Одесская история!

Я бы мог начать рассказ мой со слов,с которых начинаются многие еврейские истории, но не начну! Что это за такое: "Шляем мы с Хаймом по Бродской...?  Бродская вооще расположена у городе Киыве. Вот Хаймов и у нас тут хватает, но это же не повод тащить сюда в Одессу целую киевскую улицу? Да и зачем нам здесь эти босяки? Нет, если взять Высоцкого с его сахаром, Бродского с его чаем и немного таких же, навроде помещика Юга России Троцкого, то пусть. Вот только зачем бы им в наш город, где у них и так всё что надо  схвачено? Гонять, таки,товар в порт и из порта и имеют хороший кусок хлеба с маслом. "Что б я так жил",- как любит говорить наш Бенцион Крик, он же Мишка Япончик. Я затрудняюсь сказать,где здесь псевдоним, но артист этот босяк большой, и в историю если не войдёт, то уж влипнет точно. Одно слов, эксцентрик на букву М! Вот иду я сейчас по одесской Фундуклеевской, только не спрашивайте меня, чего оно такое обозначает? Её уже и в поэзию употребили, обозвали только! Дундуклей и Фундуклей и ещё при этом какую-то русскую Варвару опорочили. Мол, без неё, всяким образом, веселее станет! Вы орех едите? Иногда его фундук-орех прозывают. Думаю и улица по ореху. Да я целую семью знавал, и старший у них Орехъ и остальные. И, таки, представьте себе, не орешки, как от козы скажем, а все как есть Орехъ, даже младшенький, сопливый ещё, но уже в журнальчики пописывает,Орехъ. А вы говорите улица! Фундук - вот оно как! Да, я вам не сказал. У нас тут была революция, с красными флагами ходили, жандармов и городовых арестовывали. Монус Гусарчик портрет царя по центру разорвал, свою морду лица просунул и так по городу бегал. Сам рыжый, пейсы вьются. Прямо как есть царь по буквам: Циля,Абрам,Рабинович с мягким кончиком! Да ещё и кричал хохлам и русским, я теперь ваш царь, поклоняйтесь. И поклонились! Так дали, еле до дома донёс, а там уже с месяц отлёживался. Тяжёлая оказалась служба, царём работать! Но революция революцией, а есть надо. Ходил я на старое еврейское кладбище, хотел себе там место найти. Не, не захороняться. Таки, жив пока! Я поминальные молитвы пою. Кадеши. Могу при случае и с покойным чего помочь, в последний путь проводить. На скрыпке могу, другой работы нет, а есть надо. У меня, конечно, семеро по тепелам не сидят, но и так я, жена, дочка на сносях, а мужа нету, убили не пойму как. Он по улице шел, а там еврейский погром что ли. Я знаю? Тут процессия похоронная. Полтора жида хоронили. Один босяк достал из гроба пулемёт, да и выпулял в белый свет как в копеечку, да в нашего Бому. И рази ж можно на улице полной народа из пулемёту бить? Не стало Бомы! Хохлы потом в отместку погром исделали. К нам пришли, дверь сломали, перины по ветру. Смотрю, это есть  Игнат-кузнец. Пьяный."Зачем", говорит,- "ты сука, христопродавец, Христа распял? Отвечай народу, мне то-есть. А я его вообще не трогал Христа того. Кто он и кто я? Геволт, полный геволт. Дал я ему хазеру, в хусточку кусок завёрнутый, машке дал пару бутылок, отвязался. А как ушёл, то мы в погреб все спрятались. И стоило нам из-под Могилёва от погромов бежать? А погреб холодный. Два дня там сидели, ни звука, ни-ни! А потом приходил босяк этот по железкам, плакал, извиняется. "Прости",- говорит,- "Христа ради, пьян был, ничего не помню! Кусок дурака! Простил. Ещё машке выпили, хазеру съели и разошлись. "Цвай хазерим тринкен шнапс!" Оно мне надо с кузнецом бодаться? Я раз видел, как он подкову сломал по пьяни, потом жалел, говорит, мол, сначалу куй, потом ломай, на кой мне ху* такой трамвай? Тоже не знаю.Кус мерин тохес, коваль. А трамваи наши теперь совсем не ходят.Элегктричество кончилось, то что тут при бывшем Николае было, а нового не завезли. Нет трамвая! А мне надо? И куда,скажите,мне ехать? Зашёл в "Гамбринус", хотел пива с таранькой, или хоть бузы просяной с хамсой. Нету. Бутерброд с кониной стоит столько, сколько я сам не стою, и деньги мои не стоят. Какие это деньги? Вот Дюку памятник, или там столб фонарный они пива или бузу не пьют. Потому, один чугунёвый, а у второго стакан опрокинут вниз. А если кто пить может, так нету? Я же и в синагоге был. Сидим, думаем. И что? Придумали? Реббе говорит, всё за грехи наши. Ага, за грехи. Как ЧеКа была, почти все из наших, как там скажи мёдом, или гавном намазано! Слетелись и чирикают, потом  говорим, почему погром? Мне тут недавно пьянь матросы встретились. "Иди",- говорят,- "сюда, жидовская морда. А я что, я пошёл! Они при нагане, а  у меня  хер в кармане, вошь на аркане, и соловей под ширинкой от страха вот-вот запоёт, в животе вдруг от голода и страха забурчало." "Ты",- интересуются,- "песни знаешь?" А как же говорю. Про ведьму знаю. Она там "Ком цу мир" мальчику говорит, потом его в лес на харчёвый провиант. Фрейлексы играю на скрипке. Получите "Семь сорок", ежели скрипку выдадите. Колыбельную могу "Нохенки, май зун!" Смеются. Интернационал для народа можешь? Всенепременно говорю и прямо сейчас. Они и смеяться перестали. "Вставай",-громко пою,- "проклятьем зайклеймённый весь мир"!Лады, говорят. Прибивайся до нашего табару, а мы сейчас пойдём на добычу хабару! Во! Понял? Воровать зовут. Они потом в своё море уйдут, а меня тут все знают, и чего я делать буду? Говорю: "Господа-товарищи-матросы! Имею революционную строгую необходимость, как соседи наши хохлы, люди коренные, гутарють, до самого витру, или, ежели по научному, то в клозету. Надобность первейшая, отсрочки никак не терпит! Потому сами понимаете: "срать да рожать, никак не удержать!" Со смехом большим и шумом,но согласились. Прихожу домой, там слёзы. "И что",- говорю,- "случилось такое экстра?" Слово хорошее я на царской ещё шоколадке "Гала-Петер" видел, но это когда шоколад был.Сейчас нету, а слово у меня осталось от самого прежнего прижима, и обозначает оно, что вещь хорошая. Я вообще с шуткой спросил.Откуда у нас и сейчас хорошее? Суета сует, вот! Гевел, геволим, кулой гевел! Оказалось, пришли какие-то босяки и сказали, что мы не есть истинное коренное население, поскольку ждём этого мессию, а как тот явится, то все в страну нашу обетованную Палестину и уйдем. На каждый аидский  Новый год чемоданы собираем и поём: "Следующий год в Иерусалиме". И это, мол, говорит, что мы им всем не здесь и не тут! Выселяем, говорят. Жена моя, Цыля, дала им водки, так они выпили, сказали,что мало, и что ещё зайдут. Паршивые головы! Я что машке сам гоню? Гои, как есть они, гои проклятые. Оказалось, не гои. Аиды.И даже одна аидушке среди тут обреталась! Ша, брат-еврей. Своя своих не познаша? Я и сам так могу. Запою:  "Иуда, молодой лев, Иуда! Лапа твоя на хребтах врагов твоих! И как дам больно! Это вам не в писсуарах на Молдаванке спать! А вообще то, продам всё, что только можно, возьму себе жену, да  дочку с будущим внуком и подамся-ка я в страну Палестину. Мол, паломничество по святыми местам. С последующим оставанием там всем нам! Поскольку революция эта, как-то, никакого выбора мне с семьёй и не оставляет. Следующий год в Иерусалиме! Вперёд и с песней! «Шлимазл...!»