Альби. глава 4

На стене безмолвствующего замка Монвалан Мари дышала чистым холодным воздухом. Ночь близилась к концу, был самый темный час перед рассветом. Девушка смотрела туда, где скоро должно было взойти солнце. Воздух на востоке переливался, подобно перламутровому нутру устрицы.

Странную, беспокойную ночь провела она в замке. Сон, что видела Мари, пророчил ей слезы. Костер и клубы дыма, откуда доносились крики обезумевших людей, а языки пламени подкармливались кровью. Сквозь огонь спешил к ней молодой жених, в его руке сверкал меч, лицо его несло печать скорби, а конь под ним был быстр, как черный дым. Он спешился и преклонил колено у ног Мари, и она увидела, что меч его еще в свежей, незапекшейся крови.

Страшный, страшный сон…  Стиснув зубы, Мари на цыпочках пошла вдоль стены. Шаги за спиной заставили оглянуться. Мари инстинктивно прижалась к холодному каменному зубцу. Это был молодой мужчина, и лишь когда он приблизился, она узнала его. Жан де Монвалан, юноша, которого она видела во сне, и о котором думала теперь.
Еще не видя ее, Жан физически ощутил ее присутствие. Накануне, как только эта девушка появилась на пиру, он разглядел ее красоту, понял ее пристальный взгляд, точно смотрела она на него поверх оперения стрелы. Жан нисколько не удивился, что встретил ее здесь. Ему и самому полагалось быть теперь в другом месте. Он хотел пройти мимо, но Мари заговорила, и колени у него подогнулись.

- Благодарю вас, господин, - сказала она.

Он остановился и повернул к ней голову.

- За что же?

- За гостеприимство. За счастливую возможность находиться в вашем замке.

- Вот как. Ну, что ж, я рад тому, что вы довольны.

Жан коротко кивнул и хотел идти, но почему-то не двигался с места.

- Почему вы здесь?

- Не спится. – Мари пожала плечами. – Я не боюсь темноты. А такой холодный воздух делает мысли чистыми.

- Пожалуй, что и так.

Он не уходил.

- Все-таки оставаться вам не надо. Спускайтесь-ка вниз.

Сам Жан оказался на стене, потому что бежал от кошмара, преследовавшего его с той минуты, как они с Колеттой уснули в объятиях друг друга. Случалось, он и раньше поднимался на стену, но не делал этого уже давно, и теперь предрассветная мрачная тьма, окутывающая замок, обещала яркие впечатления, как только всходящее солнце начнет срывать ночные вуали одну за другой.

Жан был уверен, что мучил его не простой кошмар, это был вещий сон, сулящий перемены. Его окружали отблески огня и звенящие мечи. Он слышал победные крики, стоны раненых.  Разъяренные кони храпели и кусали друг друга. Он находился в центре битвы и сражался за собственную жизнь. Рука, державшая меч, болела так, что он с трудом отводил сыпавшиеся на него удары. Никогда прежде он не чувствовал себя столь обессиленным. Его атаковал рыцарь. Белый конь, белый плащ с росплеском алого креста, меч, занесенный для смертельного удара. Ужас разрезал душу Жана пополам. Все окутала клубящаяся мгла, и из этой мглы вдруг стала призывать женщина. Звала, выводя его к свету, и ему не хватило мгновения, чтобы увидеть ее лицо.

Жан стоял в задумчивости, скрестив на груди руки. На востоке загорелась полоса, небо зацвело, обнажив утренние звезды. Земля была еще пуста и темна, и в темноте угадывался белесый силуэт дороги. Подул холодный ветер, отбрасывая назад длинные волосы. Жан вздохнул. Нехорошие предчувствия томили его.

Если отец, откликаясь на зов графа Раймунда, покидал замок встревоженным, то вернулся он мрачнее тучи.  Эта перемена его настроения слишком бросалась в глаза. Несколько дней Карлу удавалось уходить от расспросов Жана, прикрываясь заботами о свадьбе. Но сегодня Карлу придется быть с ним честным. Так решил Жан, значит, так и будет.

Жан плотнее закутался в плащ и вдохнул полной грудью звенящий хрустальный воздух. Внизу в теплой постели спит Колетта, юная супруга, которую он любит так, как только способен любить мужчина.

Внезапно пошел дождь. Холодные капли летели по ветру и били наотмашь. Жан повернулся и пошел к башне, и каждый выступ швырял в него заряд холодного дождя. Он всматривался в темноту. Нет, Мари здесь уже не было…

Колетта спала под струящимся пологом. Ему страшно захотелось овладеть ею, но сон ее был крепок, как у уставшего ребенка, и ему стало жаль тревожить ее. Он осторожно склонился и поцеловал теплую впадину ее виска.

Переход в сон для Жана совершился мгновенно. Снова вокруг были чудовища, ожили все ночные страхи, и призраки кружили, неизбежно приближаясь…

- Жан, ради бога, проснись!

Звон мечей все еще звучал в его ушах, когда он внезапно открыл глаза и пришел в себя в залитой солнцем спальне. Пряди белокурых волос коснулись его обнаженной груди – над ним склонилась Колетта.

- Ты так стонал, что напугал меня до смерти, - прошептала она. – Что тебе снилось?

- Ничего. – Он отвел глаза.

- Ничего?

- Не спрашивай, Колетта. Ерунда. Дурацкий сон, и больше ничего. Давай не будем говорить об этом.

- Хорошо.

- Даст бог, все обойдется.

Лицо Колетты вытянулось.

- Не понимаю.

- Полно. Мы вместе. Желание мое осуществилось, - Жан улыбнулся ей и взял ее маленькую руку. – Ты моя жена. Подвинься ближе.

Колетта чуть-чуть подалась вперед и заглянула Жану в глаза. Он затаил дыхание. Довольно было одного ее прикосновения, вот и все. И она коснулась его.



***


- А я и не рассчитывал на это. Но, как все удачно складывается, ты посмотри! Это большое дело – иметь знакомства с влиятельными людьми!

- Да, дядя. И впрямь большое дело.

Мари расчесывала волосы и краем глаза наблюдала, как Бенедикт собирает в стопку и аккуратно перевязывает новой бечевкой книги, которые повсюду носил с собой – все, что успел вынести из горящего дома во время погрома в Париже.

- Мы отправимся в Памье! Сегодня же, - заключил Бенедикт.

Мари отложила гребень.

- Может, не будем спешить, дядя? – В ее голосе еще звучала надежда. – Давай останемся здесь на пару дней. Просто отдохнем.

- Отдохнешь в дороге, дорогая, - отрезал Бенедикт. – Тебе не придется идти пешком, госпожа де Перигё позаботится о твоем удобстве.

- А как же Альби?

- Альби подождет. Не хочу расстраивать мадам Жюли, эту удивительную женщину. Запомни, дорогая, чтобы отказаться от выгодного предложения, нужно иметь вескую на то причину. В данном случае, такой причины нет.

Мари поджала губы и с грустью посмотрела в окно. Ох, не надо было говорить ему про зашифрованные рукописи. Ни свет, ни заря они покинут замок, и ей никогда больше не увидеть Жана. Эта странная встреча на стене замка могла кое-что значить. Или ничего. Сейчас Мари испытывала чувство неловкости, словно ее обманули.

Бенедикт оставил книги и повернулся к ней.

- Ты хочешь остаться?

И Мари покраснела, как дурочка!

- Нет.

Раздосадованная, она вышла из комнаты.

***


- Доброе утро, отец.

- Доброе.

- Тебе удалось отдохнуть после вчерашнего пира?

- Да, спасибо. Я свалился замертво и проспал до утра.

- Да? – Жан с сомнением покачал головой.

У Карла были красные глаза. Он куда-то спешил и старался отделаться от сына. Одет он был по-походному.

Лестница, на которой Жан столкнулся с отцом, поднимаясь в его покои, была узка, а отступать Жан не собирался. Для убедительности он положил руку на перила.

- Ты куда-то собрался, отец?

- Тебя это не касается.

- Не уверен.

- Поговорим потом, Жан. Уйди с дороги.

- Прости, но я так не могу. Думаешь, я не вижу, что что-то происходит? Я должен знать. Скажи мне!

- Хорошо. Но не сейчас и не здесь.

- Сегодня.

- Согласен. Поговорим, когда вернусь.

Укрепленный на стене светильник потрескивал и чадил, колыхались три бледные тени, потом уже не было ничего. Несколько секунд они стояли молча в темноте. Карл осознал вдруг, что Жан давно перестал быть ребенком. Перед ним стоял боец, и хватка у него была железная.

- Скажи мне только одно, отец. Назревает война?

Карл не торопился с ответом. В полумраке Жан, наконец, разглядел осунувшееся лицо с мешками под глазами.

- Уже скоро, сын. При дверях.

- Значит, папа и Рим не шутят?

- У Рима вообще нет чувства юмора. Пропусти!

Сумрак окутывал предметы, придавая им чуждый облик. Меховой плащ исчез, и Жан остался один, обозленный, с острым чувством надвигающихся перемен. Слышно, как слуги убирают обеденный зал. Снаружи завыл пес, многоголосо повторенный эхом. Дурной знак. Жану страшно захотелось увидеть мать, и он бросился наверх.


***

- Не волнуйся. Все обойдется.

- Ты всегда так говоришь, мама, особенно, когда некуда отступать.

Беатрис улыбнулась и провела ладонью по его волосам.
 
- Потому что такова жизнь, мой мальчик. Мне проще признать, что черное – это белое, иначе…

- Иначе?

- Иначе жизнь станет невыносимой. Не следует идти против церкви.

- Ты хочешь сказать, что граф Раймунд должен был казнить жителей Альби?

- Еретиков, мой дорогой! О нет, я не осуждаю Раймунда. Просто он должен был выполнить приказ папы. Но он поступил так, как поступил. Он желал избежать жертв.

- Да нет же, я вижу, что все вы осуждаете его. По-вашему, он должен был потопить Прованс в крови!
 
Беатрис присела на краешек кресла. Складки ее платья наполнились воздухом. Глаза Беатрис потухли, она была смертельно бледна. Сияли лишь ее драгоценности.

- В крови Прованс потопят другие, - сухо сказала она. – Жертв будет куда больше, мой мальчик.

Со двора донеслись шум и стук копыт. Кто-то из гостей возвращался в свои владения. Жан отодвинул темную портьеру и выглянул наружу. Ворота стояли настежь. Мимо стражи верхом на рыжей лошади проследовала дама в светлом плаще в сопровождении группы рыцарей. За ними потянулись слуги.

- Ты не выйдешь попрощаться, мама? – Жан удивленно обернулся.

- Дорогой мой! У нас гостям всегда уделялось особое внимание. Они покидают замок с легким сердцем.

Жан снова посмотрел вниз. Неподвижный воздух был прозрачен и влажен, еще все напоминало о ночном дожде. Башни, арки, зубцы разрезали на тонкие полоски солнечные лучи, и весь замок - от края до края - состоял из чередований солнца и тени.

Последняя телега подъезжала к распахнутым воротам. Среди каких-то людей там сидела девушка с красным цветком в темных волосах. Жан не мог отвести взгляда, и вдруг она обернулась. Из всех окон, брызжущих солнечным светом, она выбрала это окно и посмотрела прямо на Жана.

Так, на расстоянии, отделенная целой жизнью, она была еще красивее. И этот алый цветок был знаком. Все-таки она выпустила свои стрелы, успел подумать Жан. Вот только почему в ее глазах столько отчаяния?

Двор опустел. Звуки исчезли, кроме одного – грохота запираемых ворот.

- Мама, - сказал Жан. – Ты не знаешь, кто только что покинул замок?

- Конечно, знаю, что за вопрос! – Беатрис подошла сзади и обняла сына за плечи. – Жюли де Перигё, сестра Амьери.

- Почему она уехала так быстро?

- Она жить не может без своего Памье. Жюли особенная женщина, очень страстная и творческая. В ее владениях чуть ли не свинопасы говорят стихами. – Беатрис расхохоталась. – Кстати, мой дорогой, не забудь, в замке еще полно гостей. Тебе придется их развлекать.

Он даже не обернулся.

- Жан! – Беатрис потрясла его за плечи. – Жан, что с тобой? Околдовали тебя, что ли?

- Куда она теперь направилась?

- Что?

- Куда поехала графиня?

- В Памье, конечно.