Тихими вечерами!

"Я поднёс тебе розу в бокале золотого как небо Аи." В меню стояло в разделе списка напитков "Салют»" - красное игристое, "Агдам" - портвейн красный, коньяк дагестанский три звёздочки и пиво "Золотой колос". Грустно посмотрев на вышеперечисленное, я даже не стал передавать своей спутнице этот выкидыш  среди уважаемых мною названий благородных напитков, или, по другой версии, карту вин. Пить жидкости, перечисленные в списке, используя язык оперативно-розыскного рапорта, не представлялось возможным! Я рад бы был расстараться насчёт Аи, фруктов и хрустального бокала, но всё это осталось там, в туманном предвоенном Санкт-Петербурге, где между сидящими за столами проходят прекрасные незнакомки, а незнакомцы между предложениями и подносом бокалов, наливаются благородными винами, не бьют друг другу лица, а рассуждают на темы всемирного одичания и, время от времени, вероятно для  полного  и  окончательного самоутверждения, восклицают: "Да! Скифы мы. Да! Азиаты мы. С раскосыми и жадными глазами!" Мы же, люди эпохи развитого, зрелого социализма, донельзя проникнутые идеями Морального Кодекса строителей коммунизма, с молоком матери впитавшие в себя идею, что человек человеку друг, товарищ и брат, а нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме, рассуждениями себя не отягощаем, в отличие от князя Святослава,не предупреждаем противника, объявляя ему: "Иду на Вы"! Говорю со знанием дела. Только вчера, зайдя в это кафе около девяти часов вечера, я чуть было не подвергся остракизму. Меня хотели насильно выдворить, а мне надо было сказать пару слов Вовке Драю по прозвищу Крыса. Был он там шеф-поваром, а знал я его с младых ногтей, ибо он, как и я, ранее проживал на Лубянском проезде, в доме 2. С тех пор и дома того не стало, и проезд почти весь захапан Комитетом, но нашей-то встрече это помешать не могло! Пару дней назад я встретил его в подпитом состоянии и сразу узнал. Он меня узнать не мог. Старше был лет на семь. С тех пор и я подрос, и у него память малость отшибло. Кафе всегда являлось местом, где оперу стоило иметь лиц, к которым могут обратиться  те, за которыми нужен глаз да глаз. Вот и зашёл я по простому, никого не трогая, и задерживаться не располагая. Постучав в закрытую дверь, а кафе работало до 10 вечера, я увидел парня, крикнувшего мне через стекло пару оскорблений и предложившего пойти по известному любому советскому человеку маршруту. Идти мне не хотелось, да и дела у меня внутри были, так что я продолжал стучать. Дверь распахнулась, и мне предложили зайти, что я и проделал, а за моею спиною медленно и печально некто закрывал дверь на засов. Это очень напоминало картину медленного опускания стоящего на постаменте гроба в старом крематории на Даниловской. Именно тот период, когда смыкаются створки и бренные останки начинают свой путь то ли к последнему причалу, то ли к последующему перерождению! Спустившись в холл, я увидел пару парней направлявшихся ко мне с трагическим видом, совершенно исключающим предположение об их исключительно мирных намерениях, а сзади уже спускался тот, кто закрывал дверь. Посудите сами, было ли у меня время вслух рассуждать о своей причастности к скифам или смотреть на прогуливающихся незнакомок? Я сам шагнул вперед, ложный замах правой,левой в солнечное,правой в челюсть. Одного на ногах нет. Я как бы прилипаю ко второму, удар коленом между ног, снизу в солнечное и прямой снизу в челюсть. Второго на ногах тоже нет, а третий вдруг встал и не приближается. Беру его за нижнюю губу двумя пальцами, вывожу за дверь заведения, потом закрываю дверь на засов, опять спускаюсь вниз, оглядываю зал и замечаю. Несколько столиков сдвинуты, и за ними гуляет сильно подпитая компания молодых людей. На шум у двери внимание они не обратили, так что я, решив не отягощать ситуацию, прохожу мимо, эдороваюсь и исчезаю в лабиринте подсобных помещений, ну а оттуда на улицу и к телефону-автомату. Через минуту инкогнито сообщает дежурному по седьмому отделению милиции о пьяной драке в кафе-мороженном у метро "Фрунзенская". Приезда двух патрульных машин, а затем и "Скорой" я уже не вижу. Это не Рим и не Париж. Вот на эти города я бы посмотрел с удовольствием, а так, что я "Скорой" или машин милицейских не видел? А на другой день на службе всё было прямо по Высоцкому. Только я пришёл, мне давай сообщать. Вчера ,около девяти часов вечера в кафе-мороженом у станции метро "Фрунзенская", в результате того, что группа молодых людей в состоянии сильного опьянения выясняла между собой отношения, получили тяжёлые травмы два участника драки. Неустановленными лицами были нанесену побои, вследствие которых получил травматическое повреждение мошонки и ушиб селезёнки гражданин такой-то, перелом нижней челюсти и ушиб головного мозга гражданин сякой- то. Пострадавшие направлены в 4-Градскую больницу. Здесь же, в промещении дежурной части, расписываю: Участковому инспектору капитану Татаринову. Прошу произвести опросы, разобраться и доложить. Число. Подпись. Зам.нач.7 отд.милиции по УР лейтенант Буканов. Лёха Татаринов человек умный, всё доведёт до общего знаменателя. И вот этим же вечером я сижу после работы в том самом кафе и беседую  конфиденциальным образом с однокласницей по медицинскому училищу, которое окончил много лет назад. Случайно встреченная мною у входа в метро, она согласилась зайти и поболтать за вазочкой с мороженным в кафе. Вот время летит. Дама весьма представительная, работает в гинекологии Первого меда. Кандидат наук. Вполне приличный человек, а тут на тебе, такой выбор выпивки. Заказываю официанту одно мороженое и бутылку минеральной. Разговор идёт светский, типа, ты где, а я там. Замужем? Женат? Дети? Где работаешь? Я говорю,что с медициной  совсем завязал, надоело. Работаю в одной конторе. Приносят мороженое и тёплую минералку. Вот тебе на! Как говорят наши клиенты, не болит а красный! Люди всю Москву могут обыскать, охотясь за Есентуками 17, а тут пожалуйста! Но пить напиток этот нельзя! Он только для почечников хорош, да и то если принимать поневоле! Мороженое в оловянной вазочке, увы, энтузиазма не вызывает. Вижу, как из подсобного помещения выходит капитан Татаринов. Он немного красен, но весь такой бравый и решительный. В одной руке  держит нечто, завёрнутое в газету. Поскольку это самое нечто имеет рыбий хвост, то я и опознаю предмет как целого лосося, засоленного до беспредела, такие идут на бутерброды или порционные блюда. Завидев меня капитан несколько бледнеет, но смело подходит к столу и говорит: "Здравия желаю". Я тут народ опрашивал по поводу вчерашнего, немного отоварился, а то дома шаром покати. "Ну и правильно",-говорю я- "Милиции тоже есть надо. Завтра доложите ход расследования. Идите!" Обрадованный капитан уходит, а моя спутница смотрит на меня с заметным удивлением. "Всё нормально",- говорю я,- "оплатил он через кассу рыбку солёную эту. Бывает! Формально, мелкое нарушение, да ведь жене не объяснишь, почему у капитана милиции в холодильнике пустота. Я подзываю официанта и прошу пригласить шеф-повара. Поскольку служащий кафе слышал наш разговор с одетым в форму капитана сотрудником милиции, то и не думает отказывать в моей невинной просьбе. Я извиняюсь перед своей визави и объясняю, что хотел бы совместить приятное, то-есть, встречу с ней, с полезным, нужным мне по работе. А вот и Вовка. Постарел, обрюзг, куда делся тот мореман с подплава, что вернулся когда-то с флотов в наш двор? Меня он, конечно, не узнал, так что пришлось представиться. Его дворовая кликуха была Крыса, а моя Дядя. С трудом, но узнаёт. Я прошу его присесть и выписываю повестку на следующий день в наше отделение. Это скорее просьба посетить меня в удобное для него время. Ну а тем для беседы между сотрудником милиции и шеф-поваром кафе предостаточно. От соблюдения санитарных норм до прямого участия в чёртовой уйме противоправных действий. Попутно и представляюсь. Немая сцена. Мы встаём, расплачиваемся и уходим. Я провожаю бывшую однокласницу до метро, и мы расстаёмся. Ничего-то мне от неё не надо. Я так же далёк от гинекологии, как она от приказов 0020 и 0048, регламентирующих нашу работу. Возвращаюсь на службу и захожу в дежурку. Тихий рутинный вечер. Благорастворение в воздусях и в человеках благоволение. Решаю подняться в кабинет и поработать с бумагами. Всё время эти чёртовы бумаги. Стоит про них забыть хоть на день, как их скапливается ужасное количество. Хоть лопатой разгребай! Предупреждаю дежурного, что я в кабинете, сажусь в кресло, включаю настольную лампу и... Звонок внутреннего телефона. Дежурный докладывает: "Комсомольский проспект, дом четыре. Труп в ванной. Родители придя домой обнаружили свою дочь повешенной. Жена в больнице, инфаркт, муж поехал её сопровождать. На труп выезжаю сам, но взял с собой и одного опера. Писанины будет много, а я не очень люблю писать. Саня Вахмянин отличный парень и почерк у него куда лучше моего. Вот и подъезд, нужный этаж, квартира как квартира. Из богатых. На этой стороне Комсомольского проспекта, и на Фрунзенских улицах живут деятели правительства, или крупные военные. В доме этом живёт знакомая моей жены Алка Полянская. Опер наш Лёня Гагельстром сам отсюда родом, учился с ней в одном классе и очень её не одобряет, как и она его впрочем. Чего там аид с аидышкой не поделили, покрыто мраком. Надо будет у Аллы спросить про семью, откуда повесившаяся. Может знает чего? В квартире уже присутствует участковый с голой девочкой лет трёх на руках. Говорит, что когда пришёл, то пока вызывал скорую и отправлял мать повесившейся или повешенной в больницу вместе с отцом, то внезапно в ванную комнату, где висел труп вбежала малютка. Была она совершенно голая и ревела со страшной силой. Я приказал ему пройти с девочкой по соседям и пригласить понятых, да постараться оставить ребёнка в одной из комнат, а было их, жилых только, пять, с какой-либо женщиной, желательно умеющей присмотреть за маленькой. А Сане предлагаю быстренько связаться по телефону с домом ребёнка и договориться о месте для девочки. Правда не исключён вариант возвращения деда, но и запасной выход иметь надо! Забыл же он о внучке, когда отправился сопровождать жену. Прохожу в ванную комнату и вижу, высоко под потолком, а дом этот отличный, построенный ещё при Сталине, потолки метров по пять высотой, проходит стояк коллектора. Через него переброшена верёвка, обычная бельевая, но достаточно толстая. И вот в петле, высоко под потолком, висит труп молодой женщины, абсолютно голой, похоже, уже остывший. Внизу,под ногами валяется стремянка, которую использовала покойная. Вот те и благорастворение. Входит Вахмянин и говорит о приезде эксперта-криминалиста. Рутинная размеренная работа, фотосъёмка трупа, приобщение к документам  части верёвки с петлёй. Трупоперевозка увозит то, что ещё недавно было юной счастливой матерью, а мы расходимся по домам. В моём кейсе документы осмотра и, в полиэтиленовом пакете, верёвка. Приходится всё нести домой. Метро рядом, а петля с бумагами и до завтра подождёт. Время около часа ночи. Дома и жена и сын спят, ложусь в другой комнате, так как Зайке моей утром вести ребёнка в садик, а я могу и поспать. Утром дома тишина, никого. На столе записка: " Возьми с собой бутерброды. Они в холодильнике. Я хотела тебе термос положить в кейс, но там какие-то бумаги и верёвки. Вечно ты чёрти что домой приносишь. Боже! Как она права!