Тюрмерский лес

Тюрмерский лес
(Повесть)

Летом, тысяча девятьсот семьдесят восьмого года, я получил от профсоюза путёвку в дом отдыха «Поречье». Это – в тридцати минутах езды на автобусе от железнодорожной станции Голутвин, Московской области, в сторону деревни – Межутино. Затем, метров сто с гаком – пешочком по тропинке, проложенной через заросли малинника и крапивы, в сторону реки Иноч.

Дом отдыха занимал - бывшую усадьбу графа Уварова. Почему – Уварова? Я сейчас ответить не могу. Изначально, она принадлежала: графу Разумовскому, Алексею Григорьевичу, фавориту Елисоветы Петровны, министру и генерал-фельдмаршалу, обер-егермейстеру её Величества. По слухам, граф Уваров Сергей Алексеевич, прикупил её у него...

...Экскурсоводом при доме отдыха «Поречье» - был увлечённый своим округом, бывший школьный учитель ботаники. Документов, подтверждающих эту сделку, он – не нашёл...


Усадьба графа Уварова

Главный корпус усадьбы, представлял собой: П-образный архитектурный ансамбль, расположенный – на берегу реки Иноч, в живописном девственном месте... 

От автобусной остановки, к ансамблю, вела тропинка, заросшая кустарниками и крапивой. Она приводила к «чёрному» входу ансамбля, во его внутренний двор. Вход к нему, предваряет: низенький, оштукатуренный каменный забор, замыкающий собой, оба крыла П-образного ансамбля. По обе сторонам прохода во двор, стояли тумбы с скульптурными фигурками. Левое и правое крыло ансамбля, представляли собой: одноэтажные строения, с хозяйственными и жилыми помещениями. А по внутреннему периметру двора ансамбля – располагались входные двери в номера дома отдыха «Поречье», с высокими потолками, возможно – около шести метров. Столовая дома отдыха, была расположена: в отдельностоящем корпусе, справа от «чёрного» входа в ансамбль. А справа от её входа – выселись кирпичные развалины тюрмерского дендрария...

Вдоль каждого крыла ансамбля, с их наружных сторон, до его парадного фасада, проходили застеклённые галереи, с редкими южными растениям и цветами внутри. Двери парадного подъезда ансамбля - были закрыт для отдыхающих. Перед ними, была невысокая, вымощенная плиткой - площадка. С трёх сторон неё: спускались ступеньки. По обеим сторонам её центральных ступенек – стояли цветники и женские фигурки... 

 Фасад парадного подъезда, представлял собой – красивое сооружение, в два этажа, с большими балконами и ажурными витражами над ними: по сторонам и в центре фасада. Балконы по сторонам фасада - поддерживали атланты, по два с каждой стороны балкона. А центральный балкон, поддерживали головами: кариатиды, с обеих сторон балкона. Левый кариатид, представлял собой – Богиню искусств, с палитрою в руках. Правый кариатид, представлял со-бой – Богиню науки, с папирусом в руках. Выше второго этажа ансамбля, была расположена оранжерея, над которой, в её центре, возвышался световой бельведер...

Вниз от центральных ступенек площадки фасада – простиралась обширная, солнечная поляна, сплошь покрытая густым, духмяно пахнущим тмином. Раньше, я никогда не видел, как растёт тмин, и был рад: увиденному. Поляна спускается вниз, к бывшему, заросшему графскому пруду.

Левая сторона поляны – была ограничена тенистой аллеей, спускающейся вниз, к реке Иноч, состоящей из старых увядающих лип. Справа от тропинки аллеи, ближе к реке, были видны металлические останки уваровской электростанции, закупленной ими когда-то, в Германии. Раньше аллея, вела к роскошному, горбатому мостику, перекинутому с берега пруда, на его живописный остров. Пруд раньше, представлял собой – большое овальное зеркало, заполненной прозрачной водой, и – обрамлённое: пышной зеленью. В пруду - плавали, непуганые белые лебеди...

Пруд тогда занимал – значительную часть поймы реки Иноч. Сейчас, правая сторона поймы – густо заросла высоким малинником. Его крупные, вызревающие ягоды тогда, манили меня к себе...

 В вверх к ансамблю, от малинника, поднимались: старые, развесистые липы, сплошь залитые белым цветом. Вокруг них, мирно жужжали пчёлы...

Несколько левея от фасада ансамбля – высились хмурые, вековые, невероятно высокие и толстые деревья разных пород тюрмерских посадок. Пройдя чуть влево по тропинке, проложенной сквозь заросли всевозможных кустарников и малинника через них,– можно попасть к реке Иноч, где ещё сохранилась до сих пор: небольшая плешь, в которой можно было искупнуться...

Вправо от фасада ансамбля усадьбы – виднелась,  заросшая травой дорожка, ведущая – к роднику, и месту, где раньше стоял домик Василия Андреевича Жуковского... Его построил: граф Уваров Алексей Сергеевич, к шестидесятилетию поэта. Он был:хорошо знаком с ним... И тогда, к юбилею поэта, решил удивить его подарком...

...Задолго до его юбилейной даты его, граф где-то достал бывший проект дома Жуковского... кажется в Питере, и за короткий срок построил его копию на живописной поляне своего парка. Внутри он обставил его – точно такой же мебелью, какая была и у Жуковского в Питере...

...И вот, в августе тысяча восемьсот тридцать девятого года, при открытии памятника Наполеону на бородинском поле, Жуковский выступал со своими стихами. Тогда он: сильно переутомился, и уснул, и его сонного – привезли в карете,в усадьбу графа Уварова, и уложили спать в доме, построенном для поэта... А утром, Жуковский проснувшись, и не может понять: вроде он у себя дома, и вроде – нет. В этот момент,к нему в спальню, с шумом ворвался граф Уваров, со своими  друзьями... И они – поздравили юбиляра с добрым утром, и юбилеем, сделав подарок: подруки повели его к накрытому столу. И поэт Жуковский – остался доволен сделанным ему подарком...

...А после смерти Жуковского, в тысяча восемьсот пятьдесят втором году, в усадьбе Уварова, недалеко от его домика, по проекту Брюсова (брата художника), был поставлен памятник поэту. Представлял он собой – тумбу из чёрного гранита, с желобами по бокам, на которой: стояла Лира, накрытая плащом, над которой, высилась золотая звезда... 

Сейчас, всё это – не сохранилось, домик Жуковского сожгли немцы, а место, где стоял он – спланировали...


Памятник Тюрмера

Тюрмер Карл Францевич, это был – выдающийся лесник того времени. Родился он в Германии, второго сентября тысяча восемьсот двадцать четвёртого года. Граф Уваров Сергей Алексеевич, тогда выписал его из Германии. И тот – преобразил усадьбу графа...

На участке в сто гектаров уваровских владений, тогда Тюрмер: вывел и посадил, множество новых деревьев и кустарников. Такие деревья, как лиственница, пихта, кедр, американская коричневая берёза, серебристый тополь, рассеченнолиственный клён, широколиственная липа, и – ели, разных частей света. Приручил многие кустарниковые растения, как то: душистую малину, и сведену белую, выводил и размножал их семена, сделал в Усадьбе: оранжереи и дендрарии...
 
Много времени он уделял, семенам растений с разных частей света, выводил свои семена, и продавал их...

И древесина его редких пород, была тогда – в хорошей цене. И Уваровы – имели хороший доход от её продажи...

...Но однажды, граф Алексей Сергеевич, археолог по профессии, превысил дозволенный ему лимит вырубки деревьев тюрмерского леса. Узнав об этом, Тюрмер Карл Францевич, до глубины души, оскорбился... И он тогда, тайно уехал от графа. А остановившись у единомышленника в тульской губернии, он – занемог. Не долго проболел, и умер, одиннадцатого сентября тысяча девятисотого года... Перед своей смертью, он попросил своего товарища, чтоб тот сообщил графу о его смерти...

... И граф, в цинковом гробу:  увёз тело Тюрмера, к себе в усадьбу. Похоронил  его – со всеми уваровскими почестями. И над могилой его, поставил памятник из чёрного гранита, в виде тумбы, над которой возвышался православный крест. С одной стороны тумбы, он сделал надпись: «Ты памятник воздвиг себе в лесах, великий»...

...Но немцы, во время оккупации Коломны – сбросили в реку памятник Тюрмера, а могилу – сравняли с землёй, объявили его: изменником родины... И сейчас, неизвестно: где покоится прах его ...

... В настоящее время, могила Тюрмера Карла Францевича, без праха, выполнена у пореченского лесничества, на берегу реки Иноч, и над ней, установлен: памятник без креста...


Памятник Лёни Засыпкина

В ноябре тысяча девятьсот сорок первом года, в селе Межутино: разместились немцы на фронтовую передышку... Было много их техники. Танки стояли – нельзя было пройти от дома до дома.

И вот однажды, у них стало твориться невероятное: сначала пропал у одного офицера пистолет, потом у ефрейтора пропал автомат, а потом, у машин стали появляться проколы шин, и в баках с бензином – соль.

И тогда немцы, в девять часов утра, выстроили всё взрослое население села Межутино, и объявили: если в течение трёх часов, не будут указаны виновные, то все жители села – буду расстреляны...

И всё село – замерло в ожидании, никто не выходил на улицу, ждали своего расстрела. От жути – холодели сердца. И тут они увидели, как к немецкому штабу, шёл Лёня Засыпкин. Все – оцепенели... Ему было тогда, около четырнадцати лет...
И потянулось минуты... А Лёня – все не выходил. Что с ним?...

И вот, к вечеру, из штаба вышел Лёня...  В руках он нёс лопату, и как показалось тогда всем: он шёл с гордо поднятой головой. По бокам его – шли два немца, с винтовками наготове. А тогда всем показалось, что Лёня – пел песню...

Но только они скрылись за кустами, как раздалась автоматная очередь. И Лёне не пришлось копать себе могилу...

... А когда стемнело, отец Лёни, в простыне, оттащил в лес тело своего сына, и там, вырыл для него могилу. Потом пошёл обратно в село, и вернулся с доской. По ней он:спустил тело своего сына в могилу, и сделал над ней, небольшой холмик... А назавтра, он посадил у изголовья сына – липу...

...Говорили, что немцы тогда: долго его пытали, хотели узнать, кто ему всё это поручал? Где партизаны? Но Лёня – ничего им не сказал...

...И я решил посетить могилку Лёни Засыпкина. Я тогда полагал, что она должна быть где-то – в Тюрмерском лесу. И проходя мимо последнего дома деревни Межутино, я спросил тогда, у стоящей возле него, старой женщины: 
– Как пройти к Тюрмерскому лесу?...

Женщина стала объяснять мне, что Тюрмерский лес – совсем в другую сторону, и что он сейчас, наверное, – совсем зарос...

– А здесь – какой лес? – спросил я тогда её.

– А здеся, милок, не такой, обнакновенный, – ответила она мне.

К нам подошли ещё две женщины. Женщина помоложе, сказала, что она приехала сюда отдыхать, и всё собиралась сходить на могилку застреленного, да одна – боится.

– На могилку Засыпкина? – уточнил я.

– Да откуда мне знать? – ответила она. – Говорят...

Тогда, женщина постарше, сказала:
– Да я всё знаю. Только вот, не знаю: где Тюрмерский лес...

И тогда я предложил им: свою компанию... И мы пошли все вместе, а за нами – увязались ещё двое ребятишек. Впереди нас – бежал их пёс, Мишка...

...Перейдя вброд речку Иноч, мы потонули в высокой траве. Справа, недалеко от нас – женщина растрясала ряды скошенной травы.

Тётя Лена, так звали мать молодой женщины, усомнилась тогда, что мы, в такой траве, сможем найти могилку Засыпкина...

И мы тогда послали Юлю, девочку, что увязалась за нами с ребятами, спросить у растрясающей сено женщины: как пройти к могилке Засыпкина...

...И в итоге, нас до могилы Засыпкина, проводил, молодой человек, Николай, пришедший помогать женщине растрясать сено...

... И оказалась, что могилка Лёни, находилась не в Тюрмерском лесу, и – в конце, совсем другой дорожки...

... И вот мы – у могилки Лёни Засыпкина. За заросшей высокой травой железной оградкой, стоял металлический обелиск, с почерневшей звездой наверху. На ней висел, выцветший от солнца – пионерский галстук. А за обелиском – стояла рослая липа, в диаметре: сантиметров двадцать. Холмик был неухоженный, и – еле заметен в траве. На прикреплённой к обелиску мраморной доске, было написано:
«Здесь захороненный партизан, Лёня Засыпкин, расстрелянный фашистами 2 ноября 1941 года».

От оградки отходила чуть приметная тропинка, обозначенная примятой высокой травой...

...За оградку вошла – Тётя Лена, и немного постояв перед обелиском, сняла со звезды галстук, и завязала его узлом ниже звезды, за её стойку... Расправив по поверхности мраморной доски концы галстука, она вышла из-за оградки... 

– Я тогда была у бабушки, в деревне Столбы, – заговорила она потом с грустью, справляясь с волнением. – Прихожу, а мне говорят, что Лёню Засыпкина: застрелили немцы...

Женщина перевела дух, и вытерла платком глаза...
– Мы с ним, вместе учились в школе, – продолжила она, чуть успокоившись. – Его тогда в деревне: считали моим женихом. Хороший бал паренёк. Наверно, так и похоронили его с моей фотографией. Он всегда носил её с собой...

И тётя Лена замолчала. Было слышно, как в траве, стрекочет кузнечик...

– Тут, возле села Поречье, – сказала она потом, – в братской могиле, похоронены: тысячу восемьсот человек... И есть ещё одна могила есть: на две с половиной тысячи, – добавила она...

Я усомнился в её цифрах:
– Что так много? – спросил я тогда. – Что: здесь были большие бои? ...

– А кто его знает. Так говорят, – ответила тётя Лена. – Я сама там не бала ...

И я подумал: «У Страха – глаза велики», а уточнять было – неукого...

... А тут – закончился срок моей путёвки... И я – так и не попал тогда, в заросший Тюрмерский лес...

А сейчас он, наверное уже – и незаросший... И там стоят, огороженные высокими заборами: трёхэтажные коттеджи наших новых русских, построенные из древесины ценных пород деревьев Тюрмерского леса...
А братские могилы – им никчему...

1978 – 2013 гг