Izabella фрагмент-004

И уж теперь понятно как девки по кустам за ним гоняются и подловить его хотят. Но не на того напали, это крепкий орешек! Его так на амуры не прошибёшь и чарами не купишь. И чего это он на Симону набросился шутя? Ах, вот оно что? Он её, Изабель от Симоны защищал! И к тому принял огонь на себя. Ему-то что бояться, он ведь не светский, а простой селянин. И значит знать защищает не только как белую кровь, а и от нарядов развратных! Он выходит и честь знати спасал!? И Изабель откинувшись в понимании сюжета, приятно закрыла глаза и тут ей привиделась Амелия, живописно разлёгшаяся на полянке в пляжном коротком халатике с намёком на распахнутость её телес. И потом Герда стоящая на четвереньках с пышными мягкими ягодицами, торчащими из-под халатика и с полоской трусиков между ними. Они там пышные все сельские девчонки, откормленные на сметане и отпоенные на молоке. И это всё было что-то розовое, мягкое, пышное и приятное и среди всего этого Мишель... Изабель вскочила с кресла, вынырнув из небытия миражей, чувств, ощущений и эмоций! Что происходит? У неё опять, похоже влажно между ног? Изабель прислушавшись прокралась в спальную и вытащила из тайника несколько журналов эротики, добытые «контрабандой» Симоной, ибо им ещё нельзя было думать о каком сексе. Секса в журнале не было, а только девицы в дезабилье. Порой с открытыми пышными грудями и порой без трусиков в разных заманчивых позах, словно завлекая мужей. То с вытянутыми для поцелуя губками, то с закаченными от страсти глазками. Что-то в этом всём было и Изабель теперь начинала это ощущать, она включила ночник и забралась под одеяло, так чтоб свет попадал на журналы, но в случай чего их можно было бы быстро и закрыть одеялом. Эта обстановка интимности и страсти её захватила, и она представляла как целует Мишеля, а он гладит её голые ягодицы. Не заметив сама, Изабель стала разглаживать рукой свои ещё незрелые груди, потом живот и потом ягодицу. А затем и вообще стянула с себя трусики и лифчик. Это было так захватывающе и приятно и тут промеж ног стало зудеть и пощипывать и она сунула туда пальцы. Влаги оказалось куда больше, но как приятно раздражали пальцы губки промежности и норовили всё залезть в неё поглубже. И Изабель поняла, теряя голову, что она созрела для этого. Полночи она ворочалась от снов, где она голая купалась в сельском озере и на берегу её ждал Мишель, а потом находит её на полянке укрытой в кустах, возлежавшей с распахнутым халатом и голыми телесами. И он всё касался её и гладил и щупал. Она стонала во сне сладкой истомой. Но на следующий день Мишель не появился. Зато Симону было не узнать, она гордо ходила, закутавшись в халат и отказывалась одевать всё, что ей не предлагали из нарядов, но на свою юбку с вырезом она уже смотреть не могла, - она её выбросила в урну. Симона пришла к Изабель под вечер и смотрела на неё немного вызывающе, но та читала свою книжку, изредка поглядывая на Симону, но не давая повода.
- «Изабель у тебя с ним что-то было?», - наконец не сдержалась Симона и Изабель отложила книгу и посмотрела на кузину и задумалась.
- «Я понимаю, я вела себя так скажем не очень по-родственному и ты мне можешь не доверять. Но я и не хочу каких-то подробностей. Если вы целовались в кустах, это не грех. Я тоже уже почти со всеми мальчишками нашего круга целовалась. Но он не такой, как они. Он дерзкий и решительный. Он – народ...», - начала понемногу разогреваться Симона и Изабель чувствовала, к чему это снова может привести и отмахнулась досадно, мол опять на скандал нарываешься. И Симона выжидательно замерла, поняв её взгляд.
- «Ты ничего о нём не знаешь. Ничего. Он просто защищал меня вот и всё. Я не такая как ты. Он добряк и никогда, запомни, никогда не будет дерзким. Он ни разу не покушался на знать и не ставил себя на равных. Тебе этого просто не понять. Ты как всегда вобьёшь себе в голову какую блажь и свято веришь что это именно так. Не берись понять то, что тебе не по уму. Я его и то ещё толком не понимаю, хоть и порядочно с ним как встречаюсь. Ты полагаешь Аделаида не следила за нами? Значит ты недооцениваешь нашу старшую кузину. У неё опыт жизни и любви, понимаешь? А такой опыт бывает и горький, а не одни сахарные бизе. Что ты испытала сама из этих поцелуйчиков? Я скажу, - ничего. Как и я сама тоже. Я с ним ни разу ни целовалась и не тискалась. Его сила в другом, в чём он сильнее мальчишек знати», - спокойно поведала Изабель и взялась снова за книгу.
- «Но как он вёл себя против меня...», - начала Симона, но Изабель хлопнула ладошкой по книге, - «Ты начала сама! Ты сама себя так низко поставила перед ним! Ты никогда ничего за собой не замечаешь и не хочешь замечать. Я же тебя видела тогда со стороны. Я же тебя не зря предупреждала об этих нарядах. Ладно тут все свои и то, косятся на тебя криво. А он простой и открытый. Вот в чём его главная сила. Он никогда ничего не скрывает и всё говорит прямо. И то, что он говорит, попробуй оспорь что он не прав!? Он не лезет в дела и этикет знати, ему этого просто не надо. У нас же что? Возьми того же Самюэля, он рисуется, прячется, скрывается, выдавая лишь внешнюю ширму, правильного мальчишки. В этом вся его слабость перед Мишелем. Мишеля не надо целовать и обнимать, ибо что ты чувствовала от Сэма, скажи честно? Ничего. А Мишель даст тебе почувствовать ещё как и без всяких прикосновений. Ты просто бесишься, что оказалась бессильна перед настоящим мальчишкой, но какая ты сама тогда девчонка? Ты – паровоз, Симона!».
Симона хмуро поглядела на Изабель и спросила в лоб, -
- «Но откуда у него тогда эта Америка, если не от тебя? Или он тебя...».
- «Всё, дальше разумный диалог закончен! Я могу сказать тебе вкратце. Если бы ты была из европейской знати, то не задавала бы сейчас таких глупых вопросов про Америку. Придумали там себе что-то новое на американский манер», - осадила её Изабель и стала подниматься чтобы уйти. Но Симона остановила её жестом, -
- «Ладно, пусть это американский манер, но зачем ты мне тогда читала нотацию про Америку, мол это всё происки американцев стремящихся забрать под себя весь мир? При чём скажи тут я? Я что тут пошла на заговор с Америкой? У тебя самой какая-то паранойя на Америку». Изабель пожала плечами, -
- «А ты что сама слепая? Кругом в городе что? Американское шоу, американский бизнес, рынок, мода, демократия, Голливуд, доллары, стоит продолжать? И ты как полагаешь ради чего всё это? Ради простого человека? Не будь дурой, в Америке нету знати и аристократии от короны. А им тут рядовые пешки не нужны. Они тебе и не станут предлагать Америку, они будут наоборот всё подстраивать под Европу, под тебя, играть на наших идеалах и лозунгах. Зачем им заговоры, если ты всё сделаешь сама, собственными руками и от собственных прихотей, выставляя себя светской львицей Европы? Только поддайся на их моду и всё. Это же наш свет, понимаешь или нет? Вот благодаря тебе он завтра и не будет больше нашим. Останется пародия на светскую Европу... на американский манер...», - и Изабель ушла.
Симона такого от Изабель не ожидала, как и от Мишеля. Значит они чуют в ней «америку» и это их ставит в её протест? Они хотят оберечь Европу от тайной экспансии Европы? А она Симона потакает планам Американцев? Бред какой-то? Но что-то в этом и есть. Только вот что?
- «Но у нас же провинциальный город?», - как-то вновь столкнулась Симона с Изабель.
- «А с чего, по-твоему складываются миллионы? С монет. Они не столь дураки и не станут сразу начинать со столицы. А сколько у нас провинциальных городков? Сейчас куда ни плюнь в Америку попадёшь и ты, знать, туда же!», - ответила Изабель, проходя мимо.
Да, Европа уже не в моде.
- «Не переживай так, Изабель просто патриотка и всё переносит болезненно. Ты с ней не пара», - успокоила Симону, Аделаида, после пары вопросов про «америку» Изабель.
Симона опять пришла к Изабель, но с порога заявила что она больше не станет поднимать вопросов про Америку, но хотела бы поговорить про мальчишек.
- «Что я в нём нашла? Ты опять смотришь на наряды, моду и деньги, а не на мальчишку? А ещё говоришь тему Америки закрыла. Ты вот кто сама такая без всех этих модных тряпок?», - отмахнулась Изабель на поддёвку от Симоны, её дружбы с селянином. И Симона опять поняла, что загоняет саму себя в тупик, в замкнутый круг – мода, народ, Америка, свет.
«Мишель ясно сказал; – какая ты девчонка!», - витала в раздумьях Симона. А и на деле, какая? Он ведь над нарядом издевался, а не над нею. Или над её пристрастием к наряду. А она так легко купилась на эти модные юбки! И что теперь кому докажешь? Изабель? Она вроде не страдает от отсутствия Сэма или того же Мишеля. С Сэмом вроде уже разбирались, а Мишель, только её друг и она пошлёт кузину раков ловить и думай про него что хочешь. Прямой, открытый и непонятный? А может Изабель просто темнит?