Ужас Ликии

Солнце стремительно падало за горизонт, спрятанный в глубине практически неподвижного, гладкого словно блюдо, моря. Небо выцветало перед тем, как налиться густой чернотой, лишь его западный край полыхал тревожным пожаром. Только что сошедший с корабля путник старался не поднимать глаза на это зарево, ему казалось, что небесный, сотворённый богами пожар пожирает всю его прошлую жизнь. Отчий дом, оставшийся в страшно далёком Коринфе, и дом в Тирине, приютивший его в минуту отчаяния. Боги дали ему их по праву рождения, они же и взяли назад свои милости.

Никто из толпившихся на пристани людей не встречал путника, он просто спрыгнул на чистые, недавно подновлённые мостки. В конце концов, этому юноше ещё не было и двадцати, поэтому грусть не могла надолго поселиться в его сердце, лишь мелькнула тяжёлой тенью, уносясь куда-то под тихую песню волн. Кожаные сандалии почти бесшумно ступали по белой, обкатанной прибоем гальке, в воздухе висел непривычный, раскалённый жар, так что невыносимо хотелось сбросить тунику и окунуться в воду.

Довольно быстро справившись со своим порывом, путник двинулся в сторону гор, что отсекали море от внутренних долин Ликии. В эту страну его привело очень важное дело, которое требовалось как можно скорее исполнить. Юноша привёз письмо ликийскому царю от своего благодетеля, правителя Тирина, Проэта, а значит, должен был торопиться. Как ни печалила его потеря благосклонности Проэта, тот заслуживал особого отношения к себе. Что бы ни написал он здешнему владыке, его письмо будет доставлено в первую очередь.

Скальные вершины терялись в лиловой вечерней дымке, когда путник наконец одолел предгорье и начал спускаться в долину. Было тихо, жарко, ни один листик не ворохнулся на гранатовых деревьях в раскинувшихся вокруг садах. Лишь едва уловимый запах серы беспокоил юношу, пока он не вспомнил, что это, должно быть, ядовитое дыхание вулкана Янар. Места, проклятого богами, изрыгающего огонь, держащего в страхе всех здешних обитателей. На него хотелось взглянуть, но и это своё желание путник отложил на потом. Он и так уже немало пострадал из-за собственной удали, боги не любят тех, в ком нет смирения...

Вьющаяся под ногами тропа вывела юношу к невысокой стене из грубо обработанного камня, из жилища раздавались негромкие голоса, и он решил уточнить дорогу. Возле открытого, уютно горящего очага собралось семейство хозяина здешнего сада. Черноглазые детишки с любопытством уставились на прохожего, бородатый мужчина привстал ему навстречу.

– Да хранят боги ваш дом и ваш сад, – вежливо поздоровался путник. – Я направляюсь в Ксантос, надеюсь, я не сбился с пути?

– И с тобой пусть пребудут боги, – отозвался хозяин, внимательно разглядывая юношу. – Для того, чтобы попасть в столицу, тебе нужно спуститься в долину. Но на твоём месте я не стал бы делать это сейчас.

– Почему? – нахмурился путник. – У меня письмо к вашему царю.

– Если ты действительно намерен доставить послание, тебе лучше провести ночь у нашего очага, – гнул своё чернобородый.

Юноша скользнул взглядом по притихшим детям. Невысокая, круглолицая женщина улыбнулась ему усталой, смущённой улыбкой, призванной не показать гостю её страх.

– Химера может выйти на охоту, – тихо сказала она путнику. – Мы не слышали её две ночи, так что сегодня она точно на кого-нибудь нападёт. А в этом случае могут спасти лишь крепкие стены, – она кивнула головой на свой маленький, но прочный домик.

– Химера? – теперь юноша удивлённо вскинул брови.

– Ты приплыл из-за моря? – ещё раз окинув взглядом его одежду, догадался хозяин. – Неужели весть о ней ещё не долетела до ваших городов?

Медленно покачав головой, путник сделал шаг к очагу. Его совсем не пугала неведомая Химера, но, пока шёл разговор, окончательно стемнело, так что он не был уверен, что сможет разыскать дорогу в незнакомой стране.

– Я Манаф, это моя жена Ая, – между тем представился чернобородый, жестом предлагая гостю присесть. – А как звучит твоё имя?

Имя... Юноша невольно замешкался, решая, какой дать ответ. Одно имя было дано ему отцом, второе он взял себе сам, когда, не желая того, совершил страшное зло. Ни одно из них не принесло ему счастья, не было благословлено богами.

– Джозиас*, – наконец представился путник, подумав, что, может быть, с новым именем, на новой земле ему улыбнётся удача.

– Так вот, Джозиас, – продолжал хозяин, не обративший внимания на заминку. – В наших местах появилось чудовище – Химера, страшная, трёхголовая, огнедышащая и беспощадная. Округа вымирает из-за её бесчинств, гибнут люди, полыхают сады, всё предгорье вскоре станет пустыней. Лишь сюда, в сторону моря, она не любит ходить, мы пока в безопасности, но почти совсем отрезаны от долины Ксантоса.

– Но что же ваш царь? – встрепенулся удивлённый гость. – Почему он не защитит вас?

– Два раза царь направлял воинов для истребления чудовища, – вздохнула Ая, передавая Джозиасу миску с похлёбкой. – Говорят, их обезглавленные тела засыпали все склоны Янара.

Только сейчас ощутив голод, юноша с удовольствием принялся за похлёбку вприкуску с лепёшкой, в которую были завёрнуты маленькие ароматные кусочки мяса. Он обдумывал рассказ гостеприимных хозяев, хотя верил в него с трудом. Что за ужасный монстр мог противостоять царским воинам и так запугать ликийцев? У себя на родине он видел львов, а из моря иногда вылавливали и вовсе диковинных тварей, но всегда находились смельчаки, которые выходили с ними один на один. Здешние же жители отчего-то предпочитали все ночи трястись за стенами своих жилищ.

Тьма вокруг постепенно становилась всё более непроницаемой и бархатной, ярко вспыхивали звёзды, режущие глаз своими алмазными гранями.

– Мама, а откуда взялось чудовище Химера? – шёпотом спросил Аю маленький мальчик, сидевший у очага рядом с гостем.

– Люди говорят, что оно могло выйти из самых глубоких и страшных земных недр, – вздохнула женщина. – Но мне кажется, оно прилетело оттуда, – Ая тоже подняла голову и сощурилась на звёзды. – Химера махала своими могучими крыльями, проносясь от звезды к звезде, пока не нашла нашу землю. Должно быть, ей здесь понравилось, она решила, что мы для неё вроде кроликов, что пробегают мимо львиных пещер.

Под её негромкий голос Джозиас почувствовал, что засыпает. Напряжение, не отпускавшее его во время морского пути, исчезло, в сытом животе разливалось тепло, а сказка Аи доносилась словно издалека. Перед сомкнувшимися веками юноши взвихрилось чьё-то мощное гибкое тело, крылья разрезали воздух, кромсая чёрные пласты пространства. Далёкие крики и вспышки огня принялись накатываться на него неудержимой волной.

– Просыпайся! – грубый голос раздавался уже над самым ухом Джозиаса. – Вставай, парень! Вставай, если хочешь остаться в живых!

Вздрогнув, путник с трудом раскрыл глаза, вдруг сообразив, что всё это происходит на самом деле. Вопли боли и смертельного страха, огонь, с рёвом несущийся сверху, страшный рык, от которого вибрировал воздух.

– Бежим! – хозяин в последний раз дёрнул гостя за руку. – Химера! Она уже близко!

Окончательно проснувшись, юноша бросился вслед за чернобородым, подталкивавшим к домику жену и перепуганных детей. И только за ними успела захлопнуться тяжёлая дверь, как страшный удар пошатнул землю – чудовищная туша Химеры грохнулась неподалёку, двинулась вперёд, ломая деревья.

– Мама! – пискнула девочка, которой женщина дрожащей рукой тут же прикрыла рот.

Вой зверя, огненные языки, разрезавшие тьму, Ая, прижавшая к себе детей, шепчущая что-то на неизвестном гостю языке, всё мелькало перед глазами Джозиаса. Он всем телом ощущал шаги гигантских лап, больше похожие на удары о землю срубленного дерева. Крошечные окна практически не пропускали звёздный свет, но то тут, то там вспыхивавший огонь освещал комнату, поэтому юноша видел, как ненадёжно их убежище. Похоже, хозяин, вцепившийся в дверь белыми от напряжения пальцами, это тоже отлично понимал.

– Выпусти меня, – наконец сказал Джозиас. – Может быть, чудовищу будет достаточно одной жертвы, и оно уберётся прочь.

Манаф молча помотал головой, ему уже приходилось видеть до последнего человека истреблённые семьи.

– Лучше молись, – посоветовал он. – Молись своим богам, парень, вдруг они окажутся посильней наших.

Время застыло в тягучем, мучительном ожидании. Будь у него меч или копьё – стал бы он слушать бородача! Но, даже не видя чудовищную ликийскую тварь, Джозиас понимал, что её не удастся побить голыми руками. В какой-то момент юноше показалось, что рык стал совсем оглушительным, и домик рассыплется на камни лишь от одной этой вибрации. Но потом он неожиданно начал различать всхлипывания детей, шёпот Аи и собственное рваное дыхание. Химера прошла мимо. Она удалялась, гоня перед собой клубы ужаса и огня.

Только первые робкие блики рассвета начали приводить в себя оцепеневших от страха людей.

– Твоё счастье, парень, – обернул к гостю как-то враз постаревшее лицо Манаф. – Ты, видно, и в самом деле благословен богами, раз они уберегли тебя от Химеры. Счастливая дорога привела тебя в этот вечер в мой дом.

А Ая лишь молча прижала к губам руку юноши, признавая правоту слов мужа. Впрочем, радость быстро сменилась слезами, когда, выбравшись из домика, семья обнаружила головёшки на месте плодоносящего сада.

– И что же вы теперь станете делать? – спросил Джозиас, оглядывая склон, который лишь несколько часов назад был зелёным и благодатным.

– Пойдём вниз по побережью, – беда ссутулила плечи Манафа. – В Ликии много гранатовых садов, и им нужны работники...

– Расскажи о том, что ты видел, царю, Джозиас! – сказала Ая. – Он должен придумать, как избавиться от Химеры!

Юноша кивнул, с тяжёлым сердцем расставаясь с этими людьми. Но сейчас он не мог предложить им покровительство, его собственная судьба всё ещё висела на тонкой нити, в любой момент готовясь оборваться в руках богов. Капризных и своенравных богов, когда-то покаравших его деда Сизифа, которому всю жизнь пришлось таскать в гору тяжёлый камень. Боги устроили так, что отца Джозиаса растерзали верные скакуны. Ну а он сам, любимец всего Коринфа, в случайной ссоре убил своего родственника Беллера и был вынужден покинуть родной город. Приютивший же его царь Проэт изгнал юношу из своего дома, потому что тот слишком приглянулся его молодой жене.

Тот, кто назвал себя Джозиасом, известный людям под именем Беллерофонт, ещё не знал, что в письме Проэта содержится просьба к царю Ликии о казни изгнанника. О казни, которая не состоится по прихоти богов, вдруг прочитавших в сердце юноши непреодолимое желание уничтожить Химеру. Беллерофонт жаждал убить чудовище, и это совпадало с намерениями олимпийцев. Их ничуть не волновало, что после такого подвига имя Беллерофонта навсегда останется в памяти людей. Не помешало это и свершить над героем скорый суд, отправив его полубезумным и искалеченным бродить по земле.

Но всё это было только будущим, скрытым завесой времени от человеческих глаз. Поэтому, попрощавшись с хозяевами, проверив, на месте ли драгоценная пластинка письма, юноша снова двинулся в путь через выгоревшее горное плато. Он верил, что прикончит Химеру, кем бы она ни была, и боги по достоинству оценят его подвиг.

*Джозиас (древнегреческое) – поддерживаемый богом