Яша Рахман

Яша играл на трубе. О, как он играл?! Точнее сказать, он не играл на ней, а общался с любимой. Они понимали друг друга с полувздоха, с полувыдоха. Общение начиналось за кулисами. Яша доставал из потёртого футляра трубу, и долго глядел на неё. Словно видел её в первый раз. И она видела его впервые. И им нужно было познакомиться. Узнать друг друга, понять, почувствовать. Он сжимал её в руке и нервно шагал от стены к стене. Двигал губами, словно уже играл. Она молчала и ждала. Потом Яша забивался в самый дальний угол, в пыль и паутину. Доставал из кармана пиджака маленькую фляжечку с непременной водкой. Подносил её к губам, и, то ли втягивал в себя, то ли выдувал, но она быстро пустела. За пару минут до выхода на сцену Яша принимал вид человека, совершенно случайно оказавшегося здесь. Он был невысокого росту. Да и внешностью не выделялся – лысоватый, нос с горбинкой, уши торчком, сутулый. Но лишь коснувшись на сцене губами трубы, Яша вырастал, расцвечивался, заполнял собой не только сцену, но и весь зал. И играл. О, как он играл! Трудно было аккомпанировать Яше. Казалось порой, что не он играет на трубе, а она сама творит. И надо было соответствовать, совпадать, сливаться, с… Если это получалось – то была музыка. А как она получалась – знал только Яша Рахман. И его труба.