Последний российский святой

Памяти Юрия Щекочихина
Последний российский святой

…Под траурным  солнцем июля -
отравленный сволотой,
блуждает улыбочкой Юра,
последний российский святой.
Андрей Вознесенский.

В ночь  на 3 июля 2003 года в реанимации Центральной клинической больницы скончался от предполагаемого аллергического синдрома депутат Госдумы, член думского Комитета по безопасности, известный журналист Юрий Щекочихин. Его загадочная смерть вызвала много кривотолков. В Москве, в журналистcкой среде, за рубежом получила распространение версия об отравлении непримиримого борца с мафией и коррупцией в высших эшелонах власти. К сожалению,  и сегодня, десять лет спустя, обстоятельства смерти Юрия Петровича до конца так и не прояснены…

3 июля 2003 года, занимаясь подготовкой материалов в очередной номер информационно-политического бюллетеня партии «ЯБЛОКО», я привычно вышел на главную страницу  «яблочного» сайта в Интернете. И обомлел: знакомая фотография Юрия Петровича Щекочихина смотрела на меня с монитора в траурной рамке. Почувствовал щемящую боль – словно кто-то ткнул шилом в сердце и слинял в темной подворотне...
Пожалуй, после смерти Владимира Высоцкого в олимпийском 1980 году, Булата Окуджавы в 1998, уход из жизни Юрия Щекочихина в душную июльскую ночь 2003 года принес мне не меньшую горечь утраты. Уходят последние из могикан. Без них мир становится тусклее и холоднее… Вспомнились слова Хэмингуэйя из романа «Прощай, оружие». Я не ручаюсь за точность цитаты, которую когда-то выписал в дневник, но смысл ее таков: когда человек столько мужества приносит в этот мир, мир его убивает. Он убивает самых добрых, самых честных, самых смелых. А если ты не то, ни другое, ни третье, сиди и жди. И тебя убьют. Только без особой спешки…
Сколько мужества нес в этот мир Щекочихин, хорошо знают его друзья, коллеги по журналистскому перу и близкие ему люди. А круг друзей Юрия Щекочихина был сказочно широк. Увы, я не принадлежал к их числу. И поэтому удержал себя, чтобы сразу не удариться в траурные воспоминания. Я  лишь трижды брал у Щекочихина интервью, предпочитая следить за его блистательными статьями и журналистскими расследованиями по публикациям в «Новой газете». Следить со стороны – оно, конечно, удобнее и безопаснее. Это не делает наблюдателям чести. Поэтому и ощущаешь перед ним чувство собственной вины. Не случайно его коллега по «Литературной газете» Лидия Графова в день сороковин со дня кончины Щекочихина призналась: «Никогда за него не молилась, хотя знала, что он все время ходит по минному полю. И поэтому, наверное, вот уже которую неделю подряд места себе не нахожу… Не отдавая себе отчета я, оказывается, постоянно чувствовала, что на том опасном участке фронта, который называется коррупцией, бессменно стоит он, стойкий оловянный солдатик, и, значит, не так уж безнадежны наши дела. Он был невысокого роста, но какую же глыбу держал на своих мальчишеских плечах!.. А в гробу лежал страшно неузнаваемый старец. Совсем не он. Будто Юра, всегда улыбавшийся наш Щекоч, обиделся на нас. Мы ведь не смогли его уберечь. Мы даже не боялись за него: рискует, мол, ну и пусть… Привыкли… Научит ли нас чему-нибудь его гибель?»
В этих словах Лидии Графовой – справедливый укор и упрек нашей журналисткой братии. Мы действительно не уберегли его, хотя знали, что он чуть ли не в одиночку продолжает ходить над пропастью с отчаянностью бесстрашного канатоходца. Не думали, что может сорваться? 
 Позволю себе вспомнить эпизод из своего первого интервью со Щекочихиным, которое я взял у него, кажется, в 1996 году, когда работал заместителем главного редактора газеты «Яблоко Подмосковья». Юрий Петрович стал депутатом Госдумы по партийному списку «ЯБЛОКА» от Москвы в декабре 1995 года. Тогда я порадовался, что в команду «ЯБЛОКА» влился маститый журналист. Однако для знакомства с ним долго не находилось достойного повода. А подходить к нему без особой надобности мне казалось не вполне приличным. Не знаю, когда подвернулся бы этот повод, если бы случайно не наткнулся на информацию в какой-то газете, что Юрий Щекочихин хочет работать над сценарием фильма под названием «Меня по-прежнему зовут Арлекино». И действие этого фильма будет развиваться в Чечне.
Вспомнилась заря горбачевской перестройки, 1985 год. Тогда я только закончил учебу на заочном отделении сценарного факультета ВГИКа. И оказался на перепутье: продолжать ли мне тянуть лямку редактора совхозной многотиражки или вернуться работать в котельную, где хотя бы в ночные смены можно спокойно писать сценарии, рассказики и повестушки, к которым меня так тянуло. Кстати, во время учебы во ВГИКе мастера по курсу кинодраматургии и однокурсники частенько упрекали меня: «Виталий, ну что ты все чернуху пишешь? Ведь никто ее ставить не будет». Я им отвечал что-то вроде того, что «светлуха» мне по близорукости зрения как-то не видится, а заниматься лакировкой действительности и ползучего соцреализма я не хочу. Наивный человек. Я считал шедевром фильм Акиры Куросавы «Под стук трамвайных колес» и думал,  что советские сценаристы в упор не хотят видеть того, что творится на дне нашего общества. В той же армии махровым цветом плодится дедовщина, а у нас на экране можно увидеть лишь конфликты хорошего офицера с лучшим – бред какой-то… А чиновник из Госкино на одной из лекций горячо призывал нас, студентов, писать высокохудожественные сценарии о соцсоревновании, о народных дружинах, о строителях БАМа…
     И вот в середине 80-х годов Михаил Горбачев подарил нам гласность. И ошалевшие от эйфории, от невиданной ранее свободы первыми в творческой среде ею воспользовались не только журналисты, но и кинематографисты. На экране один за другим стали появляться добротные фильмы – «Интердевочка», «Маленькая Вера», «Меня зовут Арлекино», «Сатана»…
 И вот я узнаю, что Юрий Петрович задумал сделать продолжение фильма «Меня зовут Арлекино». Так ли это? Я зашел в думский кабинет Юрия Петровича, размещавшегося на девятом этаже старого (госплановского) корпуса Госдумы, который тогда занимала фракция КПРФ. И случайно застал его на месте. Уже тогда он работал в Комитете по безопасности и входил в думскую комиссию по борьбе с коррупцией. Без предварительной договоренности об интервью, он мог бы мне его и не давать, но, узнав о теме, щедро уделил мне время. Он вспомнил свое детство на окраине Москвы в Очакове и сказал, что сюжет сценария «Меня зовут Арлекино» взят им оттуда. А теперь, когда он частенько бывает в командировках в Чечне, после одной реальной истории, которую ему там рассказали, понял, что Арлекино жив. Только он попал в Чечню и действует уже там, сообразно ранее разработанному характеру. И хотя пересказанная Щекочихиным история не показалась мне уж очень жгучей, я не сомневался в том, что Юрий Петрович сумеет в сценарии мастерски раскрутить сюжет возможного фильма. Ведь тогда еще ни одной достоверной художественной картины о Чечне не было. А откровенно слабый и непрофессиональный фильм о первой чеченской войне депутата Госдумы Александра Невзорова, выступившего в роли сценариста и режиссера, больше напоминал какое-то месиво. А у Щекочихина был друг - режиссер Ричард Викторов, который готов был снять продолжение фильма об Арлекино.
Так в чем же дело? – наивно спросил я Юрия Петровича.
- Дело за малым, -  горьковато улыбнулся Щекочихин и характерно
пошевелил пальцами. – Для того, чтобы снять этот фильм надо не менее пяти миллионов долларов. У меня их нет. У режиссера тоже.
- Надо найти продюсера! – не унимался я.
Юрий Петрович возвел вверх взор и печально развел руками. Он очень хорошо умел  говорить глазами и жестами. Признаюсь, я подумал о том, что Щекочихин, если бы очень захотел, мог бы найти эту сумму, составлявшую, по нынешним временам, весьма скромный бюджет для съемок художественного фильма. При его-то известности в России, да и за рубежом. Просто, полагал я, ему не хочется ни перед кем унижаться и просить деньги на реализацию собственного сценария. Во-вторых, его рабочие сутки были так плотно упакованы, что выкроить из них время для реализации не очень надежного проекта он просто не мог себе позволить. Он отсекал лишнее, чтобы заниматься главным. А главным для него все-таки была борьба с мафией и коррупцией. Оружием его борьбы было острое журналистское перо и депутатский мандат, позволявший делать запросы в самые высокие инстанции. В последние годы он буквально бомбардировал этими запросами Генпрокуратуру, требуя от ее руководства и чиновников настоящего расследования чрезвычайно важных дел.  Генпрокуратура же нередко предпочитала еще на следственном уровне рассыпать эти дела, уводила от уголовной ответственности высокопоставленных особ и якобы «неприкасаемых лиц».
Одновременно Щекочихин с отчаянностью защищал людей из тех же самых высоких инстанций, которые имели честь и гражданское мужество по-настоящему выполнять свой профессиональный долг, которые нередко помогали ему вести журналистские расследования…  Казалось, что о своей собственной безопасности Юрий Петрович не думал. А ведь ему и его семье не раз угрожали. И это были не только анонимные угрозы по телефону…
У Щекочихина многому можно было научиться. Он умел писать просто и внятно для любой категории читателей. Казалось, писал он даже чересчур скупо и сжато. Но за этой кажущейся простотой (подвластной далеко не всем) таились густота мысли, точность наблюдений, неопровержимость фактов, глубина размышлений. И писал Юрий Петрович без пережима, без выпендрежа, без склонности к самолюбованию. Он просто выполнял свой человеческий, профессиональный и гражданский долг.
Впрочем, он был не только журналистом, но и драматургом, сценаристом, писателем. Я не переставал удивляться: когда он успевает писать? Ну, для газеты - это понятно. А все остальное? В 1999 году издательский дом «Федоров» и российский Фонд правовой и социальной защиты журналистов издал в Самаре десятитысячным тиражом книгу Щекочихина «Рабы ГБ. ХХ век. Религия предательства». В этой книге Юрий Петрович предпринял уникальную попытку художественного анализа исповеди людей, которые были сексотами, которых нравственно изуродовало сотрудничество с КГБ, поставившего производство иуд на конвейер. В ней я обнаружил и художественную прозу – повесть  «Жизнь после», которую он начал писать в Бостоне в августе 1993 года, а закончил в Переделкине в январе 1997. Я часто ною о том, что газетная поденщина не дают мне возможности пописать рассказики и повестушки. А Щекочихин каким-то неведомым образом находил время  на творчество.
Владимир Драковский, актер Ногинского государственного драматического театра, пригласил меня в 2000 году на премьеру своего режиссерского дебюта. Он руководил драматическим кружком в местном торговом колледже. И, оказывается, студенты этого колледжа играли пьесу «Между небом и землей жаворонок вьется», автором которой был Юрий Щекочихин. В ней рассказывалось о проблеме наркомании среди молодежи, которая, конечно же, тоже не могла не волновать Щекочихина.
Но особой его болью была Чечня. Кстати, презентация последней книги Щекочихина «Забытая Чечня: страницы из военных блокнотов» состоялась в Доме-музее Окуджавы уже после смерти автора – 19 июля 2003 года. Юрию Петровичу в июне позвонили из этого Дома-музея в Переделкино и спросили: когда ему будет удобнее провести презентацию этой книги – 5 или 19 июля? Юрий Петрович ответил, что 5 июля он должен быть в США по расследованию дела об отмывании денег через «Бэнк оф Нью-Йорк». И предложил провести презентацию книги 19 июля. Но в Штаты 53-летний депутат и журналист уже не попал…
Юрий Петрович в некотором роде был романтиком и в жизни, и в журналистике. Он никогда не искал для себя какой-то меркантильной выгоды. Он, как бесстрашный Дон-Кихот, сражался с отечественной мафией, с кремлевскими, правительственными, армейскими, фээсбэшными чиновниками, зная, что бьется не на жизнь, а на смерть отнюдь не с ветряными мельницами…
Перед человеческим и журналистским мужеством Щекочихина можно преклониться. Научиться ему нельзя. А подражать сложно (и опасно). Мне кажется, что после его таинственной смерти в ЦКБ в нашей журналистике образовалась зияющая брешь, которую заполнить будет очень сложно. Где теперь сыщешь такого «стойкого оловянного солдатика», который шел  с открытым забралом на всю сверху донизу, по всей вертикали, пронизанную коррупцией вороватую и беспринципную «королевскую рать»? Смерть журналистов Дмитрия Холодова, Влада Листьева, Ларисы Юдиной, а также коллег-депутатов Госдумы Галины Старовойтовой, Льва Рохлина,  Сергея Юшенкова и некоторых других, разумеется, не могла предостеречь Юрия Щекочихина. Он не мог жить и работать как-то иначе. « Мы же взяток не берем, - с улыбкой говорил он, - что с нами может случиться?». Но убивают сегодня не только за деньги. Журналистов нынче убивают за то, что они говорят правду…
На похоронах Юрия Щекочихина декан факультета журналистики МГУ Ясен Засурский сказал:
- Это потеря не только для нашей журналистики, но и для молодой
неокрепшей демократии.
Ясен Засурский  объявил, что факультет журналистики МГУ учредит премию имени Юрия Щекочихина за лучшие журналистские расследования… И хотя нынешняя молодая поросль отечественной журналистики, на мой взгляд, становится гораздо прагматичнее и расчетливее, будем надеяться, что не для всех блеск «золотого тельца» – главное в жизни. Честное имя, как считал Юрий Щекочихин, для журналиста гораздо важнее шелеста крупных купюр и всего, что сулит этот шелест…
В июне 2004 года, к 54-ому дню рождения Юрия Щекочихина, его друзья, коллеги из «Новой газеты», соратники и ученики подготовили и выпустили в свет новую книгу депутата, журналиста и писателя. На обложке крупными буквами имя и фамилия покойного автора и факсимиле его подписи: «С любовью. Ю.Щекочихин» - так он подписывал читателям свои книги. В этом посмертном издании поклонники таланта Щекочихина найдут много неожиданного. Это его так и незаконченная яркая повесть «Тютчев нашелся». Главный герой этой повести – юный стукач-доброволец. В композиции этой книге размещена и документальная проза автора под названием «Однажды я был». Она похожа то на детектив и продолжение газетных расследований, то на цикл рассказов, в которых трагическое переплетается с комическим. В книге опубликованы (многие впервые) уникальные фотографии из архива автора и его друзей. А завершает издание раздел под названием «Однажды мы были», в котором собраны статьи и воспоминания тех людей, кто близко знал автора. Среди них – Григорий Явлинский, Владимир Лукин, Андрей Битов, Леонид Жуховицкий, Александр Городницкий, Эдуард Успенский, Инна Руденко, Вячеслав Измайлов, Юрий Рост, Александр Минеев и многие другие. В частности, лидер партии «ЯБЛОКО» Григорий Явлинский вспомнил о такой эпизод: «Однажды он опубликовал, что говорил на закрытом заседании фракции один крупный чиновник. Щекочихину пришлось выдержать непростой разговор с коллегами-депутатами. Он даже не защищался, а просто объяснял, что такое настоящий журналист. Статью прочтут сотни тысяч человек, и это было для него важнее политических шахмат… Он считал, что самое главное – это то, что останется. А останется то, что ты напишешь».
2013