А на войне как на войне

До сих пор ругаю себя за такой неосторожный вопрос. Спросила у Бориса Антоновича Захарченко: «А как война коснулась Вас?» И поняла: она не коснулась, она нагло ворвалась в его молодую жизнь да так и осталась в нём навсегда – осколками, что и сегодня сидят под сердцем, обжигая болью к ненастью, щемящими воспоминаниями: «Для бывшего солдата – это вроде как вчера…»
Вся мирная жизнь Бориса Антоновича прошла в посёлке Красноармейском. Здесь пошёл в школу, закончил семь классов. Желание учиться было сильным. Но с этого момента обучение стало платным. В школах появились горячие обеды, многие полезные вещи для обучения, но большинству родителей стало не по карману продолжать учёбу детей.
В те годы шла коллективизация сельского хозяйства. «Загоняли» в колхоз и Бориса. Но он упрямился. Паренёк не раз бывал на мельнице, видел, как работает отец, и там ему понравилось. При наборе учеников попал в поток и стал учиться «на машиниста». Когда началась война, отцу был 41 год, и он сразу ушёл на фронт, а Борис уже мог работать помощником машиниста.
В августе 1942 года немцы оккупировали посёлок. Для них станция Куберле была важным стратегическим объектом: через неё проходили эшелоны на фронт. Поэтому в посёлке, как только слышали гул моторов самолётов, сразу объявляли воздушную тревогу.
Как-то утром появились самолёты. Стали считать: «Один, два,…пять,… семнадцать!». Решили, что наши. Фашисты ещё ни разу не налетали в таком количестве. А самолёты развернулись с южной стороны посёлка и стали бомбить. На станции в это время стояло два эшелона. Раздались взрывы. Сразу же загорелась нефтебаза. Было много жертв, хоронили десятками.
Вскоре в посёлок вошли немцы, назначили коменданта. Жителям удалось узнать, каким чудом уцелела мельница. Всё просто: она нужна для производства муки. Лётчики получили координаты эшелонов и нефтебазы.
Под контролем немецкого солдата мельница работала. Если случались неполадки, устраняли вместе с немецкими специалистами. Тогда отпадали подозрения в диверсиях.

В это время молодёжь угоняли в Германию. Попал в списки и Борис Захарченко. Лишь усилиями матери и квартиранта фельдфебеля удалось избежать: квартиранту удалось убедить вышестоящее начальство, что паренёк и здесь очень нужен.
Когда Борис работал в депо (во время войны нехватка рабочих рук чувствовалась всюду), ему удалось ремонтировать дымоугарную трубу котла. Как раз в это время прилетели наши кукурузники. Немцы сразу закричали: «Выходи, выходи! Самолёты!» Это было признаком приближения наших войск. Но снаряды разрывались ещё долго, до полного освобождения посёлка.
Похоронив освободителей, местные жители вернулись к мирному труду. И снова заработала мельница. Теперь муку мололи для своего народа. И можно было бы Борису продолжать работу сугубо мирную, но подошло время призыва его ровесникам – 1924 года рождения. С завода «Краснопартизанский молот» взяли пожилого человека, Борис обучил его всему, что уже мог сам делать на мельнице. Как он теперь говорит, «сдал я свои полномочия и пошёл на фронт».

Правда, тут произошёл забавный случай. Уже после того, как он со всеми орловскими новобранцами на телегах добрался до Сальска, ребят построили и отобрали двадцать наиболее крепких. Думали, для какой-то важной и сложной операции. А оказалось… направили на … заготовку сена для кавалерийской дивизии! И Борис попал – как-никак механизатор, а надо было обслуживать пресс. Сопровождали эшелоны с сеном по очереди.
-Пришёл и мой черёд. И попал я в 11 кавалерийскую дивизию, в 71-й отдельный танковый полк. Это было в Молдавии,- вспоминает Борис Антонович, - попал в артразведку. Главная задача – выявление огневых точек противника. Рота управления, как говорится, глаза и уши полка: связь, разведка, радисты, сапёры. В то время наши войска готовились к прорыву обороны фашистов.На фронт пришли новенькие танки – знаменитые Т-34 и американские. К слову сказать, американцы боевой техникой нам уже помогали, но до открытия «второго фронта» было ещё далеко. Надеялись только на себя, и потому тактические учения были максимально приближены к боевым.
В Молдавии, при формировании дивизии встретил Борис Антонович земляка, куберлеевца. Тот разговор завёл издалека:
-Парень, ты из каких краёв будешь?
-Из Ростовской области.
-И я! А из какого района?
-Из Орловского, из Куберле.
-И я! Я твоего батьку знаю! Он на мельнице работал! А я – Горбань. Вспомнил?
Вскоре после этой радостной встречи земляков наши войска пошли на прорыв. Сотни орудий ударили на рассвете. Для фрицев это было полной неожиданностью.

 Прорвав оборону, танковый полк перешёл на румынскую территорию. Заняли города Бакэу, Роман. «и тут немец так двинул, что мы только поспевали за ним!» - говорит Борис Антонович. В это время он уже управлял бронетранспортёром, их в дивизии было два.
Как вчерашнее событие, помнит ветеран преодоление горного ущелья. Преодолев его, сократили путь почти на сотню километров. Но для кого-то «короткие» 40 оказались дорогой в бессмертие.
-За нами шла вся дивизия. Вдруг вызвали разведку вперёд: противник! Обстреливали из-за деревьев, скал. Наши танки подняли стволы вверх и стреляли наугад.
Тут ранило близкого товарища, а вскоре - и Бориса. Осколки до сих пор носит в себе: в госпитале не всё удалось вытащить, а сегодня врачи не советуют бередить старые раны.
Из госпиталя снова попал на фронт. В эшелонах, на крышах вагонов добирался до своей части. Догнал уже в Венгрии. Страшные бои были недалеко от озера Балатон, когда обнаглевший немец подошёл к нашим позициям на … один километр! Потасовка была неимоверная. Спасла подоспевшая авиация. Тут ударило снарядом, и Бориса Антоновича ослепило, осколки впились в лицо. Их следы видны и сейчас. После госпиталя, уже на территории Австрии, попал в стрелковую дивизию. Это уже была весна 45-го. 6 мая солдат строили по тревоге, давали отбой. А восьмого прибежал связной:
-Ребята, война закончилась!
… Потом были ещё два года службы. На мельницу вернуться не удалось, Борис пошёл учиться заново. Освоил на заводе токарное дело. Вырос до 6 разряда. И до самой пенсии работал в заводском цеху. Дома основал небольшую мастерскую – для пользы и души, как у хорошего хозяина.
О мирном и ратном труде без слов говорят награды: медали «За отвагу», «За боевые заслуги», «За взятие Будапешта», знак «Почётный донор СССР». Кровь давал людям не ради награды, а для спасения жизни.