Лидочка

    Тридцатые годы двадцатого столетия. Нищета и голод прокатились по всей стране и, как бы больше никуда не торопясь, наконец-то, добрались и со всей своей неимоверной силой обрушились на, некогда, богатейшие станицы плодородной земли Кубанской. Была ранняя весна. Уже роскошно цвели сады,  и май, которого с таким нетерпением ждали станичники, обещал быть богатым на урожай. Но как же далёк ещё был этот весенний месяц. В некоторых казачьих домах уже сейчас не было ни крошки хлеба.
  - Маруська! – кричала Екатерина своей восьмилетней дочери, гулявшей у дома со своей младшей сестрой Лидочкой. – Зараз нысы батьке обид. Погода позволя. Ныхай вин ище робэ!
     До места работы отца было не больше трёх километров. Путь в поле Маруся знала, как дорогу на свой огород. Мог бы, конечно, отнести обед и шестилетний Гриша, но мать пожалела его. Уж очень жарким выдался сегодняшний день.
  - Ты ж гляды, Маруська, на Кубаночке ны купайся. Прямо к батьке иды. Вин уже мабуть ждэ!
     Маруся ушла, а Лидочка осталась играть одна. Она нарисовала палочкой на песочке домик и уже дорисовывала возле домика деревце, как вдруг её кто-то окликнул:
  - Лидочка!  Девочка повернула кудрявую белокурую головку и увидела женщину, которая стояла возле неё.
  - Как ты, Лидочка, красиво рисуешь! – сказала женщина ласковым голоском. – Ты, наверное, станешь художницей?! – и тут же добавила:
  - А хочешь,  я тебя конфеткой угощу?!
      Женщина достала из кармана кофточки маленькую конфетку и протянула её Лидочке. Лидочке уже был знаком этот удивительный сладенький вкус. Она сразу вспомнила, как папа Гриша иногда приносил домой конфетки и, раздавая их детям, каждый раз говорил, что это подарок от зайчика. .Лидочка любила конфеты и всегда с нетерпением ждала, когда же зайчик ей снова сделает подарок.
  - Цэ мабуть опять от зайця.- подумала Лидочка. - Яка ж добра тётя! 
      Но женщина почему-то про зайчика ничего не сказала, а просто ласково добавила:
  - Лидочка, а пойдём со мной, я тебе дам ещё много таких конфеток.
     И Лидочка пошла. Женщина сначала повела девочку за ручку, но потом, видя, что они идут медленно, взяла Лидочку на руки и понесла.
  - Лидочка! Пора йисты! – позвала Екатерина свою дочь обедать, но ей никто не ответил. Мать вышла из хаты, стала звать Лидочку домой всё громче и громче.  Она сразу вспомнила, что за последний месяц в станице по очереди пропали двое детей, которых до сих пор так и не нашли. Лидочка никогда не уходила далеко от дома,  и это обстоятельство ещё больше взволновало Екатерину. Она поняла, что с ребёнком что-то произошло.
  - Люды, помогить! – кричала Екатерина, что было сил. – Помогить, люды!
      Если в станице у кого-то случалась беда, то на помощь готов был прийти каждый. Соседи собрались быстро.
  - Та я ж бачила, як биля Лидочки стояла приезжя. Та, шо у дида Пытра хату купыла! – сказала тётя Феня, огород которой был как раз напротив Катиного дома.
  - Та вин ище йим цю хату ны продав, оны так в ний жывуть! – подытожила  разговоры, быстро собравшейся толпы баба Глаша.
      Медлить было нельзя ни секунды. И никто не понимал этого лучше, чем мать.
  - Мыкола, побиглы со мною! – кричала в истерике Катя, обращаясь к своему двоюродному брату. И вся толпа, как по команде двинулась за ними к дому деда Петра.
     Николай с разбегу вышиб дверь и остолбенел. Картина была ужасной. Дом состоял из одной большой комнаты, в которой повсюду были видны следы крови. Женщина, похитившая Лидочку, сидела задумчиво на табурете возле русской печи. Возле неё на глиняном полу валялись два детских платьица, пропитанные кровью.  В дальнем углу комнаты у маленького окошка на соломе лежала другая женщина, намного старше первой. Она спала. Рядом  с ней сидела Лидочка и негромко плакала. Екатерина подбежала к дочери, схватила её на руки, пытаясь прижать к себе. Но что-то не отпускало Лидочку, как будто неведомая безумная сила старалась вырвать дочь из рук матери. От острой боли в ноге Лидочка вскрикнула. Сил, чтобы заплакать громче у неё уже не было. И только теперь Екатерина заметила металлический штырь с ушком, торчавший из соломы. К нему-то и была привязана верёвкой Лидочкина ножка.
    Суд станичников оказался страшен. Справедливый приговор  был вынесен тут же разъярённой толпой и вступил в законную силу почти мгновенно.