меня... – в её завораживающем голосе чувствовалась усталая улыбка. – Очень хотела тебя услышать, Рой. Рой?
      
      А я смотрел на Рози в зеркальном прямоугольнике с серебристой гравировкой по канту, словно на его точный портрет в тонкой рамке. Он перекрасил свои роскошные белые волосы в тёмный цвет. И подстригся, к тому же... И пил молоко...
      
      
       
      
      
      
      –Рой? – Нина усмехнулась на том конце провода. – Ты неисправим... Рой?
      
      –Я здесь, здесь. Извини. Да, как всегда, где-то витаю.
      
      –Обожаю тебя. Знаешь?
      
      –Знаю. Слышу.
      
      Рози изобразил на лице некоторое подобие брезгливого любопытства. И проворчал: – «Нет, ну... Снова ему бабы звонят. Это просто ужас какой-то. Круглосуточно звонят бабы и что-то там мурлычут, как самки похотливые... Они, что там, сговорились меня свести с ума от ревности?»
      
      Мне пришлось посмотреть в сторону, чтобы не улыбнуться. Точнее, чтобы не ранить Нину улыбкой в своем голосе.
      
      (Рози, черт..., ну, замолчи же!)
      
      Нина ответила не сразу. Словно думала или решала – стоило ли вообще начинать. Она понимала, что я не один. Хотя насколько и с КЕМ я не один, не могла и предположить, ручаюсь.
      
      –Я хочу увидеть тебя, Рой, – всё же сказала она. – Нет, не так. Мне очень-очень нужно увидеть тебя.
      
      –Я буду занять до полудня...
      
      –Рой? Ты помнишь слово, которое мне давал?
      
      –Слово? – мне стало больно. Вот теперь мне. И по-настоящему.
      
      Слово...
      
      Слово, которое я дал ей перед расставанием...
      
      Перед нашим странным расставанием, которым закончился недолгий, бурный и неправильный роман.
      
      Слово.
      
      Я обещал подарить вечную жизнь, когда она ей понадобится.
      
      Ноги ослабли, перестали держать, принялись подкашиваться... Я тяжело присел на край тумбочки, заметив краем глаза свою сгорбившуюся тень на светлой стене напротив. Рози обеспокоенно смотрел на меня.
      
      –Ты не ведаешь, чего просишь, Нина.
      
      И снова я почувствовал грустную улыбку в её голосе.
      
      –Рой... Любимый мой и такой глупый вампир, – теперь в голосе проступила одна слеза. – Мне не нужна вечная жизнь... Такая вечная жизнь, как у тебя... Нет. Неужели ты не понял, какое именно слово дал мне?
      
      –Наверное, нет... – я зажмурился.
      
      –Приходи сегодня в парк в наше время. Ты помнишь наше время?
      
      –Три часа дня.
      
      –Вот и приходи в три. Я буду ждать тебя, Рой.
      
      Гудки отбоя.
      
      Рози подошел ко мне, поставил стакан на полировку, – цак-к..., смазав кольцо влаги, оставленное дном – ссссс-ц. Погладил меня по волосам, и наклонился, заглядывая в лицо.
      
      –Рой, Рой, не грусти, пожалуйста. Рой?
      
      –Будь сегодня рядом где-нибудь... в три дня.
      
      –Я не хочу ходить с тобой на свидания к твоим же бабам.
      
      –Рози? – я глянул на него и, наверное, глаза сказали что-то большее, чем смогли бы слова. – Просто. Не на виду. Где-нибудь рядом.
      
      –Это будет не свидание?! – удивленно воскликнул Рози и забрал свой стакан с молоком.
      
      Я смотрел на кольцо влаги, оставленное стаканом на коричневой полировке, в котором переливались белые и зеленые блики. Рози отхлебнул из стакана, задумчиво рассматривая меня.
      
      –С каких пор... молоко?
      
      –Я же не какой-нибудь там вампир из новообретённых. Я гемонис. И могу позволить себе пить что захочу. Хотя... – он погрузил стакан в луч света из кухни и легонько поболтал в нём молоко, расплёскивая белесую пленку по стенкам. – Каплю крови, всё же, добавил.
      
      Я посмотрел на его аккуратные ногти, выкрашенные черным лаком. Выше... – на тонкую шею. Ещё выше... – виски, волосы...
      
      –Рози, зачем ты покрасил свои волосы?
      
      –Я же не спрашиваю, зачем ты перекрашиваешь иногда свое сердце. – Рози усмехнулся и пошел на кухню. – Поэтому и ты не спрашивай. Хотя... – Он приостановился и оглянулся назад, совсем чуть, краешком острого взгляда поверх плеча. – Только скажи, нравится?
      
      –Необычно.
      
      –Не то, Рой. Не то!
      
      –Ну... – я, наверное, смутился, но ответил честно: – Да. Нравится.
      
      Рози принялся самодовольно улыбаться и мурлыкать.
      
      –Не начинай! Мне же на комиссию, черт бы её подрал!
      
      –Да ладно тебе, не волнуйся. – Он фыркнул и усмехнулся. – Иди спокойно на свою комиссию. А в три часа я буду где-нибудь рядом. Обещаю.
      
      
      
      *
      
      
      
      Над городом собирался дождь.
      
      Сиренево и оранжево – в синем-синем небе. Медленно... откуда-то... плыли дождевые тучи.
      
      Серпантин дороги под тяжелым преддождевым небом казался белой лентой, небрежно брошенной на зеркала сверкающих окон – вспарывая глаз белыми стенами, углами, тенями – уродливого бетонного города. Острые башни рвали серпантин, стеклянными отблесками вскрывали, прожигали, растворяли, но... Дорога струилась, под синим-синим небом, в котором собирались фиолетовые тучи с оранжевыми краями.
      
      Я подвинулся ближе к окну. Кожа сидения скрипнула чуть... В салонном зеркальце появились глаза водителя.
      
      –Открыть окно, господин Орри?
      
      –Нет.
      
      Я смотрел в ослепительно синее небо. Впитывая глазами бесшумные алые отблески молний в далёких континентах грозовых туч.
      
      Дождь определенно собирался над городом. И еще так остро и пряно пахло горячим асфальтом...
      
      
      
      *
      
      
      
      Заседание Комиссии прошло скучно и оттого долго.
      
      Я то и дело смотрел на часы.
      
      Нас было всего шестеро, Комиссионеров. Всего-то.
      
      Весь день я думал о Нине. И даже не заметил, как заседание началось и когда закончилось.
      
      
      
      *
      
      
      
      В три час дня я был в парке. Перед тем купив букет белых хризантем. Странно, что Нина любила эти цветы. Мне же, они не нравились. Траурные, хотя и белые.
      
      В парке было пусто. Дождь всё же.
      
      Капли пузырились на черном асфальте, раскатываясь тонкими хрустальными шариками по лужам. Тёплые тяжелые капли чиркали по листве темно-зелеными полосами. Глянцами медовыми растекаясь в жасминовых зарослях. Разбивая цветочные головы вдребезги. Вязко расползаясь по липкой листве: соком, сиропом, душистым ароматом.
      
      Я промок насквозь.
      
      Как вдруг увидел Нину на нашей лавочке, возле неказистой акации с побеленным до половины стволом.
      
      Подошел.
      
      Нина смотрела на хризантемы.
      
      –Не забыл, – прошептала она и взяла букет.
      
      Я наклонился к ней. И поцеловал в щеку.
      
      –С твоих волос течет вода... – она крепко обхватила мой затылок, прижала к своим губам, поцеловала... отпустила. – Так-то лучше. Я тоже помню кое-что из нашего прошлого.
      
      А дождь шумел в листве.
      
      –Я не буду предлагать тебе присаживаться, лавка мокрая, – она прижала хризантемы к лицу. – Да и незачем. Я хочу, чтобы ты всё сделал быстро.
      
      –Нина, Нина... Я не могу укусить тебя. Я...
      
      –Я не прошу укусить, – она посмотрела на меня поверх роскошных цветочных бутонов. – Ты же помнишь ту историю с моей опухолью?
      
      –Она, кажется, закончилась благополучно? Ты рассказывала.
      
      –Я рассказывала, – Нина улыбнулась мне. – Еще меня не берёт обезболивающее. Уже и наркотик не берёт. Думаю, что протяну еще пару дней, а потом... Рой? Ты же не хочешь, чтобы я превратилась в кричащее от боли животное? Не хочешь же?
      
      Я закрыл глаза.
      
      А дождь шумел, шумел, шумел в жасминовой листве.
      
      –Я не прошу укусить. Сделай так, чтобы я осталась на этой лавочке счастливой и свободной от всего.
      
      –Изменился мой статус... Я не могу даже нюхать кровь. Понимаешь?
      
      –А ты? Ты понимаешь? Помнишь нас? Помнишь, Рой?!
      
      Её светлые волосы прилипли к лицу. И тушь растеклась под глазами.
      
      Я глянул вперёд.
      
      Там... За лавкой... В белесых струях дождя стоял Рози.
      
      У него были пронзительные глаза. И бледное лицо. Скошенный серебристый силуэт красивого монстра.
      
      –Нина... – я наклонился к ней. – Закрой глаза, любимая.
      
      Она улыбнулась.
      
      –Так хотела услышать это слово напоследок.
      
      Рози подошел к ней со спины. Открыл рот, обнажив острые белые клыки... И склонился над её тонкой шеей.
      
      Букет хризантем так и остался на скамейке под дождём.
      
      
       
      
      
      
      *
      
      
      
      Я стоял возле окна и курил в форточку. Над городом полыхали ослепительные вспышки молний, и грохотал гром.
      
      –Спасибо, Рози.
      
      Он сидел на подоконнике и пил молоко из стакана с толстым дном.
      
      –Я твой должник... Рози?
      
      Он глянул на меня и усмехнулся.
      
      –Посмотрим.
      
      Порыв влажного ветра за окном... Новая вспышка молнии...
      
      –Рози? И всё же, зачем ты покрасил волосы в тёмный цвет?
      
      –А ты так и не понял?
      
      
      
      Конец шестой истории.
      
      
      
      Сони Ро Сорино (2010)