Осколок 74 - Искупление

Если единственный выбор является неправильным,
то это скорее не выбор, а судьба. (с)





Выброс произошел чуть позже, чем все ожидали. Отряд успел отъехать на достаточное расстояние, и все мы остались живы, хотя многим и пришлось тяжело. Оказалось, что мне еще было не хуже других, к тому же часть пути я смогла проехать на арго, отдыхая, пока самые стойкие вели караван. Поэтому, когда лагерь неподалеку от базы был сооружен, Бледный поручил мне заботу о раненых.

Сил я в себе совершенно не ощущала, но оказалось, они прятались где-то внутри. В первую очередь я занялась Деллой, помощь ей окали сразу после удара током, но она всё еще была слаба. Ей досталось сильнее, чем Серко неделю назад. Разряд прошел через сердце, и она чудом осталась жива. Потом пришел черед Липтона. На него радиация подействовала сильнее, чем на других, и предстояло еще справиться с этим заражением. Третьим в палатку-госпиталь принесли того британца, который стрелял в Платона. Он спал, и я не стала его трогать, раны были перевязаны, им можно заняться позже. А пока я справлялась с потоком людей, которые подходили за лекарствами. Два часа спустя всё было сделано, и я смогла заняться своей повязкой, бинты распустились и антипсих стал жутко давить на ожоги. Когда контролер погиб, меня обожгло гораздо сильнее, чем при лже-атаке с Новоселок. Пока я была без сознания, меня кто-то перебинтовал, но пора было обновить повязку. Справившись с этим с некоторым трудом, учитывая отсутствие зеркала, я занялась британцем. У него всё было в порядке и раны начинали заживать. Две пули задели предплечье, а третья прошла сквозь левую кисть, образуя подобие стигматы. Раненый не отвечал на вопросы, похоже, Бледный запретил ему со мной разговаривать.

Сейчас, когда с помощью было покончено и оставалось только присматривать за больными, я могла по-тихому срулить, но так и сидела на раскладном табурете, периодически вставая, то чтоб дать обезболивающее британцу, то чтоб покормить Деллу. Я немного успокоилась и поняла, что если б меня хотели убить, ничто не мешало сделать это сразу, а потом свалить на контролера, или британца, или сообщить что я сама застрелилась. Меня, наверное, слишком напугало и возмутило недоверие отряда, отсюда и паника, и нелогичность. Я всё еще не знала, что делать дальше. Но, воспользовавшись служебным положением, я прикарманила пятнадцать доз транквилизаторов и несколько пластинок снотворного. Не против людей Бледного, просто на всякий случай. Мне бы вовсе не хотелось вновь оказаться связанной беспомощной пленницей.
 
С сумерками лагерь зашевелился, готовясь к скорому прибытию гостей. Когда я спросила Бледного днём, где тело, он ответил: «Он похоронен. Салюта не было. Но в честь него сожгли немало. Возвращаться точно не будем. Выброс. Может потом, когда-нибудь.» А когда его поставили в известность о том, что вот-вот нагрянет отряд СБЗ с Радуги, я смогла воочию убедится в его лжи. Вырыли яму, забросили туда мешок с содержимым, трупный мешок. Закопали и сверху установили мт-лб. Кота в мешке не утаишь, а контролера? Впрочем, приехавшие не слишком то и искали. У меня возникло подозрение, что они скорее хотели кое-что спрятать, а не найти. Например, прослушку. Похоже, с Платоном придётся общаться лишь мысленно. Да и в беседах с другими не говорить ничего лишнего. Все пребывали в паскудном настроении. Проверка длилась чуть дольше двух часов. Мои вещи тоже просмотрели, за ними пришлось сбегать к арго. На вопросы я отвечала рассеянно, сказывалась усталость, но на это не обратили внимания.  Когда сбзшники убрались на Радугу, Корень позволил мне отдохнуть в камазе. Моё место в госпитале занял британец.

В камазе было несколько кроватей, все они пустовали, кроме одной, на ней сидел Бледный и отправлял кому-то сообщения с ноутбука. Я заняла максимально удаленную койку. Бледный захлопнул крышку ноутбука и вышел из домика на колесах, бросив на последок: «Тут есть душ, можешь помыться». Осталась я и тихо работающий телевизор. Украинский канал, политические новости.

Душ подействовал бодряще, вода была практически холодной. Спать расхотелось,  я решила позвать своего нового глюка. Прежний частенько заглядывал сам, но они всё-таки разные. Глупо ждать от них одинакового поведения.

- Платон, - тихо позвала я. Он появился и сел на кровать, которую я выбрала для себя. Я опустилась на пол у его ног, и опёрлась спиной о кровать. Мокрые волосы раскинула на плечах, чтоб быстрее просохли.
- Ты… ты не хочешь сесть рядом? – он, кажется, был смущен. Так он приказывал сидеть мне прежде, когда я была в его стае, его слугой. Но мне на самом деле так было приятнее, словно возвращаешься в прошлое, где он еще жив. 
- Нет, мне так хорошо, - я не решалась говорить вслух, из-за подозрений о прослушке, но он прекрасно слышал мысли. Я подняла к нему лицо, и мы улыбнулись друг другу. В фургоне царил полумрак, экран телевизора давал блеклый голубоватый свет. Едва слышный голос комментатора не заглушал мысли и позволял нам спокойно общаться. - Я рада, что ты не исчез совсем. Признаюсь, я никогда особо не верила в загробную жизнь, и если бы ты умер и не стал тем, кем стал, я бы считала, что и душа твоя погибла вместе с телом. Самаэль хоть и имел амплуа чего-то внеземного, всегда представлялся мне отклонением в психике. Объясни мне кое-что, когда ты не со мной, где ты?
- Гуляю по миру. Много интересных мест, смотри, - внезапно он исчез и оказался на экране телевизора. Показывали какой-то ночной митинг в Киеве в прямом эфире, и среди киевлян был мой новый глюк в солнцезащитных очках. Через миг он вновь оказался на кровати.
- Я тебе даже немного завидую, можешь бывать где угодно, - эти возможности меня потрясали.
- А что тебе мешает бывать где угодно? – сняв очки и пристально вглядываясь мне в глаза, спросил Платон.

И правда, ничто не мешает. За год работы в ВРС на мой счёт уже накапала приличная сумма, вполне достаточная для скромного путешествия вокруг света или роскошного отдыха на островах. Вот только не хотелось ничего. Совсем. Может это временно?

- Ты уверен, что оставаться со мной  для тебя лучше, чем отправиться дальше?
Я смутно представляла, где это «дальше», но, наверное, есть иные миры, служащие для развития душ.
- Я с тобой, когда ты меня зовёшь. Лучше так или нет - посмотрим. Мой выбор вот такой.
- Ты сейчас не жалеешь, что потерял жизнь?
- Нет. Я об этом не жалею. Если бы я остался в живых - это вызвало много проблем для тебя. Я решил проблему.
Это прозвучало загадочно и немного приятно. Я не привыкла, чтоб обо мне заботились. Эль по-своему тоже заботился, я это чувствовала, не смотря на его поведение.
- Эль хотел освободиться от меня? Он получил тело?
- Самаэль хотел выполнить свою Цель, Контракт. Я не знаю, получил ли он тело, но своего, похоже, добился. Заставил тебя отказаться от своих желаний ради другого. Серьёзный, глобальный и не простой Выбор сделать. Повзрослеть душой, - в голосе Платона слышалось уважение.

Я еще не свыклась с новой собой, но то, что Платон одобряет изменения, меня радовало. Я научусь жить, жить после собственного предательства, после потери Самаэля, жить с последствиями своих ошибок.

- Тот британец, который выстрелил, подчинялся тебе или кому-то другому? – вспомнила я своего недавнего пациента. Я хотела узнать, кто всё-таки виноват в смерти Платона.
- Он подчинялся мне. Наиболее эффективный способ. Бледный не хотел, что б ты на него злилась. А я не хотел тебя расстраивать, убив себя руками Бледного или Корня, или Молчуна. К британцам ты относилась, как мне показалось, наименее благосклонно.
- Как думаешь, стоит ли мне оставаться с Бледным или искать для себя иной путь?
- Ищи свой путь, - просто ответил Платон, словно это было очевидностью, - Он просто может быть какое-то время схожим или параллелен с путём Бледного или ещё кого-то. Только не забывай о своём.

Я понимала, что должна что-то решить для себя. Решить, в чем моё предназначение,  чего я хочу добиться, как дальше жить и с кем, и Платон подчеркнул эту необходимость, акцентировал на ней моё внимание. Хватит лелеять свои обиды и несбывшиеся надежды, тоску по утерянному призраку. Нужно двигаться дальше, но прежде решить, в каком направлении.
Пока же мне не хотелось ничего, я была растерянна.

- Ты предлагал «залечить мои душевные проблемы», что ты тогда имел ввиду?
- Длительный контакт со мной оставил след. Я это исправляю уже сейчас. Моё присутствие - вот как раз один из шагов.

Не знаю, правильно ли я поняла, но мне казалось, что мы срослись за время моего подчинения. Этому не было объективных причин, но это произошло. Я прикипела душой к своему мучителю, предпочитая видеть только его достоинства. И на расстоянии эта связь не истончилась, время её не разорвало. Что бы со мной произошло, не стань Платон после смерти моим спутником? Может я бы погибла следом за ним, а со стороны эта смерть не имела бы объяснения? Сейчас он со мной. Это значит, что постепенно рана в душе затянется, и он уйдёт следом за Самаэлем. А может, он тоже должен чему-то научить меня? Что ж, по крайней мере, мне повезло с учителями.

- Кому ты говорил, что пытаешься жить? – спросила я то, что давно хотела узнать.
- Моему брату, Сократу. И родителям, - ответил контролер. Я представила ту бездну одиночества, в которой ему приходилось жить. И началось всё еще до того, как я попала в стаю.
- Как погиб твой брат? – спросила я после недолгого молчания.
-Его обманул Хозяин Зоны, запудрил мозги... Контролёр попал под влияние, смешно даже. Военные провели операцию по уничтожению противника. Сократ устроил массовые беспорядки в Максимовичах. Все, кем он управлял, и он сам были убиты.
- Расскажи больше о том человеке, который вас предал.
- Селенин… - Платон сделал паузу, было видно, что он не хочет говорить об этом, - Думаю, он просто старик, потерявший голову и смысл в жизни.
- Хочешь, я попробую найти его и отомстить? – я предложила одну из целей, которые могли быть приятны Платону.
- Не нужно, - ответил он.

И я поняла. Он больше не хочет смертей. Он не хочет, чтоб я пачкала руки местью. А вторая цель… я вряд ли способна осуществить её. Если уж ему не удалось, что могу я?

- Мне немного странно, что ты согласился остаться со мной, мне казалось, что я твой друг, меня восхищал твой ум, способности, и ты мне просто нравился чем-то. Но я не думала, что ты захочешь помогать мне.
- Ну, ты же мне помогла.
Я сомневалась в том, что действительно чем-то помогла, но не стала ничего говорить на эту тему.
- Ты тяжело пережил превращение из человека в контролера?
- Петля, в которую полез, оборвалась и жив остался. Кое-что понял. Нет, не легко пережил, - звучало это туманно. Что я на самом деле хотела знать, и в то же врем боялась узнать, так это слышал ли он мои мысли в последние дни, когда я была под пси-5.
- От части, - ответил он.

Мне стало стыдно за собственные мысли, ведь тогда ему нужна была поддержка, а от меня исходило лишь отчаяние. Но уже ничего не исправить.

- Я всё время спрашиваю, может, ты тоже хочешь что-то узнать? – предложила я открыть для него несколько дверей собственного сознания. Уж слишком наш диалог походил на допрос.
-Ты сможешь доверять так же живому человеку, как мне или Самаэлю?
- Нет, я не думаю, что смогу доверять кому-то так же как вам. Особенно теперь. Последние события лишь усилили моё стремление держаться подальше от людей, держать свои мысли и чувства в секрете. Но я не думаю, что это проблема. Многие в зоне поступают так же. Я даже слишком открывалась людям, и, по-моему, этого не следовало делать. Ты был в мыслях Бледного, сам ты как считаешь, заслуживал он моего доверия?
- Насколько сбылись слова Самаэля? Вот тебе и ответ о доверии Бледному и его людям, - Платон предпочел не раскрывать мне чужие мысли, вероятно, посчитал это нечестным.
- Ты о его словах на счет жестокости людей? Он много говорил, много-много глупостей, которые потом оказывались пророчествами и сбывались. Но это не сбылось. Пока. Хотя, может, эти слова не сбылись именно из-за меня...
- Какие именно?
- Он говорил, что люди, окружающие тебя "звери" или еще хуже. Я не могу припомнить в точности, но кажется, он говорил, что мне предстоит в этом убедиться.
- Тебя оградили от такого опыта - убедится в их истинной натуре. Возможно, я взял слишком много на себя, сделав это, - с легкой грустью произнес бывший контролер.
 Что еще мне предстоит? Это ведь не спасение, это отсрочка. Значит, я должна покинуть Бледного, чтоб избежать грядущей беды? Или остаться и преодолеть проблему, как хотел бы Эль?
- И еще он часто говорил, что мне не стоит оставаться с ними. А что должно было произойти? Я хочу это знать.
- Меня убили бы. Тебя убили бы. Ты, оставшись с ними, рискуешь потерять свои цели...
- Я не уверенна, что у меня действительно есть цели. А слоняться одной не многим лучше, чем строить базу, так хоть есть ощущение, будто я что-то совершаю.
- А ты искала эти цели?
- Даже не представляю, что это может быть, но это точно где-то здесь. Я не вижу себя за периметром.
- Тогда живи тут. Сделай Зону своим домом. Для этого не обязательно становится мутантом.

Я не готова была сейчас ответить ни ему, ни себе на все те вопросы, которые сознательный человек себе ставит взрослея. Беззаботная юность отходила в прошлое, цели, служившие мне прежде ориентиром, потеряли свою прелесть. Сперва я хотела просто заработать денег на дозу и на жизнь. Потом я хотела найти Камерона, но эта затея не закончилась ничем хорошим. Какое-то время я мечтала стать киллером, но теперь сама мысль об этом мне противна. Какие безумства впереди?

- А можешь объяснить, что такое регулятор? Так тебя называли и Дез, и Бледный.
- Они понимают под этим словом того, или то, что регулирует текущий порядок в Зоне. Это обманчивое впечатление. Зона сама себя регулирует. Попросту у меня были свои интересы и мотивы, которые я пытался реализовать и которым следовал. Это казалось Бледному и Дезену, как нестранно, моими попытками регулировать Зону. Ещё более иронично то, что по видимому один мой знакомый был прав - нехватка амбиций (чего я очень не люблю – амбиции) привела к тому, каким я стал сейчас. И все, кто за мной следовал и доверился, погибли.

Я могла понять эту боль, я её предчувствовала в себе, когда еще не знала о плане Самаэля и Платона. Тогда я решила, что не смогу вынести вины, если Платон погибнет. И отправлюсь к контролерше, которая тоже пыталась его спасти. Она бы убила меня, и почувствовала, что отмстила за Платона, а для меня это было искуплением. Моя смерть, за не спасенную жизнь. Платон смог изменить всё, решить иначе. Я для него – его искупление перед всеми теми, кто погиб за его идею.