ИКР 3 или Сотворение результатов

 Из цикла Лица шестидесятых – 7


Вместо вступления
1.
Небольшая выдержка, упрек: «Горько и обидно, что молодой человек, почти юноша, так безрассудно растрачивает свои способности, идет к духовному обнищанию и эгоцентризму» (Лисовский, с.160). О ком речь? Популярный, на рубеже 60-х, поэт. Молодой человек, почти юноша. Между тем ему уже к тридцати, и числиться в юношах? Но если так подчеркивают, чего-то не хватает творчеству поэта, не дано ему выйти из юношей. По мнению критика, поэт не дорос именно до человеческой, а потому, и до творческой зрелости. Иначе, зачем ставить рядом две оценки: «почти юноша» и «бредовое стихотворение». Юность, бред, иногда встречаются. Заносит юных, каждый достигший тридцати лет, должен взять пистолет, дальнейшее понятно. Но обратное, бредовые стихи, совсем не обязательно связано с юностью. Продолжаете бредить? Нет, вы уже зашли в своем бреду слишком далеко. Вам надо напомнить, «сила поэта» в служении народу, «в верности народу», только умножая в себе эту силу и можно обрести подлинную зоркость.
двадцать или тридцать, важно ли, но если поэт обладает такой силой, он достиг зрелости.
Есть что-то такое в самом поэте, в стихах поэта, что не позволяет критику квалифицировать его как зрелого, следовательно, как взрослого, следовательно, как достойного человека. Впрочем, порядок слов тут должен быть иным, сначала достойный, потом взрослый. Что это? критик не скрывает возмущения:
«Я утверждаю, что "сибирские" стихи … Вознесенского – есть зло» (Там же).

продолжение? не могло не быть, послушаем теперь поэта.
В гордом городе Ленина: «рассказали, толпа смела милицию и прорвалась, разбив стеклянные двери» (Вознесенский, с.6). Теперь в творении Петра: «Знаете, все ваши поэтические сборники раскупила публика. Нет ни одного. Ни в одном магазине» (Там же, с.5). От 61-го – до 99-го, чуть менее 40 лет, почти сорок лет. Поведение людей указывает некоторый итог, почти результат. Как будто зло перестало радоваться и решило нахмуриться. Как будто добро начало печалиться и решило зажмуриться. И публика оказались между двумя гримасами, вернее, ей предложили выбрать лицо, сакральное или сюрреалистическое. Куда пойти? На деле, результат был уже определен, поэтому можно было шагнуть в любую сторону, куда захотите, идите.

2.
Нужны ли нам результаты? Зло ведь тоже можно посчитать только результатом.
По меньшей мере, странный вопрос. Тогда уточню, нам, людям, самым обычным людям. Приходится, соглашаться, нужны. Вы услышали за спиной: Кушать подано! Чем не результат. Через некоторое время вы снова слышите: Вы довольны? Выберите да или нет, выбрали, получился результат. Слышится ваш голос: все было очень вкусно. Тогда с вас причитается, я вас слушаю, сколько?! От результата – к результату, такое движение называется процессом. Процессы = путь к результатам. К каким результатам?
Уже сложнее.
Некоторые результаты, немало, расплывчаты. Скажем, зачем было шестидесятникам сидеть вечерами на кухнях, и спорить, спорить. Может быть, они верили: рождается истина, роды несколько затянулись. На другой стороне результаты выглядят достаточно четко: получить аттестат, поступить, закончить, войти во взрослую жизнь. Но если! не получишь аттестат, не поступишь, не закончишь? Во взрослую жизнь все одно придется войти, не уклонишься. Да, не уклониться, так хотя бы оттянуть сей момент. Да, стану взрослым, но попозже, зачем торопиться. Когда-то это случалось? в тринадцать лет! Потом шестнадцать, восемнадцать. Теперь же, при удачном раскладе, радуются лет до двадцати пяти, двадцати восьми. Но и сама жизнь теперь растянулась, семьдесят пять, восемьдесят, не предел. Увеличение общей продолжительности жизни почему-то ведет к увеличению продолжительности каждой жизненной фазы. Если бы можно было выбирать, чтобы вы предпочли? Долгое детство и короткую пенсию. Или, напротив, долгую старость и короткий стаж. Это не то, что-то не то? Почему надо выбирать долгое и короткое?  А если только долгое? Неожиданный результат, сложился сам собой. Чтобы ни выбирать, долгое или короткое, выбрал одно, другое получи в нагрузку.
А если предположить такой возможный исход: мечта-результат, как он достигается?
Как всякий процесс, движением, от мечты – к мечте. Даже если двигаться подобным образом, куда-то мы все равно придем. К чему-то придем, значит, выйдем на какой-то результат, чем-то все завершится, могу предположить: в конце подобного процесса находиться что-то очень простое, совсем простое.

Часть 1. Мелькают названья
1.
работаем на принципе контраста, рисунок поймет любой, если нарисовано как надо.
Взгляд задерживается, спотыкается, посмотрел, добавить бы еще пару словечек, крепких.
Вот ты какой, голубчик. Хотелось бы сказать, выделяется. На самом деле, он наделяется, не то лицом, не то башкой. Что-то отсекается, что-то добавляется. Начинается портрет с носа, еле виден, до того он мал, этот носик. Одна губа, другая. Один подбородок, под ним другой, нет ни губ, ни подбородков, одни складки. Одна, другая, и все эти складки уложены друг на друга. Получается что-то вроде тумбочки, с выдвинутыми ящиками. Чем ниже ящик, тем сильнее выдвинут. Верх головы, там, где лоб, удручающе низок. Напротив, низ головы, там, где царят скулы и челюсти, поражает выдающимися размерами. Все это прикрывается, не накрывается, а лишь прикрывается шляпой. Весь как на ладошке, нагл, хитер и развязан. Кто этот человек? Конечно, у него есть имя, возраст, занятие, зачем это? Если видно главное: человек, лишенный духовности. Или духа? Вот о духе надо бы сказать особо, ибо есть дух, бродит еще таковой по земле. До сих пор бродит, и перед нами носитель этого духа. Дни сочтены, чьи? Носителя или духа, конечно, речь идет об идеологии. Носитель чуждой идеологии об этом не подозревает, а потому живет, обделывает делишки, радуется.
Если бы его душа радовалась маленькими подарками, это было бы нормально, почему?

Но его маленькая душа рада только большим подаркам, в ней живет особый дух, дух наживы. О ком это? литературный персонаж, представляет типичного обитателя западного мира. Одно но! Портретик этого поджигателя жизни нарисовал советский художник. Изобрел? Обижаете, что написано, то и передано.
Это они, это у них, далекое и чужое.
Какие сомнения: крах западного мира не только закономерен, этот крах неизбежен.
Впрочем, всегда оговаривалось: это не значит, что крушение произойдет автоматически, само собой. Требуется и встречная активность, с нашей стороны. Одним словом, «есть еще с кем бороться, есть против кого воевать» (Чикин, с.161). Мечта, зреет сама по себе или ей нужны условия для созревания? На передний край борьбы выходит наука, не просто наука, инструмент. Сначала познать реальность, затем преобразовать. Возникает какой-то странный союз, мечта и наука, мечта-наука. Мечта должна указать цель, а наука должна доказать, что это возможно. Наука, она работает на мечту? На человека, доказывает ему, твои возможности неограниченны, мечтай. Мечта и необходимость выходят друг на друга, дерзай. Наука так умножает силы человека, что он осознает в качестве необходимости самого себя, повод для гордости? поводок! Осознать себя самого?! в качестве осознанной необходимости? не здесь ли та самая свобода, так осознавай! И чужой мир попятился, скорчился, пусть чувствует неизбежность. Будет она или нет, но пусть чувствует. Когда-то она придет, но результат нужен сейчас, немедленно. Слова завлекают, чувства не обманывают.
Недолго ему обманывать, кого? вернее, обманываться, тогда зачем ему мешать!

Что останется после него, или, может быть, вернее, что останется нам?
Не смешно, останемся мы, не в этом ли суть дела. Они? разве мы их видели. Голоса, запахи, вкусы, все было где-то там, за железным занавесом. Тогда чему мы повиновались, что направляло нашу борьбу, на чем-то ведь держалось наше героическое поведение. Неужели просто повиновались, совсем «как лунатик во сне повинуется колебаниям световых волн» (Золотусский, с.235), человек повинующийся. Свет и тьма, разве это не заложено в нас. Если лунатику нужен свет Луны, какой свет нужен нам, обычным людям. Сомнений не было, разумеется, это свет наших всепобеждающих идей. И нужно-то, тьму отнести на их счет, за собой оставить свет. Да! еще эту оппозицию переведите на нормальный язык. Чего проще, большие – маленькие, большинство – меньшинство, вот теперь понятно. Ваши заумные слова переведены в страсти, в силу чувств, наших чувств. Такие простые действия, доступные даже ребенку, но эти действия «почему-то назывались идеями и безраздельно правили нами» (Там же). Если идеи правят, нам остается слушаться. А если правят чувства? Мы торопимся жить. Ну, чем не восхождение: страсть к идеям – идея силы – сила света – свет единственно верного учения. Чему же мы повиновались, уж не своим ли слабостям.

Да, это мы, это наше, родное, близкое.
Возможно, у них все начинается с доллара, у нас все должно начинаться с заботы о людях.
Больница, больничная койка, как ты? Больно! Скрутило, хочешь – не хочешь, а придется отлежаться. Голова тяжелая, не повернуть, руки еще тяжелее, не поднять. Язык и тот не ворочается, до чего ты, дошел. Зато лицо медсестры доброе, материнское. Начал говорить, с трудом, первый вопрос, где я? Отстал, остался один, оставлен?! Нет, оказывается, друзья навещали, да ты был в беспамятстве. Оставили гостинцы, вон их, целая гора. А тут еще записка, прочитаешь, ну, читай. Нашли тебе работу по силам, будешь почту возить, на лошади. Буду, чего-чего, а с лошадью-то управлюсь, и работу справлю. Почему бы не справиться, ведь есть место, оно будет твоим. Никто не претендует на это место, занимай, чувствуй себя хозяином. Не буду! Чем я хуже. Не дождетесь, пойду на делянку, буду валить лес, со всеми наравне. И на душе сразу полегчало, есть, стало быть, душа. Почувствовал себя лучше. Надо, конечно, быть сильнее болезни, встань над нею.
Не хочешь быть ниже болезни? Да кто же хочет быть слабым.
Это значит, надо быть выше ее.

Над собственной слабостью можно только возвыситься.
Обобщаете? Когда еще было сказано, «надо возвыситься над природой», зачем? чтобы «не оказаться ниже ее», это уже сам Гете. Возможно, поэт хотел подыскать достойное место человеку, в этом мире. Такое простое влечение, возвыситься. Но самые чувствительные струны, неужели согласишься быть ниже? Ну, кому же захочется быть ниже, внизу. Ниже косной природы, ниже школьного товарища, ниже товарища по участку. Даже, когда соображают «на троих», отставать не к лицу. Понятно, не говорится – ниже, говорят, слабее. В конце и вовсе можно нарваться на грубость: слабак! Иди-ка ты к телятам, или вози почту. Как тут не взбунтоваться, не заявить о себе, о своих правах. Что-то изменилось, словно началась другая жизнь, что-то там есть, в той другой жизни. Обычно, говорят о шансах. А если 100%? Это уже закономерность.
Ручки и ножки. Дорожка в лесок. Крошки-матрешки. Гуляет в лесу ветерок.

НД/1
Внесем некоторую определенность,
Историк + Философ + Писатель = Голос.
Дают голос вещам, которые его никогда не имели. Не имеют, не будут иметь. Говорите, кричите. Но зачем сразу три переводчика? Это значит, речь идет о разных вещах, настолько отличных друг от друга, что один человек не в силах дать голос им всем. Один голос всем этим разным вещам. Возьмем частный случай. Писатель дает голос растениям, птицам, животным. Еще людям, потому что они молчат? Нет, говорят, тогда зачем им Голос, их никто не слышит. Хотя они и говорят, их никто не слышит, у них нет Голоса. И вдруг откуда-то выходит неприметный человек, слушайте. Как он волнуется, давайте, послушаем человека, просто послушаем. Я же не говорю, послушаемся. Сначала выслушаем, потом решим, куда его направить.
Направить! мягко сказано, мягким человеком? Да нет, скорее сытым.
А если он захочет нас направить? он должен понять и согласиться, он только говорит. А мы решаем, есть ли в его словах хоть что-то истинное. Писатель, твоим голосом говорит немая Вещь, но не обязательно Истина. Да не маши так, чего доброго, простужусь. Ты уверен, что твой голос есть единственный Голос? А вы уверены! что вы сможете увидеть Истину?! На языке философов, отличить истинную интерпретацию от ложной, не вы первые. Конкретно, если начинается другая жизнь, значит ли, что жизнь прежняя кончилась.

2.
Возможно, у них все начинается с вечера, у нас все начинается с ветра, в головах.
И вот перед нами очень светлое лицо. Ветерок, паренек, лицо юное, еще полудетское. Зовут Сенькой, живет с Матерью, приятель-насмешник, Ленька Сахно (Сиваев, с.33). Интересно, этот Сенька смог бы стать ключевым экономистом, колхоза? Хотя бы! Ведь людям труда открыты все дороги, не должности, а дороги! Он даже не знает такого слова. Не повысить ли статус этого скромного паренька? например, перевернем его заурядное имя, пусть оно превратится в аббревиатуру. Был Сенька, стал СТС, смотрите, подрос.
Личное дело – несколько слов, анкеты еще нет.

Жизнь, из нескольких предложений, так она коротка, что там?
А там одно сквозное слово, мечта, мечтает всю жизнь. В школе, глядя в окно, что видим, учительница интересуется, получалось смешно. После школы, выгонит «телят за село», ляжет на травку. Что слышится, шелест другого мира. После приезда вербовщика, чем живем. Тайгой, оленями, белыми медведями, запиши. Отмахивается, посмотри на себя, уже смотрел. Хилый, метр с кепкой, дунь, и переломится. Почти как в той  песне, «куда такой годится маленький, ну разве в трубачи». День за днем, три дня, уговаривает он заезжего вербовщика, но тому нужны крепкие парни. Его мать пытается его вразумить, ремнем. Выдержал паренек, добился, отстали, раз решил, поезжай. Настоящее стало будущим, дружной кучкой в поезд, поехали. Дорога, настоящее чудо, СТС «не отходил от окна». Как вдруг? Пот, красные щеки, хрип, врач качает головой, такой маленький, куда тебя понесло. Какое-то невезение, почему с ним. Пошатывается, но упрямится, сам пойду, дойду. Станция, кабинет врача, окно, что там? «вагоны медленно поплыли мимо окна» (Там же). Грузовик, «заурчал и дернулся», приятели уехали. «И на улице сразу стало пусто» (Там же), полустанок.
Один, наедине с чувствами. Обида, как подшучивали, больше всех Ленька, вот битюг.
Сидел и смотрел. Кем себя ощущал, чем-то вроде бурьяна. Неужели прошлое обладает такой цепкой силой. Так он пытается уйти от неприятного открытия, не прошлое сильно, он слабоват. И что теперь, назад в деревню, вот будет потеха. Он и бежал-то от этого вечного смеха, гляньте на этого тщедушного паренька, прошлое – за пределами прошлого, какое-то наваждение, специально, что ли посадили перед окном.

Окно, еще один сквозной мотив нашей истории, вплоть до наших дней.
Каких только окон не ставили писатели перед своими героями. Но здесь обычный концепт, "личность – ситуация". СТС, хилый, больной, униженный. Смотрит в окно, окно в другой мир. Там движение. Окно дано ему, чтобы видеть, как настоящая жизнь уходит от него. Он не плачет. Но, наверное, его состояние можно квалифицировать как "состояние плача". Ну что ты сидишь, сделай "будущее открытым" (Смирнов, с.29), у него нет сил, тех самых, душевных. Остается жить чувствами, острее, еще острее, не порежься.
Он лишь сознает, именно и только в этот момент, что не способен открыть свое будущее.
Другой случай выхода прошлого за пределы прошлого. Начало советской истории, до появления СТС еще много лет. Ночь, луна, мертвый свет. «Он обливает своим сиянием комнату…» (Золотусский, с.235), это значит, есть окно. В комнате «спит несчастный профессор». Ну, конечно, это Булгаков, конец знаменитого романа. Кто бы заметил ординарного профессора, если бы автор не позаботился об окне. Профессор и Свет, как разнится их поведение. Свет «играет, резвится», а Профессор «видит больные сны» (Там же). Профессор не может выглянуть в окно, даже во сне. Напротив, мертвый Свет ворвался в комнату и «пирует», зачем? чтобы закрыть будущее, иногда достаточно открыть окно. Так просто, но кто-то ведь должен это сделать.
У любого может быть такой момент, ситуация + чувства закрывают будущее.
крестьянский паренек, не сделать ли его профессором? несчастным, вы шутите.
Личности стираются, почти в буквальном смысле, стираются их индивидуальные черты, на первый план выдвигается ситуация. Возникает цивилизационная ситуация, в которой некий фактор (свет, зловещее зеро, синие глаза, или даже короткие пальцы) резвится с отдельными людьми. Эта игра началась задолго до СТС, подхватила его, покрутила, забросила. Продолжается ныне, уже в веке 21-м. Человек сидит, «у себя в кабинете», представляете какая работа, вот если бы сидеть просто у себя. Что к чему, человек с кабинетом. Или кабинет с человеком. Кабинет стал самым мощным фактором цивилизации. Разумеется, окно есть. Как бы заглянуть: «За окном, как и год назад, было пасмурно» (Мильчин, с.78). Мир за окном вне хода времени, кто его знает. А еще за окном куртки и пальто, это прохожие, они ежатся, «то ли снег, то ли дождь». Человек в своем теплом кабинете, ставшем вдруг тесным, тоже ежится. Он мечтает, как бы он хотел просто смотреть в окно! Вместо этого смотрит на очень большую книгу. Увы, «Кудрин сидел у себя в кабинете и с грустью смотрел на толстый том принятого бюджета» (Там же). Если приняли, почему с грустью? «Столько бились, и почти никаких результатов». Кто-то бы затруднился, но только не «ключевой экономист» страны.
"Что ж, опять пойдем на секвестр", хорошо, что не на север.
Поневоле начнешь поеживаться, а что вы хотели? Если вас приглашают на пир, не мешает справиться, в каком качестве, для получения какого результата. Предупредить бы: есть кое-что, от меня не зависящее. На другой стороне: на страницах этого талмуда жизнь целой страны, выглядывает в окно, долго еще? Зачем же нам окна? чтобы не мучиться результатом, но от него не уйти, значит, от процесса, сиди у окна, смотри.

3.
вернемся в больницу, СТС потерял сознание, очнулся, гипс.
Насчет гипса я пошутил. С запиской от более крепких приятелей подходит добрейшая медсестра, она уже в курсе, теперь твоя очередь, читай. Читает, узнает, не списали. Начальник проникся, подыскал работу, ждут. Друзья, лошадь, почта. Первое движение? поделиться радостью, сознательный паренек. Ближе всех к нему медсестра, к сожалению, вышла. Вернется, а пока второе движение: ближайшие планы. Для начала, на делянку, и «работать со всеми наравне». Справлюсь, а «года через два» поеду к матери, с пустыми руками? Войду, здравствуй, выложу «ей пачку денег» (Сиваев, с.35). Пусть гордится, не последняя, заработаю еще.
Не жизнь, пунктир. В школе. На берегу реки. Перед тем, как завербоваться по оргнабору.
От мечты – к мечте, что здесь необычного. Жизнь начинается, и начинается опять как мечта. Может быть, первая в его жизни мечта, направленная на вполне реальный результат. Приедет в деревню, как будет радоваться мать. О чем тут не сказано? Еще будет внимание и уважение. Слыхали, этот метр с кепкой. Как же, как же, привез матери, целую пачку. Кто-то съязвит, тоже мне пачка, сплошь одни трояки! а ты, поди-ка, заработай столько в колхозе-то. Не можешь, тогда сиди и помалкивай. В чем же его мечта-результат?
Всего-то, триумфальное возвращение в родную деревню, не каждому дано.

Откуда-то из деревни, далекой, глухой, куда направляется паренек, интереснее, откуда.
Нужна параллель, она напрашивается: из мрака. Вот бы поднялась буря. Это о советской-то деревне, из какого такого мрака. Ну, так давайте, в деревню, в колхоз, на ферму. Шестнадцать часов, без выходных, без праздничных. Служите народу, доказывайте преданность, а народ пока будет разбегаться. С солдатской прямотой: твой стих – зло. А сам поэт? В самом деле, нельзя же производить зло, и при этом оставаться добропорядочным гражданином. Будьте последовательны, ну это привилегия одного человека. Есть такой человек, он может быть крайне непоследовательным, оставаясь при этом предельно последовательным. Во всей стране, один такой человек, на всю страну. Вон из страны! ну, ладно, работай, пока. Будущее покажет, не поторопились ли мы. Торопливость, как заметил еще отец-основатель, недостаток. Здесь явный прокол, отец-основатель не заметил, у такого человека недостатки невозможны, по определению. Вот тебе формула: Работа – милость – Прощение. Работа, как милость – милость, как наша работа над вашими ошибками – Прощение, как обмен отдельных заблуждений на универсальность партийных доктрин.
Перефразируя известного, в 60-е, поэта, можно сказать: мечта – это дерзание .

Новый человек, перед ним коммунистическая перспектива, чем не дерзание.
Советский человек, переходный этап на пути к новому человеку.
Советский характер, ожидание нового человека; но может быть, просто оболочка, содрать бы ее.

Выше говорилось: характер – как спасение от смуты, примеров не счесть, самый близкий – война.
Одного характера, пожалуй, будет маловато, где-то ему нужно показать себя. Где? есть такие условия, называются институтами. Несколько упрощая, институты – общественные предписания. Если предписания социалистические, веди себя по-социалистически. Впрочем, связка Характер – Институт настолько тесная, что ее можно считать увязкой. Как преодолеть собственную ограниченность? Конечно, посредством мечты. Куда-то она заведет? Неужели на делянку, о чем вы! В края обетованные. Но попробуй съехать из деревни, да еще без разрешения Председателя, в самом деле, без паспорта куда бежать. Но тут появляется волшебник, не смейся, тот самый вербовщик. Не чудо ли, взмахнул бумажкой, и ты уже свободен, бери топор, поехали. Придется, правда, помахать этим топором, или хотя бы кнутом, не без этого. Зато какие-то два года, и пачка денег. А что с ней делать-то? Такие соображения даже не приходят в мечтательную головенку СТС. Она свободна от презренного металла, как свободен от него и новый социалистический мир. Ты освобожден от наживы, можешь забыться в радости труда, заодно забудь о каких-либо ограничениях. Как насчет выбора? Он есть, куда мы без него, хотя и не слишком велик.

Стандартизировать: поведение, есть правила, живи по правилам, не самый худший вариант.
Скандализировать: поведение + стиль = скандал; скандал или шок, СТС уже выбрал нужный стиль.
Стендализировать: впрочем, Стендаль нашему герою неизвестен. Но если верить Бехеру, это «своего рода курс лечения». В чем он заключается? Способен каждый, «внутренне себя пронизать светом», начинай. Увлечение светом давно поставлено на поток, в отдельно взятой далекой деревеньке. Разве не то же самое проделывал СТС, когда с головой погружался в свои мечты. Единственное, что он может сказать: это мое. И это единственное, о чем он может сказать: это мое. Ничего личного, вернее, ничего частного, никакой тебе частной жизни. Если имеется душа, где ей пребывать. Испытанный метод – наедине со всеми. Все прочие, все скопом, представляются одним человеком, безразмерная личность. Остается? Войти в эту личность, или уйти. Судьба испытывает, первое побуждение уйти, вовремя опомнился, конечно, не без помощи друзей.
Вот он ушел. Рука еще дрожала. Листок еще сжимала. Куда он строчку вел.

НД/2
1.
Добро победило, уже победило, если не обращать внимания на мелких производителей зла.
Теперь дело за красотой. На основе Добра в мире должна утвердиться Красота. Строить коммунизм, коль социализм уже построен, значит, творить красоту. Одно от другого не отделимо. Да разве может быть иначе. Душевно прекрасный человек и вдруг возьмется строить некрасивый мир? А требуется ли душевно прекрасному человеку еще и какой-то мир какой-то Красоты, вернее, Красота в его добром мире. А если он захочет обойтись одним Добром? Тогда тотчас появится мир, который захочет обойтись одной Красотой.
Будь у меня возможность поговорить с Сенькой, о чем бы я стал с ним говорить.
Я задал бы только один вопрос, скажи, у тебя есть часы?
Будут, сообразительный паренек, прощай.

2.
Легко представить, театр, ряды кресел, некий зритель меж этих рядов, бродит, ищет.
Но ведь никто не скажет, это зритель для кресел. Нет, мы вежливы, да кресла для зрителей. Гораздо труднее представить другие ряды. Ряд результатов, скажем, пятилетних. Ряд мечтаний, скажем, юношеских. Юношеские мечты, наши эмоции, если проявим упорство, расстанемся, изменим, кто заметит эту измену. Одна измена, другая, процесс пошел, растем. А вот насчет пятилетних результатов? Как безумные идеи, они правят нами. Так оно и есть, за ними Идея! Зачем же так унижаться? Куда денешься, Идея не за нами, за результатами, если угодно, на результатах. Еще ни одну идею не удалось уничтожить, может Платон прав. Удавалось лишь менять образ, представляющий ту или иную идею. Вот тут мы готовы поддаться. Хорошо, что не продаться. Что посоветуете? Все, что мы можем, это выскочить в другой ряд. Подчеркиваю, в другой ряд, ибо существовать вне ряда результатов невозможно. Тот вниз, этот вверх, просто надо сделать вовремя. Нам говорят, выбирайте момент, врут, надо выбрать ряд, и выбрать правильно. Или просто подраться.

Вся наша свобода, из одного ряда – в другой, где-то он есть, наш чудесный ряд.
А как вам такой ряд – из обманов? Если возможно шагать от мечты к мечте! Почему невозможно от обмана к обману? Когда еще спрошено: «Рядом обманов – достигать правды?» (Есипов, с.183). Вопрос несет сомнение, требуется действие. Готов? Человек ждет, так скажи: я приказываю! Вместо этого, я напоминаю: Организация – это Комитет – это Приказ: казнить, казнен. Результат обмана? Напротив, обман результатом. Ничто так не убеждает в собственном возвышении, как результат, особенно убийственный.

Заключение – 1
"Давайте не тешить друг друга обманами, создавать неимоверное количество параллельных структур власти – количество не перейдет в качество" (Немо. На перекрестке...)
1.
Пора определяться с результатом, хотя бы промежуточным, процесс продолжается.
Все тот же вопрос: стал бы Сенька ключевым экономистом. Ну, зачем вы его загоняете в щель. Разве в щель? А вы решили, в угол. Нельзя ли попроще, ключевым человеком. В колхозе? Да ему туда была прямая дорога, стать в колхозе Ключиком. Хотя числился бы он бухгалтером, со временем, главным бухгалтером, после укрупнения. А ключевым человеком в масштабах страны? Ведь и Кудрин когда-то был подростком. Как Сенька, вряд ли. А как СТС, вполне возможно. Значит, проблема одна, как из Сеньки стать СТС. Меня не слишком интересует личная проблема, смог бы конкретный Сенька превратиться в СТС, в типичного соискателя. Скажем, из пастуха – шагнуть в Председатели, в Секретари. Мне интересен другой аспект:
если вдруг захочет, каким способом он сможет это сделать.
Разумеется, речь идет о поведении, обусловленном определенной культурой.
Место, где начиналась его жизнь. Образцы, которые он видел. Поведение, которое он воспроизводил. Личность – Ситуация. Собственно говоря, у Сеньки мог быть только один способ, тот, который связан со стратегией выживания. Это значит, он никогда бы не стал Ключиком, даже в своем колхозе. Для этого надо выйти за пределы стратегии выживания. То есть, за пределы прошлого. Выходи, я готов, но куда?

Без соответствующих сопоставлений на такой вопрос ответить невозможно.
«Как всякий крестьянин, Панкратов вначале ухаживал за скотом…» (Афонин, с.18). Да, выхаживал, еще пахал, рубил, так бы и рубил? Кое-что понял, первый результат. Но если есть один результат, можно сделать шаг к следующему: «Кладовщик – это первая ступень лестницы» (Там же). В чем же результат, он вступил на лестницу. Кто такой кладовщик, мелочь, но власть есть. Начинаемся, «поработал бригадиром на ферме», небольшой шаг. «Стал выступать на собраниях», еще шаг. Не зря, заметили, наконец-то, желанный результат. Видимо, вели разговоры, дошло: «поступил в техникум, на заочное отделение бухгалтеров» (Там же). Шаги стали большими, год, и в центральную бухгалтерию. Еще год, председатель месткома. Мелькают названья, председатель рабочей кооперации, заместитель директора по хозяйственной части. Прошел, через все, дошел, «до кабинета с секретарем в приемной» (Там же, с.17). Теперь сидит, у себя в кабинете, смотрит на толстые книги, иногда листает. А что ему, ведь не он идет за результатом, результат за ним. В сумме?
Ты, Сенька, "должен оставить всякую надежду".
Как? ты уже кладовщик, запомни, а лучше заруби, где-нибудь на носу. Пусть всего кладовщик, но у тебя есть кладовка. Моя? Государственная! Но заправляешь в ней ты, так что это твое частное пользование.
Ты уже не Сенька, теперь ты СТС.

2.
"…единение – все равно, что сквозная программа многовековой истории России" (Померанцев. На перекрестке...)
Деревенский паренек, своего рода, некий личный код.
Да, пожалуйста, что там? От мечты – к мечте, "из зала – в зал переходя", он приблизился к результату. Вполне земному, вполне достижимому. К результату, который даст ему самоутверждение, самоуважение, с чего начинается родина. Неплохо, но, оказывается, есть побочный результат, о котором не думает никто, он словно бы отделен, отдален от нас. В этой странной, почти призрачной форме утверждается необходимость денег. Если бы не деньги, тащиться ему в деревню с мешком картошки, грудой мебели, новой кроватью, россыпью всякой одежды. Все эти россыпи – в пачке денег, которая свободно умещается в кармане.
Деньги = зло, мы знаем это точно, со школы.
Но они необходимы для счастья, приехали! Поэт пишет какие-то бредовые стихи, творит зло, но эти стихи необходимы читателям, без них они не смогут обустроить свою жизнь. А если поточнее, не смогут устроиться в жизни. Неужели все дело в размере того зла, которое мы сами творим. Возникает стандартная картина, от зла – к злу, чтобы выйти на положительный результат, того и гляди явится новый Раскольников. Последняя надежда, арбитр! Кто же сможет выступить высшим арбитром?

Наш культурный код, что-то там оживает, расколдовывается.
От результата – к результату, чтобы яркий процесс завершился осуществленной мечтой. Да не просто мечтой, но непременно Великой мечтой. Наш Капитализм сделал первые шаги, но Великая мечта опередила: «требуется равнодушие ко всей этой жизни с ее мелкими интересами» (Соловьев, с.203). Свой Капитализм начинает утверждаться, работаем на опережение: «Все общество будет одной конторой и одной фабрикой» (Ленин, с.103). На каком-то уровне происходит переворачивание. Как тогда говорили, возникают ножницы, «между этическими представлениями общества в целом и взглядами отдельных писателей» (Редакционная, с.3). Отдельные писаки? Действительно, были писатели, выделявшиеся отдельностью = миссией:
Владимир Соловьев – Владимир Ленин – Александр Солженицын.

3.
А как же поступить с Достоевским?
1881-й, не случайный год в нашей истории, тот самый случай, концы и начала. Таких дат не столь уж много: 1881 – 1921 – 1961. Характерно поведение людей в эти переломные годы. Каждый раз хотели что-то прервать и начать новое, нечто совершенно новое. Но не удавалось. Начать новое? Оборвать старое.
Если быть точным? насколько это возможно.
В 61-м Хрущев принял Большую программу, партия утверждает то, что принял весь народ. А в 62-м Солженицын опубликовал, с помощью того же Хрущева, «Один день Ивана Денисовича». Велика ли здесь разница, всего-то один год? На деле, точные даты могут вести к утрате точности, приходиться брать вилки.
(1881 – 83) – (1921 – 24) – (1961 – 1964), точка отсчета, понятно, 1861-й.
За последней вилкой скрываются сразу две: (1959 – 1961) + (1961 – 1964).Солженицын попал в вилку, чуть раньше или чуть позже, никто бы и не узнал о его существовании. Почему две вилки? Два человека, две исторические роли. Хрущев, 59-й, 21-й съезд; 61-й, 22-й съезд. Роль: придать утопии человеческое лицо. Совершенно бессмысленное выражение. Но может быть, поэтому и прижилось. Должно же быть хоть что-то человеческое, у этой партийной машины. Надо что-то изменить, следовательно, что-то оборвать.
Напротив, Солженицын, его роль: не изменить, а продолжить. Рискну утверждать. Продолжить то, что существовало до партии, еще в 1881-83 годах. Допускалось в 1921-24 годах. И что еще теплилось в 1961-64 годах. Это русские трудовые традиции, их лицо, сам Иван Денисович, великий труженик. Даже в лагере он остается тружеником. В каком-то смысле, его Иван Денисович – выступал последней надеждой. Подчеркну, не единственной, как обычно говорят в таких случаях, а последней надеждой.

Если уйдут такие люди, на кого нам надеяться.
На что замахнулся, какой-то простой литератор. Если Партия, в лице Хрущева, ставила своей задачей формирование нового человека? То он, по сути, утверждал, что этот новый человек уже есть, его дала нам наша долгая история. Надо бы сохранить его, дать ему возможность жить и работать, рассвет придет. А на деле? «Необходимо пересоздать людей внутренне: возродить в обществе набожность, трезвость, крепкие семейные связи, чувство долга и дисциплины» (Полунов, с.120). С кем же оказался связан Победоносцев ? В силу своей исторической роли, с Хрущевым или Солженицыным? Наш обычный парадокс, оба восходили к «белому революционеру». Хрущев верой в возможность изменения человеческой природы, да еще в нужном направлении. А Солженицын верой в неиспорченного русского человека, носителя вечных ценностей. Что они не приняли и не могли принять во внимание? Большевизм до большевиков . Выходит, Хрущев пытался выйти из рамок традиции, а Солженицын вернуться в эти традиционные рамки. На чем же они расходились? Тот уровень, который, по их мнению, должен быть исходным пунктом этих традиций, уровень государства или уровень "патриархального крестьянского двора" (Бурлацкий, с.109).
С чего-то должна начинаться Родина.

4.
"Коммунисты большие прагматики. Они ставят на вооружение любой лозунг" (Залыгин, 1996)

Если брать нашу духовную практику (еще бы отделить политику?), то в ней выделяются три процесса. Действуют они одновременно, но какой-то из этих процессов сыграл ведущую роль? Каждый может решать, или добираться, самостоятельно, исходя из собственных предпочтений. Если мы рады обманываться, кто нам станет мешать, действуйте, работает принцип добровольности:
; От мечты – к мечте.
; От обмана – к обману.
; От лозунга – к лозунгу.
Попутно Солженицын захотел вернуть себе давнюю роль, которая была отобрана у русского писателя – наставника, воспитателя, пророка, если коротко, Учителя , к голосу которого прислушивается весь народ. Разумеется, такая роль не могла оставаться вакантной, принадлежала Хрущеву. Вернее, месту, которое он занимал, но закусил удила Никита Сергеевич, сорвался. Что-то не учел? Действие механизма отрицательной селекции, а при нем государственный маховик раскрутился, набрал обороты, выстроилась очередь.
Цветное горло-колесо
Лопатка, белый шар
Потертое пальто, такой же шарф
Над ухом бледный виден шрам...
Куда тебя, мечтатель, понесло

Литература:
1. Афонин В. Устройство // Юность, 1975, № 8.
2. Бурлацкий Ф.М. Никита Хрущев. – 2-е изд. – М.: РИПОЛ КЛАССИК, 2003.
3. Виноградов И. За бегущим днем // Вопросы литературы, 1961, № 1.
4. Вознесенский А.Страдивари состраданья. – М.: ЭКСМО – Пресс, 1999.
5. Есипов В.В. Был ли Нечаев революционером? // Вопросы истории, 1990, № 11.
6. Залыгин С.П. И решила партия: объявить демократию // Российская газета, 1996, № 242.
7. Золотусский И. Крушение абстракций // Новый мир, 1989, № 1.
8. Ильин М. Рожденные великим Октябрем // Новый мир, 1961, № 1.
9. Ленин В.И. Государство и революция. – М.: Политиздат, 1983.
10. Лисовский К. Куда-то не туда… // Сибирские огни, 1961, № 4.
11. Мильчин К. Эпос о Гильгамеше // Русский репортер, 2013, № 26, 04 – 11.07.
12. На перекрестке мнений // Российская газета, 1996, № 242, 19.12.
13. Полунов А. Белый революционер // Знание-сила, 1992, № 2.
14. Поппер К.Р. Открытое общество и его враги. – К.: Ника-Центр, 2005.
15. Редакционная. В преддверии коммунистической эпохи // Русская литература, 1961, № 4.
16. Сиваев В. Сенька // На рубеже, 1959, № 2.
17. Смирнов И.П. Соцреализм // Новое литературное обозрение, 1995, № 15.
18. Соловьев В. Три силы // Новый мир, 1989, № 1.
19. Тураев С. Навстречу будущему // Иностранная литература, 1961, № 2.
20. Чикин Л. Я – против… // Сибирские огни, 1961, № 4.