На Чёрной речке

Двадцать лет назад я был студентом сценарного факультета ВГИКа. На одно из занятий по мастерству кинодраматурга руководитель курса Валентина Никиткина пригласила режиссера Марлена Хуциева, известного нам по фильмам «Весна на Заречной улице»,  «Июльский дождь», «Два Фёдора», «Застава Ильича».
О Марлене Хуциеве, который вел во ВГИКе режиссерско-актерские курсы, ходили легенды. Он мог на собеседовании час-два проговорить с кем-нибудь из абитуриентов, безошибочно определяя уникальность личности, потенциал и талантливость будущего студента. Многие его ученики впоследствии составили гордость и славу отечественного и мирового кино. Среди них можно назвать Андрея Тарковского, Андрона Михалкова-Кончаловского, Николая Губенко, Станислава Любшина, Викторию Федорову…
В «Заставе Ильича» он снял в эпизодической роли тогда еще никому неизвестного Владимира Высоцкого. Фильм этот в 60-е годы произвел небывалый фурор в кинематографической среде. Он поражал не только своей удивительной пластикой и ярким монтажом, но и обилием режиссерских и операторских находок, которые потом у Хуциева беззастенчиво заимствовали многие деятели кино. В этом фильме были заняты ранее неизвестные актеры, многие из которых тогда были студентами мастерской Хуциева,  а позднее стали выдающимися мастерами кино и театральной сцены.
Очевидно, Валентина Никиткина специально пригласила Хуциева для беседы с нами, чтобы мы, первокурсники, почувствовали профессиональный уровень уникального режиссерского мышления. И мне на всю жизнь запомнился этот человек, который, по сути, успел нам рассказать лишь историю своей, увы, так и несостоявшейся двухсерийной  художественной картины о жизни Александра Сергеевича Пушкина. Он дважды запускался в производство с режиссерским сценарием этой картины, но бдительные кураторы от Госкино, Министерства  культуры и идеологического отдела ЦК КПСС добивались приостановки съемок. Накануне 180-летия со дня рождения поэта,  как объяснил нам Хуциев, фильм не дали ему снимать потому, что он пригласил на роль Пушкина какого-то неизвестного актера из провинциального театра. Хуциеву навязывали на эту роль других именитых артистов, но он хотел снимать именно того актера, которого сам  видел в роли поэта…
Меня тогда поразило в рассказе Хуциева то, что в его воображении  уже были  словно  откристаллизованы практические все эпизоды и сцены будущего фильма. В подробностях и нюансах Хуциев так ярко живописал нам сцену дуэли Пушкина с Дантесом, что мы как будто увидели ее воочию. По его словам мы живо, как будто в кадрах, представили себе, как по сигналу секундантов Пушкин стремительно подходит к барьеру, взводит курок, вытягивает руку и берет на мушку приближающегося к барьеру противника. Дантес же, еще не дойдя до барьера, видит пронзительный  и прищуренный взгляд Пушкина, видит нацеленное на него дуло пистолета. И он знал, что Пушкин не промахнется. Александр Сергеевич считался классным стрелком - это было широко известно среди бомонда петербургского общества. И тогда Дантес «играет на опережение»  - он нажимает на курок своего пистолета, не дойдя до барьера. Он стреляет по ходу своего движения и не выпрямленной рукой, а согнутой в локте, что правилами дуэли не запрещалось. Пуля, как известно, угодила Пушкину в живот…
Поэт, пошатнувшись, рухнул на колени, а потом уткнулся лицом в снег. К нему бросились секунданты. Но он находит в себе силы приподняться, вытирает с лица снег и, отстранив секундантов, глухо произносит: «Выстрел за мной…» И бросает Дантесу известную фразу: «К барьеру!»
И французский офицер послушно подходит к барьеру, встает к нему боком, подняв пистолет вверх дулом, как и предписывалось правилами дуэли. И, подавляя страх, смотрит в лицо своей смерти…
После такого ранения в живот, которое получил Пушкин, как утверждают специалисты, не каждый человек мог бы подняться. Однако Пушкин был физически очень крепким человеком и достаточно тренированным атлетом. Истекая кровью, он смог не только приподняться, но и прицельно выстрелил в соперника.
- Промах! – выкрикнул поэт и с досады швырнул пистолет в сугроб.
Марлен Хуциев верил в версию: Пушкин не промахнулся. Дантеса спас офицерский мундир, от пуговицы которого пуля просто отрикошетила…
Кто-то из моих однокурсников высказал распространенное  утверждение, что под мундиром у Дантеса якобы было надето что-то вроде бронежилета. Хуциев нам объяснил, что в пушкинскую эпоху понятие офицерской чести ценилось настолько, что Дантес даже не мог помыслить о подобной предосторожности. Режиссер сказал это так, что мы поверили тому, что в 1837 году понятие чести значило для порядочных людей очень многое. Дантес тогда обесчестил бы не только себя, но и всю Францию. Другие были времена, другие нравы…
Три года назад мне довелось побывать в Санкт-Петербурге. Я встретился там со своим бывшим однокурсником Николаем Винокуровым, который работал в то время в журнале «Аврора». Он жил недалеко от станции метро «Чёрная речка». Мы с ним вспомнили студенческие годы, рассказ Марлена Хуциева и решили дойти до места дуэли Пушкина, которое уже давно находится в черте города.
Стоял довольно прохладный сентябрьский вечер. Метался ветер. В маленьком скверике горели фонари. Опадала листва, оголялись ветви деревьев и кустарников. А у бюста поэта, установленного на месте его гибели, алели свежие цветы. Рядом – ни одной души. Только мчались мимо автомобили, не замедляя скорости. Иные нынче времена, иные нравы…

2003