Соблазны 2. Окончание

                Наблюдая за тем как, за довольно короткое время, Галина нашла подход ко всем детям и как те к ней привязываются, освобождая мамам время для работы и личных дел, параллельно проверив ее версию, Эдгар пригласил девушку для разговора:
- Присаживайтесь, поговорим! – он придержал ей стул, обошел стол, сел и начал: -  В общих чертах – квартиру вернуть не получится, вы ее продали добровольно.
- Я об этом даже не думала. Люди-то причем, что я, простите, сваляла дурака.
- Что касаемо вашего, так сказать, жениха – он брачный аферист, в розыске. Я не начал ничего предпринимать, не поговорив с вами. Вы у него не первая, но будем надеяться – последняя.  Наказать его надо, это законно. Так какое будет решение, заявление писать будем?
- Я согласна. Это мне повезло с вами, а ведь может попасться такая женщина, что не переживет.
-Значит, я все подготовлю. Мы сейчас подпишем договор, я, как ваш адвокат, займусь всем процессом сам. – он подал бумаги и продолжил разговор. – Как вам у нас живется?
- Прекрасно! Я словно в семье.
- Значит, мы можем рассчитывать на Вас и в дальнейшем?
- Без сомнений! Однако, - она сдвинула брови. – У меня же нет прописки…. Вообще! Я как бы БОМж, теперь.
- На данный момент это не важно. Я составил трудовой договор. Прошу, только  не поймите меня превратно. Нам осталось обговорить несколько условий.
- Я понимаю. – кивнула Галина, готова уже на любые условия.
- Тогда наем вас на работу мы отодвигаем, а займемся вашим трудоустройством. – Эд улыбался, кладя перед ней бумаги и поясняя каждую: - Первое – мы предлагаем контракт на десять лет. Естественно, отказаться вы всегда сможете, но будете обязаны, отработать две недели - трудовой кодекс.
- Я в курсе.
- Если же мы с вами прервем отношения, в жизни бывает все, то обязуемся выплатить неустойку, в размере двух месячной заработной платы.
- Спасибо, крайне неожиданно. – в душе Галина ликовала. Пусть это наметки, но знать, что у тебя, на десять лет, есть работа…
- Проживание у нас и мы сделаем вам временную прописку,  на время работы в нашем доме.
- Спасибо! – не выдержала девушка.
- Погодите радоваться, мы еще не обсудили главного! – Эд улыбнулся ей. – Столоваться вы будете со всеми, хотя никто не запрещает вам готовить самой. Машина в доме имеется, сообщайте заранее, если надо отлучиться.   
- Мне некуда отлучаться.
- А отдохнуть от нашего семейства?! Вы думаете, с нами легко? Это мы еще не показывали, на что способны! Так что, будьте наготове. – она снова улыбнулась и замотала головой. - Я серьезно.  Гаи еще тот подарочек! Так что еще и сбегать будите, хоть на час, но отдохнуть от нас. – и тут же сменил улыбку на серьезный вид: - Выходные у вас будут по желанию, но не больше двух дней в неделю. Конечно же, если получится так, что вы останетесь без выходного, они сохраняться за вами. Следующее – зарплата пятого числа. Это устроит, или вы хотели бы понедельный расчет?
- Нет, нет! Устраивает.
- Забыл – праздники! Учитываются. Как и отпуск – месяц в году, или разбивайте, как сочтете нужным.  И теперь к неприятному. Вы, наверное, уже поняли, что день не нормирован?
- Поняла! Нет проблем. Деть себя, все равно, некуда.
- Отлично! – воскликнул Эд и устыдился: - Простите, это я по поводу наших взаимопониманий! Что касаемо ставки, прочтите последнюю графу. Премиальные возможны. Штрафов у нас не существует, мы просто расторгаем договор. Если все устраивает, лучше прочтите еще раз и тогда подписывайте. – Галина пробежала распечатку, хотя уже и так могла бы оставить автограф – это же все так заманчиво! Вздохнула облегченно, и сразу поставила подпись.
- Девушка, что ж вы творите?! А если я сказал одно, а в договоре совсем другое! Неужели вас еще жизнь не научила?!
- С меня нечего взять. Даже если вы предложите пожизненное рабство – я соглашусь. Эдгар, - она подняла к нему глаза и они выдавали ее растерянность, - а зарплата…, я правильно поняла цифры?
- А я не знаю, что вы там успели понять. – лицо серьезное, смотрит на нее, даже не моргнет.
- Она не большая? – уточнила Галина.
- Детей-то, трое. Да и Валерии Вы, быть может, будете нужны. Скажем, как компаньонка. По магазинам поездить, за город выехать. Да мало ли что. Мы часто отсутствуем по делам, в доме остается только Николай….  – и они принялись обсуждать всевозможные нюансы. Эду она понравилась, и он хотел не только убедиться в своей правоте, но и узнать о человеке, с кем по большей части будут его дети, как можно основательно. Его прервал звонок отца, сообщив, что перезвонит, продолжил беседу…
  **** 
         Жан с Николя, хоть и умерили свой пыл,  найти в обнаруженных помещениях нечто этакое, идею не отбросили и понемногу исследовали подземелье дальше.  Наведя лоск в комнате Алекса, неожиданно решили сделать там чисто мужскую комнату,  для приятных мужских бесед с бокальчиком крепенького. Комната была удобной, связывающим звеном между двух кабинетов, и немного ниже температурой, чем в самом доме. Решили – сделали! Оставив рукописи предка на стеллажах, для антуража, добавили винных полок, пару удобных кресел, небольшой диван, приглушенный свет.  Полки прекрасно вошли и смотрелись. Осталось дело за малым – отсортировать вино и перенести сюда определенную коллекцию.
Еще было раннее утро, когда Жан решил, вместе с отцом сделать задуманное. Весело бормоча себе под нос, понятную только ему мелодию, заканчивал утренний моцион.
- Дорогой муж! Я так понимаю, ты опять уходишь в подполье? – оценила его настроение Виен.
- Да, родная! Но я же дома. В любой момент я у твоих ног.
- Прямо сразу и у ног.  Лицемер!
- Зачем ты так?
- Любя! Иди уже, а то Ник протопает дыру у нашей двери.  Хоть бы в гости пригласили.
- Как только все закончим – обязательно! Но не часто – это будет чисто мужские апартаменты.
- Уже настораживает. – приняв утренний поцелуй Виен усмехаясь, провела его до двери.
Время летело не оставляя следа, и около часа дня у Жана с Николя возник спор:
- Отец! Ты не прав. – Жан поднял руку к лицу и, выставив указательный палец, жестикулировал. – Это, мое вино, никак не может походить на… то, что ты сказал. Во-первых – оно десертное, а во-вторых… - он задумался. – Оно мое!
Николай замотал головой:
- Нет, сын, ты ошибаешься! Возьми и хорошенько распробуй. – потребовал Николя.
 Перенеся большую часть бутылок, оставляя в погребе коньяк и бочки, решили взять наверх два небольших бочонка домашнего вина. Чтобы утолить жажду, налили по стаканчику. Так сказать, утолить жажду, а заодно, проверить – хорошо ли оно созрело. Попробовали, затем опять  и опять…
- Нам нужен независимый эксперт! – заявил Жан.
- Только не женщина! – предупредил Ник. - Любая подыграет тебе!
- Брось! Невестки уж точно на твоей стороне будут. И, кого предлагаешь?
- Эда! – без колебаний предложил Николя. - Он же у нас ресторатор.
- Правильная мысль! – кивнул Жан.- Заодно и проверим его ква…лификацию. – Жан замешкался, ища свой телефон, обнаружил его на открытом бочонке с вином и набрал сыну. Не успев и слова сказать, посмотрел на экран. – Занят! – поразился Жан. - Интересно, и кем это он так занят, что мне рот не дал открыть?
- Не заморачивайся, явится. – махнул Николя.  Они присели у бочонка, не сводя глаз с телефона. Звонка не было и Ник поднял голову. – Для лучшего ожидания?
- Наливай! Руку менять не будем!
 Эд перезвонил, как только они прикончили по стаканчику:
« Отец! Я освободился».
- Где отбывал?! – хохотнул Жан и, не дав ему вставить и слова, продолжил: – Бери руки в ноги и дуй к нам, срочно! – отключился и объяснил отцу, будто тот мог не понять: – Свободен! Идет к нам.
- Отлично! А то вино греется.
- Так надо налить свежее! – Жан поставил стакан на средину бочонка….
Эд еще издали почувствовал аромат винограда и ускорил шаг, боясь, что у них проблемка, хотя голос отца казался чересчур веселым:
- Забрались, так забрались! – спустившись, сказал Эд. - И что стряслось?
- Понимаешь! Мы тут с Ником никак не найдем истину. – пока Жан пытался объяснить, Ник поставил третий стакан и наполнил.
- Мне кажется, истину, на дне стакана, трудновато найти! – почесал подбородок Эдгар, но присел.
- Не прав! Именно на дне стакана она и прячется. Тебе меньше, - пояснил Жан. -  чтобы понял, что от тебя требуется. – Ник тем временем наполнил и четвертый стакан, не из бочонка, а из бутылки, без этикетки:
- Пробуй и скажи, только откровенно, есть разница?
Эд, как истинный дегустатор, пригубил, пополоскал вином горлом, почмокал, но не вылил, а выпил до дна. Затем проделал тоже с другим стаканом:
- Разное. – высказал он свое мнение.
- Что и требовалось доказать! – выпрямился Жан, потирая руки.
- Нет, это не годится! – замахал руками Николя. - Он даже не попробовал, а так смочил горло. Ты, внук, не юли, а выпей, по-человечески! – Ник разлил всем поровну, а Эду опять два разных напитка. Эд выпил и задумался.
- Да нет, разные! Один мягче, второй крепче.
- Вы оба ничего не понимаете. – не сдавался Николя. – Наверное, я перепутал бутылки. Сейчас, повторю и себе налью для контроля.
- Эй! А мне? – Жан даже поднялся, но сразу же сел на место.
- Соответственно!- на распев, но все еще четко, отозвался Ник.
Налили, опробовали, помолчали, повторили. Постепенно перешли на воспоминания о винограде, какое вино, в какой год, кто делал. Ник припомнил молодость. Так бы и предавались воспоминаниям, если бы не звонок Дэна, Эд нажал кнопку громкой связи:
- У телефона! Тишшш! – попросил он шумевших.
«Ты мне нужен».
- Идентично! Но нам важней.
« Вам? А ты где и с кем?»
- У Алекса! – бросил Жан.
-  О… Прикольное название! – восхитился Эд. - Отец, пять балов! Дэн, ты слышал?
«Слышал. Сейчас приду». – Дэн приподнял брови и почесал затылок. – Н-да! Или я не понял, или гуляют без меня…. Разберемся! – И прежде чем отправиться к ним, получил обратный звонок от Эдгара:
«Сделай одолжение, скажи Вел, что я немного занят, к обеду пусть не ждет».
- Даже так?!
«Именно! Очччень важное дело».
«И я!»  – услышал Дэн голос отца.
«Отец тоже». – добавил Эд.
- Мне все это Вел сказать?
«НЕ тупи, брат, женщинам!»
- Заманчивое предложение. Но, после этого, доберусь ли я к вам живым?
«Смоги! Ждем.» – не успел Эд положить трубочку, как телефон Жана спроектировал фото жены.
- Тихо! – Жан приложил палец к губам и прокашлялся: - На проводе! «Жан, ты обедать не собираешься?» - Нет! Мы не закончили!
- Ясно! – Виен почесала нос и повернулась к детям. А в дверях нарисовалась физиономия Дэна:
- Дорогие, я в библиотеку, вернее немного ниже. У них там не ладится, пойду, гляну на свежую голову. Вы обедайте, ладненько?
- Иди, им твоя свежая голова пригодиться. –  ответила за всех Виен.
- Вел, Эд просил передать, чтобы не ждала. – заметив отличное расположение духа, Дэн сразу же воспользовался моментом.
- Мог бы и сам позвонить. – отмахнулась Вел.
- Да они там не справляются. – поспешив удалиться, он с легкостью минул колонный зал и спустился вниз. В глаза сразу бросился десяток пустых бутылок.
- О, Дэн! – увидел его первым Ник. – Как ты вовремя. Штрафная будет не большой!
- И по какому поводу вы тут гульнули? – усмехнулся Дэн, видя слегка пьяненьких, отца и деда.
- Повод найти всегда можно, но нужен ли он, с хорошей компанией?! А мы, вообще-то, не пьем, а дегустируем. – пояснил Жан.
- Заметно. И как?
- Что ты расскакался?! – прикрикнул Ник. - Пробуй. Сам все и поймешь. – перед Дэном появились два стакана.
 – Что сразу с двух? – удивился тот.
- А получится?– Ник смотрел на внука умасленными глазами. - Нет, давай по очереди!
- И давно вы так, пробуетесь? –  Дэн, выпив пару глотков, взял другой стакан.
- Не очень. – ответил Эд, не поняв вопроса. - Как вкус?
- Хороший, созревший.
- Разбираешься!  Давай второе. – не отрывая от него глаз, Ник ждал, что Дэн скажет.
- Это… – Дэн выпил, подумал, затем повторил, – для меня сладковато.
- Правильно! Наш парень! – обрадовался Жан.
- Он нашей породы! – кивнул, соглашаясь с отцом Эд.  – А теперь сравни с вот этим. – Эд налил из бутылки и присоединился к отцу и деду в ожидании ответа на главный вопрос.
***
                Время проглотило не только обед, но и ужин, а мужчины все не появлялись. Смеркалось, расходиться не хотелось и женщины, вместе с детьми, собрались в большом зале. Пока одни устраивали бега между колон, поддерживающих своды высокого и расписного потолка, вторые ближе знакомились с новым человечком, поселившемся  в их доме. Не засыпая вопросами, а просто беседуя. Лера, немного грустная, уселась на подоконнике и краем уха слушала разговор.
- Ты влюбилась! – вывел ее из подвешенного состояния голос Ев.
- Вот еще!
- Да, дорогуша, да! У тебя все написано на лбу. – она обняла ее, постучав пальчиком по лбу, чмокнула в щеку.
- Она мылась, мылась! – крикнула Ния, пробегая мимо, услышав мамины слова, и, что свойственно детям, поняв их по-своему.
- И не смотря на все, Лерунчик, это здорово! – Ев бросила взгляд на дочь и вернула внимание Лере, та отодвинула голову, чтобы лучше рассмотреть лицо младшей мамы.
- Что здорово?
- Быть влюбленной!
- Чем это, интересно?  А если и так, если я и влюбилась…. Может, вы мне разложите, что теперь делать?
- Как что, глупыш, радоваться и наслаждаться! -  ответила Ви. – Игорь парень хороший, надежный. Работой обеспечен. Мы его знаем от и до. Лично мамочками проверенный!
- Ма! Что ты такое говоришь! – Возмутилась Вел.
- А что я не так сказала? Уж как вы над ним поизмывались!
- Не слушай! – отмахнулась Ев. - Просто проверили на прочность.  А Игорь – действительно, что надо!
- Ага! Зато я маленькая. Пока годы подойдут – он уже сто раз женится.
- Не женится! – заверила Вел. - Он в тебя влюблен.
- Это он вам сказал? – Лера покраснела. - Мне он не говорил!
- Вреднюля! Разве обязательны слова? – Вел поднялась и подошла ближе. - По отношению к тебе это видно.
- Ничего! Со временем увидит. Хотя, я против ранних браков, - Виен улыбнулась девочке, - но, всегда есть исключения.
- Никаких исключений! – возразила Вел. Пусть погуляет, почувствует жизнь.  Да просто исчерпает собственную свободу, ощутит тягу к семье.  Лера! Не торопись, успеешь привязать себя!
- Ой! Кто бы говорил! – засмеялась Виен. – Ты у нас самая ограниченная во всем.
- Я о том, что при самом замечательном муже, есть целая куча ограничений! – огрызнулась Вел.
- Девочки! – Жаннетт долго молчала, но не выдержала. – Вас послушать, так брак – это брак! Неужели так плохо?
- Нет, конечно, нам хорошо! -  Ев тут же стала на сторону сестры. – Но это потому, что пришло наше время, и возраст. Сами подумайте, ей же только шестнадцать! Первая влюбленность. Она даже не поняла вкус взрослой жизни. Нельзя так спешить!
- Я понимаю вас, всех. – отозвалась Лера, жалея уже, что вообще поддержала этот разговор.
- Вот и здорово! Потяни немного детство. – Вел присела с ней рядом, обняла и сразу же их облепили кнопки. – Милая! Скажу откровенно. Если уж вы оба решите, что не хотите долго ждать, все равно, дождись восемнадцати и тогда мы сразу вернемся к этому разговору.
- Ууу! Восемнадцать! – произнесла Влада, - Это так далеко…. В восемнадцать уже стучится зрелость! – ее слова потонули во всеобщем смехе. Как только смех стих,  Виен убрала и музыку. Открыла дверь в кабинет Жана, позвала дочерей и Жаннетт:
- Подойдите сюда. – из-под пола, где находился вход в лабиринт, доносились веселые, мужские голоса, распевающие незатейливую песенку.
- Вам не кажется, что кто-то очень перетрудился?  - посмотрела на всех Вел. – Спустимся?
- Пусть  посидят, им же тоже надо расслабиться. – Виен отошла от дверей, а за ней последовали и дочери.
- Не думаю, что их надолго хватит. Эд даже не завтракал. Так, глотнул крепкого кофе. – вздохнула Вел.
- Жан смылся на заре, но, не смотря на это, я не буду сварливой женой.
               Отправили детей спать, разошлись и опять собрались – мужья не думали подниматься, голося все громче.
-  Что это они там творят? – спросила Ев, ни разу не полюбопытствовав у мужа, зачем он пропадает столько времени в подвале.
- Понятия не имею. – ответила Вел. – Я не интересовалась.
- Жан озвучил мне свою идею так: «хотим сделать мужскую комнату».
-Я бы посмеялась, если бы он был рядом. – усмехнулась Вел и добавила, отвечая на немой вопрос сестры: - ну, не далековато ли бегать по нужде. – женщины прыснули, Вел продолжала: - Походу – они сделали.  А по гулу – закончили все, что и не планировали!
- Кто со мной? Я решила нарушить свои принципы. – поднялась Виен и пошла к двери.
Четверо, разрумянившихся мужчин, с горящими глазами расшифровывали надписи на стенах, громко спорили, перебивая друг дружку.
- О! Мамочка пришла! – расплылся в улыбке Жан. Шатаясь, закрыл руками рты сыновей, пытаясь заставить замолчать.
- Напились! – вырвалось у Ви, глядя на них.
- Простите! – убрал Эд руку отца. – Цитирую Задорнова: «Мы пьем только в дни на букву «С»!» То есть по субботам и только на ужин!
- Иногда в среду. – добавил Дэн. – И всего лишь фужер на обед.
- Совершенно согласен! – автоматически кивал Жан. – Мы не алкоголики! Просто любим хорошее вино и чисто на аперитив!
- Свидетельствую! – заплетаясь языком, вставил Ник. – Не больше одного стакана в раз!
- Понятно! Субботу, среду и сегодня! – произнесла Ев.
- Что ты сказала? – повернулся к ней Дэн. Они были такие смешные! Увидев их в таком виде, женщины не знали, что  делать: рассмеяться, как просила душа, или растащить их пока не поздно.
-  Я говорю, может, пойдем наверх?
- Ну, зачем вы так? – голос Эдгара был такой обиженный, что Вел, подхватив его под руку, невольно погладила. – Посидите с нами. Мы же тут решаем очень важные вещи.
- Жан, пора! – проговорила Виен и пошла к выходу.
- Простите, дети, но для меня желание этой женщины – закон!
- Не подведи, отец! – крикнул Эд.
- Я тебе сейчас не подведу! – поддерживая мужа, говорила Вел. – Сам дойдешь, или тебе помочь?
 - Не надо! Ты всегда так больно помогаешь…. –  он потер недавно ушибленное книгами плечо. - Я помню.
- Отлично! И чтобы второе не болело, идешь вон туда! Желательно пряменько! Ну, а ты Ник, куда за ними гонишься?
- Вот не права! – держась за стену, произнес Дэн. – С Ника вообще все началось!
- Бесспорно! – засмеялась Ев. – И Жан, и ты с Эдом и даже свет в окошке…. Не шуметь мне там! Я ребенка еле уложила!
Виен вызвала на подмогу Михаила и Юрия, когда заметила, как не уверенно поднимается муж по ступенькам, постоянно промахиваясь то одной ногой, то второй. Яркий свет ударил ему в глаза, и он заявил:
- Что это вы как в Рождество, осветились?
- Это не мы, а маяк тебе светит, чтобы мог найти свою гавань. – съязвила Виен.
- Ну, ты и … - Жан не договорил, опять съехала нога, от чего он чуть не свалился.
- Отец! Я уже иду на помощь! – Эд добрался  до ступеней.
- Стой уже! – одернула его Вел и поддержала свекра.
- Вот у меня вопрос? – Дэн был самый трезвый из компании, поэтому донимал из разговорами: – А почему ноги не слушаются, когда тяжелая голова?
- Они умнее. – ответила Ев.
Наконец появился Михаил и дело пошло быстрее. Он будто проделывал подобное постоянно, умело подхватил одного за другим и поднял наверх, смеясь не стесняясь.
- НЕ понял! – оглянулся на него Жан. - Ты это чего заливаешься? Не над моей ли вековой усталостью? Не смей, уволю!
- Слушаюсь, шеф, замолкаю! – хохотал Михаил, держа Николя.
- Груз веков, давит на мои плечи! – продолжал озвучивать свою мысль Жан. – Тяжесть потерь и разочарований…. И лишь маленькая искорка любви, держит на этом свете.
- Поэт! – Михаил посмотрел  на Виен.
- Есенин! – усмехнулась она в ответ. – Донеси, пожалуйста, этот вековой мемориал, до предназначенного ему пьедестала.
- Женщина! – услышал  ее слова Жан: – Что ты со мной делаешь?
- Наверху узнаешь.
- Мамочка! – слышался голос Эда. – Я уже готов тебе помочь.
- Смотри, договоришься! Я и тебе помогу, и всем помогу. – отчитывала мужа Вел.
- Всем спокойной ночи! – прошла мимо Ев, закрыв руки в замке на груди, а Дэн, как хвостик, молча, шлепал за ней, склоняя голову, и корча гримасы.
- Я уложу Ника. – подал голову Юрий,  ведя его на верх.
- Спасибо! С ним проблем не будет, он уже практически спит. – поблагодарив, Виен опять обратила внимание на мужа. – Обмыли, значит, свое логово.
- Виен! – позвал Михаил. – Куда его?
- На коврик!  - Михаил замер. - Шучу! Посади на диван, мы далее сами разберемся.
- Ох, Ви! – не унимался Жан. - Ты мне кружишь голову…, до сих пор!
- Закусывать надо!
- Что?
- Держи, говорю, голову, открутится, что делать будешь?
- А ты куда?
- За ведром.
- Зачем это нам ведро понадобилось?
- Коня поить! – Виен еле сдерживала смех, от всей этой ситуации, от такого смешного вида мужа, от его непонимающего взгляда и в то же время, такого несчастного. - Умыться сможешь?
- Смогу. А у нас что, конюх уволился?
- К счастью, только конь с узды сорвался. Жан, не болтай, иди, прими душ. А то я тебя здесь спать оставлю.
Жан добрался до ванной, как в хорошем кино, спотыкаясь и натыкаясь на углы, разбрасывая вещи по дороге. Забрался в душевую и подставил лицо под теплую воду. Виен прикрыла винт горячего кран и его, шквалом окатило ледяной водой.
- О, МА! – воскликнул Жан и уставился на нее, практически протрезвев.
- Один – один! – улыбнулась Виен. – Я за водой.
****
        Эд дошел сам, но горячая вода его разморила и, выйдя из ванной, едва коснулся головой подушки,  захмелел еще больше:
- Вел! – тихо позвал он жену.
- Чего тебе?
- Ты меня любишь?
- Ну!
- Наливай!
- Эд!.... Спать! Еще слово и разлюблю!
- Тогда тем более наливай! – попросил и отключился.
****
       Дэн шел молча. Будучи самым трезвым, он считал себя слегка выпившим и адекватным. Сровнявшись с детской, открыл дверь и зашел к дочери. Девочка моментально открыла глаза.
- Спокойной ночи, крошка!
- Дэн! – услышал он голос Ев и моментально испарился из детской.
- Ты чего? – насупив брови, смотрел он на жену: - Я же пожелать приятных снов, ребетенку.
- Не хватало, чтобы она тебя таким видела. Марш в спальню!
- Любовь моя! – он попытался  обнять жену.
- Я ясно сказала…, завтра поговорим!
                Вся эта маленькая история закончилась крошечным отголоском в следующее пасмурное утро.  Ния отказалась одеваться к завтраку и явилась в столовую в пижаме. Галина, извиняясь, присела к столу, а Дэн, как строгий отец, сделал ей замечание:
- Агния! Позор! В пижаме к столу, где твои манеры? Не стыдно?!
- Стыдно? – девочка подняла к нему свои огромные глазища: – Нет, папочка. Являться в спальню девушки, среди ночи, в пьяном виде – вот это позор! А у меня попа одета.
- Как ты разговариваешь с отцом? – схватил он ее и собрался унести, переодеть. – Накажу!
- Ой, ой, ой! Накажет! – и, сделав серьезный вид, заявила: – Я ему верила, а он - напился!
               Лад в семье, слаженная работа, счастливые дети. Жизнь продолжалась штилем. И ничего, даже не намекало на «непогоду».  Галина пришлась, как говорят, ко «двору» и все входили в обычное русло. И только одного человека, а может и больше, чем одного, не устраивала спокойная жизнь в  семействе Гаев. А их бытие на этом не закончится, потому, что все у них впереди: и печали, и радости. Зависть и ревность. Потери и приобретения. 

               
 Эпилог.
                Малиновый закат пробивался сквозь монастырский забор и окрашивал окно в яркие блики. Сначала розово-желтыми точками, затем завладел стеклом на несколько минут и начал подниматься вверх, по мере опускания солнца на ночное купание.
Молодая женщина, хрупкая, утонченная и целомудренная, сидела напротив этого окна и наблюдала за знакомым до мелочей, но в то же самое время, новым явлением природы.
Комната была небольшой, скромно обставленной, с высоким потолком и таким же высоким, узким окном. Она сидела за массивным столом, на слегка расшатанном стуле. Положив руки, с длинными, аристократическими пальцами на крышку стола. Листы белой бумаги стопочкой лежали с лева, справа стояла настольная лампа, а посредине, практически касаясь ее ногтей, лежала пластмассовая, дешевая ручка, с погрызенным колпачком. Тут же находились и написанные ее письма, сложенные листы в два сгиба, без конвертов и адресата.
В комнате царил полумрак, разбавляемый закатом и играми огня в камине.
Женщина не шевелилась.  Ее ровная спина, длинная шея, горделиво держащая аккуратно причесанную голову, тонкий подбородок чуть приподнят – указывали на многолетнюю школу «светских манер». Строгое, полностью закрытое платье, не сочеталось с украшениями на нем. Однако, бриллианты, бирюза  и александрит, в оправах золота прошлых веков, для современной молодежи показался бы дешевой безделушкой. В них не было крика, или как говорят, кича. Все в ней, да и в убрнастве комнат было классикой прошлых веков. Из всего этого выделялась одна вещь – мобильный телефон, последней модели.
Наконец она пошевелилась, наклонившись всем станом, достала книжечку в кожаном переплете, открыла – это был альбом. Медленно просмотрела его от корки до корки, оставив открытым, взяла ручку и зажгла свет настольной лампы. Писала, выводя каждую букву. Перечла написанное, сложила лист, покрутила в руках и отправила в камин. Прикрыла на миг глаза, взяла новый листок и начала выводить новые строчки.
Женщина. Своенравная, тихая, выдержанная и не общительная.
На кровати лежали сложенные в стопку вещи и открытый саквояж. На полу стоял, в тон баула, значительных размеров чемодан.  Ах, да! Зеркало, ручной работы, лежало рядом с вещами в центре кровати и рядом с ним палантин, сшитый из мягкого, темно-синего велюра. Ольга любила велюр, сколько себя помнила. Лишь недавно, в знак уважения к современной моде, перестала его носить, но расстаться с ним не могла, вот и сшила себе "душегреечку". Он, ВеЛюр, ассоциировался в нее с Любовь. Вечной, не познанной ею в полной мере.
Она собиралась съезжать. Собственно это был ее третий, или даже четвертый переезд за последнее десятилетие. 
Три года она прожила в монастыре. Не потому что была фанатичкой, просто хотелось уединения и покоя. При всем этом она была глубоко верующим человеком. Ей действительно там было хорошо, а главное неприметно. Смешавшись с толпой, она наблюдала за всеми, была как все и делала то, что делали все, не боясь испортить своих ухоженных ручек. Но со временем заметила, что обстановка и отношение в этом закрытом мирке ничем не отличается от внешнего мира – те же сплетни, зависть и злоба, разбавляемая замаливания прегрешений дважды в день. И как только окружение переключилось на нее – съехала, сняв себе маленький домик у стен этого же монастыря.
Главным оказалось то, что она поняла для себя  две важные вещи: первое – ей нравится звон колоколов и вид монастыря из окна. И второе – снимать не так хлопотно, как постоянно покупать и продавать недвижимость.
Написав очередную записку, покачала головой и отправила ее в след за первой.  Поднялась. Прошлась по комнате от окна к двери и обратно, вышла.  Умылась, поправила волосы, практически не смотря в зеркало и пошла назад, повторяя: - Да!
Подойдя к кровати, взяла свое зеркало, довольно долго изучила себя, после чего убрала его в саквояж и решительно взяла мобильный:
- Николя! Да, это я! Слушай и не перебивай! Мне не нужно ничего говорить, я знаю все, что мне надо…. Спасибо! Я не трогала тебя столько лет и не побеспокоила бы еще столько же. Однако мне нужны новые документы…. Я просила не перебивать! Они в ящике стола, в маем кабинете. Жду тебя завтра, одного, к часу дня. Всем не обязательно сообщать куда, к кому и зачем ты едешь! Привезешь, отвезешь меня на новое место жительство и будешь свободен. Все. Хотя…. Можешь сказать, что хотел….. Тогда до завтра!
Отключилась, достала мундштук, открыла форточку и прикурила. Выпуская дым тонкой струйкой, ждала полного его растворения и повторяла затяжку за затяжкой. Струшивая пепел за окно. Едва докурив до грани мундштука, выбросила окурок и прикурила новую. Села за стол и быстро написала еще один лист, уже не выводя, а уверенно:
           «Моя жизнь – такая долгая, что кажется нестерпимой от наслоения боли и сожаления. И какая же она короткая – если сложить часы счастья и удовольствия.
Да, в ней было все и ничего. Отказывалась я от праздной жизни не в свое удовольствие.
Нет, не сожалею. Зачем? Вот чего у меня не отнять – это знание, да еще ведение прихода Беды.
 Дети, дети! А испытания то, у вас на пороге! Рок поднял руку и вот – вот откроет дверь!
Зачем так расслабляться в быту и мелких радостях?! Вы теряете бдительность, а с ней уйдет все!
Чувства! Как же часто вы болтаете о них, не задумываясь о сути, о смысле! Чувства…. Зачем вспомнила? Да не могла не вспомнить. Уверена, вы уже догадались.  Нет, не так. Ваши прекрасные половинки все сразу поняли и снова попытались  повернуть в свою сторону. Но, милые мои мужчины, простодушные легковеры, Чувства несут одно плотское удовольствие и ни капли морального. Знаю, приметесь спорить…, пожалуйста! Я научилась не слышать вас, а свое слово мне никто не запретит сказать. Чувства. Как можно в один ряд ставить любовь и похоть? А потребность к власти и деньгам, если вы помните, тоже есть чувство, и достигнув оное, лишь на миг распознаешь удовлетворение, но тут же тебя настигает голод новой наживы….  А вы…. Живете, восхищаетесь.  Ну, ну!
Ой, я тут, грешным делом подумала, а вдруг не поняли, вдруг не догадались. А что если пустились во все тяжкие?  Подарочек мой пришелся ли ко двору? Это и есть ваши чувства! Самые что ни наесть настоящие: зависть, разврат, чревоугодие и транжирство…. – все это Чувства, доподлинные, неподдельные. Разных цветов и оттенков, как ваш ларец. Играйте ими, погрязайте в ваших ЧУВСТВАХ. Беда близка!
Скажите, я жестока.  Возможно. Балованных детей наказывают и чем жестче, тем дольше помнится.  Вы же - светитесь как мотыльки, забыв, что огонь опасен.
Остановитесь! Посмотрите на себя со стороны. Отойдите в тень и спасетесь!
 Жизнь, всего лишь  поточное течение дней.  Однообразие, сменяющееся по кругу:  рождение, бытие, смерть.  Все! Три составляющие, которые люди пытаются растянуть до максимума. А что меняется? Только нравы.  Жизнь – это всего лишь сегодня. В ней нет ни прошлого, ни будущего. Об одном вы мечтаете, второе придумываете….
Любовь же ваша – подобие велюра. Мягкая, ласковая, блестящая – протирающаяся со временем, оставляющая залысины в душе.
Вспомните кто вы. Призываю – вспомните!
Не прощаюсь. Ольга».
  Сложила записку, как и все предыдущие, положила на стопку и, перевязав лентой, убрала в тот же саквояж. Туда же отправила оставшиеся вещи, закрыла, села с пачкой сигарет у окна и пускала струйки дыма прямо в потолок.
- Да! Жизнь не имеет прошлого и будущего. Есть только Сегодня и оно уже предъявило  плату, за спокойно прожитые годы…