Убить Коха... Глава-48. А вас, прошу подождать...

 
 
 
                Дворец Коха находился в огромном саду.

Залитые солнцем дубы, липы, клены бросали тень на асфальтированную дорожку.

Кусты сирени наполняли ароматом воздух.

Садовники возились над цветочными клумбами и у плодовых деревьев.

Помимо большого особняка, на территории дворца было выстроено еще несколько домиков - здесь размещалась охрана и прислуга Коха.

Все это и много других мелочей успел заметить опытный глаз Кузнецова.

   - Прошу вас пройти прямо к адъютанту, а я пойду сдавать собаку, - сказал Шмидт, указав Зиберту на парадное крыльцо.

   - Ты будешь стрелять? - задыхаясь от волнения, спросила Валя.

   - Если буду уверен, что убью, - ответил Кузнецов.

Адъютант Бабах любезно встретил посетителей и проводил их на второй этаж, в приемную Коха.

   - Садитесь, пожалуйста.

   - Гауляйтер сегодня в хорошем расположении духа, - улыбаясь, предупредил он.

   - Сейчас доложу о вашем приходе.

И Бабах скрылся за тяжелой дверью.

В приемной в ожидании вызова молча, сидели несколько офицеров.

Среди них два генерала в полной форме.

Не успели Валя и Кузнецов осмотреться, как адъютант вернулся.

   - Прошу в кабинет рейхскомиссара, - обратился он к Вале.

   - А вас, герр обер-лейтенант, попрошу подождать.

У Вали кругом пошла голова.

   - Не выдаст ли она себя?

   - Позовут ли потом Кузнецова?

   - Будет ли он стрелять в Коха?

У двери она обернулась и посмотрела на Николая Ивановича.

Тот, сидя в мягком кресле, как ни в чем не бывало, вполголоса о чем-то говорил с соседом - капитаном.

Адъютант открыл дверь кабинета, пропустил Валю, закрыл дверь и сам остался в приемной.

Валя сделала лишь шаг вперед, как к ней в два прыжка подскочила огромная овчарка.

Валя вздрогнула от испуга.

   - На место! - раздался громкий окрик на немецком языке.

Собака отошла прочь.

Тот же голос предложил Вале:

   - Прошу садиться.

Испуганными глазами посмотрела Валя на говорившего.

За столом она увидела большого, полного человека с усиками "под Гитлера", с длинными рыжими ресницами и догадалась, что это и есть Кох.

Стол Коха был поставлен в кабинете углом, вплотную к нему примыкал перпендикулярно другой, длинный стол.

За этот стол и пригласили ее сесть.

Между нею и Кохом с двух сторон сидели охранники, у окна поодаль - еще один.

У ног Коха лежала овчарка.

"Боже, какая охрана!" - успела подумать Валя, но тут же услышала вопрос.

   - Почему вы не хотите поехать в Германию? - спрашивал Кох, глядя не на Валю, а на лежавшее перед ним заявление.

   - Вы девушка немецкой крови и были б очень полезны в фатерланд.

   - Чтобы победить большевиков, надо работать всем.

При последних словах Кох вскинул глаза на девушку и во время всего дальнейшего разговора уже смотрел на нее в упор.

   - Моя мама серьезно больна, а сестры малы, - пересиливая волнение, стала объяснять Валя.

   - После гибели моего любимого отца я должна зарабатывать для всей семьи.

   - Прошу вас разрешить мне остаться в Ровно.

Я знаю немецкий язык, русский, украинский, могу и здесь принести пользу Германии.

   - А где вы познакомились с господином Зибертом?

   - Познакомились случайно, в поезде.

   - Потом он часто заезжал к нам по дороге с фронта.

   - Мы с ним помолвлены, - добавила Валя смущенно.

Кох несколько минут беседовал с Валей.

Он поинтересовался, с кем еще из немецких офицеров она знакома.

Когда Валя назвала в числе своих знакомых не только сотрудников рейхскомиссариата, но и гестапо, Кох, видимо, был удовлетворен...".

Итак, Кох, был удовлетворен... и наложил свою резолюцию на прошении, сидящей напротив девицы - вести душещипательную беседу с её женихом, не было ни какой необходимости.

Если бы, Медведев закончил этот эпизод, таким образом, то тогда с большой натяжкой можно было в это поверить.
               
                Но!

Всё делом в том, что гауляйтер Украины, никогда бы не поставил свою подпись на прошении такого рода, тем самым прилюдно демонстрируя своё пренебрежение к директивам фюрера о рабочих с Востока.

Вопросами трудоустройства населения города Ровно, впрочем, как и в других городах оккупированной Украины, занималась биржа труда, где еженедельно должно, а вернее, обязано было отмечаться всё трудоспособное население.

Там могли предложить работу по месту жительства, а могли сказать, что согласно разнарядке вас отправляют на работу в Германию.

Неподчинение рассматривалось, как саботаж, а за саботаж полагался ...расстрел.

Правда, всегда находился чиновник,  который за определённое вознаграждение решал вопрос в пользу просителя.

Поэтому, если бы Валю Довгер действительно хотели  угнать на работу в Германию, Кузнецову, с его не ограниченными денежными ресурсами, решить этот вопрос не представляло никакого труда.

Наоборот, заимел бы ещё одного нужного приятеля, тем самым мог бы спасти не одну тысячу ровчан от облав, устраиваемых нацистами, для обеспечения фатерлянда рабочей силой.

И так бы, наверное, и было, если бы этот вопрос действительно возник  - деньги они и во время войны деньги.
               
                Но,

    тогда бы не было бы знаменитого мифа о советском   разведчике, проникшем
в логово наместника Гитлера, которому "простак" гауляйтор в завязавшейся беседе,
              выдал военную тайну о начале операции

                "Цитадель".