Сестра

Где-то в Саратове  у меня есть сестра. Ей сейчас должно быть  около 33 лет, если все действительно так, как я думаю. В 1980 году мой  сын лежал  в костнотуберкулезном  санатории в Смирновском ущелье. Там работала воспитательницей очень милая, симпатичная женщина.  Мой отец Попов Павел Тимофеевич в это время был в Саратове на курсах повышения квалификации. Он приходил в санаторий к Алеше, помогал там оформлять стенды, должно быть они  с этой женщиной полюбили друг друга.

Диагноз у Алеши не подтвердился, его оперировали в отделении артрологии и ортопедии в институте на улице Чернышевского в Саратове. Я  жила в  доме на улице Дзержинского в городе Вольске, отец с матерью и моим братом жили в квартире на улице Ленина в Вольске. Женщина писала письма отцу на адрес дома, я была в это время с Алешей в Саратове. Мать перехватила одно из ее писем, был большой скандал. Потом, по словам  матери,  эта женщина сказала отцу, что выходит замуж. Он был в отчаянии, напился и рассказал  об этом жене. Пил он в это время уже постоянно, но на его работе и  их соседи по улице Ленина об этом не знали. Он работал директором железнодорожной школы № 11 города Вольска, преподавал физику.

Моя мать тяжелый, неадекватный человек. Сколько себя помню, она изводила отца своими истериками, ревновала его ко всем, даже ко мне. Меня он всегда очень любил и жалел. Думаю, что из-за меня и Алеши он не смог оставить семью. Я растила сына без отца, помогал мой отец.

В 1986 году после очередной ссоры с матерью отец сильно оскорбил меня,  и я сгоряча произнесла слова о том, что они своей любовью изломали мне всю жизнь.  Отец был очень  пьян. Я ушла в дом почти в невменяемом  состоянии, отец оставался в пристройке дома.  Слышала, как он ходил по двору, не могла шевельнуться.  Потом вдруг стало тихо, и заскрипела открывающаяся дверь.  Я выбежала во двор, он стоял на цыпочках в сарае спиной к двери, на шее петля. Я перерезала петлю, позвала тетку с сыном (они жили на нижнем этаже дома), стали делать искусственное дыхание. Скорая помощь приехала мгновенно, помочь не смогли. Думаю, это был все-таки инфаркт, потому что не было никаких следов удушья, кроме полосы на шее, лицо белое, никакой синевы, прошло очень короткое время. Он оставил записку: «Галя, я ведь любил тебя. Больше всех. Прощайте».

Дом я отдала брату, перешла к матери. Брат пил гораздо сильнее, чем отец, пропивал все, что оставалось в доме.  Как-то он рассказал мне, что был звонок по телефону, детский голос, спросили Павла Тимофеевича. Слава растерялся:
- А кто его спрашивает?
- Это его дочь из Саратова.
- Но Павел Тимофеевич умер.
В трубке молчание и короткие гудки. Больше никаких звонков не было.

Думаю, что это была дочь той женщины из костнотуберкулезного санатория. Наверно, женщина специально сказала отцу, что выходит замуж, не желая разрушать его семью.

Матери сейчас 88 лет, она все еще живет со мной и моим младшим сыном. Сейчас наблюдаются признаки психического расстройства, но здоровье у нее крепкое, возможно она переживет меня. Брат окончательно спился и покончил с собой в 1994 году. Дом продали, потом он ушел в оползневую зону, разрушился.

Прости, сестра, что не искала тебя раньше. Если тебе когда-нибудь попадутся  на глаза эти строчки, знай, что твой отец был умным, сильным и добрым человеком, несмотря ни на что. Помни об этом и будь достойна его памяти.