Как мне досталась моя рождественская ёлка

14 декабря 2005. Я встала рано, несмотря на промозглую сырость и ветер, переделала рутинные будничные дела, главным из которых было – перенести мой отъезд из Исландии на другую дату. По этой причине пришлось прогуляться пешком по глине, гравию и недостроенным дорогам до отеля «Лофтлейдир», где была главная контора авиакомпании, и позволить этой авиакомпании облегчить мой кошелёк почти на 8 тысяч крон. Обратно я возвращалась какими-то неведомыми путями, которые вывели меня на Кламбратун (поляну возле музея художника Кьярваля). В тамошнем крошечном парке (2 узкие полосы густых высоких елей между детской площадкой и поляной) над деревьями всё время совершаются какие-то загадочные манипуляции: происходят непонятные порубы, после которых стволы и опилки никто не убирает, часто спиливают взрослые и совершенно здоровые деревья; один раз на поляне посадили пальмы (летом), а потом эти пальмы, засохшие и побуревшие, долго валялись на куче мусора... На этот раз возле детской площадки были навалены в кучу стволы тополей, рядом возвышались две огромные горы опилок, а на тополя были брошены обрубки молодых ёлочек. По размеру они как раз подходили на роль новогодней ёлки. Я так и рассудила: лучше взять одну ёлку с собой, дать дереву возможность пожить ещё немного, пусть хоть в ведре с водой, в качестве рождественского атрибута, чем оставлять его гнить при дожде. Если судьба сама посылает мне бесплатную новогоднюю ёлку, то грешно отказываться от такого дара. Я невольно усмехнулась: ещё вчера я поливала грязью филистеров, зациклившихся на своём мещанском рождестве, в частности, наряженных ёлках, я собирался похерить этот филистерский праздник – и вот теперь сама нашла ёлку, а главное, я хочу эту ёлку, я рада ей, принимаю праздник. В конце концов, это забавно... Внизу ёлки был большой уродливый комель; чтобы отрубить его, у меня не было с собой других инструментов, кроме тупого перочинного ножа. И я надрезала ножом кору, стругала эту ёлку, как карандаш, потом пыталась отломить комель от нужной мне части, зажав тонкий крепкий ствол между двумя толстыми кривыми брёвнами в куче срубленных тополей. Мимо по тропинке проходили дети, но они не видели меня. На высокой ветке дерева возле детской площадки сидел ворон и кричал; звуки, которые он издавал, были приятны для слуха и мелодичны. Когда я закончила разделывать новогоднюю ёлку, ворон не улетел, а всё сидел на том же месте. Он был огромен; наверно, величиной с орла или лебедя. И он разговаривал со мной. Я звала его: “Krummi!” (исландское прозвище ворона)  - и он каркал в ответ. Затем я поднялась на круглый холмик на детской площадке рядом с тем деревом, заглянула ворону в глаза, позвала его. Ворон сидел на голой ветке и объедал почки. Я спросила: “Ertu kannski svangur?” (Ты. наверно, голоден?)  – но тут ворон поднялся на крыло и улетел, сделал круг над поляной и сел на другое дерево.
Я отправилась домой с ёлкой в руке, стараясь, чтоб мой путь не пересекался с путями других прохожих.
Ёлку я поставила на тумбу у кровати, укрепив её в пластмассовом ведре, подтибренном в одном из многочисленных чуланов гостиницы “Флоуки”, где жила в то время. Ведро было явно никому не нужно, оно валялось на верхней полке и было настолько грязным, что после его мытья на дне душевой кабины остался слой чёрного песка. (Наверно, другим показалось бы очень странным, если б они увидели, как я мою в душевой кабине старое пластмассовое ведро с прикрученной вместо ручки проволокой!) Нарядить ёлку я решила своими бисерными браслетами и другими украшениями, благо у меня их много. Получилось то, что надо. На верхушку вместо какого-нибудь шпиля или звезды я укрепила ободок с рогами. Во время наряжания ёлки я слушала митьковские песни.
Как ни странно, наряжание ёлки оказало терапевтический эффект: я на много дней излечилась от  депрессии. У меня очень много лет не было под новый год/рождество живой ёлки, в лучшем случае пластмассовая, которая до смерти опостылела, в худшем – вообще ничего. И акт наряжания ёлки был вовсе не данью мещанскому празднику коммерции, а личным творчеством: такой оригинальной ёлки нет ни у кого в Рейкьявике, могу поспорить на что угодно.
В новогодней ёлке проступила на свет первоначальная сущность Мирового Древа