Разумные люди. современная легенда

                Рохлин Л.И.
                РАЗУМНЫЕ  ЛЮДИ
                ( современная легенда)         

               
К тому периоду, когда плосколобые очутились на берегах Нила (около миллиона лет назад) завершилось формирование современного лица Планеты. Естественно продолжалось, не останавливаясь ни на минуту, формирование локальных рельефных очертаний материков и океанов, горных массивов и рек. Менялся и климат. Порой глобально, охватывая огромные участки суши и мирового океана.

Но вернёмся к пространствам бассейна Нила. В указанные времена они были свидетелями почти райских условий. Мягкий влажный климат, плодородные обширные степи с многочисленными озёрами, покрытые осколками вечнозелёных лесов, густой травой и кустарником. В степях и лесах привольно чувствовали себя стада буйволов, носорогов, слонов, бегемотов, единорогов, антилоп, жирафов. На них охотились крупные хищники. К ним и присоединились плосколобые.
Условия обитания в безбрежних степях были легче и безопаснее. Не было гор, источника постоянных бедствий для людей. Разрушительные наводнения, землетрясения, дымящиеся вулканы – всё это ушло в прошлое. И постепенно забылось. Зато обилие не пуганных копытных на ровных просторах, рыбы и моллюсков в полноводных реках и озёрах, мягкий климат делало жизнь людей счастливой.

И произошел популяционный взрыв. Численность плосколобых резко выросла. Род за родом уходили на запад и на север, осваивая новые пространства. На западе они обнаружили (на территории современной Сахары) два огромных пресных озера с густыми зарослями тропической растительности и обширными массивами лесов, простирающихся в неизвестность.
А когда двинулись вниз по Нилу, то удивлению людей не было конца. Они не видели таких просторов.  Проходили сотни, тысячи километров, а вокруг расстилалась всё та же безбрежная степь под ласковым жарким солнцем. Большая река медленно несла голубые воды вдоль плоских берегов. А вскоре заметили, что река вдруг плавно растворялась в водах другой, не меньшей реки. И вот уже объединённый поток, образовав гигантское русло, шириной в 1,5 – 2,0 км, нёсся строго на север.

И опять сотни километров плоской равнины. За ними Нил, вобрав ещё много рек, расширившись ещё более, делал немыслимую петлю и вновь уверенно, с неистовым упорством, продвигался на север. Здесь, на реке, среди безбрежных степей, люди столкнулись с двумя проблемами, которых раньше не знали. 
Сухими и жаркими ветрами, которые могли неделями выдувать пространства. Оттого желтели листья на деревьях, увядала пышная трава, разбегались дикие животные, улетали прочь птицы, пряталась в глубине рыба. Наступала мгла и голод.

А в иные времена река вдруг вздувалась, разливалась широко, на многие километры вправо и влево, заливая плоские берега и низины. Ранее прозрачный поток становился чёрным от глинистого песка, в изобилии насыщающего воды. И опять пряталась куда-то рыба, а дикие звери не могли её пить и уходили на дальние озёра. Так продолжалось долго и вдруг вода светлела и опять уходила в прежние берега.

Со временем люди приметили время, когда налетают сухие ветры и вздувается река. И ожидая наступления тяжелых времён, уходили как и звери в густые леса, пережидая нелёгкое время.
Но чаще они двигались всё дальше вниз по реке в надежде найти места, куда не долетают сухие ветра и где вода спокойна во все времена. Но не было на реке надёжных мест.
Так они продвигались многие тысячелетия. Медленно, постепенно осваивая неизведанные пространства.

Однажды по правому берегу показались горы. Правда, не столь высокие, как во времена жизни их далёких предков. Чаще разбитые и разрушенные. Зелёные горы, заросшие чуть-ли не до верхушки густым лесом. Здесь надолго остановились, потому что горы защищали от сухих ветров. Но река разливалась и здесь, заставляя людей селится на высоких холмах и в предгорьях.
Наконец, река раздвинулась так широко, что порой не видно было противоположного берега. Да и вода стала почему-то солоноватой. Её невозможно было пить. Даже верные собаки отказывались пользоваться. И опять вдруг исчезли куда-то горы. Как будто растворились в тумане. Частых, белесых и очень влажных. Туманы буквально сочились водой. 

Неожиданно люди вышли к... морю. Река закончилась, разделившись на сотни мелких и крупных проток. Места были очень неприветливы. Непроходимые заросли тростника и акаций, обширные болота, тучи кровососущих насекомых, ядовитые змеи, несметное количество крокодилов и бегемотов.
И ещё одно странное явление. Беспрестанно с севера набегали волны в барашках пены. То большие, то поменьше, но всегда усеянные стаями крупных белых птиц. Птицы  парили над водой, кричали и неожиданно ныряли, вытаскивая острыми загнутыми клювами большие рыбины. Кушать птиц было противно. Мясо костлявое и пахло рыбой.

Плосколобые  быстро прошли гиблые места, двигаясь вдоль берега. Плоский берег моря тянулся почти прямой линией в неизвестность. И в правую и в левую стороны. Большинство людей, повинуясь непонятному  инстинкту, двинулась в правую сторону. Потому что в той стороне на горизонте маячили горы. Когда вышли к ним, то увидели обширную приморскую равнину. Здесь было много пресных озёр. А дальше на восток стелилась холмистая предгорная равнина, прорезанная многочисленными и короткими порожистыми реками, заросшими густыми галлерейными лесами. Они изобиловали дикими животными и яркими птицами. А ещё дальше высились горные хребты. Вдоль по берегу неизведанного моря и потянуло плосколобых.

Вот так, примерно семьсот- восемьсот тысяч лет назад на пространство Плодородного Полумесяца (страны Ближнего Востока) впервые пришли люди. Далёкие потомки плосколобых. Пришли и казалось навечно осели здесь.
Правда, многие внешне уже отличались от далёких предков. Это были как-бы два типа людей. Давайте назовём подобных Любопытному плосколобыми, а других среднелобыми. Последние некоторыми чертами напоминали крутолобых.
Теперь они жили, плоско и среднелобые, на одной территории, мирно сосуществуя. Многие среднелобые сторонились сородичей, стараясь с ними  меньше встречаться. Они боялись необузданности частого гнева и страшной жестокости плосколобых. Старались не создавать и постоянные семейные связи с далёкими родственниками. Не всегда это удавалось... 

Среднелобые были, как правило, немного выше и стройнее. Как-бы поизящнее. Менее массивные и тяжелые. Чёрные, иногда рыжие густые и прямые волосы обрамляли крупный нередко сводчатый череп с более круглым затылком. На плоском лице с широкими носовыми отверстиями, большими ушами и слабо выраженным носом, что было характерно для плосколобых, нависающие надглазные валики не так резко выделялись, отчего и лоб стал казаться более прямым и высоким. У некоторых уже отчётливо выделялся подбородочный выступ. И руки были более короткие, да и походка другая. Более прямая и энергичная.

Люди осваивали в первую очередь речные и морские террасы. Таких было множество среди разветвлённой сети не высоких прибрежных горных хребтов. Террасы были привычными плоскими участками обычной саванны поросшие не густым лесом. У подножья гор пробивалось множество обильных водных источников.
Вот только климат новой родины отличался от привычного им на пространстве великой реки. Он был чрезвычайно изменчив. С севера нередко налетали холодные штормовые ветры с пронизывающими ливневыми дождями. С запада влажные, приносящие частые и тёплые дожди, а с юга и востока приходили сухие и жаркие ветры. И не было никакого постоянства в направленности ветров.

На многие, многие сотни километров тянулся чуть ли не ровной ниткой берег огромного моря. И не было ни одной бухточки или залива, где можно было-бы спрятаться от бурь и штормов в осенне-зимний сезон. Берег служил как-бы окончанием мира для первых людей. Они боялись моря, поклонялись непонятной силе и ярости, превращающей спокойную гладь воды в гигантские волны, вдруг исчезающие, с тем чтобы вновь появится через некоторое время. Они воспевали красоту моря и ежегодно, спускаясь с террас, устраивали в определённом месте торжественные обряды поклонения Большой волне, приходящей откуда-то издалека.

Лишь однажды, натыкаясь на крепкие породы кристаллического массива (современный горная гряда Кармель), море вынуждено огибало его, образуя глубоко вдающийся широкий и открытый залив. Массив возвышался на 300 – 500 метров по южному берегу залива. А далее вновь тянулся прямой ниткой берег моря. Восточнее, среди прибрежных горных массивов, голубело громадное пресное озеро (Галилейское), из которого полноводная река уносила воды куда-то далеко, далеко к виднеющимся в тумане горам.

Здесь и расселились семейства плоско и среднелобых, найдя эти земли вполне благодатными. Вскоре, благодаря благоприятным условиям, вновь произошел  популяционный взрыв. Семейств стало слишком много и потому началось движение дальше. Некоторые, перевалив прибрежные горы пошли  степями на восток от пресного озера, где вскоре наткнулись на две громадные параллельно текущие реки, в чём-то напоминающие им Нил. То были Тигр и Ефрат. Пересекли их и вскоре увидели мощные горные гряды, вставшие заслоном на дальнейшем пути. Это были земли необъятной Азии.
Другие пошли вдоль моря. Сумели пересечь узкий морской пролив и двигаясь берегом моря, углубились в дикие таёжные горы и долины неизведанного континента. Это были земли Европы.

Прошло ещё много-много десятков тысяч лет и сюда, на земли Ближнего Востока (пространство Плодородного Полумесяца), пришли и крутолобые.
И их согнало с родной земли резкое изменение климата, последовавшее после активизации вулканической деятельности. Проснулись вулканы. Почти все и сразу по периметру обширного Эфиопского нагорья. Громадная территория, постоянно сотрясаемая землетрясениями, превратила жизнь крутолобых в совершеннейший ад. Из чудовищных кратеров, вместе с тучами пыли и пепла, вылетали высоко в небо тысячи тон ядовитых газов и возвращались на землю в виде губительных дождей, уничтожающих всё живое. Пылевые тучи закрывали солнце, а вулканический пепел толстым слоем покрывал леса, степи и реки.

Погибло много крутолобых. Оставшиеся были вынуждены срочно покинуть родину. Путь в долину Нила был не возможен, так как там жили плосколобые, с которыми всегда были натянутые отношения. Легенды сохранили в памяти крутолобых то стародавнее трагическое знакомство, да и впоследствии случались события похищения женщин, нередко сопровождаемые смертельными стычками.
Вождями был выбран путь в долину р. Аваш. Там тоже могли жить плосколобые. Во всяком случае те же легенды говорили, что первые пришельцы поднялись из долины р Аваш. Но с той поры ни одного пришельца с востока не приходило. К тому же легенды гласили, что река Аваш заканчивается в горячем солёном море, куда всегда уходили души умерших крутолобых. Души предков.

Крутолобые спустились в долину реки Аваш и пошли вниз по течению в надежде найти спокойные земли. Но вокруг простирались жаркие болотистые долины, заросшие зловонными тропическими лесами, а по левому берегу, совсем невдалеке, маячили опасные высокие горы, вершины которых курились до боли знакомой дымкой. Было пустынно и голодно. Они иногда встречали давно потухшие очаги и старые промытые кости. Но людей не было. Не было и любимой пищи крутолобых- копытных животных. А рыбы и моллюсков, хотя и было много, но питаться ими они не могли. Ведь река и море были по преданию дорогой умерших...

Наконец показалось море. То самое, о котором говорила легенда. Жаркое, заполненное горько-солёными водами. Но вглубь от холмистого берега расстилалась широкая морская равнина. Сухая, вся в высоких травах и лесах. Здесь было много мелких рек и источников с холодной прозрачной водой. Бродили не пуганные многочисленные стада оленей, зебр, буйволов и лошадей. Эти земли понравились крутолобым, да и опасные горы пропали где-то в тумане.
Здесь они надолго остановились.

Прошло время. Многие тысячелетия. Забылось горе. Но остались легенды о движении предков в поисках плодородных долин и лесов. И когда крутолобых вновь стало много, то наиболее любопытные из них потянулись вдоль морского берега в неизвестность.
И вновь промелькнули тысячелетия. Много тысячелетий. Дорога вдоль берегов жаркого Красного моря привела крутолобых на пространство Плодородного Полумесяца (Ближний Восток).

Здесь они снова повстречались с плосколобыми. Придя значительно позже на эти земли, примерно 0,4 – 0,5 млн лет тому назад, крутолобые не встретили особого сопротивления со стороны старых врагов. Их ждало скорее равнодушие. Но память предков диктовала им всё же селится подальше  и от плосколобых и от моря.
Жизнь и тут постепенно налаживалась. Охота была удачна, много чистых источников воды, обилие мёда, кореньев, мелких животных, змей, съедобных листьев и плодов.

Они старались как можно меньше общаться с плосколобыми. Их удивило, правда, что внешний вид некоторых из них во многом был схож с их собственным. Это были семейства среднелобых. С ними установились более тесные контакты. А вот плосколобые встречали их не приветливо, нередко сурово. К тому же язык их был во многом непонятен. Но активного военного противодействия, повторяю, не было. Земли и пищи было много, а людей сравнительно мало.

Примерно так полмиллиона лет тому назад на Ближнем Востоке возникло расселение трёх разнообразных по внешнему облику людей. Впервые проявилось тесное взаимодействие семейств и родов, иногда конфликтующих, но в целом вполне мирно соседствующих. Это ещё не были расы. Это были люди двух (возможно трёх) подвидов одного вида Homo sapiens. И конфликты между ними случались можно сказать локального масштаба. Чаще всего из-за ... женщин. Просто мужчины, особенно плосколобые, предпочитали женщин из рода крутолобых. Так повелось ещё, помните, со времён Любопытного. А вот мужчинам крутолобым коренастые и массивные женщины плосколобых не нравились...
Ну что тут поделаешь!

В небольшой хижине, возвышающейся на пригорке у самого подножья каменной гряды Кармель,  в окружении громадных разлапистых лиственниц, на подстилке из прутьев и листьев лежал старый человек. Сквозь редкие щели в обветшалой лиственной кровле слабо проникал свет. Царил полумрак. Пряная духота от крепкого запаха свежего недавно сорванного многотравья, пучками подвешенного к прутьям легкого каркаса хижины, проникала во все уголки  помещения, выплёскивалась наружу, привлекая стаи разноголосых и разноцветных птиц и оттого звонкое пение постоянно окружало старика.

Один глаз человека был открыт и казалось внимательно изучал кусочек неба, еле-еле проглядываемый в верхнем отверстии хижины сквозь листву нависающих деревьев. Вместо второго торчала пустая глазница. Он так спал и доказательством тому было и лёгкое похрапывание и чуть слышные стоны, время от время прорывающиеся из груди.
Чья-то рука тихо откинула тяжелую шкуру в проёме хижины и вошла молодая женщина. Глубоко вдохнула аромат травяных пряностей. Улыбка тронула её широкое плоское лицо, отчего почти закрылись маленькие глаза, раздвинулись толстые губы и почти не видны стали близкие к ним приплюснутые ноздри.

Она подошла к старику, тихонько опустилась на колени и поставила к изголовью две каменные плошки с едой и водой.
Внимательно всмотрелась в лицо. Старик зашевелился.
Это ты, Ирхуд..
Да, да я. Принесла тебе еды. Твои любимые жареные муравьи. Те самые, что уже набили свои животики пчелиным мёдом. Как ты здесь?
И не ожидая ответа, стала за плечи приподнимать старика.
Какой ты стал лёгкий, как маленький оленёнок – ласково произнесла женщина. Из глаза старика покатились слёзы.
Ты одна, Ирхуд, ещё помнишь меня. Все забыли.   

Ирхуд прислонила деда к камню и протянула плошку. Он взял её левой рукой. Стал ловко и жадно сыпать порциями в рот, где виднелись редкие, желтые зубы. Причмокивая губами от удовольствия, высасывая сладкую жижицу, жмурясь единственным глазом, старик успевал ещё что-то бормотать и двигать в такт словам обрубками правой руки и ноги. Насытившись, он поставил плошку, обтёр тыльной стороной мокрые губы и попросил.
Передвинь меня. Чтобы видел мою женщину...
Ирхуд оглянулась и привычно увидела в дальнем углу большой камень с вертикально укреплённой палкой, на который был насажен женский череп. В глазницах черепа были искусно вставлены отполированные костяные пластины. Макушка была густо окрашена охрой. К задней стороне черепа, полувенцом окружая, были прикреплены отполированные острые рожки молодого горного козла, иссечённые сложным узором.

Она немного развернула старика. Его глаз уставился на череп. Долго изучал. Лёгкая улыбка пробежала по морщинистому лицу. Наконец, старик очнулся от созерцания.
Ты не уходишь. Что-то ещё хочешь узнать, Ирхуд. Я вижу. Всё вижу.
Схул! Почему у тебя и у некоторых наших мужчин три пальца на левых ногах сросшиеся – она указала на его ногу и негромко засмеялась -  что это означает?
Это особый знак, Ирхуд. Знак нашего семейства. Только у нас сросшиеся пальцы. Больше ни у кого не видел за всю жизнь. Но я думаю, что ты с другим пришла ко мне. Признайся!
Да, мудрый Схул! Помоги. Амуд, наш вождь, не замечает меня. Давно не приближает к себе. Дай своих травок.
Я приготовлю тебе, к празднику. Постараюсь. Не беспокойся.

Большое семейство Схула жило непосредственно у подножья небольшой горной гряды Кармель, северная часть которого круто спускалась к морю. Восточнее гряда отступала от моря, образуя не высокое холмисто-равнинное пространство, заросшее травой, мелким кустарником и ограниченное полноводной рекой. За равниной начинался густой лиственный лес и прямые высоченные стволы стройными шеренгами медленно и торжественно поднимались в горы. Ещё выше, с наветренной морской стороны, лес редел. Кроны и стволы упругих лиственниц изгибались под постоянным напором ветра. Они старались прижаться к земле, как дитя к телу матери.

В нескольких сотнях метров от крутого обрыва гряды из воды поднимался узкий и длинный каменный остров. Его плоская верхушка была завалена развалами огромных камней, среди которых виднелись жалостливые искривлённые стволы одиноких деревьев.   

Лиственный лес в горах Кармеля слыл таинственным. Птицы и звери обходили его стороной. Стояла жуткая тишина во все времена года. Лишь жестокие зимние ветры наполняли лес шумом, выдувая в крепких песчанистых породах длинные извилистые пещеры.
Нижние из них, особенно со скальными навесами, в наиболее ненастную погоду служили жильём для семейства. Но всем не хватало пещер и потому многие, даже в зимний период, селились на высоком берегу реки в тёмных сырых землянках. Наступавшая летняя духота выгоняла людей на равнину, к морю и реке. Там, на берегах, женщины сооружали легкие хижины, плетя каркас из толстых прутьев и обкладывая его большими толстыми листьями папоротника. Другие оставались жить в куполообразных землянках с тем же деревянно-листьевым каркасом. Они лучше защищали от нередких порывов весенне-летнего ветра, иной раз несущегося с моря во время штормов и бурь. Ветер, как игрушки, поднимал в воздух хижины и примитивную утварь, унося всё в лес.   

Верхние пещеры испокон века служили ритуальными хранилищами мёртвых. Поначалу для ближних и дальних семейств плосколобых. Со временем и для семейств среднелобых. Чуть-ли не каждое имело здесь своё место, украшенное очагами, черепами и костями почитаемых культовых животных. Споров не было. Громадной системы разветвлённых пещер хватало всем. Но пришло время и некоторые семейства крутолобых стали претендовать на священные пещеры. Раньше они сжигали своих мёртвых. Теперь для захоронения  вождей стали предпочитать пещеры, переняв обряды у плосколобых.
Возникло напряжение. Были долгие переговоры. И наконец решили разделить священные пещеры между семействами, решив что каменная гряда должна быть единым местом захоронения вождей всех семейств и родов. И на время похорон не должно быть никаких споров и тем более вооруженных конфликтов между семействами.

В те далёкие времена выдуваемые ветрами, промываемые дождевыми и подземными потоками, бесконечные пещеры вдоль и поперёк секли толщу большой каменной гряды. Нередко пещеры образовывали открытые провальные «окна» или терялись в густой темноте на глубинах ниже уровня моря. Таинственные пещеры мистически воздействовали на людей. В лунную ночную пору, в строго определённое время, стены и потолки некоторых верхних пещер начинали светится мириадами ярких звёздочек. Невидимые лучи ночного светила зажигали одну пещеру, затем другую, пятую. Целую череду пещер, образуя таинственную гирлянду. Гасли звёздочки в одной, с тем чтобы зажечься через час в другой. Яркая игра цветов в синих, красноватых, зеленовато-желтых тонах кристаллах лабрадора, которыми были утыканы стены пещер, создавало мистическую картину. А тут ещё налетал ветер с моря. И тогда вся многоэтажная система узких длинных подземных переходов издавала звуки словно мощный орган. Звуки небесной музыки, мерцание звёздочек, движение теней, шорохи – всё это воздействовало на людей, нагнетая страх перед неизведанными силами Природы. Но и притягивая ...       

Самая верхняя пещера, принадлежащая плосколобым, называлась Медвежьей. Отсюда открывался величественный вид на море и убегающий вдаль берег. Она служила местом захоронения особо уважаемых вождей и ежегодных культовых праздников в честь самого почитаемого зверя. Таким с давних времён стал для плоско и среднелобых огромный пещерный медведь, нередко встречаемый в те времена. Культ медведя распространился на всю территорию, где жили семейства этих людей.

Пещера протянулась длинным коридором. В ближней к выходу части, освещаемой днём проникающими солнечными лучами, а ночью мёртвым лунным светом, был сооружен высокий алтарь-жертвенник из плиток известняка, плотно закрывающих его со всех сторон. Верхняя толстая крышка со множеством выдолбленных неглубоких чашечных углублений раз в год во время общего праздника снималась. И перед глазами собравшихся членов семей представала грубая глиняная скульптура большого безголового медведя, припавшего к земле.
Между передними лапами скульптуры лежал череп медвежонка. В глиняной шее медведя виднелось треугольное глубокое отверстие, из которого торчала палка. Вплотную вокруг стола высилось семь невысоких глиняных столбиков с плоским верхом.

Каждую весну, после окончания зимних бурь, лучшие охотники семейств приносили головы только что убитых медведей. Самая большая голова насаживалась на палку безголовой скульптуры. Меньшие головы, глазами к выходу из пещеры, плотно приставляли на столбики. Всё накрывалось шкурой самого большого медведя.
И начинался большой праздник.
Под нестройные пронзительные крики собравшихся, то несущихся вокруг стола, то прыгающих, то вдруг падающих на колени, самые сильные мужчины семейств во главе с вождями долго, до изнеможения, заклинали могучего мудрого зверя помочь им прожить наступающее летне-осеннее время без голода и потерь на охоте. Потом вожди закрывали крышку алтаря и в чашечные углубления наливали священную воду из красного источника. Он находился в скалах на берегу Галилейского озера и его торжественно приносили к этому дню. Самая старая женщина ближнего семейства была обязана следить, чтобы чашечки во всё время были наполнены священной водой. Ею, по поверьям плосколобых, наполнялись души медведей в мире мёртвых.
В дальнем конце пещеры хоронили вождей и охотников в неглубоких ямах, выдолбленных в дне. Женщин и детей хоронили в земляных ямах, выкопанных рядом с хижинами.    


Хижины семейства Схула стояли на высоком берегу реки, впадающей в море напротив каменного острова. В месте впадения речные воды намыли длинную широкую косу, оставив узкий проход, через который вливались в море. Каждый год на этой косе устраивался торжественный праздник в честь даров, приносимых Большой волной. Она возникала перед началом сезона бурь и проливных холодных дождей. Приходила внезапно, на рассвете. Громадные высокие волны бешено, с рёвом неслись в узких проливах между островом и берегом навстречу друг другу, сшибались при подходе к устью реки и объединёнными усилиями, высоченной стеной, крутым валом, врывались в речку, поворачивая вспять её воды. Высокая водная стена, заполняя узкий проход, с огромной скоростью неслась вдоль берегов, размывая косу и намывая широкие песчаные пляжи.

Так продолжалось несколько часов. Вдруг всё успокаивалось. Стихали волны, море отступало в прежние берега, воды реки вновь устремлялись в океан, быстро входя в прежнее русло. И тогда яркое солнце высвечивало впечатляющую картину. Искрящиеся песчаные берега, усеянные огромным количеством оглушенных морских животных, рыб, крабов. Извивающихся, ползущих, скрипящих.
В этот момент всё население ближних семейств плосколобых и среднелобых, стоявшее в ожидании на высоких берегах, с криками и воплями бросалось  вперёд, быстро собирая вкусные дары моря. Нельзя было терять ни мгновения, так как иссушающее солнце моментально портило нежные дары.   

Только старый Схул знал дни, когда должна придти Большая волна. Он извещал вождей семейств и начиналась подготовка к празднику.
Она начиналась за день до прихода волны.
На широкой косе проходило торжественное шествие молодёжи всех прибывших семейств. Звучала громкая музыка. Держа в руках берцовые кости ушедших предков с прорубленными сквозными зазубринами, женщины то быстро, то медленно водили вдоль кости очищенной палочкой, извлекая пронзительные звуки. Другие женщины держали до блеска очищенные черепа. Они наносили по ним удары обёрнутыми в листья палочками и черепа, как резонаторы, воспроизводили усиленные глухие ритмичные звуки.

Во главе каждого семейства шел юноша. Он нёс, прижимая к груди, череп ритуального зверя своего рода. За ним шли молодые мужчины в разномастных шкурах зверей. На шее и бёдрах сверкали обугленные кости передних и задних лап этих животных. Их лица и плечи были раскрашены охрой, а на губах и ушах висели разноцветные морские раковины. Мужчин было много.

Затем следовали молодые женщины, явно в меньшем количестве и значительно более скромного внешнего вида. Лишь короткая набедренная лента украшала коренастую коротконогую фигуру, да большие дырки в мочках ушей, из которых свисали те же раковины. Громадная шапка чёрных и рыжих запутанных волос, из-под которых неистово блестели небольшие чаще косые глаза, дополняло картину.
Косые глаза считались особым признаком красоты женщин. С раннего детства к пряди передних волос девочки подвешивался шарик, который болтался прямо перед глазами и со временем развивалось острое косоглазие.

Молодых мужчин чуть ли не в каждом пришедшем семействе было значительно больше. Женщины плосколобых быстрее старились и как правило умирали в возрасте 25-30 лет. Мужчины жили дольше, некоторые доживали до 50 лет. К тому же все последние годы женщины почему-то рожали в основном мальчиков. За редким исключением. Это с недавних пор вызывало озабоченность у вождей. Настолько, что они стали просить Амуда, вождя родного семейства Схула, спросить у мудреца совета.
Как быть? Какие принести жертвоприношения, чтобы женщины семейств приносили больше девочек. И гордый Амуд внял просьбе вождей. Приходил в хижину мудреца и долго слушал его. Схул угощал вождя напитком мудрости и вещал, отчаянно жестикулируя, раскачиваясь и напевая.

Он говорил...Всё сводится к тому, что в недалёком будущем плосколобые могут исчезнуть с земли. Просто исчезнуть. Их вожди и взрослые охотники не умеют разговаривать ни друг с другом, ни со стариками, ни тем более с крутолобыми. Они не могут усмирять свои желания, подчинятся другим, не умеют совместно жить большими родами и понимать что это самое главное для выживания. Действовать всегда вмести. Как это делают крутолобые. А если плосколобые и собирают охотников разных семейств для большой охоты или для прадников, то чаще сборы заканчиваются трагически. Возникают распри, льётся кровь. И семейства разбегаются в разные стороны, проклиная друг друга.
Что делать мудрый Схул? – спросил тогда вождь.
Как-будто не улышав вопроса, Схул продолжал - наши женщины вскоре не смогут рожать детей, особенно девочек. Так мне сказали. Ищи контакт с крутолобыми. Упорно ищи. Мирными средствами. Только мирными. Это единственный выход.

Слова Схула сильно расстроили вождя. Крутолобые с момента их прихода на равнины не шли на контакт. Правда, плосколобые и не особо старались. Правда и то, что крутолобые не желали с ними и военных конфликтов. Просто сторонились общения и всячески оберегали своих женщин. Лишь очень редко удавалось украсть у них женщину. А спрятать было ещё сложнее. Появлялись разъярённые крутолобые и требовали. Приходилось уводить далеко, далеко. За большие снежные горы, что высились за двумя   параллельными реками на востоке.   

Меж тем шествие молодых людей, под музыку женского оркестра, медленно двигалось, торжественно проходя мимо группы вождей и стариков. За спинами вождей, по внутреннему периметру косы, горели большие костры. Вокруг суетились старые женщины и носились дети. Пахло жареным мясом. Готовилась вкусная еда.   
Рядом с кострами вырывались ямы. Когда короткие стволы прогорали, то горящие угли переносили в ямы. Плотно закрывали плоскими, тонкими камнями, а выше прикрывали тушей убитого животного. Сверху набрасывали толстые огромные листья съедобного папоротника, а потом всё перекрывали большим количеством веток и снова камней.
И ждали, поглядывая на тростниковую трубочку, торчащую над верхним слоем камней. Проходило время и из трубочки вырывалось кровавое облачко. Это был знак начала готовности...

На свежие листья папоротника осторожно выкладывались тушеные туши. Каменными топорами их разрубали на большие куски. Запах углей, паленой шерсти, пряного жареного мяса вызывал дикое оживление присутствующих. Рядом громоздились груды кореньев, трав, грибов. В каменных плошках золотился мёд, в других –уснувшие кислые муравьи, яйца москитов, жареные и вареные ящерицы, цикады, саранча, кузнечики, гусеницы, маленькие зелёные лягушки и большие бурые жабы.

Начинался пир. 
Поначалу подносили лакомое блюдо вождям. Обычно это были куски нежнейшей жареной печени дикой свиньи, обёрнутые в тонкие плёнки внутреннего желудочного жира. Кровавый жирный сок заливал мощную грудь и руки, плоские безносые лица. Смачное чавканье, громкое отрыгивание, как знак наивысшего удовольствия, будоражило аппетиты окружающих, внимательно смотрящих за священнодействием вождей. Наконец, они насыщались и тогда остальные, по условному знаку, подходили к кострам. Поначалу старики и старухи, потом воины, затем молодые женщины и дети.
Таков был порядок, установленный предками.      

Праздник продолжался. Вожди поднялись на верхушку холма, намытого морем на косе. Сюда по давней традиции охотники семейств сносили громадные бивни слонов. Постепенно был сооружен высокий помост, откуда открывался вид на дальние острова и бескрайнее море за островами. Амуд любил в тишине взирать на пустынное пространство бегущих волн, белые барашки, искрящиеся под солнцем и крики больших белых птиц, безустали парящих над ними.
Сегодня он пригласил и вождей присутствующих семейств. Ирхуд, жена хозяина, притулившись у подножья помоста, по знаку вождя разносила напиток для мужа и гостей. Напитком очень гордился Амуд и всегда просил Схула приготовить побольше из трав вкусных пряных настоек.

Вожди долго молчали, прихлёбывая из каменных плошек хмельной напиток. Ирхуд подливала настойку вождям из объёмистой, выдолбленной из мягкого песчаника чаши. На боку у неё висел сосуд из бутылочной тыквы, из которого она незаметно подливала только мужу. Этот был тот самый напиток Схула приготовленный специально для Ирхуд. Двумя руками, низко склоняясь, она подносила плошку и выпрямившись испытующе смотрела прямо в глаза. Амуд казалось не замечал её. Она молча уходила к краю помоста.
Все продолжали молчать.

Настали тяжелые времена – наконец, отставив плошку, начал хозяин – крутолобые постепенно вытесняют нас. Нет, они не нападают. По другому действуют. Смогли сплотить свои семейства в большие группы. Теперь живут родами, где все семейства связаны и помогают друг другу. Каждый род подчиняется одному большому вождю. Поэтому им легче охотится, так как чаще находят слонов, буйволов и оленей. И больше их убивают. У них много пищи. Их жены и дети много едят. Они здоровы, женщины чаще рожают и дольше живут. Мы живём маленькими семействами и никак не можем объединится. Сколько раз мы пробовали. Я спрашиваю вас. И поначалу как-будто всё шло хорошо, но после первой же совместной  охоты взрываемся от ярости при дележе добычи.

То же самое и при отборе жен из других семейств. Даже священные пещеры иногда не можем поделить. Сколько было ссор и кровавых драк. Никак не можем договориться. Ведь это наша земля. Мы пустили сюда крутолобых. Но нам всё меньше и меньше достаётся пищи. Наши женщины почти не рожают девочек, да и мальчиков мало. И вскоре  умирают. Уже многие семейства покинули эти земли. Одни ушли вдоль берега моря, а другие в противоположную сторону, к двум большим рекам. Скоро здесь будут жить только крутолобые. Надо объединятся. Надо вместе селится, создавать большие роды. Тут он встал и энергично добавил – и надо выбрать вождя большого рода.

Он говорил с трудом подбирая слова, напряженно всматриваясь в лица вождей. Большинство внимательно слушали, согласно кивая головами, другие дремали после обильного обеда. Ирхуд восхищенно смотрела на мужа. Подползла и вновь из бутылочки наполнила его чашу.

Не так уж всё и плохо – вдруг заговорил одетый в раскрашенные красными и желтыми полосами оленьи шкуры вождь единственного семейства среднелобых, приехавший на торжество – мои люди, живущие на берегах пресного озера и дальше в горных долинах, нередко совместно охотятся с крутолобыми. И вообще мы часто видимся. Они приглашают нас на праздники и помогают. Вот недавно спасли двух детей моего семейства от волков. И мы тоже...стараемся. Так что ты не прав. Нас никто не вытесняет. А вот объединятся надо, но только с крутолобыми. У них как-то всё лучше получается.

Да, у вас лучше – раздраженно заметил один из вождей – зачем тогда приехал? Если с крутолобыми лучше, так и убирайся к ним. Убирайся!
Вождь в оленьей шкуре привстал и оглянулся. Увидев злые нахмуренные лица, стал медленно пятится к выходу с помоста. Ему не мешали. Ждали пока уйдёт. Только после ухода среднелобого  заговорили сразу несколько вождей.
Ты прав! Ты прав! Ты прав! – восклицали они - на контакт не пойдём. Они нам враги. Надо самим объединятся. Что-то придумать...
Я скажу вам, что надо делать – поднялся хозяин - я всё обдумал.
Он оглянулся, увидел мельком восхищенное лицо Ирхуд, гордо распрямил плечи и понизив голос, начал говорить.

Предложим крутолобым большую охоту. Мне донесли, что в плоской долине между двух хребтов, выходящей к пресному озеру, весной скапливаются много крупных слонов. Очень много. До трёх-четырёх стад. Долина ведь заканчивается узким горлом. Помните! Слева высокая гора, а справа острые скалы. Мы договоримся с крутолобыми, что своими силами погоним слонов к озеру, а они должны засесть в горле долины и не дать слонам разбежаться вдоль берегов озера. У них длинные крепкие обожженные копья. Они будут убивать слонов в тесном узком проходе. Им негде там развернуться и они затопчат сами себя. А мы сзади будем гнать слонов и криками вызовем ещё большую панику. И уж потом, совместно, добьём всё стадо.

Не понятно, Амуд! А зачем нам охотиться вместе с крутолобыми – заявил  один из вождей – мы ведь и сами можем. И охотники у нас сильные и копья такие же, а уж собаки... Так лучше их и нет.
Я ещё не всё сказал – важно добавил хозяин и оглянувшись, понизив голос, продолжал – мы сообщим крутолобым, что нашли слишком много слонов и что наших сил недостаточно, чтобы гнать их по долине до узкого горла, а там удерживать всё стадо испуганных и разъярённых слонов. Для этого крутолобые и должны выйти к нам на помощь всеми силами, всеми охотниками. На самом деле на охоту мы выйдем лишь воинами трёх семей.  Они согласятся. Такой охоты ещё не было...никогда. Мы обеспечим всех мясом на долгое время.

А почему лишь трёх семей, Амуд, а не всех...
Остальные воины будут заняты другим делом – ответил важно Амуд – я потом вам объясню каким делом. Сейчас не время, но все мы после удачной охоты обеспечим себя не только мясом. Не только!
Амуд таинственно замолчал и обвёл вождей лукавым взглядом.
Гости молчали, обдумывая услышанное. Переспрашивать боялись, зная свирепый нрав хозяина торжества. Потому все поднялись и подойдя к Амуду в знак согласия приложили руку к его левому плечу. И стали спускаться с помоста. Остались Амуд и два вождя ближайших семейств, которых он коротким кивком косматой головы просил не спешить к выходу.

Хозяин подождал, молча походил по помосту. Потом сам разлил в плошки хмельной напиток, подал вождям и глядя им в глаза, сказал.
А вам другое задание.
Казалось те ждали этих слов. Они приблизились и внимательно всмотрелись в лицо хозяина праздника.
Как только на вершине нашей горы, помните где мы собирались в прошлом году, появится чёрный дым, вы должны напасть на ... хижины крутолобых. Там останутся только женщины и дети. Воинов-то мы выманили на охоту. Надо очень быстро собрать всех и погнать к берегу моря, к нашим священным пещерам. Там их никто не будет искать...
Потом помолчав, спросил. Вы осмотрели те пещеры. Всё там приготовили, как мы договаривались.
Да – ответил один из вождей – вот только Схул кажется что-то заподозрил. Он видел нас.
Другой вождь решительно добавил, пристально глядя в глаза.
Ты знаешь Амуд. Он очень стар и ему давно-бы пора уйти к предкам.
Амуд помолчав, согласился. Да, ты прав. Теперь ему пора...

Привстав, он увидел как что-то мелькнуло в наступивших сумерках внизу у края помоста. Он быстро подошел и заметил Ирхуд, прижавшуюся к громадному слоновьему бивню.
А это ты  – заметил хозяин и успокоившись, вернулся к вождям.
Да, ему пора к предкам. Он предлагал мне объединится с крутолобыми. А это значит быть под их властью. Такого не будет, пока я жив. Ему пора к предкам.
Значит договорились. А потом разделим женщин между молодыми мужчинами наших семейств. Надо только раскинуть среди их хижин два-три копья пришельцев из-за тех параллельных рек и подождать пока крутолобые поверят, что женщины украдены ими. Один раз так было. Помните! Надо только терпеливо подождать.   

Торжество заканчивалось. Но никто не думал разъезжаться. Последующие два-три дня были и трудными и радостными. Совместный сбор рыбы, моллюсков, червей, морских животных, крабов. Но главное знакомство друг с другом, игры детей и ... бесконечные разговоры женщин.  Даже среднелобые не уехали, хотя их вождь больше не выходил из своей хижины. Они продолжали веселится среди толпы плосколобых.

Сумерки сгущались. Огромный шар красно-желтого солнца медленно опускался в воды океана. Волны, как белые змеи, шипя набегали на песчаный берег и жадно захватив песчинки, неумолимо уносили  в тёмные глубины. Ирхуд молча сидела возле хижины вождя, терпеливо ожидая его голоса. Ласкового, призывного. Как было всегда. Как было ещё недавно. Даже сегодня, услышав приговор Схулу, самому дорогому человеку, она думала только о встрече... с вождём.
Ну что Схул – мелкала иногда мысль - он на самом деле очень стар и ему наверное пора уходить к предкам.
Другие слова, которые она тоже слышала, вообще не тронули её.
Почему-ж он не зовёт. Почему!!! - мучительно думала она.
Время тянулось медленно.  Хижина вождя молчала, погруженная в зыбкий туман. Она видела, как вышел Амуд, взглянул на неё и без слов ушел к себе. Как пружина Ирхуд вся подалась вперёд, в ожидании. Но напрасно.

Вскоре промелькнула тень и Ирхуд скорее почувствовала, чем увидела, что в хижину вползла та новая, молодая из среднелобых, что совсем недавно появилась в семье. Звериная злоба передёрнула тело. Исказила лицо так, что если бы в этот момент её увидел вождь, то ужаснулся бы страшному виду. Она сжала кулаки и больно закусила кожу на руке, чтоб не завыть от отчаяния.
Ну погоди же. Я отомщу тебе. Отомщу всем вам.
И молча скользнула в темноту. Она спешила в хижину Схула.

Тот как-будто ждал её. Сидел перед хижиной, оперевшись о камень и вглядываясь в море, провожал красно-желтый шар единственным глазом. Ирхуд тихо подошла и положила руки ему на плечи. Он вздрогнул.    
Это ты, Ирхуд! Вся дрожишь. Что случилось?
Он не позвал меня. Пришла эта...новая. Ты обманул. Не помог твой напиток.
Это потому, что вместе с ним Амуд пил и другую настойку, более хмельную.
Я ж тебя предупреждал, что смешивать их нельзя. Но будь терпелива. Обожди два дня, когда все разъедутся и вновь дай ему мой напиток. Только мой. Тогда созреют его желания. напиток действует быстро. он придёт к тебе. Я ещё увижу твоё счастливое лицо. Знай это.

Старик жалостливо улыбнулся, прикоснувшись щекой к её руке. Она внимательно всмотрелась в старое морщинистое лицо с пустой глазницей. Опустила глаза, задумалась.
Ты опять что-то таишь от меня. Хочешь сказать и не решаешься.
Схул! Тебе не придётся видеть меня счастливой. Не придётся.
Ты что! Чувствуешь мою скорую смерть. Ты права, я очень стар и слишком долго провожаю солнце.
Нет, Схул, нет! Напиток не подействует. Я знаю. Я слышала счастливый смех вождя и той... молодой. Но я сейчас о другом. О тебе. Недавно приходили в священные пещеры Кармеля люди.
Да, заметил. Они как-будто что-то искали. Ко мне в хижину не заглядывали. Ничего не просили. Странные люди. Они не посещали  могилы предков. Не приносили их душам  связки костей, новые рубила и копья. Они чего-то искали и старались, чтобы я их не видел. Ты что-то знаешь о них?

Ирхуд молчала. Долго молчала. И наконец окончательно решившись, стала быстро рассказывать всё, что услышала на помосте от вождей.
Схул слушал, покачиваясь, не перебивая.
Потом с трудом поднявшись на колени, волоча покалеченную ногу, пополз в хижину. Ирхуд последовала за ним. В темноте старик развёл небольшой костёр и пламя озарило хижину. Отблески и тени запрыгали по углам, по развешенным пучкам трав, кореньев и костей. Осветили череп жены Схула, разукрашенный красными полосами, рогами и лапами горного козла. Пустые глазницы в упор смотрели на старика и молодую женщину. Схул подполз ближе и погладил череп рукой.
Пора мне уйти к тебе – прошелестел язык старика – пора. Лучше я сделаю это сам.

Послушай Ирхуд. Мои последние слова. Выполни их и уходи. Возьми сына и уходи к своему семейству, откуда была взята много лет тому назад. Оно тогда селилось в пяти днях пути на север, на многоводной голубой реке, что течёт в красивой широкой долине. Но сначала, этой же ночью, постарайся незаметно пробраться в хижину вождя среднелобых и расскажи ему всё что слышала. Довольно крови. Амуд не услышал моих слов о мире с крутолобыми. Не хочет договорится с ними. То что он задумал приведёт к вечной большой войне. Крутолобые не простят ему. Но если вождь среднелобых предупредит, то я вижу, знаю, что крутолобые поступят хитро, без крови и насилия. Надо только предупредить их. Иди Ирхуд, иди быстрей, пока не исчез вождь среднелобых. Обо мне больше не думай. Мне пора...   
Да, мудрый Схул! Я хочу это сделать. Я отомщу ему. К тебе пришла, чтобы предупредить и попрощаться.
Я не о мщении говорил с тобой, я о другом – чуть слышно раздалось в ответ – иди...

Наутро вождю сообщили о смерти Схула. Его нашли в хижине, где он лежал на животе, бережно обнимая под грудью череп жены.
Мудрый Схул услышал наше решение – подумал Амуд – Сам ушел. Как хорошо. Устроим большие похороны пока здесь много семейств. Они все его почитали. Это возвысит меня в их глазах. Как хорошо!  А похороним через два дня. После того как соберём дары моря. Пока надо приготовить священную пещеру. Ту самую, Медвежью.
И очень довольный ходом неожиданных событий позвал трёх молодых охотников и приказал готовить пещеру.

Выйдя из хижины он увидел как всё семейство среднелобых, собравшись возле хижины вождя, о чём-то возбуждённо говорят, пугливо озираясь. Потом увидел как они быстро уходят и удивился, что вождь не пришел попрощаться. Но занятый мыслями о неожиданной смерти Схула, предстоящих похоронах, вскоре забыл это маленькое событие.

Два дня с утра до захода солнца все люди от мала до велика собирали всё что подарило море. Скреблами и рубилами они снимали мясо с костей животных и рыб. Разрезали пластами и вывешивали в тени на сучках больших деревьев. Вялили, а потом высушивали до каменного состояния. Кости собирали в каменные ступы, где растирали и толкли гладкими камнями, превращая в муку. Туда же добавляли съедобные растения, орехи и коренья. Всё тщательно перемешивали и вновь растирали, а потом  опять сушили. Заворачивали муку в листья и складывали в ямы, придавливая ветками и тяжелыми камнями. Готовили основу для холодной похлёбки. При необходимости, а она нередко посещала людей в зимне-весенние месяцы, муку размешивали холодной водой, добавляли орешки сосновых шишек и получалась вкусная и сытная кашица.   

Эти дни кормили весь год. Люди обычно в такие дни работали весело и громко, без сутолоки складывая припасы в семейные ямы, помогая друг другу. Но в этот раз внезапная смерть Схула, очень почитаемого всеми семействами, настолько подействовала, что невольно воцарилось общее молчание и лишь малыши по прежнему носились и радостно кричали от обилия вкусной пищи.

Лишь на четвёртый день всё было готово к похоронам. Стояла сумрачная погода, по небу плыли серые облака. За день до того женщины каменными скреблами очистили скелет Схула от мяса, уложили вдоль скелета охапки ярких цветов и пучки лекарственных трав, чтобы умерший мог пользовать ими души предков. Весь череп был окрашен охрой, в глазницы вставлены полированные костяные пластины, а большие кости были украшены  сложным орнаментом неглубоких насечек. Наконец, всё было готово.

Четверо сильных охотников несли в раскрытой шкуре большого пещерного медведя чисто вымытый скелет Схула. За ними шли молодые охотники, держа в руках плошки с едой и тыквенные бутылки с водой. Другие несли охапки дров и различные орудия для охоты и приготовления пищи. За ними шли вожди, чьи тела были обильно раскрашены красной охрой. Дальше шли старые члены семейств. Женщины и дети были оставлены на стоянке. Процессия медленно поднималась к Медвежьей пещере.

Священный лес Кармеля встретил обычным молчанием, заставив посуроветь лица людей. Наконец, достигли пещеры. Торжественно втянулись в узкий коридор и двумя шеренгами окружили каменный алтарь, с которого уже была снята крышка, а на палку насажена голова медведя с оскаленной пастью и раскрытыми глазами.
В глубине пещеры темнела вырубленная в скальном грунте яма, на дне которой всё ещё вспыхивал последними искрами потухший костёр. Стенки вокруг костра были обильно усыпаны листьями душистого лавра. Когда все вошли, по знаку вождя бережно уложили в яму шкуру со скелетом, вокруг поставили плошки с едой и орудия, в ногах – насыпали дрова. Затем Амуд приблизился к могиле, встал на колени и уложил к голове Схула череп его жены.

В это время в пещеру ворвался луч солнца. Он ярко и на мгновение высветил лица мужчин и потом вдруг сконцентрировался на черепах Схула, его жены и цветах, в которых они утопали. И внезапно...четыре  глазницы засверкали. Таким резким неестественным  цветом, что живые ахнули и невольно грохнулись на колени, припав лбами к камням и закрыв от страха лицо руками.
Так продолжалось долго. Люди боялись открыть глаза. Когда же открыли, то черепов не было видно. Таинственный сумрак покрыл их непроницаемой пеленой. Амуд быстро поднялся, за ним все остальные и молча пятясь задом, две шеренги людей буквально выползли из пещеры. Они стали быстро сползать вниз по склону, забыв об обычно  длинном ритуале похорон.
Очнулись лишь при подходе к стоянке. И тогда все громко заговорили, размахивая руками, обсуждая непонятное таинственное явление в пещере. И только на стоянке был проведён намеченный поминальный пир и обрядовый танец под музыку женского оркестра.


Прошла зима. С нависшими чёрными тучами и бесконечными проливными дождями под дикое завывание ветра, когда прячутся в чащах и зарываются в землю все животные. С частыми штормами на море, когда уходят от берега вглубь все рыбы и моллюски. С редкими солнечными лучами, хоть немного согревающими души и тела. Холодно и голодно зимой людям, теснящимся в нижних мокрых, насквозь продуваемых пещерах священной горы. Немногим лучше тем, что оставались жить в небольших тёмных землянках, перекрытых понизу земляным дёрном, а поверху шкурами и ветками, с открытым навесом для очага. Люди чувствовали себя слабо защищенными от всех превратностей судьбы и потому с нетерпением ожидали своего «бога».
Солнца!

А с ним появление вкусных трав, кореньев, грибов, но главное возвращение рыб и моллюсков к берегам, а зверей и птиц в светлые леса и открытые долины. И вот оно появилось. Сразу всё ожило, засверкало яркими красками, повисло блестящими каплями на первых листьях оживших деревьев и на изумрудном разнотравье среди прогревшихся полян. Из землянок выглянули с трудом пережившие зиму дети и женщины. Выползли и в окружении своры взбудораженных собак радостными воплями и безумным лаем разбудили берега реки и белокрылых чаек, скользящих по волнам весеннего моря.

Настало время выполнения плана Амуда. К родственным семействам и в объединённые роды крутолобых ушли охотники, чтобы возвестить о сроках начала большой совместной охоты, согласовать условия и маршруты гона слонов. Переговоры и согласование длились долго и наконец были успешно завершены. Оказалось труднее было договорится со своими семействами о разделении будущей добычи. Но особенно трудно пришлось, когда вновь договаривались о дележе женщин крутолобых, которых ожидалось захватить по тайному плану.

С вождями крутолобых договорится оказалось легче. И даже настолько, что Амуд заподозрил что-то неладное. Он вспомнил, что осенью, сразу после смерти Схула, исчезла Ирхуд с маленьким сыном.
Может она слышала тот наш тайный сговор на помосте – подумал тогда вождь – она ведь была внизу и могла всё слышать. Да нет! Я говорил очень тихо. Жаль, что не пригласил её в свою хижину в тот вечер.
Но эти мысли забылись, а весной его охотники, посетившие ближние и дальние семейства, доложили ему, что видели Ирхуд в семействе её отца.
И это совсем успокоило вождя.

Когда всё было согласовано Амуда охватило нетерпение. Какое-то неистовство завладело мыслями. Он вновь приказал очистить некоторые пещеры на священной горе Кармель, украсить их ветками и цветами. Старым бабкам своего семейства и даже из соседних наказал приготовить как можно больше ярких птичьих перьев, бус, подвесок и амулетов из зубов винторогой антилопы, скорлупы страусиных яиц, раковин моллюсков, бивней слонов и камней мягких пород. Раскрасить и сложить всё в пещерах. Такое приготовление вызвало большое оживление среди молодёжи. Они ходили смотреть невиданные богатства, щупать, перебирать, теряясь в догадках кому же достанется всё это.

Наконец, пришло известие, что два больших стада слонов и много единорогов пасутся в долине-ловушке. Настал день и женщины проводили мужей на охоту. Они шли разными маршрутами и соединились в заранее намеченной небольшой лесистой долинке, у обильного источника с горячей водой.
Впервые собралось столько вооруженных мужчин плосколобых и вожди гордились своей силой. Невольно некоторые из них смотрели на Амуда, как на верховного вождя. Он чувствовал и пыжился от горделивого сознания силы и мудрости. Именно там Амуд и объявил всем участникам о истинном замысле большой охоты. Известие вызвало бурный восторг.

Они разделились на две колонны и большая, руководимая Амудом, двинулась к  перевалу в долину-ловушку. Они тихо и незаметно вышли в верховье долины и ждали, когда на вершине памятной горы появится чёрный дым от большого костра. Тогда и начинался гон слонов. Этот же знак оповещал и крутолобых, покинувших свои стойбища и засевших напротив скал в узком горле долины, что возле пресного озера. 
Меньшая колонна плосколобых, руководимая одним из преданных Амуду вождей, в это же время должна была незаметно окружить хижины двух соседствующих стойбищ крутолобых. Увидев на горе чёрный дым от костра, они должны были быстро связать всех молодых женщин и детей, убить стариков и старух, не оставив живых свидетелей. Затем погнать толпу тайными тропами в священные пещеры на горе Кармель.

Всем видам добычи и плосколобые и крутолобые предпочитали слонов. Опасная охота, требующая мужества и согласованности действий каждого участника. Зато мяса в гигантской туши хватало надолго. С каждого слона в среднем снимали до полутора тонн мяса. Нарезали длинными ломтями и сушили на солнце, на лиственных крышах хижин. Влага испарялась и вяленое мясо могло долго-долго обеспечивать существование каждой семьи.    

Люди хорошо изучили повадки слонов. Они знали, что большинство отёлов приходится на самое начало сезона дождей. В жаркое летнее время  самки не подпускали самцов и держались семьями, где верховодила опытная мамка над рождёнными и старшими дочерьми с неполовозрелыми детёнышами. Иногда к ним присоединялись и младшие сёстры мамки. Собиралась большая семья в 15-17 голов, которая кочевала, кружась вокруг речки или озера. Взрослые самцы гуляли в одиночку.

В такую пору охотились на одиночных самцов. Это была самая опасная охота. Люди бесшумно, стараясь как можно реже попадаться на глаза слона, преследовали животное. Они шли за ним и день и два и пять. Им нужно было дождаться пока слон заснёт. Чувствуя усталость слон находил в долине слоновье дерево, испускающее аромат. Этот запах расслаблял животное. Слон цепенел и терял бдительность. Тогда самые меткие и сильные охотники подкрадывались к жертве сзади и бросали длинные копья с острыми зазубренными наконечниками, стараясь попасть в сухожилие под коленями задних ног. Обезумевшее от боли животное падало, не в силах двигаться.
И тогда охотники бросались к поверженному гиганту и дружно отрезали конец... хобота. Через полчаса истекший кровью слон погибал. Но уж если не попадали, тогда ... многих своих товарищей не досчитывали охотники.

Самая удачная охота была сразу после сезона дождей. По непонятным для людей причинам в это время семьи слонов на непродолжительное время объединялись в громадные стада возле какого-то водоёма. И молодые и старые самцы и самки с детёнышами разных семей, сплотившись в плотные группы, долго общались. Они видимо обсуждали своё житьё-бытьё, издавая громкие крики, сплетая хоботы, скрещивая бивни, громко хлопая громадными ушами. Многие даже мочились от перевозбуждения. Они мало ели, интенсивно общались и теряли осторожность...
Это и было время самой удачной и безопасной охоты.

Амуд быстро привёл свою колонну в намеченную долину, в которой по сведениям разведчиков уже собралось большое стадо слонов. С высоты перевала люди заметили столбы пыли, над которыми вились стаи взбудораженных птиц, а потом услышали трубные голоса и даже разглядели возбуждённых слонов. Это возбуждение передалось и охотникам. Они с нетерпением поглядывали на Амуда, ожидая приказа. А тот ждал, когда появятся клубы дыма на вершине одинокой соседней горы.

В густой синеве неба контрастно выделялась голая вершина одинокой столовой горы, возвышающейся над левым бортом широкой долины-ловушки. В верхней части долины голубела гладь небольшого озера, собирающего ручьи с окрестных гор. Редкий лиственный лес отдельными рощицами стелился по берегам и озера и единственной вытекающей реки. Она петляла вдоль плоского безлесного дна долины, заросшего густой высокой травой и пропадала где-то вдали.
Вот синеву неба разорвали клубы густого чёрного дыма. Амуд дал знак и шеренги охотников двинулись вниз, охватывая пространство озера верховьев долины. Через короткое время, когда охотники вплотную приблизились к стаду слонов, безмолвие природы внезапно прервалось дикими криками и воплями охотников. Они, рассеявшись, с горящими факелами в руках неслись на стадо животных.

Громадные слоны поначалу оцепенели. Они подняли головы, распрямили уши, удивлённо взирая на страшное мелькание огней и оглушающий шум, усиленный эхом. Первыми очнулись детёныши. Они неистово заверещали, прячась под брюхом самок. Это привело в чувство всё стадо. Возник испуг. Он как пожар в сухую погоду мгновенно распространился на всё стадо. Взрослые громадные животные разом развернулись и пихая, давя друг друга, испуская жалостливые вопли ... понеслись вниз по берегу реки.

За ними, стараясь не отстать, неслись охотники плосколобых, потрясая факелами и оглашая долину воинственными криками. Вот упал задавленный детёныш. Один. Затем второй, третий... Вот повалился, видимо сломав ногу, взрослый слон. Упал следующий, за ним ещё один, наткнувшись на скрытые в траве стволы упавших деревьев. Они с шумом и треском свалились в овраг. Обезумевшее стадо, постепенно редея, неслось вперёд к выходу из долины.
Задние шеренги охотников добивали раненых животных, быстро отрезая им хоботы.
Творилось безумие. Вакханалия. Озверевшие люди без устали кромсали беззащитных животных, другие продолжали казалось бессмысленную погоню.

Долина была коротка. Не более трёх-четырёх километров. Ближе к концу она сильно сужалась и резко уходила вправо. На повороте, вдоль правого борта, на поверхность хаотически вылезали острые невысокие скалы. Здесь в узком горле, слева и засели крутолобые.
Здесь и развернулся кровавый финал охоты.
Как только перед крутолобыми промелькнули первые животные, они выскочили с копьями наперевес и с диким улюлюканьем бросились на них с фланга. Слоны попытались остановится и резко развернуться. Некоторым это удалось и они рванулись на острые скалы, где и застряли, поранив ноги и брюхо. Другие, испугавшись новой угрозы, попятились назад. Но набегавшие сзади слоны, гонимые озверевшей толпой плосколобых, опрокинули их. Создалась невообразимая свалка и сутолока. В поднявшейся пыли мелькали горящие факелы, ноги, раскрашенные тела, хоботы, уши.... И предсмертные жалобные стоны... Спаслись единицы.

На огромной поляне, раскинувшейся по правому берегу реки после выхода её из долины, собрались сотни людей. Радостные и возбуждённые, крутолобые и плосколобые, делили огромные куски слоновьего мяса. Здесь же рядом обрабатывали эти куски, заворачивали в громадные листья папоротника, подготавливая для переноски на свои постоянные стоянки. А из кровавой долины другие группы людей всё подносили и подносили огромные части слонов. Стоял шум и гам. Впервые, никто из стариков не помнил такого, удалась совместная охота. Да ещё такая удачная.

Появились большие лысоголовые грифы. Сначала одиночные. Они боязливо кружили над долиной, удивлённо взирая на огромные окровавленные слоновьи шкуры, кости скелета, головы, ноги, разбросанные тут и там и снующих между ними людей. Потом их появилось много и осмелев грифы все разом, крича и отталкивая друг друга чёрными крыльями, не обращая внимание на людей, жадно набросились на туши, завершая страшное побоище.

На холме, возвышающимся над поляной, под навесом из шкур собрались вожди семей и родов. И тоже впервые в таком количестве. Они с любопытством и осторожностью поглядывали друг на друга, обменивались короткими фразами и как-то невольно группировались. С одной стороны плосколобые. Напротив – крутолобые. Ждали когда кто-нибудь  проявит инициативу и начнёт говорить.
Наступило неловкое молчание.
Не вытерпел Амуд. С нескрываемым превосходством поглядывая на вождей крутолобых, он вышел на середину и начал восхвалять мудрость и бесстрашие своих охотников, их бескорыстие, доброту.

И вдруг осёкся. Невольно вытаращил глаза, увидев как под навес входит тот самый преданный ему вождь, который должен был в это время  сопровождать в священные пещеры молодых женщин, уведённых со стоянок крутолобых. Опешили и другие вожди плосколобых, да и пришедший  не скрывал взволнованности, всем своим видом стараясь показать, что случилось необъяснимое и опасное. Амуд отступил к своим и плосколобые тесно сплотились вокруг него, с нескрываемым испугом поглядывая на крутолобых.
Пауза затянулась.

Что с тобой? Ты что-то забыл нам ещё рассказать – спросил Амуда вождь крутолобых Кафзех. И громко засмеялся. Ему вторили и другие вожди крутолобых. Смех был вызывающим и оскорбительным. Амуд растерялся, не зная как вести себя.
Кафзех резко оборвал смех, подняв руку.
Мы давно знаем о ваших замыслах. Нас вовремя оповестили – начал он, пристально глядя в глаза Амуду и переводя взгляд на других вождей плосколобых – но мы не стали ссорится с вами. Мы знаем последние слова вашего мудрого Схула, что худой мир лучше открытой вражды и потому до последнего ждали, что вы откажетесь от своего плана. Но не дождались. Мы увели с наших стоянок  женщин, детей и стариков.  Надёжно спрятали и вышли на охоту. Как и договорились.

Амуд схватился за рубило, висевшее на боку.
Погоди, погоди! Мы не собираемся воевать – Кафзех почесал пальцем густую чёрную бороду. Я же сказал вам, что воевать не собираемся. Но и общаться отныне не будем. Нам ничего от вас не нужно. Мы лишь хотим договорится о разделе земли, где охотитесь вы и мы. Места здесь всем хватает. Вот и всё.
И больше никаких общих охот. Убирайтесь отсюда! И не вздумайте сейчас разделаться с нами. Мы не одни. Мы подготовились. Рядом стоят другие семейства крутолобых.
Он решительно вышел из-под навеса. За ним вышли его люди.

Прошло несколько столетий.
Плосколобые угасали. Предсказания мудрого Схула сбывались. Их семьи редели, люди часто болели и рано умирали. Они постепенно покидали пространство Плодородного Полумесяца, неуклонно и постоянно вытесняемые крутолобыми и даже среднелобыми, всё чаще и чаще уходя вдоль берега моря в неведомые страны.

Исчезла и семья Амуда. Через некоторое время на этом месте поселился большой род крутолобых. Новые люди заняли и нижние и верхние священные пещеры плосколобых. Они засыпали землёй их могилы. Но ещё долго, очень долго хоронили своих вождей, знатных воинов, а впоследствии и простых людей в священных пещерах, где ранее были могилы плосколобых.
Всё забылось. Из памяти сотен поколений людей, с той поры живших у подножья гряды Кармель или поблизости, напрочь стёрлись даже мельчайшие сведения о людях и событиях того очень далёкого времени.

Настали другие времена и возросшее любопытство современных людей, наконец, открыло миру священные пещеры Кармеля.
Были расчищены узкие заваленные входы. Были найдены множество человеческих костей и скелетов. Пещеры сохранили много удивительного. Они помогли узнать облик обитателей, их быт и обряды. Найденные скелеты и черепа принадлежали и плосколобым и крутолобым и переходным формациям – среднелобым.

Некоторые обнаруженные черепа поразительно отличались друг от друга. Хотя люди жили примерно в одно время и уж точно в одном месте. Размеры голов, формы носов, подбородочные выступы у всех найденных находились в самых причудливых сочетаниях. Между бушменом и шведом, как пишет английский археолог, значительно меньше разницы, чем между людьми в пещерах горы Кармель.

Смешение народов на пространстве Плодородного Полумесяца существовало уже с тех незапамятных времён и видимо это место было первым регионом планеты, где оно появилось и проявилось. Примечательное пространство, ничего не скажешь. Предельно мозаичное по геологическим, физико-географическим, зоолого-ботаническим и как следствие – этнографическим признакам.   

А что с плосколобыми?  Они постепенно теряли и это пространство, теряли свою вторую родину. Но уже вскоре у них появится третья, четвёртая родины. Не менее примечательные. Их примет Европа и Азия, природа которых на протяжении последующих сотен тысяч лет усовершенствуют в какой-то степени плосколобых, даже на время возведёт их на «трон». Они станут на короткое время лидерами по уровню развития. 
Сравнительно ненадолго...