Капля утренней росы... гл. 1 Мираж счастья...

КАПЛЯ УТРЕННЕЙ РОСЫ

Глава 1

Мираж счастья

Это был самый грустный вечер в жизни уже одинокой, но еще слишком молодой женщины по имени Виржиния. Она была родом из Америки, той страны, где свобода равнялась свободе ее национальной валюты; хочешь быть свободным – плати: жизнь ради денег и деньги ради жизни. Ее жизнь была подобна солнцу, уходящему в закат: вот вроде все есть, а как оказывается, ничего и не было. Она уткнулась лицом в одну из подушек, которые были разбросаны на кровати, и попыталась уснуть. Через некоторое время, ворочаясь, она повернулась на спину и уставилась в потолок, о чем-то думая. На лице было выражение печали и боли, горячие слезы текли из глаз; они были обжигающими, как сама ее жизнь. Однако время взяло свое: было уже за полночь, когда веки ее отяжелели, и она погрузилась в глубокий сон…
Странно: где она, и почему так невыносимо душно?
Вокруг то и дело лязгала сталь, от этого скрежета сотрясалась земля. Воздух смердел от лежавших на земле трупов, эхом проносились чьи-то крики, раздавались стоны. Возле нее толпились, кружа, какие-то всадники, лица их были закрыты черными капюшонами,  они  своим видом вселяли ужас, в их руках были мечи, похожие на полумесяцы. «Странно, – подумала она, – это арабы? И тогда откуда и почему такая таинственность и  желание убить меня?». Своей грозной сталью они сверкали над ее головой, но Виржиния в бесстрашии перед опасностью легким движением своего меча рубила каждого, кто пытался причинить ей боль и убить, – она ловко владела этим оружием, не давая  приблизиться к себе неприятелю. В такой ситуации ей как никогда хотелось жить, особенно сейчас, чтобы узнать, кто этот противник, прячущий свое истинное лицо под черной мантией. Но силы были неравными, да и шлем на ее голове мешал увидеть полную картину боя, она слышала в этом металлическом одеянии свое дыхание, ей не давала покоя мысль,  что в этой битве она одна.
Дыхание сдавило ее грудь – в эту минуту очень хотелось снять с себя эти невыносимо тяжелые доспехи. «Но тогда они увидят меня и, наверно, убьют», – думала про себя она. Находясь в  окружении врагов, она сделала рывок в сторону солнечного проблеска и, рубя ветки, которые едва не били ей в лицо, с трудом пробираясь, помчалась прочь от погони. Тяжело билось сердце в груди, она слышала его гулкий стук, похожий на стук кузнеца, кующего мечи. Оглядываясь, она  видела, как плотным шлейфом за ней мчалась мгла,  но одного она не могла  понять: за что?
Как только она пересекла этот дремучий и сырой лес, перед ней предстала пустыня, красновато-блеклая, безжизненная, знойная. «Как сильно печет солнце! – вот только что я была в жуткой, холодной и мрачной мгле, в мокром от дождя лесу,  теперь нахожусь в этой знойной печи, бесконечной пустыне», – думала она. Виржиния мчалась по горячему  песку, оставляя за собой шлейф поднявшейся пыли. Ей сильно захотелось пить, жажда не оставляла шансов на силы, чтобы мчаться вперед, да и конь, несясь от погони на всех парах, тоже выдавал себя недовольным сопением. Виржиния поняла, что он тоже хочет пить, она резко потянула поводья на себя, останавливая своего коня на скаку, так что он от неожиданности встал на дыбы, но Виржиния держалась крепко, и, нежно поглаживая его возле гривы, она с легкостью развернула скакуна по направлению к своим врагам.
Она поняла, что дальше двигаться бесполезно и бессмысленно. Виржиния  стояла и смотрела туда, откуда на нее мчалась черная тень. Она медленно сняла с головы шлем – по плечам рассыпались длинные черные, как смоль, локоны. Молодая женщина уронила меч на горячий песок, сталь прощально блеснула – было понятно, что боя больше не будет.
Хлопнув скакуна ладонью, Виржиния помчалась навстречу врагу. Вдалеке виднелись всадники, но они выглядели  расплывчато, как будто горячий воздух мчался вместе с ней, растворяя всё вокруг. Запахло морем, силуэты растворились, как исчезающие миражи, и перед ней раскрылся бездонный и могущественный океан. Запах воды взбодрил изнемогшую от жары и бешеной скачки Виржинию. Выпустив поводья, она слезла с коня и неторопливо, качаясь на ветру от усталости и изнеможения, поплелась к воде. «Вот оно, блаженство, – думала она. – Войти и погрузиться в бушующие волны и раствориться в них навсегда».  Но только она подняла ногу, чтобы опустить ее в воду, как внезапно услышала позади себя незнакомый мужской голос: «Виржиния!». Она хотела повернуться, чтобы увидеть, кто ее зовет, но резко проснулась. Ее сон прервал телефонный звонок. Еще не очнувшись ото сна, она сняла трубку и произнесла на чистом английском: «Хелло!». В ответ услышала  мужской голос, похожий на голос из своего сна, который еще звучал эхом в ее сознании, он то и дело спрашивал:
 – Вы Виржиния Сарфо? Вам надо срочно приехать в Санкт-Петербург, это Россия, по делу о наследстве, и, пожалуйста, не забудьте взять с собой кулон «Слеза Бога».
Он дал ей номер своего телефона, и в трубке послышались гудки.
Виржиния ничего не могла понять: чего хотели от нее, да и кто это, и почему она должна куда-то ехать, тем более в Россию? Она лежала на своей кровати и, находясь в удрученном состоянии, размышляла, что сон какой-то слишком реальный, да и этот звонок – полнейший абсурд. Записная книжка с номером звонившего осталась лежать на тумбочке возле телефона. Виржиния медленно встала и, нежно потягиваясь, подошла к окну. Было раннее утро, город еще дремал, улицы были пусты, и хотя этот город – город Вашингтон, многолюдный и шумный, является центром США, она смотрела на него, как будто что-то хотела увидеть или кого-то, но город еще спал, и только улицы благоухали летней прохладой. Выходя из спальни, она набросила на свое нежное бархатистое тело коротенький цветной атласный пеньюар. Виржиния вошла в ванную, чтобы согреться, спастись от пронизывающего холода и выйти из непонятного состояния беспокойства…
Молодая женщина закрыла воду, с вешалки взяла махровое полотенце, подошла к туалетному столику, где аккуратно были расставлены крема для тела и лица. Стоя возле  зеркала, она стала вытирать себя полотенцем. Всматриваясь в отражение в зеркале, она увидела в своих глазах потерянность и одиночество. Темные круги под глазами и вздернутый припухший носик придавали ее образу какой-то безжизненный вид. «Разве это жизнь?» – произнесла с грустью Виржиния.
Она нежно наносила крем, слегка прикасаясь пальчиками к лицу, шепча: «Я сильная, я все смогу, только надо верить, что все будет хорошо. Нет, надо срочно уехать отсюда, где все напоминает о нем, о том, как он ворвался в мою жизнь, как все в ней с корнями вырвал, все забрал, опустошил...». Выходя из ванной, она огляделась. Все, что находилось в квартире, – кровать, диван, пианино, телевизор, шкаф с антресолью и тумбочка – напоминало о только что уехавшем квартиранте. Интересный гость, который ворвался в ее жизнь, так же интересно все  забрал, даже платья, которые сам дарил ей.
Виржиния прошла в зал, она стояла и рассматривала все кругом, пыталась понять, почему так все произошло, в чем причина. Размышляя о жизни, она как-то невзначай вспомнила про кулон с цепочкой. Задумавшись о том, где он может быть, стала его искать. В  тумбочке, где, как она думала, он находится, его не оказалось. Она стала рыскать в поисках этой вещицы в шкатулках, в косметичке, но тщетно. Расстроившись, что ее усилия оказались тщетными, Виржиния села на диван и стала думать, куда  она могла его деть. «Неужели он забрал? Да нет же, я его отнесла в антикварную лавку на Пятой авеню, – вспомнила она. – Да, но как мне его выкупить?..».
 Виржиния прошла в спальню, села на кровать, сняла трубку с аппарата, чтобы набрать номер Дэвида, своего бывшего мужа, и, не дождавшись гудка, бросила тут же телефонную трубку. «Просить у него бессмысленно, притом мы уже развелись», – подумала она.
Встав с кровати, она вышла из спальни и  пошла на кухню. На столе после вчерашнего стояла пустая бутылка «Мартини», разломанный хлеб и банка омаров. «Вот откуда запах океана, – подумала она, – вчерашние консервы!». Еще лежал открытый конверт с извещением суда, что она разведена с Дэвидом Коффентом. Она села на стул, взяла за горлышко пустую бутылку. Стала крутить эту стеклянную посудину рукой, вспоминая при этом, какой она была счастливой, когда, казалось, еще совсем недавно, она встречалась с ним, но как только стала его законной женой – куда все девалось! Со временем он стал совершенно другим, все реже и реже  покупал ей  цветы и подарки, если и давал деньги, то обязательно потом спрашивал, на что она их потратила. Он не разрешал ей общаться с подругами, устраиваться на работу, хотел, чтобы она всегда была дома и ждала его с работы с домашними обедами и ужинами. Даже когда она садилась играть на пианино, он раздражался, выбрасывал посуду со шкафа и, швыряясь при этом тарелками и ложками, кричал на нее, чтобы она лучше занялась другим делом, а не бряканьем в пустоту. Он не говорил ей о высоких чувствах, о любви – считал это слабостью. Они жили в какой-то тишине и одиночестве. Даже ложась в кровать, они не соприкасались телами, а ей так хотелось нежно к нему прикоснуться, поцеловать и погладить его мускулистое тело! Но чаще всего, когда он уставал на работе и ссылался на плохое самочувствие, они разворачивались друг к другу спиной и тихо засыпали. Хотя от случая к случаю или, точнее, от природного влечения он не отказывался от овладения ею, но хотел ее так неловко и обыденно…
Виржиния, конечно, винила себя, считая, что муж ее работает и устает, а  вот она целыми днями сидит дома. Он был человеком военным, служил в ВВС, был инструктором по пилотажу, обучал новобранцев летному делу, при этом был специалист по навигационной системе. Но теперь в его жизни есть другая, которая старше его и имеет ребенка от первого брака. Виржиния винила себя, что упустила момент и не родила ему ребенка: за семь лет – и ни одной попытки! И он ушел, при этом обозвал ее бездарной и бесплодной, а ведь она в глубине души верила, что когда-нибудь станет матерью, и ради этого многое терпела от него. Нет, он ее не бил, а просто  уничтожал морально. Вспоминая прожитую с ним жизнь, Виржиния совсем расстроилась, по ее щекам опять потекли слезы. Она вытерла их рукой, встала со стула и стала убирать со стола, потом  во всех комнатах, как бы прощаясь со своим прошлым.
Она вспоминала, что когда-то училась в России в МГУ на факультете журналистики и одновременно изучала иностранные языки: французский и русский. Эти языки очень ее интересовали, и на то были семейные причины. Ее бабушка была француженкой, дед – американцем, они переехали в Америку, где живут сейчас ее родители. У нее тогда в России была единственная подруга из Израиля. Они были неразлучны, как сестры, но по окончании университета расстались. Ее подруга осталась жить с родителями в России, именно она подарила ей этот кулон с цепочкой… И вдруг Виржиния встрепенулась, как будто ее током ударило. «Девора! Она, наверное, ищет меня? Но при чем здесь тогда наследство?».  Она подошла к тумбочке, где возле телефона лежал открытый блокнот, листая его, она стала тщательно искать адрес Деворы, но тщетно. Уже закрывая блокнот, она увидела поперек листа номер мобильного и вспомнила, что это она записала его  тогда, ранним утром. Виржиния легла на кровать и стала набирать номер, но линия была занята. Тогда она сделала еще несколько попыток и на последнем дозвоне услышала мужской голос:
– Вы можете говорить по-русски?
– Да! Только плохо, с акцентом, – сказала она. – Это я, Виржиния. Вот у меня Ваш номер, Вы что-то мне говорили утром, я  всего не помню.
Я – Пительский Георгий Афанасьевич. Дело в том, что Вы являетесь наследницей трехкомнатной квартиры в Москве, но только при условии, если Вы предъявите кулон «Слеза Бога». Я, правда,  его не видел, но знаю, что на нем должны быть инициалы – три буквы, которые невооруженным глазом нельзя увидеть. Так что я жду Вас в Петербурге, запишите адрес. Будете здесь, я Вас встречу, все остальное расскажу на месте и объясню, что и как. До свидания!
Виржиния едва успела записать адрес и хотела еще о многом спросить, но в ответ услышала гудки. «Кулон… Да где же я возьму деньги, чтобы выкупить его?» – подперев ладонями щеки, она сидела на кровати, обдумывая, как ей поступить и что делать. Она встала и стала ходить по комнате, совершенно не понимая, что произошло и почему ей в срочном порядке надо ехать в Россию. Но, собравшись с мыслями, она решила, что надо пойти к маме. «Бедная моя мамочка! Сколько она натерпелась. И как я буду у нее просить помощи, я и так без конца ее тревожу? Отец  вообще не разговаривает со мной, как будто я ему чужая. Но у меня кроме них никого не осталось. Да что же случилось с Олесей (так он ее назвал)? Почему она хочет получить этот кулон, а трехкомнатную квартиру отдать мне? Никак не могу понять, какая здесь связь? Думаю, что надо сначала в лавку сходить, а потом уже к маме».  Виржиния вспомнила, что, продавая кулон, назвала эту вещицу по-другому – «Слеза Папы». Блин, даже смешно: дожилась до того, что старик в антикварной лавке хотя и дешево оценил его, но, пожалев ее, все же купил.
Виржиния оделась, взяла сумку. Она открыла ее и увидела, что в ней лежали только косметика и всего 55 долларов. «Да, не густо, – в недоумении стояла она. – Вот такая нищенская моя жизнь!». Молодая женщина вышла из комнаты, прибирая при этом свои пышные черные локоны под кепку, закрыла входную дверь на ключ и, спускаясь по лестнице, вышла на улицу.
Было без четверти три, когда она подошла к лавке, но двери были закрыты. Вывеска гласила: «Обед». Она стала рассматривать витрины с улицы. Как красиво! Антикварные вещи виднелись через окно, маленькие и большие. «Интересно, я раньше ничего этого не видела. Неужели люди готовы все отдать, чтобы во что бы то ни стало купить драгоценную реликвию?».
 Пока она любовалась, не заметила, что  лавка уже открылась. Течение ее мыслей перебил хозяин:
– Что, пришла?
Виржиния обернулась на знакомый голос. Она вошла внутрь магазина, следуя за продавцом. Молодая женщина хотела спросить о кулоне, но ее опередил старичок: он стал рассказывать, как несколько дней назад приходил  мужчина и интересовался каким-то кулоном со странным названием, что-то  вроде «…Бога».
– Но, – продолжал антиквар, – я в тот момент даже не вспомнил про твой кулон, а когда он ушел, я стал искать его, даже, припоминаю, была мысль, что это и есть тот самый Грааль! Я тщательно исследовал его. Скажу одно: кристалл редкой породы, но на Грааль не тянет. А так бы цены  ему не было! Еще я увидел внутри камня какие-то пересечения, похожие на буквы. Вот я и подумал: может, ты забыла название, тем более, что этот человек рассказал мне интересную историю. Это было, по его словам, во время войны с фашистами. В Альпийских горах был секретный бункер у немцев. Семерым пленным, работающим там, чудом  удалось сбежать и прихватить с собой этот кулон, который, якобы, откроет тайну всей Вселенной. Честно говоря, я подумал, что этот человек  либо одержим бредовой идеей, либо законченный чудак, но, конечно,  из любопытства выслушал всю эту чушь, – закончил старик.
Виржинии стало трудно дышать, зрачки ее расширились,  и она, задыхаясь, попросила хозяина лавки дать ей воды. С жадностью выпила воду, поставила стакан на стол и спросила:
– А где кулон?
Старик совершенно спокойно улыбнулся:
– Естественно, у меня. Но, к сожалению, никакой ценности он из себя не представляет, – повторился он, –  так себе,  просто  красивая безделушка.
– Можно  я приду чуть-чуть позже и выкуплю у Вас его – у меня просто денег сейчас нет. Ведь если мама узнает, что я продала кулон, то мне  мало не покажется.
– Не волнуйся, я тебе его так отдам, а деньги занесешь, когда будут. Я вижу, что в твоей жизни произошли перемены.  Не переживай, это – хорошие перемены, а той несчастной и потерянной девушке, какой ты тогда пришла, я не смог отказать и поэтому купил эту безделушку.
Еще некоторое время держа кулон в своих руках, он протянул его: «Вот, на!». Камень прощально блеснул. Положив на ее ладонь кулон, старик посмотрел Виржинии в глаза.
– Жаль, конечно, что это не Грааль – ведь это такая сила, которая может весь мир изменить! Все зависит от того, в чьи руки эта вещь попадет. Тот мужчина был совершенно одержим идеей найти кулон. Странный тип. Судя по голосу, так как лица его я не видел, он не молод. Да и одет был необычно: весь в черном, одежда – балахон с капюшоном. Какой-то холод веял от него.
Стараясь, чтобы она вспомнила, имеет ли кулон действительную ценность, он повторил рассказ о незнакомце, который поведал ему эту историю. Но видя, что она отрешенно смотрит на кулон, участливо сказал:
– Ну ладно. Что же ты стоишь, иди. Я желаю тебе, чтобы у тебя все было хорошо.
Виржиния была в замешательстве. Она молча вышла из магазина и отправилась на остановку, чтобы поехать к матери. В автобусе обдумывала разговор с продавцом антикварной лавки: «Странно, почему он отдал мне  кулон без денег? Да и для чего он мне все рассказал. Если то, что он говорил, правда, то тогда получается, он испугался, что найдут эту вещь и убьют его. Поэтому он поскорей и избавился от кулона. Странная история, я уже слышала ее от Деворы! Но это было давно, тогда к этому я отнеслась с иронией, отдала кулон маме на хранение. Подожди! – этот человек из России назвал ее другим именем – Олеся Валенма! Конечно, она мне рассказывала, что родители  дали ей это имя при  рождении, но дед, еврей, который жил тогда с ними, называл ее Деворой. Интересно, как он осталcя в живых? И те, остальные, тоже? А если они все убиты, тогда, получается, что тень прошлого гонится теперь за мной! Так, надо успокоиться, в срочном порядке поехать в Россию и попытаться узнать  побольше о том, чего я еще не знаю. Только вот даст ли мне денег мама: я так долго ее огорчала своими  выходками. Отец так вообще не захочет со мной разговаривать».
Пока Виржиния рассуждала о случившемся, автобус переехал  через реку Потомак. За ней виднелась Виргиния, где жили ее родители в Кристалл  Сити. Вот показался величественный Пентагон, рядом с ним – Арлингтонское кладбище, где покоились воины, отдавшие свои жизни за ее страну, за Отечество. Брат Виржинии тоже лежит здесь. Он в свои 22 так и не успел познать любовь: был отправлен с миротворческими целями в Ирак. О, эта вечная война за нефть! Как всегда, официальный Вашингтон объявляет, что в Багдаде все спокойно, но солдат по-прежнему привозят в цинковых гробах…
Виржиния задумалась о том, как ей быть в своей войне с невидимым врагом, ведь внешне все спокойно, но если бы кто-нибудь знал, что творится у нее в глубине души!.. Вот они – чужие, незнакомые люди, едут с ней в автобусе, говорят между собой о чем-то. А она, одна-единственная, бежит, бежит  от себя самой, от той Виржинии, которая еще вчера не хотела жить, а теперь, когда ей угрожает опасность, так захотелось жить, именно сейчас, чтобы узнать, какова подлинная цена жизни, понять свое предназначение, чтобы, наконец, стать счастливой.
Автобус остановился на Кинг-стрит. Она вышла на остановке и решила до дома родителей пройтись пешком. Кругом благоухали сады, цвели пионы и бегонии. Виржиния на миг отключилась от гнетущих мыслей и остро почувствовала такой живой и желанный воздух города, в котором она родилась. А теперь ей необходимо бежать из этой страны, из такого родного и любимого города!..
Она зашла в дом, мама готовила ужин. Виржиния обняла ее и сказала:
– Мамочка, любимая моя, здравствуй! Мне надо с тобой поговорить. Пожалуйста, выслушай меня.
 Мама сурово посмотрела на дочь:
– О чем с тобой говорить! Ты посмотри, до чего ты дошла: похудела совсем, тебе 32 года, а ты –  без мужа и детей! Разве мы этого желали для своей дочери?! Твои запои совсем подкосили отца, он  говорит, что лучше бы он потерял тебя, а не сына в этой проклятой войне с Ираком. У нас нет будущего, понимаешь? Зачем ты пришла? Вот, посмотри, муженек твой живет с другой и, наверняка, счастлив. А ты до чего дошла?!
– Мама! – перебила ее Виржиния, – я прошу тебя, выслушай меня. Ты многого не знаешь, что было у нас с Дэвидом!  Ведь мы жили  друг с другом словно два немых человека. Нет, мы, конечно, общались, но наши души были  совершенно чужими. А потом он ушел, ушел, как вор, который украл у меня все. И все, что я делала, даже самое плохое, я делала для того, чтобы забыть обо всем. Прости меня, мама! Прошу тебя, поверь мне еще раз, я знаю, что теперь все будет по-другому! Мне нужны деньги: надо срочно ехать в Россию.
– Куда-куда? – переспросила мама. – Опять в Россию? Ты помнишь, как ты рвалась от нас туда? Эти вечные перелеты, переживания. Ты что, в своем уме? Кто тебя там ждет и как ты думаешь там жить? Их менталитет и условия жизни.., это же нищенская страна, полная хаоса и беззакония!
– Мама, – продолжала Виржиния, – у них сейчас все по-другому: молодой, подающий большие надежды президент, новые программы развития страны… Я еду по приглашению. Ты должна меня понять и помочь мне.
– Чего не сделаешь для любимой доченьки, опять придется тебя выручать, – со вздохом ответила ей мама. – Хорошо, я тебе помогу, только сначала накормлю. Отца, как видишь, нет дома, он в Белом доме. В резиденции президента всегда для него работы хватает,  он в  последнее время все больше там пропадает.  А когда ты хочешь уехать?
– Мама, чем быстрей, тем лучше.
– Хорошо, садись за компьютер: переведем тебе деньги с нашего банковского счета. Надеюсь, карточка твоя цела?
– Да, – ответила Виржиния, – вот.
Она достала из сумочки карточку.
– Вот, правильно ты перечислила деньги, – сказала мама, наблюдая, как дочь ловко справляется с компьютером. – Теперь закажи билет на самолет. Все сделала?! Умница. Если будут трудности, всего же предвидеть невозможно, я записала код твоей карточки, так что деньги перечислю в случае необходимости. А теперь поешь и ложись спать, тебе нужны силы на завтра. Я так хочу, чтобы ты была счастлива, доченька моя!
Мама поцеловала Виржинию нежно в лобик, как в детстве.
– Жаль, что нет рядом твоего брата, нашего  Брауна. Я хочу, чтобы у тебя был достойный мужчина и дети, ведь мы так ждем внуков. Это то, чем мы живем, все остальное неважно.
Виржиния поужинала. Отца с работы еще не было, но он позвонил и предупредил, что приехать не сможет, так как у них на работе возникли непредвиденные обстоятельства.
Был час ночи, когда Виржиния легла в комнате брата  на его кровать. Она смотрела на фотографию Брауна на стене: какой он красивый в этой военной форме! Все в комнате напоминало о нем, как будто ничего не случилось, просто он уехал… Теперь и она уезжает в неизвестность, и кто знает, что ее там ждет.
Молодая женщина еще раз перебрала в уме события сегодняшнего дня и уснула.
…В семь часов утра прозвенел будильник. Мама приготовила завтрак, а Виржиния, умывшись и приведя себя в порядок, вышла в гостиную, где на столе красовались красиво выложенные на тарелочках тосты с сыром и ветчиной, фрукты, сок и горячий кофе с молоком. Мама улыбнулась:
– Доченька, ты так посвежела, преобразилась, выглядишь просто потрясающе! Ты стала еще красивей, а распущенные по плечам волосы делают тебя просто обворожительной. Как можно не любить такую куколку?!
– Это все благодаря тебе: ты меня оживила, только ты меня понимаешь, ты как… – сравнение пришло неожиданно, возникнув из самых глубин подсознания как отголосок того фантастического сновидения. – Ты как сказочный конь, который вынесет на себе из любой беды. Спасибо, родная моя мамочка!
Она вспомнила сон и, отгоняя от себя мысли о нем, села за стол завтракать.
Рейс «Вашингтон – Санкт-Петербург» был назначен на двенадцать часов. Ей надо было торопиться. Мама помогла собрать вещи, дала деньги на мелкие расходы и на такси  и, прощаясь, в слезах, поцеловала ее и сказала:
– Доченька, будь осторожна, мы  тебя ждем. Ты знаешь, мы любим тебя. Извини, что отца нет, так бывает у него часто. Но я ему все объясню.
Виржиния села в такси и, попрощавшись с мамой, поехала в аэропорт Рейгана, но вскоре попросила таксиста остановить. Это было Арлингтонское кладбище. Она смотрела туда, как бы прощаясь с кем-то. Да, она прощалась с братом, который лежал в этой сырой земле. Он уже ничего не может сказать, но как нужно ей его одобрение... Виржиния немного постояла возле кладбища. Время поджимало – пора было ехать в аэропорт; дорога оказалась грустной, ехали  молча.
Выйдя из такси, она расплатилась с водителем и вошла в здание аэропорта. Сев на скамейку в зале ожидания, стала смотреть на табло, на котором высветилось, что ее рейс  задерживается на два часа. Сетуя на внезапно возникшие неудобства, она подумала, что лучше  ждать два часа, а не целые сутки, как это иногда бывает. Она немножко посидела на скамейке, наблюдая за тем, как суетятся люди, тоже ожидающие вылета. Время еще располагало к ожиданию. Она поднялась со скамейки, чтобы прогуляться по аэропорту, тем самым скоротав время. Виржиния взяла в  киоске газету «Горячие сенсации». Но, открыв ее, не успела ничего прочитать, так как уткнувшись в нее чуть не сбила идущего навстречу мужчину. Газета упала из рук, и она, смутившись, произнесла: «Извините!». Суетливо стала  поднимать с пола газету. Мужчина растерялся, но тут же улыбнулся и  радостно воскликнул:
– Виржиния, привет! Ты не узнаешь меня?
 Она внимательно взглянула на него и, тоже радуясь, произнесла:
– О, какая встреча! Сэм, неужели это ты? Как ты изменился, возмужал! Хоть одного человека вижу без военной формы, да  к тому же еще и одноклассника!
Они вместе пошли в кафе, взяли кое-чего перекусить, сели за столик. Он ей все время рассказывал, как у него сложилась жизнь: жена, двое детей, сейчас летит в Лондон на конференцию. Виржиния молча слушала. Она видела, как он счастлив, весь просто светится от счастья. Он аккуратно  поглощал  еду, никуда не торопясь в этой суетной жизни. «Все у него размеренно, – думала она. –  А что же я могу рассказать о себе?». Она еще не успела хорошенько об этом поразмыслить, как прозвучал вопрос:
– А как твои дела, как ты устроилась?
– Да вот, лечу в Россию по делам. Не замужем уже и детей пока нет.
Возникла неловкая пауза. Сэм исправил положение тем, что купил ей шоколадку. Он сказал:
– У тебя будет все хорошо. Пусть жизнь твоя будет как этот шоколад – такой же сладкой и желанной. Ну вот, объявили мой рейс, пора расставаться.
Он посмотрел на часы на правой руке и заметил:
 – Через двадцать минут и твой рейс объявят.
Сэм дружески обнял ее и пожелал удачи.
Виржиния только проводила Сэма на самолет, как тут же объявили: «Пассажиров рейса «Вашингтон – Санкт-Петербург» просим пройти регистрацию. Виржиния достала билет с документами и подошла к терминалу. Никогда она так не волновалась, как сейчас. Зарегистрировавшись, она вместе с пассажирами отправилась на посадку. Пройдя внутрь «Боинга-747», села в кресло салона первого класса.
В назначенное время самолет поднялся в небо. Пролетая над океаном, Виржиния, сидя в кресле, смотрела в иллюминатор. На горизонте все сливалось, казалось, будто океан и небо – одно целое. По салону лайнера прошлась стюардесса, предлагая соки и легкие спиртные напитки. Виржиния хотела  попросить, чтобы ей налили «Мартини», но, сдержав свое желание, попросила яблочного сока и минеральной воды. «Как хорошо, что есть выбор: я не хочу даже вспоминать о прошлом, а если и вспоминаю, то только для того, чтобы понять, что могло быть и хуже», – подумала она. 
Виржиния достала из сумки газету, которую купила в аэропорту. Новостей было множество, но одна интересная новость привела ее в ужасное оцепенение: она прочитала о том, что при невыясненных обстоятельствах на Пятой авеню сгорела антикварная лавка. Ничего не говорилось о том, пострадал ли сам продавец. Говорилось только, что ничего не сохранилось и что пострадали жильцы верхних этажей этого дома.
Виржиния очень расстроилась: было понятно, что тот, кто приходил за кулоном, явно не удовлетворился ответом хозяина лавки и, наверно, выпытывал у него, кому же он отдал это украшение на самом деле. «Кто он? Почему так преследует цель, которой теперь являюсь я? Хорошо, что я уехала! Как прилечу в Россию, сразу позвоню маме и попрошу, чтобы она не говорила никому, куда и зачем я уехала. Просто пусть скажет, что меня давно не видела. Да, а если он станет угрожать? Надо все рассказать папе! Но отец меня не поймет, да и, наверное, не поверит. Лучше скажу маме, чтобы она не открывала дверь посторонним. Да и хозяин лавки моего адреса наверняка не сказал, ведь он же его сам не знал. Все, надо успокоиться и верить, что все будет хорошо», – думала Виржиния.
Было два часа ночи, когда самолет приземлился в аэропорту Пулково. Виржиния вышла из самолета, направилась вместе с пассажирами лайнера в здание аэропорта, уже стоя возле него, подумала: «Вот я и в Петербурге!». На душе было радостно и в то же время тревожно. Звонить ночью адвокату Георгию Афанасьевичу было неудобно. Она постояла в нерешительности на улице, через несколько минут вошла в здание, забрала свой багаж, подошла к окну и стала всматриваться в темноту города. А спустя некоторое время, пройдя через зал ожидания, она оказалась в ночном кафетерии, взяла  хот-дог и кофе, села за столик, чтобы утолить голод. Хотя она ела в салоне лайнера, но от того, что она нервничала и переживала, у нее снова разыгрался аппетит. Она думала о встрече, о том, что же будет дальше, как сложится ее судьба.
Выйдя из кафетерия, она вернулась в зал ожидания и села на скамейку. Рядом с ней находились люди, ожидающие своего вылета. Виржиния поставила на скамейку возле себя дорожную сумку и, прислонившись к ней, задремала. Быстро пролетело время, люди то уходили, то приходили, занимая скамейки. На табло высветилось 6.00. Посматривая на часы, она поняла, что настало раннее утро для города Петербурга,  теперь и для нее тоже.
Вдыхая летний прохладный воздух Питера, она погрузилась в воспоминания о том, что она была здесь очень давно, когда училась в Москве в университете. Студенческие времена – самые счастливые и веселые! Здесь она была вместе с Олесей. Нельзя не влюбиться в этот город, ведь с его историческим прошлым ничто не сравнится: царские поместья, величественные старинные дворцы. Вспоминала, где они гуляли с подругой, как в торговом ряду купили билеты и ездили с экскурсией по городу, потом на катере по реке Неве, где стоит крейсер «Аврора», а напротив его – гостиница «Санкт-Петербург». «Может, мне поехать в гостиницу, привести себя в порядок после такого долгого перелета? Но еще рано и очень хочется спать! Я ведь толком и не отдохнула». С этими мыслями она опять склонила голову на дорожную сумку,  уснула.
Проснулась молодая женщина оттого, что какой-то мужчина тормошил ее за руку. Виржиния встрепенулась от неожиданности, открыла испуганно глаза и увидела, что это был он – адвокат Георгий Афанасьевич. Он был другом родителей Олеси. Виржиния узнала его по общей фотографии из семейного архива, которую ей когда-то показывала подруга, а перед отъездом она видела снимок в своем альбоме у мамы дома.
– Но как Вы меня  нашли? – воскликнула она.
– Виржиния, я звонил вчера Вашим родителям, они сказали, что Вы летите рейсом 2217 и будете ночью в Питере.
 Пока он говорил, Виржиния подумала: «Теперь понятно, почему меня мама с такой легкостью отправила, и адрес адвокат наверняка узнал от нее, так же как и номер моего телефона. Какая же она у меня мудрая!».
Адвокат продолжал:
– Я не стал в позднее время беспокоить Вас, но заказал Вам в гостинице номер. Поедемте, это гостиница «Санкт-Петербург».
– Но как Вы узнали меня и почему выбрали именно эту гостиницу?
– Ваша подруга очень любила Вас и рассказала мне все, даже то, что Вы поклялись, что никогда не бросите друг друга в беде. Олеся звонила Вам, но родители попросили не беспокоить Вас, так как Вы, по их словам, счастливо жили в семейном браке, и они очень старались огородить Вас от лишних проблем.
– Значит, она меня искала! Но почему так поступили мои родители?!
– Олеся просила их о том, чтобы Вы приехали к ней, потому что знала, что умирает. А узнал я Вас по кепке, ведь вы так любите свою страну, что флаг Америки виден за версту. Шучу, но я действительно узнал Вас по кепке. Сейчас отвезу Вас в гостиницу, отдохнете. А потом поедем в офис и более подробно ознакомимся с документами, которые теперь по праву принадлежат Вам. Кстати, кулон с Вами?
– Да!
Виржиния осторожно потянула цепочку, висящую на шее, и показала кулон. Он нежно прикоснулся рукой к украшению и, внимательно рассматривая его, улыбаясь, сказал:
– Какая тонкая работа! Интересно: кристалл, ограненный в золотую оправу, чем-то похож на глаз. Виртуозно выполненная вещица. Очень красиво!
Выходя из аэропорта, они сели в машину и поехали по направлению к гостинице. Там он  провел ее на третий этаж в 507 номер и сказал:
– Внизу есть ресторан, можете сходить позавтракать: там вкусно кормят и предлагают по желанию постояльцев богатый шведский стол. 
– Хорошо! – ответила Виржиния и закрыла за ним дверь.
Она распаковала свои вещи, хотела достать белье, но подумала, что это лучше сделать к вечеру, пошла в душ. Вытерлась полотенцем, снова оделась, привела себя в порядок, взяла ключ и закрыла за собой дверь, спустилась в ресторан позавтракать. Часы показывали уже 9.30, в ресторане были туристы и интуристы, отдыхающие. Она вежливо поздоровалась. Ее спросили о визитке гостиничного номера, в котором она остановилась. Виржиния протянула ее. Администратор ресторана взял визитку и радостно воскликнул:
– О, Вы дорогой гость для нас! Откуда Вы приехали?
Она ответила:
– Из Америки.
– Это очень хорошо, – сказал он. – Дело в том, что Вы являетесь миллионным посетителем нашего ресторана в этом году, и поэтому мы предлагаем Вам отобедать с мэром нашего города в Эрмитаже!
Виржиния вежливо улыбнулась. Она понимала, что этого ей сейчас ой как не надо! Но что же делать? Виржиния пыталась осторожно отклонить предложение, говоря администратору, что очень рада такому везению, но принять приглашение не может, так как устала после перелета с одного континента на другой. Но получила твердый ответ, что все отговорки напрасны, запланированное мероприятие отменить нельзя, и оно  состоится – администратор посмотрел на часы на руке – ровно в 12.00. За ней заедет сам мэр этого замечательного города, и, самое главное, – будет пресса, телевидение.
Она догадалась, что он ее совершенно не понял, мучительно размышляла: «Но как отказать? Каким еще способом?». Виржиния предложила отдать этот приз другому претенденту.
– Что Вы, это невозможно! – воскликнул администратор. – Необходимо присутствовать именно Вам: Вы же наш  миллионный гость, тем более из Америки.
Вежливо улыбаясь, он провел ее за столик, приказал официанту лично обслужить милую гостью и проследить, чтобы в течение часа она находилась в своем номере и надела соответствующий этому случаю наряд. Виржиния, разделавшись по-быстрому с завтраком, поднялась к себе в номер.
Волнуясь, набрала номер мобильного Георгия Афанасьевича и в подробностях рассказала ему о случившемся. На другой линии ее успокаивал адвокат, говорил ей, чтобы она ничего не боялась, ссылался на то, что здесь так уж заведено: каждый как только может себя рекламирует. Но чтобы – мэр?! Это уже политический резонанс, точнее, – пиар! Виржиния, не совсем понимая, о чем он говорит, возмутилась:
– Я совсем не хочу участвовать в этом, а желаю как можно скорее исчезнуть!
– Хорошо, хорошо!
Георгий понял, что она сильно нервничает.
– Минут через двадцать я заеду за Вами, чтобы якобы купить Вам соответствующую этому случаю одежду.
В указанное время Георгий Афанасьевич поднялся на лифте в номер Виржинии. Охранник спросил:
– Вы кто?
Адвокат ответил:
– Я друг, хочу помочь в таком важном деле: купить гостье наряд.
Он посмотрел на свои часы и продолжил:
– Тем более, что мы еще располагаем временем, не правда ли? Позвольте мне  это сделать.
Охранник был в недоумении. Он хотел было спросить разрешения у администрации. Но Георгий Афанасьевич попросил его остаться в номере для того, чтобы папарацци не смогли пронюхать раньше времени все подробности предстоящей встречи. Они вышли из гостиничного комплекса, сели в машину и резко рванули от гостиницы.
– Ну и чего Вы испугались! – смеясь, спросил адвокат у не на шутку встревоженной гостьи.
– Вы понимаете, – с тревогой Виржиния объясняла ему, – если узнают об этом родители, особенно отец?.. Ведь он работает в Пентагоне и у него там и без меня хватает хлопот. Взять хотя бы Китай.
– А что может быть плохого с Китаем? – спросил Георгий, продолжая смеяться.
– Разве Вы не знаете, что они продают оружие и, естественно, становятся конкурентами Америки. Да и весь мир заполнен китайским ширпотребом, сырьем, продуктами питания, да мало ли еще чем! Не хватало еще и мне в политике участвовать.., по телевидению покажут – это же просто ужас!
– Хорошо, хорошо! Не совсем, конечно, я улавливаю связь между большой международной политикой и ужином в компании нашего мэра. Но воля Ваша. Давайте проедем в мой офис, и я ознакомлю Вас с документами.
Проехав ни одну улицу Петербурга, он свернул на Невский проспект, проехав еще немного, остановился возле офиса, над которым висела вывеска ”Квадрат-А4”. Это была его адвокатская контора. Зайдя внутрь здания, он предложил Виржинии сесть и ознакомиться с дарственной на ее имя и со всеми сопутствующими документами по оформлению прав наследования. В дарственной были указаны три буквы – ИХЦ. Адвокат сказал, что они должны быть выгравированы и на кулоне. Виржиния сняла кулон. Георгий Афанасьевич взял лупу и, рассматривая знаки,  громко прочитал  эти буквы.
– Да, – сказал он, – какая-то безделушка в Вашей жизни значит все! Кстати, скоро за Вами из Москвы приедет девушка, она была подругой Олеси. Вы с ней все обсудите: как вам быть и что делать. Дело в том, что она живет в квартире, которая принадлежит теперь Вам. Так как за квартирой надо было присматривать, эта девушка, Олесина подруга, временно решила пожить в ней, к тому же сама Олеся разрешила ей жить там до Вашего приезда.
 Виржиния спросила:
– А почему документы нельзя было оформить в Москве по месту жительства?
– Видите ли, – ответил адвокат, – я давний друг ее родителей, и она не хотела это дело доверить кому-либо другому, да это и безопасней. Ведь, как у нас говорят, чем дальше, тем лучше. Кстати, когда она заболела, то бизнес свой доверила все той же подруге, тем более, что та тоже закончила, как помню, какой-то университет, а потом впоследствии своего ухудшающегося здоровья и вовсе переписала весь бизнес ей, а квартиру – Вам, наверное, как самое  дорогое, что у нее осталось от родителей. Вот, Ваше счастье вместе с кулоном.
Он протянул ей через стол документы и кулон. Виржиния спросила адвоката:
– А можно я оставлю эти документы у Вас на хранение, ведь я  подписала все бумаги: я доверяю Вам так же, как когда-то  Олеся, да и мне спокойней будет. Тем более, я пока еще не решила, что  буду делать  со всем этим дальше.
– Хорошо! – ответил он, взял из ее рук бумаги и положил документы в сейф.
Раздался звонок мобильного Георгия. Он выслушал и   отключился от связи.
– Ну, вот, – сказал он, – Наташа через час заберет Вас. Кстати, Вы прокатитесь с ветерком на машине: отсюда до Москвы  недалеко, всего лишь 800 километров, так что это при хорошей езде семь-девять часов,  и Вы дома.
В дверь кабинета постучал посетитель, Георгий вышел и стал с ним о чем-то беседовать. Виржиния надела цепочку с кулоном на шею и взяла сумку, решив привести в порядок собранные  второпях вещи.
Тем временем мэр города приехал в назначенный час, но уже спешно нашли замену – и для Виржинии все  закончилось  так, как она и хотела.
К офису адвоката подъехала шикарная красная иномарка, из которой вышла белокурая женщина. Ее внешний вид, от макияжа, наряда и до манер, был настолько безупречен, что в офисе на минуту воцарилось молчание. Георгий спросил ее, все еще находясь с клиентом в коридоре:
– Вы к кому?
– К адвокату.
– Это я. Позвольте представиться – адвокат Пительский Георгий Афанасьевич.
– А я Наташа. Я Вам недавно звонила.
– Очень хорошо, пройдемте в кабинет, – предложил вежливо он.
Заходя в кабинет, молодая женщина поздоровалась с Виржинией, которая сидела за столом.
– Так вот Вы какая!.. Мне много рассказывала о Вас Олеся, – сказала гостья.
Виржиния пристально на нее посмотрела: она никогда не видела такого выразительного и красивого лица, а стиль одежды явно подчеркивал ее незаурядную натуру.
– Здравствуйте, – произнесла на ломаном русском Виржиния.
– Знаете, а у Вас  ангельское  личико, – сказала Наташа. – Я приехала за Вами, чтобы отвезти в Москву, где жила Олеся. Все остальное давайте обговорим по пути.
– Хорошо, – сказала Виржиния. – Правда, меня адвокат предупредил, что Вы живете в  квартире, где жила Олеся. Мне очень приятно, что все это время Вы обо всем заботились.
– Да-а-а.., – едва сдерживая недовольство, произнесла Наташа. – Ведь нам с мужем очень многое пришлось пережить, но об этом потом, в дороге расскажу. А пока давайте перед дорогой поедим в ресторане “Золотая Нива”, и  в путь-дорогу! Дорогая Виржиния, только ради бога не обижайся, но ты выглядишь в этой одежде ну как-то, скажем, не очень. Я понимаю, что ты американка и у вас типичный походный вариант. Ладно, не переживай: надеюсь, это можно будет исправить потом.
Попрощавшись с адвокатом, они уехали. Кружа по улицам Питера, они подъехали к ресторану. Наташа, припарковав свою машину, вышла из нее, Виржиния последовала за ней.
В ресторане Виржиния с Наташей привели себя в порядок в женской туалетной комнате. Зашли в просторный зал, где стояли сервированные столы. Внутреннее убранство заведения, подчеркнуто богатое, с золотой отделкой, невольно вынуждало проникнуться духом по-царски роскошной русской кухни с ее традиционными уютом и гостеприимством.
Взяв со стола меню, Наташа предложила на выбор пикантные блюда в стиле а ля рус, заказала два оригинальных салата и изысканное второе горячее, с чем вполне согласилась Виржиния. Ожидая заказ, Наташа стала говорить, что некоторое время ей с мужем и дочерью Ксюшей придется пожить вместе с Виржинией, до тех пор, пока они не подыщут съемную квартиру.
– Дело в том, что наш бизнес, который подарила Олеся,  немного пришел в упадок, и пока с деньгами очень трудно; а снять квартиру в Москве очень дорого, так что немного придется подождать, особенно летом тяжело – все в отпусках. Да, еще хочу предупредить: не обращай внимания на моего мужа, а то он зануда такой.
Виржиния перебила ее:
– Да у меня тоже был муж, и я просто не могла не обращать на него внимания, так как он всегда был чем-то недоволен. Да и характер у него был довольно сварливый. Он никогда не заглядывал в мою душу, чтобы узнать, что же творится в ней, а мне это было тогда так необходимо!
Наташа переспросила:
– А почему был, он умер?
– Нет, – ответила Виржиния, – мы просто разошлись.
– Да это сейчас происходит сплошь и рядом, – ответила с пониманием Наташа, уплетая вечерний ужин.
Она посмотрела на часы.
– О, дорогая, нам пора в дорогу, а то скоро стемнеет. Да, хочу тебя спросить: это все твои вещи в машине или еще надо ехать в аэропорт за остальными?
– Нет, не надо, это все, что у меня есть, – ответила спокойно Виржиния.
– Да, – ответила Наташа, – для женщины это не назовешь нормальным: у нас если куда ни едут, то по два-три чемодана берут в дорогу. Ладно, поехали!
Тронувшись с парковки, они выехали на центральную улицу, ведущую к автобану. Еще раз, прощаясь, Виржиния с нескрываемым восхищением всматривалась в этот удивительно красивый, сказочный город. Табличка у светофора указывала направление на Москву, и, поворачивая направо, Наташа выехала на автостраду. Проехав несколько километров, они увидели две стоящие рядом черные машины.
– Это машины «Ленд Крузер», – произнесла Наташа. – Вот видишь, на чем у нас крутые дядьки ездят: на крутых джипах. Так что будь осторожна: видишь, какие лица бандитские, и вообще, будь внимательна, помни – у нас глупостей не прощают.
Отдалившись на большое расстояние от этих машин, Наташа включила музыку, при этом нажала на педаль скорости, и рванула по автостраде. Виржиния испугалась: она еще такой езды не видела.
– Не боись, – заметила она оцепенение своей соседки.
Наташа поспешила успокоить ее:
– Я всегда так езжу – люблю скорость.
На Виржинию подействовали слова, и она немного успокоилась и разговорилась:
– Я тоже любила скорость, так сказать, в плане жизни, но пришло время трудностей, и я остановилась. Мне стало казаться, как будто меня нет. Эта адская машина времени опускала меня на дно, все ниже и ниже… Но однажды ночью я увидела сон: я видела себя в кольчуге, на белом коне. И тогда задумалась: «Кто я? И куда меня ведет дорога – дорога жизни? Такая волнующая и загадочная, с ее колкими колючками». Как-то все во мне сразу перевернулось! Хотя, как сказать: я не была совсем потерянной, искала пути забвения, даже пыталась ходить в церковь, когда жила со своим бывшим мужем. У нас в Вашингтоне есть популярная среди горожан церковь «Transformation».  Там  люди, полные жизни и огня. Но как бы я ни хотела возгореться этим огнем, все равно это не помогло заглушить во мне острое чувство трагичной реальности: мои мысли были лишь о том, зачем я  продолжаю жить со своим мужем, от которого мне нет никакой радости. Тем более, он терпеть не мог мои посещения  церкви и попытки что-то изменить, его вообще все раздражало. Хотя, может быть, я просто не понимала его, наверное, он сильно хотел ребенка, но у нас как-то все не получалось…
Наташа что-то хотела спросить, но в это время их остановил инспектор.
– Вы нарушаете правила дорожного движения, превысив допустимую скорость. Это показывает радар. Да и посмотрите: вон там стоит знак, указывающий допустимую скорость. Шалите, дамочка, ох, как нехорошо!
– Простите, у меня 80 километров было на спидометре. Но, видимо, когда отъезжала, не заметила, как стрелка на спидометре поднялась до 160. Я обязательно впредь буду внимательна.
На что молодой лейтенант ответил:
– Очень мило, очаровательная девушка, но все-таки предъявите Ваше водительское удостоверение. Я вижу, с Вами девушка, надеюсь с документами у нее все в порядке?
В стороне стоял второй инспектор и двусмысленно ухмылялся. Это не понравилось Наташе. Быстро сообразив, что делать, она решила пойти ва-банк:
– Ой, – вполне серьезно ответила она ему, – как на зло все документы  остались в машине моих охранников. Да они недалеко, вон видите два черных джипа. Остановите их, и они покажут Вам наши документы. А мне, извините, некогда, понимаете, очень спешу.
Пока лейтенант переваривал услышанное, Наташа резко сорвалась с места. Второй инспектор подбежал к лейтенанту и стал на него орать:
– Ты что их отпустил! Ты видел, какая тачка! Можно было срубить, что надо, а ты, воробей, опять засмотрелся на девок! Ты  хоть  номер  машины запомнил?
– Нет, – мямля и  недовольно бурча что-то себе под нос, ответил лейтенант. –  Понимаешь, от такой красоты можно забыть, кем  работаешь.
– Вот-вот, сколько я тебя учил, чтобы ты смотрел на номера, а не на девушек. Кстати, я тоже не посмотрел.
– Между прочим, девушка сказала, – продолжил лейтенант, – что с ней охрана. Так, может, это к лучшему, а то какие-нибудь отморозки выйдут из этих джипов и надают нам по первое число: ты же помнишь, что было недавно, ну, тогда, в Лехину смену!
Прошло только несколько минут после разговора,  лейтенант увидел вдали два джипа.
– Тьфу ты, блин, опять превышение скорости, – посматривая на радар, произнес он и, указав на обочину, притормозил машины.
Через тонированное стекло высунулись братки и стали громко возмущаться:
– Ты че, не видишь, кто едет?!
 Ничуть не смутившись, лейтенант ответил:
– Знаем, знаем, ездят тут разные. Предъявите ваши права и права проехавшей на красной «Феррари» девушки, которая проехала перед вами. Она сказала, что вы ее телохранители и ее права у вас.
– Че-че, мы не поняли, это что еще за фигня, – возмутились братки, но властный голос в салоне джипа мгновенно успокоил их и приказал, чтобы документы  свои показали,  а  с  девушкой, мол, потом сами  разберемся.
Инспектор посмотрел права:
– Все в порядке, вы свободны. Можете следовать дальше, но со скоростью все же будьте осторожны, – лейтенант отдал права и направился к напарнику.
– Тьфу ты, – закуривая нервно сигарету, произнес старший и тут же добавил, – какой-то не хлебный день.