Гранада. Фламенко

P.S. Вместо исторической справки - старинный испанский город, центр красивейшего фламенко во всей Испании (я так считаю). Знаменит также садами Альгамбры, но о них в тексте ни слова, т. к. ни одним, ни двумя абзацами тут не обойдёшься.
_________________
Сказка. Гранада – неповторимый город. В него сразу веришь, а когда покидаешь, приходит изумление – тем, что сказка существует. Она - здесь, на глазах, под ногами, в руках и лёгких.
Арабы – этот город принадлежит и им. Торговые улочки, близкие к старому району, полны восточных магазинчиков. Не умолкающие ни на минуту продавцы суетятся среди дешёвых сумок, причудливых одежд и полок, заваленных удивительными сувенирами, о предназначении которых можно только гадать.
Чайные, и кондитерские, и рестораны – чего только не найти между шумными мелкими лавочками. Самая чудн’ая, самая изумительная еда.
Альбасин. Фонтаны, скрытые от посторонних глаз маленькие кармен (сады) и итальянское мороженое. Запутанные calles и уютные plazas, выложенные камнями сотни лет назад. По-своему уютное, воистину прекрасное место.
Запахи. Ими пропитаны улицы арабского квартала. Благовония, приправы и чаи – самая малая доля того, что складывает аромат этих мест. Будто голоса, они сливаются в одно целое, странное и непривычное, превращая хор в одноголосье.
Время. Оно будто остановилось здесь. Чудесные старинные дома, возвышающиеся над ними храмы и прекрасные мирадоры (видовые площадки) молчат и говорят одновременно. Они могут рассказать сотни историй, но их красота не вписывается в картину современного, преувеличенно быстрого мира. Это другая жизнь, другие ощущения, и царит над ними спокойствие веков. Альбасин не опустел и не умер. Он живёт и меняется, но как ни одно место в мире. Он – вне времени.
Цыгане – полноправные жители города, наравне с испанцами. Сотни лет искавшие землю, которая даст плоды их трагичной истории, их яркой культуре и темпераменту, они пришли сюда. Их приход привнёс нечто своё – тёмное, затейливое, и заполнил собою улочки Сакромонте - их дома, полного выбеленных пещер, приютивших на века своих кочевых обитателей.
Фламенко – цыганское искусство. Цыгане, этот неразгаданный, не понятый народ танцуют его, как никто. Они поют о драматичных судьбах своих предков, и эти хриплые голоса сливаются со стуком каблуков и отрывистым пеньем кастаньет.
Характерный ритм. Он ускоряется, переполняясь эмоциями. Здесь боль и гнев мешаются с бесконечной мудростью, слёзы – с безумным смехом, темперамент – с многолетней сдержанностью. Сводя с ума целый зал, яркие юбки взмётываются чаще и быстрее, хлопки, подстрекающие ускоряющийся чёткий стук, невозмутимо держат ритм, и, наконец, край одной из юбок приподнимается, уступая внимание открывшимся щиколоткам. Умолкает хриплое пение, взлетев на высокую оборвавшуюся ноту, уступают остальные танцовщицы центр сцены, и оставшаяся, будто обезумевшая, отбивает цыганскую чечётку. С каким-то характерным, непреодолимым упрямством она ведёт свою линию, поддерживаемая только ритмичными хлопками сидящих, и заставляет замереть – всё существо превращается в напряжённый клубок чувств. Ничего и никого не остаётся вокруг танцующей, забывшейся в глубоких красках музыки, танца, ритма, превратившейся в одну живую, собранную в движении эмоцию, пока стук не учащается до невозможного… Резкий гитарный аккорд – и она останавливается с победным тремоло кастаньет. Ещё одна история рассказана.
Память, сквозящая в камнях пыльной дороги и в извилистых оливах. Она – основа искусства фламенко, она делает его заслуживающим того, чтобы посвятить ему целую жизнь. Память – то, что дарит Гранада, и то, что сохраняет её сердце навсегда.