Две фотографии

            Домой, на каникулы приехал мой старший внук  Сергей - кадет Кемеровского кадетского корпуса радиоэлектроники. Плотно  поужинав, он уселся  за  компьютер, сказав, что очень по нему соскучился.  Нам, чтобы  мы не докучали  ему расспросами, он вынул из спортивной сумки диск с  записью его кадетских будней. Мы, всей семьёй - я, его родители и младший брат Витя, дружно  разместились возле телевизора. Включив DVD-плеер, стали смотреть  видеофильм, сделанный  кадетами. Вите быстро наскучило видео. Он тут же принёс  фотоальбом, положил мне на  колени. Надо отметить, что из четырёх моих внуков, только один Витя любит смотреть фотографии.  Особенно обожает разглядывать фото  прошлого века. У него сразу возникает множество вопросов.
- А кто это? А почему он так одет?  А где он сейчас?
Фотографий  у нас очень много, еле поместились в семи  альбомах. Два  альбома «дембельских», остальные семейные. На  сей раз, Витя принёс  альбом моей молодости.  На первой странице - фотографии  моих родителей,  чуть ниже - я в подростковом  возрасте.
  Внук внимательно посмотрел на  фото моего отца в военной  форме и, ткнув пальцем в альбом, произнес: « Сережа».
- Нет, Витя, это мой папа, твой прадедушка, - ответила я.
Мальчик с недоумением посмотрел на  меня, пытаясь понять,  не шучу ли я.
Потом  снова внимательно посмотрел на фотографию.
- Серёжа, - решительно сказал он.
- Нет, это мой папа, - спокойно возразила я.
Витя схватил альбом, подбежал к матери.
- Мама,  это  Сережа?
Альбина искоса  посмотрела на фотографию деда, встала,  подошла к столу, где лежали привезённые Серёжей новые фотографии. Взяла фото сына, где он в парадной форме, приложила к фотографии деда и ахнула: «  Ё - мое!  И правда, одно лицо!»
Тут уж давай все вместе рассматривать. Действительно - одинаковый овал лица, те же губы, те же брови вразлёт. Разве что возраст немного разница.
- Это послевоенная фотография.  Отцу  двадцать один год был, когда он служил в Забайкалье.А  Серёже всего семнадцать лет, но выглядит солидно.
- Что  вы там про меня? - встрепенулся парень у компьютера.
- Иди, сынок, посмотри, - предложила Альбина.
Серёжа подошел, заглянул в альбом  через голову младшего брата. От неожиданности он  часто  заморгал ресницами,  не  веря своим глазам.
- Баба, это кто?
- Это  твой прадед, Иван Павлович.
- Он воевал?
-  Я не знаю, Серёжа, как сказать…  Официально в боях не участвовал, но всю  оккупацию был в партизанах. Когда началась война, ему было  всего тринадцать лет. Он родился  в декабре 1927 года.  Однажды рассказывал мне: когда объявили, что  фашисты вероломно напали на  Советский Союз, началась мобилизация мужчин. Забрали его отца и двух старших братьев.  Он тоже бегал в военкомат, но его прогнали. Он на всю жизнь запомнил тот день, когда провожал  призванных на фронт. Рассказывал, что всё село собралось  возле сельсовета. Мужчин посадили на бортовые  машины.  Наши сидели, все трое рядышком, у заднего борта  кузова. Хотя  какой - то старик играл на  гармошке, но  музыку заглушал рёв и стон женщин. Когда  машина тронулась,  он заплакал, ухватился  за борт и  побежал за машиной. Отец сказал ему:« Жди нас, береги маму, сестрёнку». Братья кричали: «  Не плачь, мы скоро вернёмся!».
Ни один не вернулся. Уже через три месяца,  получили первую похоронку, а через полгода, одну за другой, еще две.
Серёжа, забыл о включенном компьютере.
- А ещё, баба,о чём  рассказывал?
- А ещё он рассказывал, что в селе остались женщины и  дети, из мужчин - два старика и председатель  колхоза. До воины  в колхозе выращивали в основном сахарную свёклу. Весной сорок второго года,  все поля  засеяли зерновыми - пшеницей,  гречкой. Вот  только убирать урожай пришлось  при  немцах.  В августе 1942 года они оккупировали Курскую область, в том числе и село  Высокое. Немцы установили в селе свою власть, назначили старосту,  заместителя старосты, писаря,  двух  полицейских. И что самое характерное, старостой с  личного согласия, стал  бывший председатель колхоза.
- Вот, гад! - обозлился внук. - И что же, наши его не кончили?
- Не всё так просто, Серёженька.  За гибель своих  холуёв, немцы  жестоко карали, убивая мирное население. Однажды  по селу проводили русских пленных солдат, старик сунул одному парню  буханку хлеба. Мало того, что  чуть не захлестнули этого старика, так немцы за лояльность  населения к Красной Армии сожгли в деревне пять  домов.
Отец рассказывал, что у этого  старосты  бала дочка, ровесница  нашей Вареньки. Они учились  с ней в одном классе, дружили.  Во время оккупации, говорит,  мы стали прогонять её из дома. Очень боялись, что  она узнает и передаст  отцу, что у нас в погребе прячется раненный солдат. Мать подобрала его, когда ходила в поле за картошкой. Солдат  был ранен  в руку и ногу. В руку скользом, а в бедро  до самой  кости. Мать  поила его дурман- травой, чтобы не было  заражения, этим же отваром промывала раны. В общим скрывали,  лечили, как  могли.   Узнай немцы - расстреляют всех. Мать  сильно  испугалась, когда дочка старосты пришла к нам с запиской от отца. В ней  было написано: « Завтра будут отправлять  молодёжь в Германию. Собери продукты и детей,  я переправлю их к партизанам, заодно и раненного солдата. Я заеду к вам  вечером на подводе,  как бы за  продовольственным налогом. Записку сожги».
Мать не знала, что  и думать, ведь про  солдата  она  никому не говорила, а староста, оказывается, знал.  Если бы он был заодно с немцами, их бы давно расстреляли.  Поняла, почему такого здорового мужика не взяли на фронт, и  почему он сам пошел в старосты. Значит, он  наш. Староста  как мог, помогал односельчанам. Немцы установили  продовольственный налог.  С каждого двора  в месяц  - пятнадцать  яиц, гуся или утку, с каждой коровы - шестьдесят литров молока. Получалось, продукты им отдай, а сам сиди  голодный. За неповиновение - расстрел.
Староста видит, какая семья совсем оголодала - месяц, другой,  объедет их дом. Да и продукты, что  соберут для немцев  в нашем селе или в соседних селах, зачастую  отбивали партизаны, знавшие от него о передвижении обозов.
Спас он отца и тетушку Варю. Домой они вернулись после оккупации весной 1943 года. Вернее не домой, а к  сестре матери, в Нижний Мордок. Дом - то их на следующий день, как они уехали к  партизанам,  немцы  сожгли. По  переписи населения, которое немцы сделали  сразу,  как заняли село, в этом доме должны  быть два работника для Германии, а их нет. Избили  мать, добиваясь, где она их прячет, а потом подожгли  дом, решив, что  подростки сами  сейчас вылезут. А они уже у партизан были.
Полуживую  мать  забрала к себе сестра,  которая жила  в соседнем   селе.Сюда потом  и  вернулись наши партизаны, когда Красная Армия освободила от немцев Курскую область.
 Здесь они  узнали, что  бывшего председателя, его семью, немцы расстреляли, догадавшись, что он подпольщик. Почти полностью сожгли фашисты  село Высокое, за связь с партизанами. Люди  жили в землянках, в погребах, и  ещё радовались, что   живы остались.  А вот в селе Троицком  немцы согнали женщин, детей в  церковь и подожгли.
- Ой, как жутко! Даже слышать об этом страшно, а они это все пережили, - почти шёпотом сказала Альбина.
-Да, страшно, - согласилась я. - Не дай бог никому пережить то, что пережили наши отцы и деды.
- А в партизанах  они  что делали? - допытывался внук.
- Варя была поварихой.   Отец тоже сначала был на  подсобных работах, воду возил, дрова колол. Потом его стали брать на  задание. Рассказывал: как  могли, портили немцам кровь - минировали дороги, взрывали мосты.
-А потом? - не унимался  Серёга.
- А потом, куряне, стар и млад,  очищали поля от  металла, от  трупов. Своих солдат хоронили в братских могилах. Немцев сбрасывали в ров.
Вручную зарывали воронки от взрывов. Пахали  поля на коровах, а где и вручную копали. Отец говорил: на руках - кровавые  мозоли от лопаты, больно. А на душе - радость: для себя сеем хлеб, для своих. Потихоньку стали привыкать к  мирной жизни. Но ещё долго он ночами  просыпался  от страха, всё казалось, что земля содрогается от взрывов, что небо  почернело от  дыма и копоти, а не от сумерек. Никак не верилось, что всё позади.  Говорил,  что только когда зацвели сады,  запели соловьи,  наконец, поняли:  наступила мирная жизнь, хотя время было военным.
Все молчали, встревоженные моим рассказом о прошлом.
Я смотрела в альбом, вспоминая отца,  маленькое село, утопающее  в зелени  яблонь, слив и  вишен, свекольные поля, бескрайный колхозный сад.
- Слов нет, как красиво  цветут сады. Всё вокруг бело.  Через пышную крону пробиваются золотистые лучи  солнца, играя и переливаясь в росинках на цветах. А запах!..  Такое блаженство! Кажется - ты  на  небесах, а не в колхозном саду, - вздохнула я. - Побывать бы ещё разок там,  пока  жива....
- Кто же тебе не даёт? Поезжай, - сказала  дочь.
- Да страшновато одной, годы своё берут.
- А поехали, баба, с тобой. Я тоже хочу посмотреть колхозные сады.
- Да ты что, Серёжа? Ты всего на месяц домой приехал, - запаниковала Альбина. - Туда ехать надо неделю и обратно, мы с тобой не увидимся.
- Да мы за неделю, туда и обратно слетаем! -  обрадовалась я. - Через сутки мы уже будем на  месте.
- Ну, ты, бабка, загнула, - усомнился  зять.
- Нисколечко! Разницу- то во времени учитывай. Если  вылетим утром в  семь часов из Читы, в семь  часов утра будем в Москве.  А там поезда на южное направление  идут через час. К обеду будем в Курске, а  вечером уже чай у родни пить будим. Вот только на обратный путь, на самолет, надо билеты взять в Чите. Летом  проблематично  из Москвы вылететь. Ну, что отпускаете со мной внука?
Родители замялись, но, видя, искреннее желание  сына побывать на западе, нехотя согласились.
Собирая сумку в дорогу, Сережа, вдруг остановился, подумал, потом подошёл к стенке, вынул из плательного шкафа свой парадный мундир, и аккуратно сложив его, положил в спортивную сумку.
На мой вопросительный взгляд, спокойно ответил: « Пусть деды посмотрят на своего внука».
У меня сжалось сердце. Он сказал это так просто, словно  мы ехали к живым моим  отцу и деду.
Всё сложилось удачно. Через два дня мы были уже на курской земле, в селе Нижний Мордок. Родственники приняли нас тепло и с большим интересом. Я с двоюродной сестрой встречалась не один раз, а вот наши внуки  виделись впервые.  Паша окончил девятый класс. Был старше Сергея на  полгода, но  Серёжа резко отличался шириной плеч и выправкой. Они сразу же подружились.
  Вечером  Павел повел гостя в  Дом культуры. Надо отметить, что  в небольшом селе был каменный, двухэтажный  Дом культуры. После  войны, колхоз - миллионер построил это прекрасное  здание в дар юным гражданам  села.  Даже яркую вывеску повесили: « Дворец молодёжи». Теперь там  работало кафе,  множество  кружков,  кинозал, библиотека. С утра  до самого позднего  вечера  во  « Дворце молодёжи»   полно народу.
Мы с сестрой и племянницей остались дома, нам  было  о чём поговорить, было что вспомнить.
Утром следящего дня  решили побывать на могиле  моего отца и тетушки Вари, а потом сходить к стелле  павших воинов.  Пока  мы с сестрой  Катей рвали в  садочке букеты красных мальв,  Сережа  переоделся и вышел к нам  в парадной форме кадета.  На чёрном кителе - красные пагоны с буквами КК,  белый ремень, белый  аксельбант на груди, белые перчатки.
- Тю…., - пропела удивлённая сестра, - а цэ же ты мни не бачила, цэ  внук - офицер.
- Какой же я офицер, я - кадет, - засмеялся Серёжа.
- Цэ ж усё едино - военный.
- Хотел я, баба Катя, быть военным, когда поступал, да не получается.  Закрыли  военную кафедру в институте радиоэлектроники в Кемерово, куда автоматически  переходили кадеты. Мы теперь пойдем на всё четыре стороны.  С другом решили, после окончания кадетского  корпуса поступать в автодорожный институт, будем дороги строить, мосты.
К стелле  надо  было идти по улице, проходящей почти через всё село. Нас окружили мальчишки, которых  интересовало: « А где дают такую  форму?»
- Её не дают, её  надо  заслужить, - ответил Сергей.
- А где надо служить?..
С разговорами, незаметно подошли к  стелле с надписью:  « Ваш подвиг Отчизну славит!». 
 С трёх сторон памятник окружают  раскидистые клёны, в тени которых  щебечут птицы.  Косые лучи  солнца падали на красную гранитную плиту с  выбитыми на  ней  именами павших воинов. Я подошла ближе.
- Вот, Серёжа, три наши  фамилии.
Он внимательно прочёл,  задержав взгляд на датах, снял фуражку, присел на одно колено и низко  склонил голову. Мы с сестрой заплакали. Я бросала взгляд то на  Серёжу, то на золочёные буквы имён кровных родных. Душа моя разрывалось от боли.
 Я наклонилась, положив руку на плиту, от  чистого сердца сказала:« Спасибо вам за всё. И за то, что мы есть на  земле, за детей, за внуков - спасибо.  Знайте, мы о вас помним».
Домой шли молча.  Тяжело было на сердце.  Каждый из нас, думал о своём, а в общим - то об одном - о  войне.
Дома, бережно  складывая парадную форму в  сумку, Серёжа, вдруг, сказал:
- Баба, какие же они деды? Ему было всего сорок пять лет, когда он погиб. А Никитке всего было  восемнадцать  лет. Он почти ровесник мне.
- Да мой хороший, эти пацаны стояли насмерть, защищая своих  родных, свою  землю. Кровавая, военная  мясорубка погубила почти все  мужское население Курской области, остались одни женщины, дети и старики. Даже сейчас, здесь в три раза больше женщин, чем  мужчин.
- Конечно, если даже в таком маленьком  селе  столько мужиков погибло, - согласился Серёжа.
- Здесь вся земля кровью солдат пропитана. То отступали, бились за каждый клочок земли, то  наступали, отбивая у врага свои села и города.
- Я помню, мы проходили по истории о коренном переломе  войны
 на Курской  дуге.
- Она  была, Серёжа не здесь. Мы находимся западнее Курска,  а Курская дуга была чуть южнее, между сёл Яковлевка,  Прохоровка и Обуховка. Битва  на Курской дуге продолжалась с  пятого июля по двадцать третье августа 1943 года.  Жуть…  Пятьдесят дней и ночей в огненном аду, в грязи и крови. Погибли  семь тысяч солдат Красной Армии. Господи, как это  люди всё выдержали!..
- Съездить бы в Прохоровку. Там  решающий  бой был.
- А что ты  там  увидишь сейчас? Село как наше, кругом поля. А панораму  боя на Курской дуге, ты  можешь увидеть в Курске в Доме офицеров. Там музей Боевой славы,  там  подлинные  вещи, оружие,  медали и ордена солдат,  военные карты того времени. В  Курске вообще много военных памятников. Куряне  свято чтут воинов- освободителей. Есть  Мемориальный  комплекс,  возведенный  на месте  захоронения солдат и офицеров  погибших в битве на  Курской дуге.
-  Мы съездим  туда, баба?
-  Обязательно.
 Все пять дней, что мы  жили в селе, я почти не видела  внука. Павел  водил его по колхозным садам, по полям, где растут арбузы и дыни.  Они были на  ферме, ездили в райцентр Глушково на  фруктовый  базар, побывали на  российско-украинской границе, купались в реке Сейм.
Домой решили возвращаться на  сутки раньше запланированного. Билеты на самолет у нас уже были.  Но быть в Москве и не пройтись по Красной площади, не  посмотреть достопримечательности Кремля -  грешно. Поэтому решили - выезжаем. Паша изъявил желание проводить нас до  Курска и показать нам  его,  чему я очень обрадовалась,  потому, как порядком  подзабыла  Курск и  теперь уже не знала, как  добраться  на общественном транспорте с вокзала до Северных ворот Курска,  где находился  Мемориальный комплекс.
В Курске  сначала посетили  музей в Доме  офицеров, потом  поехали к  Северным воротам. Нас встретила  Триумфальная арка высотой двадцать четыре метра, с  восьмью бронзовыми колоннами, увенчанная статуей Георгия Победоносца. Рядом  с аркой - бронзовый памятник маршалу Жукову. Мы пошли по  главной аллее  к могиле Неизвестного солдата, где Вечный огонь  и  скульптурное  изображение летящих в небо журавлей.  Пройдя по лабиринту каштановых аллей,  зашли в храм, внутри которого по периметру расположены  семь тысяч мраморных табличек по числу погибших на  Курской дуге.
Обошли экспозицию военной техники тех лет где  Серёже особенно понравились  танк Т-34,  пушка ПТ, гаубица,   боевая  машина реактивной артиллерии, легендарная  «катюша».  А  меня поразило наличие памятников героем нашего времени: войнам- «афганцам»,  подводникам, погибшим в  августе 2000 года  в Баренцевом  море  на  атомной подлодке    « Курск»… Образовалась  целая аллея памяти воинов- курян, погибших в  так называемых  «локальных конфликтах».
 Мы медленно шли  по этой  аллее, впереди  шел  молодой лейтенант с девушкой. Они подошли  к крайней могиле, положили цветы.  Лейтенант отдал честь покоившемуся войну. Немного позже  мы тоже подошли к этой могиле. С черного камня на нас смотрел молодой мужчина.
- Подполковник ФСБ России, -вслух прочитал Серёжа. Немного помолчав, добавил: - И тоже молодой.
 Мы с Павлом пошли дальше, а  Сергёй все стоял возле памятника. Потом он догнал нас, шагая по  аллее  уверенным,  почти строевым шагом. Паша засеменил возле него, я отстала, обескураженная прыткостью внука.
Разительная перемена в его поведении  мне сразу бросилась в глаза, но я тогда  не  поняла, отчего она произошла.
 Только спустя год, когда Серёжа после окончания кадетского корпуса  объявил родителям, что будет  поступать в Хабаровский пограничный институт ФСБ, вспомнила нашу поездку  в  Курск.  Значит, именно  там -  на  земле  своих  прадедов,мой внук принял решение быть  военным.
Мы опять ждём  Серёжу домой на каникулы, только теперь уже курсанта- пограничника.

                Зинаида Лобачёва.