Искусственность

  Искусственность, вовсе не от слова искусство, быстрее от слова ненатуральность. Ненастоящность, эка я нерусское слово выдумал! Но как еще лучше объяснить о чем, я не знаю.
     Впервые для себя я открыл это в школе. Мне было около десяти-одиннадцати лет. Жили мы в обычном спальном районе, которые только начинали завоевывать близлежащие к городу деревеньки. В быстром темпе стали возводиться «хрущевки», следом «брежневки» и «корабли». Для тех, кто не понимает о чем я, объясню: так назывались дома, которые строились однотипными спичечными коробками, отличающиеся только высотой, (количеством этажей) и внутренними планировками квартир. Они появлялись в каждом приграничном районе города. В те годы новостройки в центре не рассматривались в принципе, а потому новое жилье возникало только на окраинах. Дома вырастали на определенном расстоянии друг от друга, а потому заглянуть в чужую жизнь в соседнее окно возможно было только при помощи бинокля. Лучше военного. Дома появлялись, не портя вокруг ничего (если только не рассматривать их ужасно однообразный внешний вид). Но остатки деревень долго оставались в промежутках между ними. Я ходил уже в четвертый класс, а дорога до школы пролегала прямо по деревенской улице с деревянными домами, в которых жили «селяне». Потихоньку они умирали, и отправлялись на кладбище, расположенное рядом с прудом, в котором мы постигали азы обучения плаванию. Дома начинали рушиться. Как-то сами. Не было какой-то специальной техники, которая приезжала и способствовала их разрушению. Просто в какой-то момент на их месте оставались развалины, наполненные остатками всяческого ненужного хлама. Они являлись отличным местом для проведения свободного, или не очень свободного, но нагло стыренного от выполнения домашних заданий времени. Пацаны стаями слетались на развалины, выискивая смешные вещи, хотя по их мнению совершенно сильно наполненные смыслом и важностью. Я не был исключением. И вот однажды, на остатках очередной избы одним из кладоискателей, был обнаружен протез ноги. Он был довольно большим, с коленным суставом. Выглядел вполне себе достаточно жутко, состоящий из металлических пластин, с ботинком на конце. Он напоминал ногу от терминатора. Только проблема в том, что тогда еще не только не сняли такого фильма, но даже не придумали сценарий, и поэтому жуть протез навел на меня страшную. Я попытался представить себя без ноги и с этой железной штукой. И что интересно, мне не страшно было представить себя без ноги, но вот с этой терминаторской опоркой… Долго она мне снилась в кошмарных снах. Но самое главное, что я вынес, это то, что я не хочу иметь ненастоящую ногу.
     Помните железные зубы? Зубные протезы, которыми наполняли раньше рот? У цыган и южан на рынке они были желтого цвета. Вспоминается один из фильмов «бондиады», в котором один из главных вредителей был огромного размера с полностью железным ртом. Ужас, какой страшный! Они также мне не нравились, и отчасти от этого, я в детстве был сторонником дырки между зубов, нежели стать обладателем этого ненастоящего железного чуда. А  дедушкины или бабушкины розовые «вставнушки», ласково плавающие в граненом стаканчике? Сколь приятно было познакомиться с ними, подойдя к окну и отодвинув занавеску. Как сейчас, перед глазами.
     После смерти какой-то двоюродной бабушки, нашей семье в виде наследства перепала швейная машинка. Она являлась, да и есть (жива до сих пор) немецким произведением искусства. Появилась на свет она была в доисторические 18… какие-то года и носила гордое имя «ANKER». Это был не маленький переносной ящичек с ручкой, а целый предмет мебели, на чугунной витой станине, с ножным приводом и столешницей из красного лакированного дерева. Даже тогда она показалась мне верхом творения человеческих рук, каким-то непостижимо волшебным способом, сама машинка переворачивалась, прячась в специальное потайное место, а закрытая сверху крышка превращала ее в некое подобие столика.  Позже я на ней начинал покорять умение соединять два куска ткани при помощи стрекочущей иголки. Но это потом. А тогда, в тот момент когда это чудо немецкой техники дополнило наш обычный советский интерьер, первым делом я решил исследовать множество выдвижных ящичков, точнее их содержание. Пуговицы в огромном количестве, такие разные, не только размером и цветом, но и материалом, формой, рисунком, а некоторые еще и с надписями, я бережно доставал, выкладывал на линолеум, и вдруг одна из них посмотрела на меня… И тут я понял, что это не простая пуговица, а глаз. Нет, не настоящий, а протез. В очередной раз жуть охватила меня…
     Годы идут, прогресс семимильными шагами следует и в отрасли замещения человеческих частей на искусственные заменители. У одного из моих друзей появилась «титановая» пятка, после того как он раздробил настоящую, неудачно приземлившись с парашютом. Количество приятелей, у которых не «свои зубы», давно победило тех, у которых свои. Даже у меня есть один не мой. Протезы меняются до неузнаваемости. Они становятся изумительно похожими на оригинал, их порой сложно отличить от настоящих. Но роднее они не становятся. Интересно, где та грань, тот орган, какой-то окончательный, заменив который человек станет не тем человеком, который был, а другим. Каким-то новым, пусть живым, но почти роботом, не смотря на то, что и биохимическим. И кому хочется жить вот тем, замененным? Простите, но не настоящим?
     Мы живем часто не настоящей жизнью. Придумываем себе не настоящие ценности. Причем пытаемся достичь их вполне по-настоящему. И только достигнув, понимаем что они не то. А где они настоящие? Какие они?..
     Если кто-то ждет от меня ответов, то извините, я не оправдаю ваших ожиданий. Мне не повезло уродиться посланником Господа, имея ответы на все, самые отважные и важные вопросы человечества. Я совсем другой. Нет, я не тот, который ненастоящий, наоборот, самый обыкновенный. Только лишь научился находить еще какие-то подвопросы, которые нормальные обычные головы не культивируют. Но вот эта ненастоящность, эта искусственность не дает мне покоя! Не хочу я быть ненастоящим, хотя бы на немного. Хотя один зуб-то мой уже не мой. Он не  я…
     Ненастоящность. Искусственность. Она есть не только физическая, физиологическая. Как много ее моральной, духовной. Той, которая начинает заменять настоящность. Ложные ценности, которые мы, люди, превозносим, и пытаемся доказать даже не всем, а самому себе, что именно они являются самыми важными, целью нашего существования. И только когда совсем уже поздно, когда ничего не изменить, когда сравнение становиться бесполезным, а мы наконец-то находим тот достаточный противовес, мы понимаем всю ложность  наших предыдущих стремлений. Открыв для себя это, я не стал жить иначе, просто я научился останавливаться и смотреть на себя, на свои поступки, на свои, выбранные мной приоритеты. А после понимать и заставлять себя принимать их важность и абсолютность, или лживость и ничтожность.
     Что ж, я готов закончить свои размышления про ненастоящность. Она не моя. Она не для меня. Не хочу жить понарошку, как порой в детстве, да и не порой, а почти всегда (понарошку солдат, понарошку война, понарошку убили).  Не хочу иметь ненастоящую любовь, не хочу искусственно чувствовать и жить не взаправду. Не моё это…
     А вот умереть по-ненастоящему, не взаправду, ненадолго, притворившись, не насовсем, я готов. А потом приподняться, и так это из последних сил… продолжать жить дальше. По-настоящему.