Выезд на первый суицид. Тени прошлого. Глава 1

         Когда-то давно, в прошлой жизни, еще до участия в миротворческой миссии ООН в Косово моя должность звучала как «старший психолог-инспектор УВО при УВД». Не стану вам говорить в какой именно области России. Это не важно. Работа была мирной, интересной, но совсем не денежной. Потому и подался позже на заработки в далекую Кокосовку, Автономную область бывшей союзной республики Югославия. Благо, удачный шанс для командировки подвернулся.
         Сейчас я, конечно, полностью дисквалифицировался. Ведь работа практического психолога подразумевает постоянную практику, регулярные встречи с людьми, переподготовку, чтение профессиональной литературы, общение с коллегами. Как и в любой другой деятельности, тогда я видел светлые и темные стороны данной службы. Они одинаково притягивали возможностью проявить себя, показать, чем можешь быть полезен в служебном коллективе. Тем более, в нашей «управе» я вообще, был первым человеком, зачисленным на службу в качестве штатной единицы практического психолога.

         Странно, но работой «промывателя мозгов» больше интересовался не мой непосредственный начальник, заместитель шефа управления вневедомственной охраны по оргштатной и кадровой работе, а другой заместитель, по службе. Бывая в его кабинете по разным проблемам, я всегда получал заковыристые вопросы, типа:
- А вот скажи-ка мне, Маркус, что показывает факт самоубийства человека: его внутреннюю силу, презрение к смерти, или же наоборот, слабость человеческой души?
       Нет, у зама не проявлялось абсолютно никаких тенденций к суициду, депрессии и прочим маргинальным «закидонам». Тогда  он был молодым, амбициозным, умным (в смысле, не ограниченным рамками должностных обязанностей) человеком. Одно время даже переманивал меня к себе в отдел на майорскую должность. Но подобными вопросами, абсолютно внезапными, после комендантского патруля, или же занятий с личным составом вводил старшего инспектора в легкий ступор, с удовольствием отслеживая реакцию младшего офицера.

       Тема суицидов служивых людей была актуальна и в Косовской миссии. Но до нее еще следовало дожить, дослужить. Пока же я стремился объективно отвечать Александру Сергеевичу на его каверзные (и не очень) вопросы.
       Служба в погонах постоянно вносит свои коррективы, словно посмеиваясь над тщетностью «решения» извечных проблем бытия и смерти.
- Товарищ капитан, поднимайтесь. В отделе охраны города М. – самоубийство нашего сотрудника. Вам приказано выехать для участия в служебной проверки факта суицида. Машина за вами уже вышла.
      Это дежурный городского ПЦО (пункта централизованной охраны объектов) позвонил мне домой среди ночи. На сегодняшний день прошло достаточно времени с той поры, как я первый раз съездил на тот суицид. Думаю, не станет нарушением профессиональной этики мой дальнейший рассказ о печальном случае, субъективные впечатления от ночной поездки.
       Юра, водитель дежурной машины, приехал к подъезду минут через двадцать. Заспанное, помятое лицо, откровенная зевота свидетельствовали о том, что он приятно коротал время в служебном гараже, когда его застал звонок дежурного по управлению.
- Юра, ты знал прежде покойного, когда-то встречался с ним? – интересуюсь больше для проформы, чтобы окончательного разбудить «водилу», настроив парня на рабочий лад.
- Не-а. Возможно, мельком видел. Ведь он был дежурным пункта централизованной охраны в районном городишке. Работал в сменах, причем, не очень долго.
      Понятно.
      Плотная ночь лежит над родным городом. Нам катить километров сто от областного центра. Какой-то дополнительной информации о случившемся, пока, нет. Я перебираю в уме вопросы, которые интересуют начальство в подобных трагических случаях:
- Есть ли криминал в конкретном суициде, или же он случился на бытовой почве?
- Кто отбирал сотрудника на службу, что записано в результатах тестирования и рекомендациях ЦПД (центр психодиагностики)?
- Что есть в рабочих документах у непосредственного начальника относительно личности покойного? Имеются в виду любые записи, характеристики, аттестации, способные пролить свет на причины суицида?
- Какое оружие использовал (в смысле табельное или иное, охотничье)?
- И, конечно же, пересекался когда-нибудь сотрудник с моим коллегой, психологом райотдела милиции? (Если в нем есть такой по штату и по должности).

    Это лишь в конце 1999 или даже в 2000 году нам поступили с верхов подробные методические рекомендации – инструкции о том, как проводить служебные проверки относительно случаев суицида у личного состава. Потом еще одна «методичка», о профилактике самоубийств. До сих пор помню, потому что разбирали неоднократно данные документы на сборах психологов служб и управлений.
    А в 1998 году я ехал на свой «первый суицид», нервно прикидывая – представляя свою встречу с родственниками покойного. Вы знаете, о чем и как можно и нужно говорить с людьми, потерявшими несколько часов назад своего близкого – родного человека? КАК нужно строить с ними приватный разговор?
    Причем, никого не волнуют твои личные чувства и впечатления. Порядок в нашей управе был заведен твердый: возвращаешься с комендантского патруля или ночных ЧП с личным составом, будь добр, предварительный рапорт о проделанной работе положить на стол начальнику управления. Или его заму. Понятно, что до их прибытия на службу, в 7.30 – 8.00 часов утра.  Потом, может быть, тебя отпустят отдохнуть.
Продолжение следует. http://www.proza.ru/2013/10/21/47