26. Теологический Fак Роман Единственная

     Новелла 26 Теологический Fак или как Олег пытал себя в новой вере

                Вместо сказок про райскую благодать
                Прикажи нам вина поскорее подать.
                Звук пустой -  эти гурии, розы, фонтаны...
                Лучше пить, чем о жизни загробной гадать!    
                Омар Хайям

     Я дружил со своим соседом по «лестничной клетке» с детства, хотя был старше его на несколько лет. Когда мы достигли «зрелого возраста» - то есть он учился в последнем классе, а я уже на третьем курсе университета, и появилась потребность «видеться» за «рюмочкой чая», мы продолжили встречи, как говориться «без галстуков». За этими «посиделками», тайком от родителей, мы беседовали о всякой всячине. В основном мы вели разговоры о «высоких материях»: - о духовном и телесном, о смысле жизни, о любви и ненависти, о добре и зле и прочих всяких человеческих ценностях. Эти мысли всегда «взбредают» в голову по молодости лет и желанию осмыслить свое присутствие на этой грешной Земле - особенно после принятия нескольких «чайников чая» с соответствующей закуской.
     Я, как говорится, «привел жену» первым, и сосед Ромка крестил моего первенца, став теперь крестным отцом моего сына и соответственно моим духовным родственником. После участия в обряде крещения, чувствуя духовную ответственность крестного отца перед младенцем, Рома заинтересовался темой религиозных таинств и прочих невидимых тонких движений Божественной человеческой души. В детстве Рому часто «лопушили» – рассказывали всякие небылицы, и он верил всему, что рассказывали взрослые. Когда он подрос достаточно, чтобы понять разницу между девушкой и парнем, то перестал доверять на слово, особенно после того, как понял, что детей приносят не аисты в своих клювах. Особенно он не доверял газетам и прочим всяким СМИ, а также современным писателям и прочим «драматургам», скептически считая, что они «перепевают» друг друга и состязаются в выпячивании собственного «я». А также, стремясь к собственной пиаризации, опровергают древних мыслителей и самовольно «трахтуют» узловые моменты истории. Эти «писаки», считал Рома, исходят из конъюнктурных, сиюминутных, собственных интересов и говорят читателям то, что он хочет услышать, а не настоящую правду, которую они и сами до конца не знают.  Он захотел «приникнуть к первоисточникам», считая, что древние авторы не подвержены конъюнктурным соображениям, так как они уже давно умерли, и им нет никакого резона «толочь воду в ступе охмуряя» неофитов. Я помог ему «попить чистой воды от источников» первооткрывателей истины, давая читать книги Геродота, Фукидида, Тацита, Плутарха и прочих «светочей древности». Эти книги имелись в библиотеке моего отца. После прочтения очередного тома, мы с Ромкой долго обсуждали прочитанное, опять же за «рюмочкой чая» и спорили до хрипоты, доказывая друг другу одни и те же прописные истины, только каждый делал это своими словами. Так общаясь, мы весело «убивали время».
     Наши «духовные коллоквиумы» закончились, когда Ромка женился и переехал жить к своей жене в другой город. По разным, зависящим и независящим причинам, мы долго не виделись. И честно сказать мне очень не хватало общения с Ромкой, с его бесконечными вопросами, «а что? а как? а почему?» и прочее. Человеку необходимо духовное общение с другим человеком, который тебя понимает, и ты понимаешь его с полуслова. И дело даже не в «рюмочке чая», хотя и она не вредит, а только помогает, когда люди общаются и понимают друг друга.    
     Случилось так, что по служебным делам мне пришлось поехать в город, где жил крестный моих детей Ромка. Я зашел к нему, и он очень обрадовался встрече и категорически настоял, чтобы я не шел в никакие гостиницы, а остался у него на весь период моей командировки.
     Ромка жил в одноэтажном четырехкомнатном коттедже со всеми удобствами и с приусадебным участком. На участке имелся сад с плодовыми деревьями и огородом. Было весна, в саду цвели плодовые деревья, на огороде наливались соком помидоры и огурцы, зеленел болгарский перец и прочие «кабачки и баклажаны» из породы вкусных застольных закусок. Вокруг цветущих деревьев порхали бабочки, жужжали пчелы и прочие представители фауны. Все вокруг напоминало райские сады Эдема. Я согласился жить у Ромы, и по этому случаю, мы решили отметить мой приезд торжественным обедом в кругу семьи Ромы, а также его тещи и тестя.
     После церемонии «ахов и охов» по случаю встречи родственников, жена и теща Ромы удалились на «кухонную половину» для приготовления закусок. А я, Рома и его тесть, уютно расположились в шезлонгах за деревянным столиком в саду под яблоневым деревом. На столике удобно, «под рукой», стояла бутылочка «аперитива» - «слабенькая настойка абрикосовой самогонки на полыни», крайне необходимая для конструктивной беседы и «промывки» горла и кишечно-желудочного тракта и общей подготовки организма к приему яств праздничного «раута» по случаю моего приезда.
     Тесть и теща Ромки представляли собой редкое сочетание духовного и телесного начал природы и походили друг на друга как брат и сестра. И, как благоволение Господне, даже отцы у них были тезками: – тещу звали Земфира Львовна, а тестя – Гедеон Львович. Имя Гедеон, как нельзя лучше подходило тестю – гедеонистические – жизнелюбивые, черты характера явственно «проглядывали» в каждой черточке его телесного облика. Тесть Ромки был крупный, полнокровный, еще не старый на вид мужчина. Он особенно не вдавался в суть наших разговоров, только молча, с удовольствием, потягивал аперитив и с чертячьими искорками в глазках провожал взглядом всех женщин, особенно в коротких юбках, проходивших по улице мимо калитки. Он не пропустил ни одной рюмочки аперитива и ни одной «юбки», прошедшей около калитки. За все время аперитива тесть только однажды нарушил молчание: – увидев пробегавшего мимо трусцой мужчину, заметил: - «Как красиво бежит этот мужик – сразу видно от женщины!» Тесть явно был и большим гурманом - когда мы все садились за праздничный стол, тесть с «плотоядным» наслаждением «осенил» взглядом все яства на столе и особенно его взгляд задержался на графинчике с водкой и бутыли с вином, выставленным на столе. Теща Ромы – Земфира Львовна тоже соответствовала своему имени – это было «востроглазое» воздушное создание все состоящее из каких-то воздушных обводов и «рюшечек». Она так и «стреляла глазками» по сторонам и делала «большие глаза» тестю, когда видела, что он «позволяет себе» употребить «лишнюю рюмку» аперитива, или когда замечала «провожающие» взгляды тестя на «молодок» идущих мимо калитки. Казалось, что теща не ходила по земле, а как бы плыла по воздуху, тесть же крепко и основательно стоял на земле. Они жили через несколько домов от Ромки по улице в таком же коттеджике, как и Ромкин.   
     Как обычно бывает после долгой разлуки, было изучено состояние здоровья и дел всех ближайших родственников, общих друзей и знакомых. Затем разговор плавно «перетек» к выяснению «состояния повседневности, общего течения жизни и обобщению мелких житейских дел до высоты общемировых проблем». Ромка поведал мне, что после переезда в этот город, он долго не мог вписаться в духовную жизнь, как он выразился, местных аборигенов и найти контингент друзей, с которыми можно было бы так общаться, как мы когда-то раньше, когда были молодыми и жили по соседству. Семейные проблемы, обсуждаемые на работе и рабочие дела, обсуждаемые  обычно дома, ему быстро приелись. Ему захотелось осмысливать общечеловеческие проблемы для души и общего развития. И поэтому он был готов к тому, что в его дом, а затем и в душу, «неназойливо вползли» и стали опаивать «опиумом для народа», миссионеры - адепты нового модного духовного учения. С ними он читает и более углубленно изучает духовные книги, разбирает аспекты жизни и деятельности духовных святых и увязывает их с современным состоянием и течением повседневной жизни. На этих встречах они каждый раз обсуждают отдельно взятую конкретную тему, например отношение к женщинам, детям, работе, жизни и прочим повседневным заботам. Эти встречи с «апостолами» стали постоянными, правда без «рюмочек чая» - апостолы сразу же заявили, что не «употребляют», так как это не велит Господь и их духовный наставник, которого, кажется, они бояться даже больше, чем Господа Бога. Этому обстоятельству очень рада жена Ромки, так как она видит, что общение с другими «физическими апостолами» ведет к «телесным немощам», а именно «головной боли» и прочим «неувязкам» в семейной жизни. В результате Ромка перестал «употреблять чай из бутылочного чайника». И вот уже больше года ровно в пять часов каждую пятницу к нему домой приходят адепты. Сегодня как раз пятница и они придут, чтобы обсудить новую тему – как себя вести в обществе, когда «дьявол вокруг не дремлет». Ромка  выказал желание, чтобы я «соприсутствовал» на этой встрече – ему очень интересно знать мое мнение о представителях этого духовного движения и их жизненной философии в целом.
     Меня несколько встревожило это общение Ромы с апостолами. Я знал, что Рома увлекающаяся натура, если не верит – то не верит, но если поверит человеку – может пойти до конца. Я был криминальным следователем и мне попадались разные уголовные истории с различными миссионерами и их «общение с прозелитами» вплоть до «обдирания до нитки» новоиспеченного духовного брата. «Как бы не попал Ромка в беду с его духовными исканиями» - подумал я. «Что хотят эти адепты? С какой целью «охмуряют Козлевича?» - это захотелось мне выяснить. Я согласился пообщаться с «трезвыми смотрителями на жизнь адептами» - духовными наставниками, «подвизающимися» в городе, где живет мой друг и его новоиспеченные друзья по духовному общению.
     Пока я, Рома и тесть принимали аперитив и вели светскую беседу, причем тесть налегал на аперитив и особенно в разговор не «встревал», женщины сервировали стол в саду аппетитными на вид и запах холодными закусками, расставили столовые приборы и выставили на всеобщее обозрение выпивку – огромный, почти двухлитровый хрустальный графин с «тутовкой» как сказал Ромка, самогонкой из тутовой ягоды, которую он самолично «выгнал» из урожая прошлого года. «Она хороша против печени и помогает от сердца» – впервые вступил в разговор Ромкин тесть. Рядом с графином была бутыль с рубиновым домашним вином - из винограда сорта «Одесса», трехлетней выдержки из приусадебного виноградника. На фоне цветущего сада весь пейзаж походил на райский сад, и мы сидели в нем, как ангелы, без крыльев порхающие между цветов, разве только что не дудящие в дудочки, как их изображают в райском саду на фресках в христианских храмах. Все было готово, чтобы славословить матушку-природу и ее Творца.
     И тут появились адепты нового духовного учения и по совместительству друзья Ромы. Они «прикатили» к нашей калитке на велосипедах модели «Орленок», медленно вращая педали ногами с защепленными простой бельевой прищепкой штанинами. По цветам велосипедов можно было определить их статус в иерархической лестнице духовной организации. Тот, который был чуточку постарше, держался с достоинством, скорее маскируя чувства, чем владея собой. Он приехал на новеньком велосипеде белого цвета – его я окрестил сержантом.  Второй – на зеленном – его я обозвал ефрейтором – был ненамного моложе и был суетлив - все пытался «подсуетиться» перед сержантом – по-моему, он был на положении служки сержанта на правах «поднеси-унеси». На вид обоим было не больше тридцати лет. По случаю торжества общения с прозелитами, одеты адепты были одинаково, а именно, в белые, «натопорщенные» от крахмала сорочки, повязанные черным узким галстуком, в черные костюмы из дешевого материала, и на ногах у них были «разбитые» солдатские черные ботинки, «наваксенные» до синего блеска. На головах у адептов красовались шляпы-тирольки с узкими, загнутыми верх полями – они надеты были «по самые уши». Вся эта рабочая одежда адептов, походила на наряд миссионеров из дешевого западного вестерна, и сидела на адептах как  «седло на коровах». Даже костюмы на них не успели обмяться, и они еще не успели привыкнуть правильно – с «куражем» и достоинством «посвященных», носить шляпу и «цивильный» галстук.
     Пожав им руки, я понял, что это простые рабочие парни, скорее всего «водопроводчики-слесаря», взятые прямо «от станка», наскоро обученные на  укороченных курсах в духовном колледже, и сразу же, без практики, «брошеные в бой» нести свет знаний в массы и вербовать новых «прозелитов». Руки у адептов были мозолистые, с узловатыми в суставах пальцами, с потрескавшимися панцирными ногтями, как у людей имеющих дело с металлом и напильниками. Грязь из-под ногтей была тщательно вычищена, чувствовалось, что перед «походом в народ» руки долго «терлись песочком». Я понял, что это хорошие молодые ребята, простые «мастеровые», умеющие хорошо делать свою сложную слесарную работу и пожелавшие сделать карьеру менеджеров - «выбиться в люди» и стать духовными руководителями «простого народа». Всем своим видом и одеждой и «суровой державностью» во взоре, адепты хотели показать, что они отцы народа, а не простые «халам-баламба», как «выражался» Ромка, характеризуя дешевые бульварные газеты, напечатанные на простой оберточной бумаге.
     Ромка вежливо – «блюдя этикет», представил адептам меня как своего ближайшего родственника. Затем представил адептов – старший назвался как Василий Пафнутьевич Фортунатов, младший – как Сергей Евтихьевич Подбегайлов. Мы снова церемонно пожали друг другу руки. Тесть Ромки тоже был представлен адептам и тоже удостоился церемонного рукопожатия. Прислонив велосипеды к забору, адепты взяли связки книг, которые были привязаны к багажникам резиновыми жгутами и прошли в дом. Вежливо поздоровавшись с хозяйками дома, они прямиком направились знакомой дорогой в комнату Ромки. Мы, как утята за мамой-уткой следовали за ними – только тесть отстал, уйдя на кухню к женщинам. Там адепты сложили книги на стол и сняли шляпы. Сержант тут же взял в руки большой, засаленный от долгого употребления, том книги, похожей на гроссбух бухгалтера сельского кооператива, и торжественно объявил, что тема сегодняшней лекции актуальная во все времена и народы, а именно – «Как дьявол смущает и совращает с пути истинного простых человеков. И как научиться распознавать дьявола в человеческом обличье». «Только посвященные и приобщенные к таинствам, и вооруженные сокровенными знаниями, способны научить избежать коварных козней дьявола! И научить непосвященных, как приобщиться к истинной вере и жить праведной жизнью, чтобы впоследствии попасть в царствие небесное прямо в райские кущи». Сержант явно считал себя «посвященным» и «приобщенным» потому что всю эту «тираду», приложив руки к груди, он выговорил на одном дыхании, как заученный наизусть урок, высоким «драматургическим штилем». Но затем, когда он перешел на «свои слова» ему явно не стало хватать «запаса слов», и он все время сбивался на «простонародные выражения». Во время «прелюдии», исполненной сержантом, ефрейтор хранил полное и почтительное молчание, но раскрыв другую книгу, наверное, требник с комментариями и выписками из основного писания, водил пальцем по странице, беззвучно шевеля губами - как видно он контролировал правильность «цитирования цитат» своим «старшим» - сержантом.
     Выговорив преамбулу, сержант предложил мне поучаствовать в обсуждении животрепещущей темы и приобщиться к истине и благодати Божьей. Он явно пожелал расширить свою аудиторию за счет меня. Я вспомнил своего учителя арифметики, который в первом классе объяснил мне что один – это один, а много начинается с цифры два и так до бесконечности, и согласился разбавить компанию Ромки. Но я «донес до сведения» сержанта, что «только что с дороги», голоден как черт, и по всем Божеским и человеческим законам «голодного соловья баснями не кормят». Голодному путнику, прибывшему в дом родственника, первым делом дают обмыть руки и усаживают за стол. За совместной трапезой, как на тайной вечере, после вкушения плодов и туков земных, дарованных Всевышним для услаждения тела и души, можно поближе узнать друг друга! Познать, кто Иуда, готовый за тридцать серебряников предать ближнего своего, а кто, как апостол Петр способен и достоин, стать первосвященником. Такое познание будет способствовать глубокому взаимопониманию и развитию дружбы и братства к вящему величию Господа!» Я свободно – без «эков и меков» говорил «высоким штилем» и по глазам сержанта понял, что попал в точку – он «зауважал» меня за способность свободно, без запинки «излагать мысль». Ромка, как хозяин дома, пригласил адептов разделить скромный «хлеб соль» за общим столом по случаю приезда близкого родственника. Но сержант категорически, но вежливо отказался, ссылаясь на то, что они сыты и должны заниматься уроками. По глазам ефрейтора было видно, что он не прочь пообщаться за столом, но только стесняется  «своего старшого» - сержанта.
     Тогда в «дело» вступил я и пригласил адептов не погнушаться скромной трапезой и оценить кулинарные способности хозяек этого гостеприимного дома, ибо восхищение добродетелями прекрасных дам, есть обязанность и скромный удел каждого истинного мужчины. Еще Господь завещал чадам своим, что за совместной трапезой, напитывая свое тело пищей и услаждая душу  приятной беседой, человек приходит в благое расположение и лучше усваивает духовную пищу, изложенную в боговдохновенных книгах. Я уверен, что, вкушая скромную рыбешку и простую лепешку и запивая их соком земли – вином, из простой глиняной чаши, земной Господь познал откровение, которое занесли на скрижали истории его друзья и сотрапезники – двенадцать апостолов. И которые мы, простые смертные изучаем, как руководство к действию для приближения к Богу и Учителю нашему. Всю свою речь во славу Господа я пересыпал строками из деяний пророков, «выковыряв» из своей памяти строки из Писания, соответствующие моменту. Строки из Писания я подкрепил сурой из Корана, и «присовокупил» изречение Будды и еще каких-то язычников. Попутно я отметил, что все религии мира одинаково чтят законы гостеприимства и дружбы и за совместной трапезой всегда царит мир и согласие и все люди становятся духовными братьями угодными всем Богам. Этими цитатами из всех Писаний мира я «добил» сержанта, парализовав его волю к сопротивлению. Несколько растерянно, но не теряя достоинства, сержант «перекинулся» взглядом с ефрейтором, ожидая от него поддержки. Тот, как человек, не имеющий своего мнения и целиком полагающийся на мнение начальства, ответил преданным «собачьим» взглядом, заранее одобряющим все и вся, что исходит от начальства. Но, в тоже время, ефрейтор незаметно, как бы утверждающе, повел плечами, которое можно было понять и как отвержение, так и как подтверждение принятия приглашения.
     И сержант наконец-то решился. Он согласился потрапезничать с нами, только не долго, и с условием, что я после трапезы буду изучать тему сегодняшнего урока, которую задал им их старший. «Наверное, их старший ходит в звании лейтенанта, если адепты так его уважают и боятся» - подумал я и с легкостью дал слово выполнить все, что задал им их старший руководитель. Договор мы скрепили рукопожатием и адепты прошли в ванную, чтобы омыть руки перед трапезой. «А перед духовными чтениями они рук не мыли!» – подумал я.
     Ромка и его жена с тещей были поражены, узнав, что адепты согласились отобедать у них. Ромка сказал мне по секрету, что за все время общения, несмотря на неоднократные приглашения, адепты ни разу не согласились посидеть с ним за столом, и, наверное, случилось что-то сверхординарное, если они согласились «преломить с ним хлеб-соль». Я несколько высокомерно объяснил ему, что с «людьми надо уметь работать». Ведомые женщинами мы прошли в сад, и расселись за накрытым столом.
     Сержант, как духовный лидер, был посажен во главе стола. Я сел напротив. Ромка и тесть сели по одну сторону стола, причем Ромка сел рядом со мною справа. Противоположная сторона стола была зарезервирована для женщин, они должны были сидеть напротив мужей, явно чтобы следить за их поведением за столом. Но их места оставались практически пустыми – они беспрерывно что-то колдовали на кухне и появлялись только со сменой посуды или с новыми сменами блюд. Только немного они поприсутствовали за столом, когда мы пили за здоровье женщин - они тогда едва пригубили с нами немного вина.
     Стол ломился от яств – здесь были тушеное мясо, жаренная и вареная курица, заливная рыба, фаршированные яйца и прочее, не считая различных салатов, начиная с салата Оливье и кончая салатом из нарезанных помидоров и огурцов. Все было красиво украшено веточками различной зелени. Под такую закуску и выпить было не грех. Увидев обилие закусок, у адептов размякли лица и подобрели глаза. Особенно у ефрейтора, который видно не был балован столами с разносолами, разве что принятием «стакана  с конфеткой в закутке». Он бегающими глазками осматривал закуски. Адепт держался более сдержано. Но и у него, судя по всему, текли слюнки. Да и я несколько опешил от обилия блюд.
     Ромка наполнил, как минимум, стограммовые хрустальные рюмки тутовой самогонкой. Адепт поднял рюмку и благословил нашу трапезу «корявыми» словами. Видно было, что он пытался привести какую-нибудь фразу, соответствующую моменту из книги – но ничего не смог выковырять из памяти – как видно ему не часто приходилось говорить на «тему застолья».
     Тут выступил Ромка и предложил выбрать на роль тамады меня, пояснив, что в любом деле должен быть руководитель. «Один Господь на небе, один Царь на земле, один Тамада за столом!» - заявил он. И затем предложил выпить за здоровье тамады, и пожелал мне чинно и благолепно провести застолье, украшая его славословием во имя Господа и для увеселения всех сотрапезников. Судя по тому, что адепт горячо поддержал предложение Ромки, в «предыдущей жизни», до обращения в свою веру, он знал о законах застолья не понаслышке. Он понял, что состязаться со мной - в «словоблудии» - подумал я «про себя», он явно не в состоянии. И, как я понял, признал – тоже «про себя», что я не только родственник Ромки, но и «адепт красноречия».
     Сержант первым поднял рюмку за мое здоровье и, пожелав мне благополучия, «опрокинул рюмку». Возможно, от длительного поста и воздержания у него от водки «навернулись» слезы на глаза. За ним последовали остальные. Я подождал, пока все выпьют и, затем, подняв рюмку, благословил нашу трапезу, поблагодарив за избрание тамадой, заверил всех, что постараюсь оправдать доверие, и выпил «тутовку». Самогонка была терпкой, ароматной и очень крепкой – «не меньше 60 градусов будет», подумал я. Но пилась легко – мягко и нежно она провалилась «внутрь».   
     Теперь уже на правах командира, я предложил всем закусывать не стесняясь, чтобы «закинуть фундамент» для последующих тостов. Сержант, скованно и чинно, потянулся за поданной ему ефрейтором закуской на блюде – тот видно не забывал о своих обязанностях служки. После адепта ефрейтор накладывал закуску себе. Ефрейтор явно игнорировал салаты и накладывал себе и подкладывал сержанту только мясные закуски. Все занялись жеванием – слышно было только звуки шамкающих челюстей и звяканье столовых приборов. Сержант коряво пытался есть ножом и вилкой, ефрейтор не «заморачивался» – ел прямо руками. Я тоже попробовал от каждого блюда – все было просто замечательно вкусно – жена Ромки была бесподобной хозяйкой.
     Ромка, добровольно приняв на себя обязанность виночерпия, снова наполнил рюмки. Я взял свою рюмку и предложил тост за наше знакомство и за те «блага и возможности, которые открываются для нас в обозримом будущем», особенно отметив, что может дать сотрудничество в обозримой перспективе на духовном поприще в плане борьбы с кознями дьявола. Об этом говорит и тема сегодняшней нашей беседы, с которой явились к нам Божьи люди в лице Василия Пафнутьевича и Сергея Евтихьевича – я назвал адептов по имени отчеству, что им явно понравилось – они порозовели от удовольствия. «Ибо дьявол бродит вокруг нас «аки лев рыкающий» - продолжил я вдохновенно – «И только и ждет, чтобы мы совершили какую-нибудь ошибку, чтобы тут же похитить наши души и отправить их гореть в геенну огненную. Поэтому мы должны вспомнить и благословить всех и вся, как положено за столом, чтобы не упустить ни одного тоста и не давать повода дьяволу приблизиться даже на полшага к нашему столу. Ведь он только и ждет, когда мы ошибемся, но я как верный страж и избранный тамада буду во всеоружии противостоять его коварным козням своей ангельской любовью к Богу и к сотрапезникам. И в этом мне будут помогать все присутствующие за столом и особенно вновь приобретенные наши друзья и соратники по борьбе» - я указал рукой на адептов. По взгляду адепта я понял, что попал в точку – ему явно понравилась идея совместить тему духовной беседы с застольем. Оба адепта с явным удовольствием опрокинули свои рюмки.
     После двух рюмок, я «расковался» и почувствовал себя как рыба в воде. Недаром еще в бытность студентом университета меня всегда выбирали тамадой – я мог «петь» тосты без передышки на любую тему: - будь то день рождения, свадьба, крестины или застолье по какому-нибудь «светскому» празднику – «типа» 8 марта, день Святого Валентина и т.д. Или просто без причины, по случаю получения стипендии.  Тогда, чтобы как дураки, не пить без повода, мы выдумывали праздники, как например: - трехсотлетие балалайки, тысячелетие совковой лопаты или двухсотлетие изобретения разводного гаечного ключа.
     После двух рюмок «тутовки» сержант тоже немного «расковался» и продолжил закусывать хоть и с достоинством, но явно как не избалованный разносолами мастеровой, за своими духовными исканиями забывший о существовании вкусных блюд с восточными приправами, которые вызывают жажду и желание утолить ее новыми порциями «тутовки». Ефрейтор же, забыв о всякой «боговдохновенности» уплетал все подряд – было даже приятно смотреть на его аппетит здорового молодого человека. Но он не забывал и о своих обязанностях послушника – перед тем как положить себе кусок, он подносил блюдо сержанту.
     Следующим тостом - его я предложил выпить стоя, я почтил память всех близких родственников и близких друзей, рано ушедших из жизни. Безвременно ушедшие всегда требуют благословения, ибо если мы их забудем, то нас еще быстрее забудут наши потомки. Их души сейчас находятся в садах Эдема. Они близки к Богу и могут замолвить словечко перед Всевышним за нас, живущих, чтобы дьявол не смог даже коснуться нас своими бесовскими лапами. Этот тост очень разволновал тестя – он расчувствовался и персонально выпил за упокой души недавно – нет еще и сорока дней, безвременно ушедшего из жизни своего дедушки, усопшего на 96-ом году жизни.
     Затем я предложил тост за мучеников погибших защищая Родину! Они отдали свои жизни за правое дело – защищали нас, ныне живущих от врагов, тех же дьяволов - и их память священна! Этот тост мы тоже выпили стоя. Затем был тост за ныне здравствующих наших родных и близких – я пожелал им крепкого здоровья, долгих лет жизни, счастья и благополучия, а также  не знать болезней и прочих козней дьявола.
     Следующий тост был за здоровье и благополучие всех отсутствующих за нашим столом, но всегда находящихся в нашем сердце друзей и близких, которые хотели бы, но по разным причинам не находятся рядом с нами в эту минуту. Отдельно, по просьбе сержанта, был «тостирован» руководитель адептов, который послал их на эту борьбу с дьяволом к Ромке, и они смогли здесь познакомиться со мной. Сейчас их любимый руководитель находится в штаб-квартире организации – в помещении, арендуемом в клубе железнодорожников недалеко от мэрии города - оттуда он руководит всей организацией. Сейчас, когда их организация разрослась, руководитель борется за то, чтобы мэрия выделила им более достойное помещение и оплачивала расходы по его аренде. За это они готовы поддержать мэра на ближайших выборах своими голосами. Все это сержант почтительно поведал нам за столом, перед тем как выпить за своего любимого руководителя.
     «Вот откуда торчат уши осла!» - подумал я «про себя» и вспомнил отца истории Геродота. Он описал ритуал, как древние персы перед принятием важного решения садились в кружок, и крепко выпив вина, обсуждали проблему со всех сторон. Ведь хорошо известно – «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке!» Выговорившись и придя к единому мнению, или говоря современным языком – к консенсусу, на следующий день, уже на трезвую голову персы принимали судьбоносное решение. Выслушав вербовочно-пропагандистский ролик адепта, я понял – все дело в банальной политике, связанной с выборами в органы власти. И нет ничего нового под луною. Теперь, зная политическую подоплеку «пятничных молений» адептов у Ромки, я «расковался» и повел застолье с еще большим напором.   
     Мной был предложен тост за Солнце, созданное творцом всего сущего на второй день творения, и которое своим светом и теплом согревает души Божьих тварей, как ходящих и ползающих, так и летающих по воздуху и плавающих в воде. Затем мы выпили за Луну, которая освещает окрестности ночью и не дает дьяволу творить свои черные дела, прикрываясь покровом темноты.
     Потом мы выпили за здоровье и процветание в наших крепких мужских руках отсутствующих за столом дорогих «половинок» всех присутствующих за столом мужчин – наших жен и прекрасных дам, преданных нам душой и телом, и как Солнце и Луна освещающие нам жизненный путь днем и ночью, и дающие нам свое тепло и ласку, а также растящие наших детей. Сержант – как видно вспомнив свою жену, несколько «повел взглядом», но выпил до дна свою рюмку. Отдельно, стоя, как кавалергарды, мы «тостировали» присутствующих за столом прекрасных женщин и наших хозяек - в лице жены Ромки и его тещи. Женщины со счастливыми улыбками «тостируемых», временно покинули кухню и присоединились к нам.    Поблагодарив мужчин за хорошие слова, сказанные в их адрес, они с удовольствием «пригубили» рюмки за свое здоровье. Затем мы выпили за здоровье и благополучие наших детей, продолжателей рода и славных традиций, которым мы передаем наши знания и обычаи, чтобы не прервалась связь времен во славу Творца и на погибель дьявола.
     Все тосты я густо приправлял выдержками из Священных Писаний всех основных религий мира и даже привел несколько строк из языческих писателей – Платона, Сократа, Плутарха, а также одно высказывание, кажется друидов, которое непонятно «каким-то боком выплыло» из памяти. Было даже несколько строк в гекзаметре из Илиады и Одиссеи Гомера – кажется что-то про красоту Елены и «свалку» за нее у стен Трои - когда пили за женщин.
     К дюжинному по счету тосту ефрейтор перестал подавать блюда сержанту и начал пытаться угнездить свое лицо в тарелке с салатом. Сержант начал делать попытки вставить слово в мое «словопрение» - кажется, он хотел перейти к прениям сторон – то есть пытался тоже процитировать комментарии к Писанию и изложить цитату из книги, принесенной с собой. Но книги у него под рукой не было, и язык ему явно не повиновался. Да и я так «распелся», что никому не давал и слова вставить или просто открыть рот, беспрерывно выдумывая и предлагая все новые и новые тосты во славу Вседержителя и ниспровержения дьявола, не выпить за которые было бы просто кощунством.
     Ромка, молча, все наливал и наливал рюмки. Один только тесть Ромки во все время застолья не проявлял никакого смятения духа. Он не принимал никакого участия в «прениях сторон», так как был «равно далеко удален» и от идеализма и от материализма и прочих «философических коллизий», волновавших адептов. На его круглом, добродушном лице ясно было написано удовольствие: – ибо все, что необходимо для счастья – и выпивка и закуска, были, в данный момент, у него под рукой. Таким образом, он единственный за столом сохранял идеальный нравственный баланс между духовным и материальным, между добром и злом – то есть ему было по фигу и то и другое. Он безмятежно вставал, когда требовалось выпить стоя, и садился, когда надо было сидеть и с довольным видом «опрокидывал» рюмку за рюмкой, как человек на мгновение вырвавшийся из лап дьявола. Всем своим благодушным видом тесть напоминал нашего прародителя Адама вкушающего поднесенное дьяволом-искусителем яблоко с древа познания и абсолютно не тревожащегося и задумывающегося о возможных последствиях «вкушения» - о возможности потери бессмертия и изгнания из рая на смертное существование среди бед и опасностей на Земле. Тесть просто наслаждался моментом, смирившись и спокойно ожидая, когда райская жизнь окончиться. Он даже перестал обращать внимание на «трассирующие» взгляды жены, делающей ему «большие глаза», когда он подносил ко рту очередную рюмку. Кстати и Ромка тоже перестал обращать внимание на «глазки жены». Моего «сдерживающего начала» – жены рядом не было и поэтому я «пел» свою «арию» тамады без всяческих помех.
     Я тоже был уже «хорош», но ответственность «физического лица» - руководителя стола - перед «компанией», заставляла держать марку и не расслабляться. После подачи женщинами на стол «жаркого с жареной картошкой» я предложил запить горячее блюдо вином – надо же отдать честь старому доброму вину и не дать ему умереть от старости, превратившись в уксус. Женщины принесли стаканы, и Ромка разлил вино – оно заиграло в стаканах как кровь. Тут сержант смог преодолеть «ступор» от первоначального удара «тутовки» и с трудом оторвавшись от стула со стаканом вина в руке, попросил слова. Получив от меня разрешения говорить, он предложил тост за «размножение последователей их духовного учения», пожелав, чтобы их учение стало мировым. Ибо «Когда все люди перейдут в нашу веру» - заявил сержант – «На Земле наступит рай и благоденствие, как сейчас у нас, за этим прекрасным столом!» Мы все стоя выпили за «размножение адептов новой веры».
     «Раздухарившись» от успеха своего первого тоста, сержант заплетающимся языком, предложил выпить за здоровье тамады – т.е. меня, заявив, что такие люди, как я, на вес золота! Я могу с достоинством нести в массы идеи света и добра! Я могу с достоинством и почтением вести застольные беседы на любые духовные темы и люди, слушая меня, отвергнут дьявола – и разом уверуют в истину! Он и сам сидя за этим столом, уверовал в истину и отвергает дьявола и думает, что и все присутствующие познали святую истину, а истина, как известно в вине и греховной сущности «человеков» не прислушивающихся к гласу Божьему, глаголящему в данный момент моими устами, как тамады и их, как верных адептов. Поэтому он предлагает выпить за будущего адепта и нашего теперешнего тамаду, т.е. за меня и поблагодарить за ту истину, «на которую я открыл им глаза сегодня».
      Тут «возбух» Ромка и заявил, что пить за здоровье тамады – нарушение традиции, ибо означает «закрытие стола». За тамаду пьют в конце застолья, когда благодарят за «хорошо проведенный стол», а у нас еще есть много невысказанного на душе и полный бочонок вина.  Тогда посовещавшись, мы «демократично и коллегиально» приняли решение – «стол не закрывать», а за меня все-таки выпить, но не как за тамаду, а как за Ромкиного близкого родственника, который и всем присутствующим за столом стал родным и близким.
     В это время жена Ромы, уловив момент «демократичности», как эмансипированная женщина, вынесла и включила магнитофон, предложив нам сделать «музыкальную паузу» для «освежения духа и тела». Сперва из магнитофона полилась какая-то тягучая попса, но Рома пощелкал клавишами, и из магнитофона вырвалась яростная лезгинка. Все мы не смогли усидеть спокойно и попытались потанцевать, но ноги явно не «слушались» - то ли пороху не хватало, то ли он был сильно «подмочен». Но неожиданно ефрейтор явил прыть – с диким взвизгом он выскочил из-за стола и начал танцевать лезгинку, выделывая ногами коленца и яростно размахивая руками, как крыльями. Он плясал, так бешено и остервенело, как будто выпил лошадиную дозу «дансе-тонизирующего» напитка. Затем грациозно приложив руки к сердцу и вежливо поклонившись, он пригласил к танцу Ромкину жену. Та приняла приглашение, и прошлась несколько кругов с ефрейтором, плавно и грациозно водя руками.  Ефрейтор все суетился вокруг нее, дико размахивая фалдами и рукавами своего черного пиджака, как черный ворон над белой голубкой. Мы бешено аплодировали танцорам. Ромкина жена раскраснелась и выглядела счастливой. Ромка тоже счастливо и с гордостью смотрел на свою жену.
     Затем Ромка нашел более медленную музыку и мы, мужчины, чтобы не ударить лицом в грязь, тоже что-то плясали, размахивая руками и подбрасывая ноги «не выше головы» и прыгая, как рождественские зайчики. Тесть тяжело и натужно дышал, особенно после того, как пригласил тещу на танец и, прижимая ее к «сердцу», прошелся с ней несколько кругов в «уругвайской мамбе». Несмотря на то, что он постоянно наступал жене на ноги, по ее глазам было видно, что он «полупрощен» за невоздержанность в «употреблении зелья и игнорирование ее знаков глазами». Даже сержант решился – о Великая Сила Музыки – и, отбросив в сторону «духовное», пригласил Ромкину жену на танец – они прошлись несколько кругов в румбе, причем адепт тоже выказал прыть и довольно ловко и резво перебирал ножками. Музыкальная пауза продлилась минут двадцать – все выдохлись, раскраснелись и немного протрезвели.
     «Ущупав момент» я предложил продолжить застолье – все беспрекословно послушались и заняли свои места за столом. Я предложил тост за те мгновения, когда в человеке все прекрасно и душа и тело. Я пожелал, чтобы человек мог жить и радоваться жизни, веселью, хорошо танцевать, петь песни и чтобы вино лилось рекой. Все стоя выпили до дна за прекрасные мгновения в жизни, когда все вокруг хорошо и замечательно!
     После тоста, сержант снова начал мою «вербовку». Он доверительно сказал, что хочет как можно быстрее в ближайшее время познакомить меня со своим духовным руководителем – тот тоже может говорить красиво и я с ним «споюсь», потому, как его духовный руководитель сам лично завлек его, простого Ваську в адепты, а сейчас он стал для всех Василием Пафнутьевичем. Духовный руководитель сможет организовать мой переезд в их город и даже поможет с квартирой – у него есть свои люди в мэрии, вплоть до самого мэра. Надо будет только ходить по квартирам, и обращать в свою веру горожан. После «выпитого и закушенного» я готов был хоть сейчас встретиться с любым Богом вплоть до «любимого духовного руководителя Васи» и перейти в любую веру. И, если надо, то совершить обрезание, обрить голову или отпустить бороду и пейсы, смотря по тому, какого «имиджа» требует новая вера. И став адептом нового учения вести застолья каждый Божий день с утра до вечера, чтобы нести людям радость познания смысла жизни. Ведь «тутовка» способствует адекватному мышлению и бесстрашному восприятию новых духовных ценностей. И тут же, как «прозелит» только что приобщившийся к великому таинству, бесстрашно, и, по моему к месту, прочитал рубайю Омара Хайяма:
                Бушуют в келиях, мечетях и церквах
                Надежда в рай войти и перед адом страх.
                Лишь у того в душе, кто понял тайну мира,
                Сок этих вредных трав весь высох и зачах!
     С умным видом сержант выслушал рубайю, затем мудро-пьяно подумал и сказал, что за «один прием благородной жидкости - тутовки» он понял и познал сегодня, за этим столом, всю тайну мира, и полностью разделяет и согласен с мнением «этого рубаки Хай-мы». Ефрейтору же, как рубахе-парню, уже все «рубаюки» были «до лампочки». Тестю тоже очень понравились «стишки». Мы выпили за здоровье Хайяма и за то, чтобы жизненный сок никогда не высыхал и не переводился – для «блага потомков», добавил сержант.
     Ромка, услышав приглашение познакомиться с духовным руководителем сержанта, «встрял в разговор» и заявил, что обязательно пойдет на встречу с ним. И если духовный руководитель накроет стол, он готов поставить тутовку для «деловой беседы». Сержант с сожалением сказал, что духовный руководитель не «употребляет», а проводит все время в бдениях и молитвах. Но он готов поспособоствовать и убедить духовного руководителя накрыть стол: – «Вербовка такого тамады, как я, стоит того» - заявил он. Мы заверили сержанта, что готовы к встрече прямо сейчас – главное была бы тутовка.
      Потом мы еще пили за адекватное гнутье водопроводных труб и паяние различными способами фланцев и гидравлических кранов для ирригации и орошения пустыни, чтобы всегда и везде цвели сады и виноградники не испытывали жажды и еще за что-то – уже и не помню за что. Вдруг тесть нарушил мирный «стрекот» застольной болтовни, громко «грянув» песню. «Козлиным голосом» он завел - «Из-за острова на стержень… Степка Разин все кидает…, набежавшую княжну…!» Мы нестройно поддержали тестя. Но кроме этих слов ни тесть, ни все  мы - остальные «Стеньки», не знали других слов песни, но все же вдохновенно «кидались княжнами» на разные голоса, пока тесть не замолк, уронив голову на грудь. И тут ефрейтор снова «явил» свою «индивидуйность» - в наступившей полной тишине он продолжил «исполнять» высоким, громким и визгливым голосом «рулады без слов». «Ему, наверное, в детстве медведь наступил не на ухо, а на гениталии! В «лезгинке с коленцами» он был более хорош, чем в пении! Сразу видно, что в танце гениталии ему не мешают!» - подумал я «про себя».
     Короче говоря, мы упились до изумления, причем изумление читалось в глазах Ромкиной жены и тещи – они впервые увидели своих благоверных «начитавшихся Божественных книг до опупения».
     Как всегда бывает, женщины активно взяли ситуацию в свои руки. Ромкина жена тактично предложила не прекращать застолье – застолье должно длиться вечно, а временно его приостановить и продолжить в ближайшем будущем, когда мы освежимся и придем в кондицию. Это дало нам повод выпить за здравый смысл женщин, всегда поддерживающих мужское достоинство в этой греховной жизни. После этого мы несколько раз выпили «на посошок» пока женщины не собрали и не вынесли книги и шляпы адептов. После поцелуев, объятий и заверений в вечной любви и верности, адепты надели шляпы и начали привязывать резиновыми жгутами свои книги к багажникам велосипедов. Но резиновые жгуты вырывались из рук, книги рассыпались, а шляпы спадали с голов адептов. Мы все деятельно, но, бестолково суетясь, помогали адептам. Наконец после шестой или седьмой попытки книги были привязаны, шляпы водружены на головы и мы снова стали прощаться. Мы опять выпили «на посошок» и адепты попытались «взлезть» на свои «липисеты». Но «Орлята» взбрыкивали и не давали себя «обратать». Тогда мы снова выпили, пожелав, чтобы велосипеды благополучно довезли адептов до дома. Но и это не помогло. Тогда адепты бросили «дохлое дело» - пытаться взнуздать «Орлят» и, опираясь на рули, просто покатили их рядом с собой.
     После всех этих «церемониев», не знаю, как выглядел я, но адепты представляли собой великолепное зрелище. Их «галстухи» полуразвязано смотрели в одну сторону, пиджаки сбились в другую, сорочки выбились из штанин и свисали ниже «полов пиджаков», а шляпы смотрели непонятно в какую сторону – кажется в третью, налезая на оба уха до самых глаз. Опирающиеся на велосипеды адепты представляли собой перевернутую латинскую букву V, как символ перевернутой победы - Виктории - над дьяволом в результате нашей усиленной борьбы с ним – с этим самым дьяволом, за обеденным столом. Проводив адептов, я, Ромка и тесть, все еще разгоряченные борьбой с дьяволом, выпили еще, заверяя друг друга в вечной любви до гроба, пока жена и теща Ромки не «забили последний гвоздь» в этот «словесный деревянный гроб» и не растащили нас «спать по палатам».
     На следующий день я «похмелился тутовкой» и пошел по своим служебным делам. Целую неделю – и в субботу и в воскресенье, я, как черт, занимался делами – не было времени даже нормально поесть. Хотя жена Ромы каждое утро кормила меня вкусными завтраками, до обедов дело не доходило. Да и Ромка занимался своими делами – не было времени для развлечений. Так прошла неделя и снова наступила пятница. К пяти часам вечера я закончил свои дела и был дома. В этот раз тестя не было – теща благоразумно увела его домой – «ремонтировать штакетник забора». Жена Ромы опять накрыла хороший стол. Адепты пришли во время и с виноватым видом пожаловались, что получили нагоняй от своего духовного руководителя за «употребление напитков в служебное время» и обедать сегодня они не будут. Да и тема сегодняшних занятий очень серьезная – «Ангельская добродетель и терпение верующих в их земной жизни».
     Но все прошло, как и в прошлый раз - мы за столом «рассмотрели тему» со всех мыслимых и немыслимых сторон, точек и углов зрения, привлекли массу источников, цитат и высказываний, как древних, так и современных мыслителей и т.д. Мои духовные экскурсы в историю, литературу, драматургию и прочие духовные ценности, сделали свое «просветительское дело» - мы снова основательно «упились» философическими науками и адепты, едва передвигая ноги, еле укатили свои велосипеды домой. Главный вывод, к которому мы пришли в этот раз, выразил сержант в заключительном слове – «Хоть алкоголь и разрушает здоровье, а дороже здоровья сейчас только лечение, но чертовка тутовка ангельски хороша!» - заявил он перед «отъездом». Я с некоторым удивлением заметил, что высказал это он довольно складно – видно моя риторика подействовала на «его язык» благотворно.
      На следующую пятницу адепты вообще не явились. Ромка видел сержанта на базаре и он, виновато отводя глаза, сказал, что лейтенант – их духовный руководитель - приказал им не общаться с Ромкой, пока я буду жить у него. Лейтенант узнал о наших дьяволо-ангельских диспутах и осудил адептов на «епитимью» - временное, до исправления, отлучение от посещения прозелитов на дому.
     Через пару дней я уехал из города. На прощанье я попросил отпущение грехов у жены Ромы за те неудобства, которые доставил ей своим присутствием и своими диспутами с адептами новой веры. Но жена Ромы была мудрой женщиной. Она, правильно рассудила, «констатировав»: - «Все мужики одним миром мазаны! Как были дикарями, каждое утро выходящими из пещеры с каменным топором поохотиться на мамонта или газель, чтобы добыть и принести домой кусок мяса на прокорм семьи, так дикарями и остались. Только теперь вместо каменного топора они используют молоток, разводной гаечный ключ или, на худой конец, вечное перо, строча кляузы в судах или тиская всякую чепуху в газетенках. И все для того, чтобы добыть зарплату. Пусть такими добытчиками и остаются. Главное, чтобы каждый день возвращались домой живые и невредимые и с получкой в кармане. И им –  мужикам, никакая новая вера не поможет. Пускай лучше остаются в старой. От этих всяких новшеств еще неизвестно, что может получиться. Как бы не стало хуже».
     Сам Ромка не жалеет о наших диспутах. После «приникания к первоисточникам» он восстановил душевное равновесие. И хоть и не увлекся выпивкой, но перестал изучать постулаты новой веры. Он купил компьютер, и его семилетний сын научил Ромку «входить» в Интернет и читать виртуальную литературу в электронном виде на «Fикипендии». 
     Ромка все время звонит и просит меня приехать пообщаться и почитать божественные книги – он опять «выгнал тутовку» нового урожая. Жена Ромы тоже присоединяется к приглашениям. В конце, РS-ом, Ромка всегда сообщает, что его тесть тоже желает меня видеть - пообщаться и приобщиться к духовным ценностям – он тоже приготовил для меня французскую книгу, он называет ее «Сидор Настрадамус» - это водка из яблок. Тесть заверяет, что его «субстанция» почище, чем у французов - в ней не меньше 70 градусов. Так что доходчивость «духовных идей до сознания и материальной части» и победу над всеми дьяволами и торжество ангелов он полностью гарантирует. И привел цитату из «народной газеты»: - «На соревнованиях «Формула – 1» победила формула С2Н5ОН. Эта формула всегда и везде побеждает» - заверяет меня Ромка.
     «Так прошло мое приобщение к духовным ценностям новой веры!» - Закончил Олег свое повествование. И мы подняли свои рюмки и выпили за благословение Господне – благословенное, ангельское изобретение рук человеческих – Spiritus vini - вино, что как дивный дух наполняет нас и дает силы бороться с происками дьявола.

                Продолжение Новелла 27 Fакультет живописи