Бог смотрит

К сожалению, я очень смутно помню события тех дней. Об их хронологии я могу говорить, сверившись с документами – диплом о неполном высшем образовании… Запись в трудовой книжке о принятии на работу в ‘Мобильные телесистемы’… Квитанции на оплату услуг интернет-провайдера…
 Но есть эпизод, который удалось запечатлеть не просто памятью, но – сердцем…
 Приближался ноябрь. Холодное, безжалостное дыхание зимы уже явственно ощущалось в воздухе, хотя листва ещё радовали глаз осенней палитрой – от зелёного до рубиново-красного…
 По привычке гуляя по родному городу, не выбирая заранее точного маршрута, я не слишком торопилась домой. Лабиринт улиц дарил ощущение полной свободы – от телефонных звонков, от нелепых условностей и необходимости что-то говорить.
 Проходя параллельно проспекту Королева, асфальтовой тропинкой, по которой плачет ремонт… под которой - плачет Земля, мечтающая освободиться от асфальтового плена, я миновала перекресток и спокойным шагом пошла по тротуару вдоль дома, который королевцы именуют ‘китайской стеной’. Привычный вид перед глазами… Магазин… Сбербанк… Арка…
 Приблизившись к деревцу, растущему неподалеку от окон первого этажа – спокойно, надеясь, что незаметна для глаз прохожих, – я машинально сорвала с дерева ещё зеленый листочек и поднесла его ко рту, чуть прикусила... Так же машинально я могла бы сорвать и прикусить травинку в поле или в лесу…
 И тут услышала, как мягкий женский голос откуда-то позвал: ‘Девушка!’
 Оглядевшись, я поняла, что меня окликнула женщина, которая пристально глядела на улицу из окна первого этажа. Взглянув в её сторону растерянным, недоумевающим взглядом, я осторожно подошла.
 Каково же было мое смущение, когда она, сказав: ‘Сейчас, сейчас’, - ненадолго скрылась, а потом протянула через окно… завернутый в целлофановый пакет бутерброд. Медленно отступив на несколько шагов, я только и смогла пробормотать:
  - Что Вы… Не надо…
  - Возьмите, возьмите, - настойчиво произнесла моя нежданная покровительница. – Бог смотрит – и я смотрю… Нельзя не накормить голодного…
 Значит, она видела, как я сорвала и надкусила тот листочек с дерева! Увидела – и подумала, что я стремлюсь унять голод… которого на самом-то деле и не было вовсе…
 В долгую-долгую секунду пронеслось множество мыслей… Она была так добра ко мне, эта незнакомка… Реальность бывает кусачей… каждый ли в этом странном мире способен поступить, как эта женщина? Но, вероятно, моему самолюбию невыносимо было сознавать, что меня – аккуратно одетую, не страдающую от истощения - посчитали голодной нищенкой. Впрочем, сейчас меня подобная ситуация не задела бы нисколько! Значит, тогда – в садах души моей мятежной ещё не до конца была выкорчевана гордыня… И… и торопливо, повторив: ‘Не надо, спасибо!’ – я отступила от окошка в тесный, но добрый мирок, который смогла сберечь эта участливая женщина.
 Я шла мимо арки с горящим от стыда лицом – и думала лишь о том, чтобы поскорее дойти до дома, скрыться, спрятаться в своей крепости… Но меня догнал все тот же приветливый, доброжелательный голос: ‘Постойте! Подождите!’
 Обернувшись, я увидела свою покровительницу – только и успела подумать: ‘Да, в настойчивости ей не откажешь!’ – и в тот же миг она оказалась рядом.
  - Возьмите, пожалуйста, зачем же Вы ушли… - произнесла она. И повторила: Бог смотрит – и я смотрю…
 С этими словами она вручила мне бутерброд с маслом и горсть конфет. Увидев выражение её лица, я поняла, что отказ обидит, заденет её – и… приняла этот дар, смущенно пробормотав слова благодарности.
 Женщина, которую я готова была счесть своим ангелом-хранителем, с улыбкой пожелала мне удачи и направилась домой. На ходу, второпях (надеясь, что меня не увидят знакомые…), я ела бутерброд, два добрых куска белого хлеба, щедро намазанных сливочным маслом…
 Мне и хотелось рассказать кому-то о случившемся, и в то же время что-то останавливало… Может быть, дело было в сомнениях: поймут ли меня? Может быть – не хотелось заново переживать момент, когда я поняла, что в глазах своей покровительницы – нуждалась в материальной помощи. И - ни родители, ни сестра, ни дедушка не узнали об этой встрече, которую я помню до сих пор – и буду помнить всегда.
 Понимая, что мою взволнованность могут заметить родители, особенно мама, я отправилась к дедушке, однако и ему ничего не рассказала, только угостила подаренными конфетами, с которыми мы пили чай… Тепло ароматного напитка проникало в самое сердце, а конфеты – питали не плоть, но душу…
 Почему я не сказала правды моей покровительнице – почему не сказала, что её предположение было ошибочным? Не знаю… Вероятно, дело было в том, что такое случилось со мной впервые, и я растерялась…
 Но эта растерянность обернулась потоком размышлений – жизнеутверждающих и даже радостных! Я ещё раз убедилась в том, что Мир не без добрых людей и увидела, что накормившая меня женщина неизмеримо выше героини рассказа Кэтрин Мэнсфилд ‘Чашка чая’, героини с высокомерным именем Розмари, которая - забавы ради - щедро облагодетельствовала просившую подаяния девушку.
 И теперь я более пристально вглядываюсь в действительность, листая книгу текущих дней, в пронизанное Светом пространство – и если я увижу, что кто-то голоден, то накормлю нуждающегося со словами: ‘Бог смотрит – и я смотрю…’