Прибытие Поезда. Иллюдия 2

                ИЛЛЮДИЯ   2               
               
                транскрипции  «b, c, d, e»
               
                b.

– …выброшен в Пустоту.
– Как – в Пустоту?
– Слушай, как. Р-грр… Дело было на пиру. Сидим себе, вкушаем. Вдруг объявляют: ”Внимание! С нами Господин Планеты!..” – Нет, никакого облика. Он не  явился, только приблизился. Сначала, знаешь, как обычно, через весь зал – ветер. И жаром дохнуло – у-ух! Затем – голос, понятно чей:
“Приветствую вас, братья! Да не оскудеет ваш пиршественный стол! И кого же имеем мы счастье лицезреть во главе стола? Ба, да это наш дорогой Воспитатель! Великолепный, единственный и неподражаемый! Поприветствуем, друзья, поприветствуем лучшего из нас!”
Все, натурально, стали приветствовать, только что-то от здравиц и похвал Воспитателя начинает бить дрожь. А голос дальше ведёт: ”Не смущайся, старина, ты принимаешь почести по праву. Не впервой заставляешь ты всех о себе говорить. Страшно даже подумать, скольким мы тебе обязаны! Другой на твоём месте, стяжай он хоть толику твоих лавров, преспокойно бы на них почивал. Любой другой, но не ты. Тебе, неугомонному, подавай размах, масштаб. И потянуло тебя к штурвалу, ты стал подумывать о том, что именно тебе следует занять место на мостике и вести вперёд наш корабль. Ты решил, что набрал уже достаточно Силы и тебе давно пора поучить нас, несмышлёных, уму-разуму и показать, как надо управлять мирами. И это правильно. Ты ошибся лишь в одном, думая, будто мы всего этого не способны понять, поскольку такого крупного деятеля недооцениваем. О нет, Великий Мастер, уж мы-то всегда знали Вам цену! Скажу больше, мы тотчас же предоставим Вам то, чего Вы так страстно возжелали. И Вы получите , наконец, размах достойный Вашей Силы!”
Тут появляется отделение аггелов. Всё стихло. Воспитатель аж затрясся весь, да как заревёт: – “ Не-ет! Это наговор! Я твой слуга! Я ничего не…” – А аггелы – р-раз! – и взяли его в волевой кокон, сжали и стали скручивать. Воспитатель захрипел. А Сам, вернее, голос его, вздыхает: – “ Вижу, вижу, как тесно тебе в наших границах. Какая-то кучка жалких, невзрачных мирков – что тебе в них? Где тут развернёшься? Так вот, мы даём тебе полный оперативный простор. Мы предоставляем в твоё распоряжение всё Внешнее Пространство. Этот масштаб соответствует твоему собственному. Твори, дерзай! Отыскивай юные дарования, и там, среди Звёзд и Чёрных Дыр, воспитывай их, как подобает, во имя нашего общего дела!.. Одно лишь заботит, дружище, – хорошо ли ты пообедал? Ведь в открытом космосе у тебя могут возникнуть трудности с питанием. Но, впрочем, что это я? Кого взялся учить – испытанного мага, известного своей изощрённостью? Уж ты-то выкрутишься!..”





Аггелы подхватили Воспитателя и вместе с ним исчезли. А голос: “– Что ж, приятного аппетита всем высокородным господам”. Затем опять – ветер, дохнуло холодом, – и всё.
– М-ймм… надо же – в никуда. И кого – одного из…
– Разве одного его – а где Магистр? А Святоша, плюс Хирург и Серый Удав, – они где?
– Известно, на Дне, – обычная участь. А в Пустоту – это куда?
– Ты – учёный, вот и рассуди.
– М-ймм… попробую. Ставим задачу: как убрать мага из нашей системы миров? Принцип действия стандартен: производится Разрушение – усечение телесности и ограничение возможностей. Вопрос стоит о границах… самих ограничений. М-ймм… На пиру было сказано: «открытый космос», то есть, имелся  в виду один из Слоёв, обладающих космической протяженностью. Срединный Слой именно таков и, поскольку, бесконечность его трёхмерна, то, и внешняя оболочка остатка существа, того, кого вышвыривают, будет трёхмерной. Таким образом, очень может статься, что Воспитатель находится в Слое Людей, но, разумеется, за пределами атмосферы.
– То есть в Слое, с которым работает твой отдел? И болтается, это он, значит, где-нибудь среди астероидов, потом наскучит ему, обернётся  метеоритом, и – прямиком на Землю. Ударится о поверхность – бац! – да и обернётся человеком. И давай куролесить, крушить всё подряд, все расчёты наши спутает. Он же теперь демон, хоть и усечённый, и возможности уже не те, но зато злобы в нём столько, – никакого удержу!
– Я не договорил. Вслед за первой задачей, нужно поставить и вторую: – Как исключить возможность возврата изгоя из космической пустоты. Здесь методика давным-давно отработана: в тёмно-эфирную плоть вводится капсула с иным, светлым эфиром. Капсула изолирована и прямого взаимодействия с телом , точнее, останками, нет. Однако, само наличие в одном теле двух видов Материальности, несколько болезненно, а при приближении к Слоям, – каким-угодно, – боль становится невыносимой и не даёт осуществить вход. В результате , изгою закрывается доступ в Слои не только Земли, но и любых других планет. Вот так, всё, оказывается, просто, а я сразу и не ухватил…Впрочем, многое зависит от плотности Материи во введённой в тело капсуле, – варьируя плотность, можно менять параметры порога срабатывания. Возьмем, для примера, некую планету и допустим, что в трёхмерной проекции, она представляет из себя газовое облако…



– Сам ты – облако.
– Как это? Какое облако?
– Газовое. Или скоро им станешь. С исключительным невозвращением. Умора с вами, «яйцеголовыми»! Кормить их не надо, дай им только научные тары-бары развести. Совсем помешались на своих теориях!
– М-ймм… Может, я не разбираюсь, но, сдаётся мне, отдел тут у нас всё-таки прикладной – операции всякие, то да сё… А теории… да, Теории мы также не гнушаемся. И что с того?
– А то, что пора бы и о другом задуматься. Кто курировал Центр Спецопераций? Магистр. А сейчас кто? Никто. И это в то время, когда несколько заправи;л с верхушки слетело, и грызня за портфели пошла такая, что – ой-ёй-ёй. Смекаешь, о чём речь? Центр-то, со всеми отделами, – кусочек лакомый, любому захочется прибрать его к рукам. И те, кто ныне у трона сцепились, не вчера начали почву под собой прощупывать, – каждый способ ищет, как сюда своих на руководство продвинуть: без надёжной опоры высоко не прыгнешь, точно? Вот и будь настороже, жди звоночков, небось, и под тебя уже подкапываются. Никак я, Приб, в толк не возьму, ослеп ты, что ли? Или спишь, на мой манер, а, начальник? Хо-хо-хо. Такая каша заваривается, а он и в ус не дует, болтает себе беспечно, теоретизирует…
– Ох, напугал. Первая разве перетряска на моём веку? М-ймм… звоночки, говоришь? Есть уже нечто в этом роде. Прислали ко мне стажера. Со средним образованием, представляешь? Других – на пыльную, грязную работу, а этого – сюда, что бы оно значило?
– И ты взял?
– Уже «на ковре», отмечается. Нет-нет, насквозь его просмотрел – он ни при чём и ни от кого. Малый, кажется, толковый, горит желанием работать.
– А мы с твоим толковым малым , знаешь, как поступим? Дадим поработать, похвалим, и, в знак поощрения, поручим ему, лично, какое-нибудь гнилое, гиблое дело. Когда же он с ним благополучно не справится, мы, как водится, всё на него и спихнём.





– Угу, и сразу поднимем шум: – пора, дескать, давно пора разобраться, что происходит в Управлении, – присылают, кого попало. Отличная мысль. Правда, ход простоват. И проваленные дела на мой отдел навешивать не стоит, обойдусь как-нибудь без провалов. Можно потоньше всё устроить: помочь ему напортачить, а спихнуть всё не на него, а на… Ладно, это потом. Слушай, Тье, когда ты здесь – не по своей, понятно, воле, – появился, то показал вначале настоящий класс, а что теперь? Упрекаешь меня, будто сплю, но сам-то тоже не слишком напрягаешься: не даёшь даже себе труда продумать комбинацию хоть на пару ходов вперёд. Ведь на одном – только одном! – низшем уровне сознания работаешь! Ходишь, пошучиваешь, валяешь дурака, отдыхаешь, как на курорте у Лилового Озера. Скучно стало тебе у нас, э?
– Смотри сам, Приб. Ты начальник, тебе решать. Я – в стороне, мне волноваться пока незачем. И до тебя мне, в принципе, дела нет, сам понимаешь, у каждого свой манёвр. А тормошу тебя оттого, что мне с тобой как-то… спокойнее. Отдыхать. Хо-хо!
   (пауза)
– Полагаешь, пора гнать волну?
– Р-грр… тебе видней. Только прислать теперь могут кого угодно — раз уж ты создал прецедент. Стажер твой, может, и не опасен, но следом жди другого, а тот…
– Тсс, сейчас он будет здесь. (пауза) – И как всё прошло?
– Нормально. Мастер Приб, мне велено передать: – Координатор Центра немедленно требует Вас к себе.
– Вот как, немедленно? М-ймм…О, я же вас не представил друг другу. Ваш второй куратор, зовите его Тье. А это наш новый стажер, выпускник Школы Второй Ступени, Поэз.
– Чего-чего? Поэт? Р-грр… Поэтов нам только не доставало…
– Что? Ах, да… Ладно, вы тут пока побеседуйте, а я отлучусь, надеюсь, ненадо…   




                с.

– … ешь, По-эт, а?
– Вы с таким сарказмом произносите… Но я не отказываюсь. Да, поэт. По крайней мере, в том смысле, что в Злом Начале и в процессе причинения Зла всегда ищу поэтический момент. А сверх того, само дело наше – Зло, рассматриваю как высший вид Творчества.
– Давненько, р-грр… давненько не слыхивал Тье подобной белиберды. Наше дело есть борьба за Свободу. И если в борьбе своей мы не признаём никаких ограничений в средствах, то, причём тут Зло? Здесь не Зло, а Последовательность. Подлинная Свобода проявляется во всём, в том числе и в выборе средств её достижения. А вот ограничение Свободы – это, действительно, Зло, Зло, с которым мы бьёмся не на жизнь, а на смерть. Не пойму я, чему тебя учили в твоей Школе  2-ой Ступени?
– Учили, мастер, учили, чему положено: ”Освобождение миров Планеты и всех разумных существ от навязанной тирании Изначальных Ограничений” – наше кредо я знаю назубок. Но, давайте рассудим. Что есть абсолютная Свобода? Очевидно, полная свобода в действиях – можно делать всё, как доброе, так и злое. Доброе – это плюс, злое – минус. А плюс на минус, даёт в итоге минус. Следовательно, смысловой итог всего, совершающегося в системе абсолютной Свободы, есть всё-таки Зло. Действие может выглядеть сколь угодно добрым, но в системе неограниченной Свободы к Добру оно не приведёт. Бывает, кто-то, всю жизнь беззаботно просмеявшись, в конце её заплачет всего один раз, но так заплачет, что весь прошлый смех, многократно умножив слёзы, сделает горе безутешным, и тогда былое, прожитая жизнь мигом потеряет смысл. Да и сам смысл перестанет быть таковым и превратится в голый абсурд.
– Р-грр… а ты, впридачу, ещё и демагог. И вольнодумец.
– Такая, видно, у меня Карма. Был среди людей, – всегда слыл вольнодумцем. Здесь – та же история. Но скажите, мастер, если полная Свобода, то вольнодумцы все, разве нет?.. Впрочем, я к чему веду? Свобода – первое и главное, кто спорит? Однако, сама по себе она – только условие для выбора, осознанного выбора в пользу Зла. И, происходит выбор сей из-за наличия у разумного существа потребности во Зле, в силу понимания им необходимости и вечной неизбежности Зла. А что есть Добро? Тупик и застой. Лишь развивая Зло, мы даём развитие мирам и всей Вселенной.
– И охота тебе перепевать старые песни! Да нет никакого Зла. Злое, доброе – всё это или бабьи сказки или выдумки врагов. То, что они называют Злом, есть Добро. Если миры растут Злом и движутся им, то какое же оно, спрашивается, Зло? Это Добро, но Добро в высшем его выражении, недоступном посредственностям, боящимся трезво взглянуть на вещи.





– Именно так, мастер, о том и речь! Вы открыли мне глаза: – В высшем своём выражении Добро и Зло сходятся – это одно и то же. Разве может быть злым то, что красиво, ярко, пикантно, исполнено изящества и грации? Только Зло в высшем смысле, первосортное, качественное Зло спасёт Вселенную!
Вот, в бытность мою человеком, столкнёт порой с кем-то судьба. Смотришь на него, ну, всем взял – умный, твёрдый, смелый, великодушный – герой! Дай ему время – горы своротит! И приходит тебе идея его погубить, не то, чтобы из зависти, либо убрать с дороги, нет, так просто, из интереса. Ведь, если яркую личность, полную талантов и энергии, взять, да и повернуть от ожидающих её перспектив прямиком в пустоту и отчаяние – это ж любопытная метаморфоза может получиться!.. Или иначе, математически, точнее, метаматематически. Всякая персональность есть комплекс переменных величин. Величины эти находятся между собой в соотношениях динамических, поскольку связаны с подвижными житейскими обстоятельствами, в которые погружена данная персона, И вот, полученную систему мы выражаем конкретной формулой и приравниваем формулу к нулю. Далее – вопрос техники, – нужно найти такое преобразование, чтобы все компоненты системы – воля, способности, перспективы – всё обращалось в нуль, в ничто. Обессмысливать сам Смысл – вот на подобных парадоксах и стоит работать, здесь приходят и азарт и вдохновение. Изменять, переделывать идеи – это старо, как мир, нет, новое рождается из их уничтожения: вожделенный, небывалый Смысл, Смысл, если хотите, превыше любого разумения, – Смысл Обессмысливания!..
– Определённо, с Прибом вы споётесь, тоже большой охотник до заумной трепотни.
– Можно передать всё и иначе. Знаете, как работает оркестр? Вообразите концертный зал, на сцене, за клавишным инструментом, - есть такие у людей, – солист. В яме – оркестр, все играют по партитурам, слаженно и ровно сопровождая игру солиста. Вдруг в яме появляюсь я, становлюсь за пульт, и приступаю к дирижированию. Передо мной – партитура, и я в неё посматриваю, но затем лишь, чтобы содержащийся в ней смысл разрушать, не бездумно, а осмысленно. Постепенно, я навязываю музыкантам свою трактовку произведения. Звучание духовых и струнных рассогласовывается, возникает один диссонанс, другой, вскоре, уже каскады диссонансов летят в зал. Солист на сцене, слыша это, пытается приспособиться и гармонизировать звучание, меняет темпо-ритм, аккорды, но всё тщетно, хаос нарастает. Он не понимает, что происходит, так как меня не видит, и не знает о том, что хаос диктую я. Наконец, музыка превращается в какофонию, слушатели свистят, и солисту остается лишь одно, – закрыв лицо руками, с позором бежать со сцены.




– За что ж ты их так невзлюбил? Или музыканты с поэтами на ножах?
– Они всего лишь образ. Оркестр, музыканты – это окружение и различные обстоятельства вокруг того, чьей жизнью я решил поиграть.
– Ну, поиграл, а потом-то ты всех их кончил, точно?
– Кого?
– Музыкантов этих, конкурентов твоих.
– Гм…о чём Вы, мастер? «Погубить» означает не прервать жизнь, а обессмыслить её. И к чему насилие, когда всё идёт гладко, естественно, само собой. На манер закваски: бросил в тесто – и пошло-поехало. А раз действую я молчком, незаметно, то никто мне и не мешает, в том числе и сам герой моей игры. Напротив, иной раз задумаешься: за что я его? Он ведь ничего мне не сделал, несправедливо как-то… А, с другой стороны, я это задумал, и я это сделал, и сделал красиво, стало быть, несправедливость здесь справедлива.
– Р-грр… уж больно ты справедлив.
– А вот, к примеру, есть у кого-то любимая жена. И жена эта мужа своего, прямо-таки, обожает. Положишь на такую пару глаз, и думаешь: – Ого! Да у них идеальная любовь! А если любовь обратить в отвращение, забавно получится, правда?.. Знакомишься, входишь в семью, дальше – вопрос техники. И вскоре, она уже готова для меня на всё, а присутствие мужа вызывает у неё одну лишь досаду. И опять-таки, казалось бы, некрасиво – была любовь, а кто-то пришел и разрушил. Но, если красиво разрушил, значит, в мир пришла новая красота. А ради красоты стоит потрудиться.
А иной раз встретишь женщину – и красива и умна, а сверх того ещё и добродетельна. Не неприступна, а именно добродетельна. Эх, думаешь, нелегко будет её пресное целомудрие превратить во что-нибудь остренькое и… пахучее. Но трудность задания как раз и вызывает к нему интерес. Здесь подход особый: такую надо убедить, доказать ей логически, что отдаться мне – это неизбежность и судьба. И, представьте, рано или поздно, силлогизмы мои укладываются у неё в голове и тогда – прощай Добродетель!..




И, доложу Вам по секрету, мастер Тье, люди – ужасно смешные, чрезвычайно забавные зверюшки: сами с собой лицемерят, мнят себя цельными личностями, а на деле – скроены из осколков. Живут лишь на поверхности своего существа, а от того, что внутри у них – отворачиваются. А там понамешано всякого, и чем глубже, тем большая неразбериха. И вот, по причине разорванности и фрагментарности психики, не знают они, как им с самими собою обращаться и как с природой своей совладать. А мы знаем и можем вертеть ими, как нам вздумается, притом безо всякого насилия. Вот чего я категорически не приемлю, так это насилия. Грубость и неизящность омрачают эстетическое переживание, портят красоту игры…
– Хо-хо-хо! Ну, стажер, ты даёшь! Молодец! Насилие, значит, тебе не по вкусу? Уморил! Хо-хо-хо! Слышь, Поэт, ты ж натуральный комик, поэт – комик, точно тебе говорю, хо-хо-хо!
Посмотрите на него – он только в игры играет. Экий вздор! Р-грр!.. Однако, должен тебе заметить, дорогой мой клоун, игры и забавы – это вне Кармы. А, ломая чужую жизнь, ты комкаешь ткань Кармы, спутываешь её нити. И что получается? Правильно, Узел. А коль скоро способен ты устроить так, чтобы кто-то жил не своей, а твоей волей, то как это называется? Оказание знаков внимания? А, по-моему, – это насилие, насилие одной воли над другой. И если проделал ты всё играючи, суть не меняется. Старое доброе Насилие – куда мы без него? Кто мы без него?.. Трунишь над людьми, дескать, не смеют пристально вглядеться в себя, а сам в точности такой, как они. Губишь таланты, коверкаешь судьбы, режешь соплеменников, разве что без ножа, но внутри, в душе твоей осталась часть, которая того, что ты творишь, не принимает и, хуже того, её это пугает. А ты, не смея себе в том признаться, от самого себя отворачиваешься и себя же уверяешь: “Я не насильник, я просто игрок.” – Бабушка Ведьма, и таких производят в демоны!.. Слушай, кто тебя сюда прислал? У тебя рука в Управлении? Нет? А, ясно, явился ты в Управление и говоришь: “Здрасьте, я филантроп, альтруист и решительный противник насилия. Прошу предоставить мне работу в соответствии с моими наклонностями”. Все, натурально, полегли от смеха, а потом отсмеялись и постановили: с такими хохмами – только в отдел спецопераций, больше некуда.





– Аппаратчиков не так-то просто рассмешить. С Вами, мастер, другое дело, с Вами можно и побалагурить.
– Так-так, они важные, степенные, а Тье, значит, дурашлив? Ну-ну… Да стоит ли серьёзно беседовать с тем, у кого чердак не в порядке? С недужным – о чём толковать? Да, недуг, а ты как думал? Здоровье – сила. А когда демон имеет в существе своём что-то чужеродное, и, вдобавок, мирится с червоточиной в себе, – этот демон болен. Хронически, ибо несёт в себе скрытый очаг заболевания. Единственное слабое место делает тебя уязвимым и обессиливает всё твоё существо. А слабость – самый значительный изъян для демона и единственный его порок.
– Так в чём же моя слабость, мастер Тье? Я исправлюсь, клянусь Тьмой.
– А слабина твоя, Поэт, вот в чем: в глубине души ты других, тех, кем помыкаешь, полагаешь равными себе. Не с нулём их уравниваешь, заметь, с самим собой!  Но в сердце истого демона нет места равенствам, там – сплошные неравенства.
Идёшь ты, положим, по дороге и – хлоп! – раздавил червяка. Есть по- поводу червяка какие-нибудь переживания? Или, проголодался ты, выбрал овечку поупитанней, – чик-чик – и полакомился её мясом. И опять – никаких насчёт овечки переживаний, точно? А с людьми у тебя не то: “ Ай-яй-яй! Они ж такие, как и я, а я с ними вон чего вытворяю!” И пошли сразу – эмоции, байки про красоту игры…
– Простите, мастер… (хмыкает) – но всё-таки люди, действительно, равны, хотя бы тем, что все они – белые, чёрные, желтые, – животные одного вида.
– Они – да, но ты – пока не нашего вида, слишком много в тебе ещё от человека. И логику эту тебе следовало бросить там же, где ты сбросил последний раз человеческое обличье. Здесь другая логика. Ох, горе мне, с вашим братом – учёными, теоретиками! Что толку о практике говорить, вам бы с теорией управиться – даже с нею вы не в ладу. Взять хоть тебя – рассуждаешь, вроде бы, бойко, а оснований не усвоил, сутью, нашей демонской сутью, не проникся. Чем ты там, в школе своей занимался? Хотя, знаю я, знаю, как вас там готовят: подучат наспех магии, и, довольно с тебя, ступай, работай. У них только план на уме… И вот теперь, из-за того, что им было, видите ли, некогда, твоей теоретической подготовкой вынужден заниматься старый Тье, между прочим, по мнению отдельных умников, замшелый ретрогад и узколобый практик. Ну-ка, навскидку, три тезиса из Уложения, живо!





– Это о Существовании? Извольте:
1) Существуют только Демон и Сила.
– Так, дальше.
2) В сердце Демона доступа нет. В своём внутреннем мире Демон всегда один и не признаёт ничьего существования, кроме собственного. Своим бытием Демон отрицает любое иное индивидуальное бытие, как себе подобных, так и всех прочих. И в этом его Свобода.
3) Вне Демона наличествует лишь одна Субстанция, существование которой он признаёт. Эта Субстанция – Сила. Сила – единственная объективная реальность для Демона. Демон живёт среди Силы и ради Силы, и бытие его определяется одною Силой. В этом его Зависимость.
– Р-грр… смотри-ка, знает. И что ж ты так – знаешь, а выводов не делаешь? Вот, скажи мне, если дело обстоит таким образом, то в чём тогда содержание и смысл жизни Демона?
– В непрерывном увеличении его собственной силы.
– Так, а как же тогда относиться ему ко всем прочим особям, носителям Силы?
– Очевидно, как к материалу, данному ему для испытания, разработки и наращивания своей личной силы, на худой конец – поддержания последней на некоем заданном уровне
– Ну вот, уже получше. Дошло теперь? Действия свои Демон оценивает не по тому, насколько красиво они выглядят, а по тому, сколько сил затратил он на их совершение, и по тому, стал ли он в результате действий своих сильнее. То есть, сугубо практически, по-деловому, понятно? Если добиться своего можно просто и быстро, но способом грубым и отнюдь не рыцарским, к примеру, ударом из-за угла, настоящий Демон ударит не колеблясь. А почему? Слабость? Трусость? Нет, совсем не обязательно. Потому ударит он подло, что в Главном даёт себе отчёт – идёт Война. Вся Вселенная – это Война. Или мы, или они. Или свобода, или рабство. И, чтобы сила росла от битвы к битве, нужно уметь силу свою экономить и не расходовать на пустяки – заботы о красивостях, изыске манер и на разные там  эс-те-ти-чес-кие  переживания. Подобные вещи уводят в сторону и отвлекают от Главного, а потому они не просто бесполезны, но опасны и могут сослужить любому из нас плохую службу. Р-грр… Вот, послушай, вспомнил я тут кой-о-чём , пожалуй, расскажу тебе…




d.

–…до тебя поэт. Меня тогда как раз сбросили… ну, в этот отдел…
– Простите, но вообще-то я никакой не поэт, а…
– Ты слушай. Да, так вот, служил здесь один, тоже, как и ты, из людей, как, бишь, его?.. Специалист по Инвольтации – неплохо умел влиять на сознание, наводить нужные мысли, настроения. Вроде, демон на все сто, был на хорошем счету. Имелся только у него пунктик. Знаешь, есть у людей казнь, когда сажают на палку? Так для демона этого не было ничего желаннее, чем зрелище такой казни. Как узнает, что где-то будут на палку сажать, всё бросит – и туда. И крутится рядом, где-нибудь в смежном пространстве, в глаза тому, кого казни предают, заглядывает, суетится, млеет, и стоны его, боль, агонию – всё в себя впитывает, словом, полный кайф имеет.
– Какой смысл рядом быть? Всем известно: излучение страдания должно пройти через разные Слои, дозреть, загустеть, тогда и аппетитно и вкусно. Притом и другие существуют пытки, и добыть ими энергии можно не меньше, чем сажанием на кол.
– Понятное дело. Есть другие методы, при которых и побольше энергии выйдет. И блюда потом острее получаются. Ты говорил, любишь острое,  – пробовал уже?
– Увы! Рацион учащихся довольно скуден.
– Ну да, школярам деликатесы не полагаются. Так о чём это я? Да, и до того полюбил он это дело, настолько им вдохновился, что он про него стихи писал, во как! Ну, точно,– Ырх, так его звали. И вирши у него были эдакие, р-грр… праздничные, что ли…
– Патетические?
– Вроде того…(озадаченно) смотри, пожалуйста… (недоумённо) Мать моя Тьма! Само изнутри прёт, (бормочет)… свечой неумолимой (читает выразительно):

                Сегодня жертвенный
                Воздвиг я пьедестал.
                О, Пламя Чёрное,
                Гори
                Внутри Без дыма.

(с досадой) Прицепилось-таки, ну что ты будешь делать! Заразная, оказывается, штука – эти ваши стишки и рифмы, пропади они пропадом, р-грр…Да, так в итоге погорел наш рифмоплёт. По всем правилам, на этих самых стихах своих и погорел. А дело было так: проводили мы тогда операцию в одной области в южной Европе. Много с тех пор воды утекло, в человеческом времени, думаю, лет 500 минуло. И, в операции той, Ырх был одним из главных исполнителей: удалось ему овладеть сознанием правителя и держать того под контролем. А правил краем в ту пору старый князь. Но успех операции зависел не от него – ключевой фигурой в игре являлся один из вассалов князя. Выращенный и подготовленный в нашем Питомнике, он воплотился среди людей для выполнения конкретной миссии. Малозначительное лицо в иерархии, он держался незаметно и просто ждал своего часа. Мы звали его «Козырный Валет». Дело в том, что через пару лет, ему предстояло покрыть туза: умирая, князь должен был передать власть именно нашему «Валету». При таком раскладе операция пошла бы полным ходом и успех ей был бы обеспечен.




Однажды, когда князь находился в отъезде, вассалы его почувствовали себя слишком вольготно, распоясались, взяли, да и учинили, без его ведома, какое-то перераспределение земельных наделов. Правитель вернулся, узнал обо всём, собрал отряд и отправился вразумлять подданных. Он намеревался только постращать – разорить и сжечь пару-тройку имений, дюжину другую людей казнить, и всё. И тут Ырх внушает старику, будто это не непослушание, а заговор, мол, верхушка хочет отрешить его от власти. Обнаружив в себе такие мысли, старый маразматик совсем потерял голову: похватал кучу сподвижников,  вместе с их приближенными, привёз в свой замок и бросил в темницу. Он решил их судить, назначил суд на утро и лёг спать. И здесь наш демон выходит в астрал и жестко инвольтирует князя, навязывая тому совсем другую идею: заговорщиков не судить, а казнить. Всех, причём тем самым, любимым им способом.
Князь проснулся, и первым делом, приказал настругать палок, а затем на площади перед замком своих заключённых велел на эти палки сажать. Всех до единого, более сотни людей разом.
Оно бы и ничего – лишняя порция питания нам, демонам, никогда ещё не вредила. Одна только закавыка – наш-то «козырный» тоже на кол попал.
– Как же ваш Ырх мог такое допустить?
– В том всё и дело, увлёкся, упустил из виду. Он же, когда ему идея пришла устроить эту гекатомбу, забыл обо всём прочем – о работе, об отделе, только о предстоящем кайфе и думал.




– Не пойму я что-то, он разве один работал? Другие куда смотрели?
– Точно, проморгали… Так он ведь, послушай, какой фокус выкинул: чтобы никто не смог помешать ему казнью тешиться, Ырх в смежном пространстве место это заэкранировал, так, что сигналов оттуда никаких не поступало. Натурально, никто ничего и не знал. А потом хватились, все туда кинулись, а там… Бабушка Ведьма! От Валета один труп остался и палка уже из груди торчит. А сам-то он давно у нас, в магмах греется, греется и кричит благим матом: “Вытащите меня отсюда! Я не допускал ошибок!” А кому он, спрашивается, здесь нужен? Он нам там, в земной плоти был нужен…
– (задумчиво) Из внутреннего огня, да во внешнее полымя. Не повезло.
– Натурально, кому охота с неудачником возиться? Не сумел выкрутиться – парься дальше. Так и бросили его там, не знаю, что потом с ним сталось.
Вот такая, стажер, вышла тогда история. Ну, скандал был жуткий, у нас ведь без Валета все карты спутались. Начальника отдела услали, куда ворон костей не заносил. А Ырха, как тот ни финтил, как ни изворачивался, – ну, умора с вами, стихоплётами: “Я устроил всё” – заявляет во всеуслышание – “чтобы набраться вдохновения, разбудить в себе творческое начало, поскольку сочинял Торжественную Оду в честь самого Хозяина. А промашку допустил из-за того, что все мысли были заняты одним: как бы получше прославить Верховного, так прославить, как не славил Его до меня никто!” Но нет, ничего не помогло, скинули голубчика, как водится, на Дно, вместе со всей его рифмованной мурой. Понял теперь, к чему клоню? Так и ты, с твоими красивыми переживаниями: дашь им над собой волю, да и загремишь аж на самое Дно. И превратишься ты в линию и видеть будешь перед собой только багровую точку. И станешь ты о точке той вирши кропать, больше там не о чём.
– Не кропаю я никаких виршей, с чего Вы взяли?
– А, брось! Чем ещё заниматься, когда от тебя осталось одно измерение? –“Смотрю на Точку, предо мной лишь Точка…”. Или как-нибудь так: “ О, Точка, твой багровый свет…”…



e.

– … тысяч лет.
– А, Приб явился. Точно начальник заметил, – чего-чего, а времени там навалом. Вот он как раз, слышь, стажёр, там сейчас и обретается в виде линии. И сочиняет, сочиняет…
– О ком это ты, Тье?
– А помнишь Ырха, который стишки пописывал?
– Как же, как же, – Трансильванский вариант, давнишнее дельце. А ты-то, с какой стати, о нём вспомнил?
– Да вот, втолковываю стажеру, до чего могут нашего брата довести слабость, страстишки всякие, – оглянуться не успеешь, и окажешься на Дне, как он.
– М-ймм… Но Ырх уже не на Дне. Его подняли.
– Да? И что ж, о нём с тех пор, ни слуху, ни духу?
– Он теперь – по иному ведомству. Его ведь Мучители подняли. Добывает энергию, использует талант свой по прямому его назначению.
– Тоже мне – талант, каких дров наломал!
– Зато Мучители им, наверняка, довольны. И таланта у него никак не отнять: уж он-то знал  в истязаниях и пытках толк! Этот – не то, что мы, интеллектуалы. М-ймм… А как умел насладиться чужой болью, – в этом ему, действительно, не было равных. Помню, говорил он однажды: “Эх, братва, есть у меня мечта… Кому, что по сердцу, а мне одно: – Поле, равнина бескрайняя, и всюду из земли палки торчат, а на каждой – по человечку нанизано. И живые все, корчатся. А промеж них я похаживаю – один я, больше никого. И всё это сокровище – мне, мне одному. Таков мой идеал, братья, мой Совершенный Мир!”
– “… Уж смертная тоска на лицах,
         Я крикну: “ Время, стой!
         Пусть Праздник Боли вечно длится!..”
– И ты, Приб? И ты в рифмачи заделался?
– (в замешательстве) Так это не моё… это его, Ырха, м-ймм… (язвительно) – Когда я вошёл, кто-то тут тоже строфами вещал…
– Да-да, и мне мастер Тье кое-что цитировал.
– Р-грр… эта Лирика – прямо зараза какая-то. Надо нам с ней кончать.
– А я, напротив, рад, что ты, Тье, не потерян для Искусства. Нам тут подсунули задание как раз в таком роде. Основной фигурант в деле, знаешь кто?
– Ну, кто?
– Поэт, кто ж ещё? (смеётся)
– Ты, начальник, с шуточками, давай, закругляйся. О деле, так о деле.





– Точно тебе говорю. Проверь, если хочешь.
– Врёшь ты всё, Приб. Разве так бывает? Этот – поэт, тот – тоже поэт, ещё один – опять поэт. Бред! А, дошло. Это то, о чём я тебе говорил, – будет и второй! Началось, теперь поэты, как горох посыплются! Я предупреждал, насчет звоночков… Ты, вот что, дальше без слов излагай, стажеру знать это не обязательно.
– Спокойно, Тье, если посыплются, так на мою голову, не на твою. Тот поэт – не из нас. И о делах наших, ни сном, ни духом не ведает. Он всего лишь, человек. И стихами только в юности баловался, затем на прозу перешёл, так что, фактически, не поэт он, а писатель.
– Вот тебе раз! Никак, в руководстве новые веяния? Царей, политиков оставить в покое, пускай, по своему разумению живут, полководцы и церковники – тоже побоку, занимаемся отныне одними поэтами и писателями. Р-грр… Да что такого экстраординарного может натворить несчастный писака, чтобы им занимались демоны из отдела спецопераций?
– Вот и послушай, что, – ты же слова сказать не даёшь. М-ймм… да, словами, пусть слушает, он ведь поэт, а речь пойдёт о его коллеге.
– И Вы туда же, мастер Приб. Сколько мне повторять – я не поэт, и никогда им не был, Вы же знаете…
– Всё, баста. Излагаю суть дела. Сообщение с пометкой «CITO»*. В целом ряде Слоёв, на свободной территории Планеты, наблюдалось следующее: в небе появлялись глаза. Пара глаз тёмного цвета, иногда статично, иногда, проносились по Верхнему Своду и затем исчезали. Феномен отмечен также в Слоях без Неба, (там они возникали в пространстве), в Мучилищах и среди Стихиалей.
– Эка невидаль! Мало ли какие гости к нам забредают?
– Да, Тье, озабоченность в инстанциях вызвало не это. М-ймм… Вы, Поэз, имеете какое-нибудь представление о Хранилище?
– Самое общее, мастер, – сеть питомников, в которых содержатся существа, подготовляемые к воплощению в Слоях, пока что
не полностью нами контролируемых.
––––––––––––
* срочно.





– Как раз в одном из Питомников и содержится ныне тот, чьё рождение среди людей, – кардинальный момент готовящейся круп-
нейшей операции в данном Слое. Воплотиться он должен где-то через полвека, в человеческом Времени. И произойдёт это в Срединной Империи – России, стране, где предстоит ему действовать, когда начнётся там небывалый общественный поворот.
– А кто он, мастер Приб? Жил уже среди людей? Когда и где?
– М-ймм… занятно, но, как и Вы, Поэз, последний раз воплощался в романской Европе и был одним из тех, кому Вы, по Вашим словам, «объявили войну», – трудился в Святой Инквизиции. Впрочем, мне мало что известно…
– Хотелось бы узнать о нём побольше.
– Отдохни от этой мысли, стажер. Фигура серьёзная, я – в курсе, подготовку его ведёт лично Урп. Р-грр… в таких делах – меньше знаешь, проблем со сном не имеешь.
– Да, не надо лишних вопросов, не отвлекайте от темы. М-ймм… И вот, это существо, находясь в Хранилище, обнаруживает вдруг, прямо перед собой, пару глаз. Причём, глаза эти – не просто мираж или какое-то отражение, нет, они устремлены именно на него и выражение их осмысленно, то есть, глаза имеют взгляд и в них сквозит понимание того, что они видят.
Наш питомец указал на глаза своим опекунам, работникам Хранилища, осуществляющим за ним уход. Те, тотчас, предприняли, в отношении феномена, некоторые защитные, магические действия. Глаза сразу пропали, и больше замечены не были. О происшествии доложили руководству, поступила команда, разобраться в природе феномена. Совместной работой нескольких ведомств, установлено: глаза, явившиеся в Хранилище, и наблюдавшиеся в Слоях, принадлежат одному и тому же существу. Это – человек. И находится он в столице Срединной  Империи – городе Санкт-Петербурге.





– Ага, надо думать, занесло его в наши края во время сна?
– Занесло его в края несколько иные, м-ймм…Человек этот, под внешним воздействием впал в каталептическое состояние, был в тонком теле доставлен по межпространственному тоннелю в один из Слоёв Светлого Эфира, находился там некоторое время, после чего возвращен обратно и опять введен в связь со своим физическим телом.
– Стало быть, сам – наверху, а сюда одни только глаза спустились?
– Не глаза, мастер Тье, а взгляд. Такая вещь Прозрением называется.
– Р-грр… Ну, тогда ему кто-то крепко помог.
– Здесь начинаются вопросы. Слой тот не населён. Пространство имеет пять измерений, без космической протяженности. И в наличии там лишь один объект, некое пятимерное образование. Если и был человек этот с кем-то или чем-то в контакте, то, только с этой штуковиной, больше там ничего нет.
– А что это за штуковина, она разумна?
– Нет, объект искусственного происхождения, но аналог разумности предположить в нём можно. Светлые создали этот Слой недавно, и об устройстве и функциях объекта знаем мы пока мало. Одна из функций – сбор информации. Работает по принципу резонанса: на определённом спектре частот постоянно посылается слабое высокочастотное излучение. Излучение пронизывает большую часть наших Слоёв. Резонанс и отражение излучения дают информацию, которая, каким-то образом, внутри данного объекта аккумулируется.
– Что же, выходит, и про нас там  им известно?
– Не боись, стажер, мы эти старые трюки знаем, – здесь всё экранировано.
– М-ймм, знать-то знаем, но достаточно ли? А, как, по-твоему, он смог заглянуть в Хранилище через двойную изоляцию, э?
– Простите, мастер Приб, а о каком писателе Вы говорили?
– Так это он самый и есть. Да, м-ймм… И вам, Поэз, мы даём поручение в этом разобраться.
– Всегда готов. А в каком смысле?
– Дело не слишком сложное. Пойдешь в Информаторий, соберёшь данные об объекте и доложишь. Уяснил?
– Так точно, мастер Приб.
– Ключ получишь по собственному коду. Приступай.
– Слушаюсь. Я по…..