свет, камера, мотор

Вагон поезда. Вечер с субботы на воскресенье, тишина. Со мной едет лицо кавказской национальности и молодая пара – парень и девушка Даша. Блондинка, которая переодевалась в туалете. Поездка была бы скучна без молодого парня, сидевшего через отсек от меня. Поездка была бы скучна… Но ты курил. Мальборо красный и зажигалка со «свет, камера, мотор». Представляешь, я помню, что было на тебе надето. Черная толстовка, которую тебе отдал отец с Бартом, светлые джинсы обрезанные. Ты ехал с вопросами, которые не мог решить. Ты бежал от девушки, которую не так уж и любил, как показал опыт. Ты бежал от нее и от себя, прямо в поезд. Пил «легенды Кубани» и смотрел в окно. Ты слева, я справа. Тамбур, который потом стал началом. И ты почему-то ответил мне и продолжил разговор, почему-то я выливала тебе, ты выливал мне. Мы говорили, говорили, говорили и вечно говорили о чем-то. Перенесли одеяла в тамбур, перенесли туда кофе. И какие-то пьяные мужики удивлялись тому, что мы там. От тебя веяло тем, что я всегда искала. Ты был правда лучший – полноватый, высокий, большой, блондин. Да даже не в этом дело, ты похож на меня.

Помнишь лавочку у тебя в Отрадном? Как мы обсуждали наши привычки и находили столько сходств, я помню это как сейчас. Лавочка, светит солнце, а мы сидим курим и ты так заливисто смеешься, когда я пытаюсь найти в себе минусы, а ты смеешься и называешь их плюсами. Даже то, что я правда считаю минусами, ты считаешь плюсами. И все это безумно смешно – потому что парень и девушка пытаются уйти друг от друга, а сами еще больше приковывают себя друг к другу. Мы даже сидели с тобой одинаково, курили одинаково.

Или я похожа на тебя? На мне были синие лосины и розовая кофта с пятном. За плечами – рюкзак, как и у тебя, а впереди – поцелуй около метро. Когда я ехала в такси, я думала только о том, что где-то там бредешь ты. Один совсем и с музыкой в ушах. С той музыкой, от которой тащилась и я. Ты один в Москве, на Ленинском, а я тут, в такси и все это не правильно. И вообще - мне тогда казалось, что романы в поездах - ерунда и я тут же быстро тебя забуду, а потом смс. "Моя толстовка пахнет кофе, пролитым вином, тамбуром, сигаретным дымом и тобой..." Так останется на всегда - тамбур, пролитое вино, сигареты - мои запахи и твои тоже. В нашем сознании эти запахи - мы.

Представляешь, а вдруг ты сейчас тоже не спишь и вспоминаешь обо мне? Сохранил мои потерянные резинки? А синий браслет? Я очень хочу увидеть фото с тобой и браслет на твоей руке. Очень. Это как яркий знак - я не забыл. Ведь очень хочется, что бы не забыл..

А вторая наша встреча? Твое Отрадное и какой-то пруд. Сначала мы шли, как чужие друг другу. Как дела, погода, мысли и сумбур. Оба хотели сказать сегодня : "Прощай", но оба пришли на эту встречу и оба не смогли. Мы фотографировались, целовались и фотографировались, а потом ты сорвал шиповник голыми руками, а я вытащила у тебя занозу. Это было смешно, правильно и смешно. Это было то, что так хотелось увидеть и узнать – тебя, идущего около меня. Тебя, которого я могу взять за руку и понять, что мой кран никогда не течет, а полка прибита.

Я даже не знаю, почему я отдалась тебе. Хотя нет, знаю, потому что ближе уже некуда. Оставалось только залезть к тебе под кожу и изучать тебя изнутри.
Третья встреча произошла у тебя. Утром пришла к тебе, когда у тебя был твой друг. А ты сидел передо мной на лавочке еще с рисунками от подушки, только проснулся. Такой добро-милый, такой сонный. Сидел и курил, виновато смотрел на меня, потому что ты проспал нашу встречу и вынудил меня приехать к тебе. Смешно было. Кровать, мы, смешное постельное белье. Мы трахались, а ты был безумно аккуратен.  Боже, я правда удивилась – эта нежность, эти слова. Я помню, как видела все это в твоем зеркале и эта картинка навсегда застыла у меня в памяти. Правда. Эта картинка, когда зеркало, то, что сзади нас и мы на кровати – это все в памяти. Из твоей кровати не хотелось вылезать, но я не могла остаться. Потому что я тупая дурочка, придумывала отговорки и врала в тот раз, когда мы сидели на лавочке, что мне будет больно. Боль пришла тогда, когда стало уже очень – очень поздно. Когда я была сверху, на кухне и ты сделал мне больно - твоё лицо я не забуду никогда. Смесь страха, волнения за меня и желания.


А помнишь, как ты звонил мне 14 раз, когда я ехала в поезде? А помнишь, как мы перекидывались смсками? 14 раз ты мне, 14 раз я тебе. И волновались, тряслись, переживали, потому что очень хотелось увидеть того человека, который на другом конце провода. И я ждала того момента, когда ты положишь трубку, а ты ждал, когда положу я. Все было так прекрасно – правильно и так прекрасно в общем. Я флиртовала с проводником, а сама знала, что у меня есть мальчик. И знала, что мальчик мой. М-о-й.

А еще помнишь, когда ты сказал мне, что отравился, а я купила воды и приехала к тебе? Никому ничего не сказала, подождала тебя и потом позвонила в дверь – открыла твоя бабушка. Я передала ей воду, она сказала, что тебя нет, ты в поликлинике,  я сказала, что знаю и… Обернувшись, увидела тебя. Как же было стыдно за то, что я стою сейчас тут. Мы вышли покурить, а я такая гордая – не подходи, не надо. Лучше бы я тогда заплакала, пошла знакомиться с бабушкой. К сожалению, мы никогда так и не спали вместе, а я бы с радостью проснулась с тобой утром и провела весь день. Потом еще раз и еще, я бы променяла месяц утра с Лунёвым, когда мне негде было спать, на утро с тобой.

Мы тогда сидели с тобой у тебя, пили чай, я уже оделась и сказала тебе, что я боюсь, что ты трахнешь и уйдешь. А ты…  Обиделся. Оскорбился. Потом объяснял мне, что мог бы трахнуть меня в поезде и я это сохранила. Храню и сейчас, что бы не случилось - все хранится в моей памяти клочками.

Миш.

Знаешь, я помню каждую нашу встречу. Помню и последнюю, твою дурацкую кофту и капюшон, помню как ты смотрел на меня, как я кричала. Помню, как происходило все это, как все умирало внутри. Как я надралась, как тупая скотина и как я отпустила в этот же день. Нет, не отпустила, а приняла этот факт, что ты – Москва, я – Питер. Сотни таких, мы не одни. И это все оказало на меня то влияние, которое должно. Помнишь, как я соврала, что не люблю тебя? Или как плакала, когда ты сказал, что надо уходить? Куда надо, мало! Мало! Очень мало времени, очень мало дней.

Иногда, лежа около Лунева, в котором есть немного Ты, я думаю, что это не немного, а ты. И становится так легко. А еще… Я обязательно тебе позвоню, когда буду в Москве. Просто что бы сказать : «Привет, Миш, как у тебя дела? Я тут на Арбате – приходи скорее, а?» И я это сделаю. Что я услышу – не так важно, главное то, что я снова услышу твой голос в трубке и внутри меня будут петь песни.
Помнишь, как я говорила, что люблю тебя? Я все еще тебя люблю, Миш. Только смсок твоих нет, тепла нет и сообщений. А жаль.

Маленькое счастье в коробочке. Оно внутри тебя и ты улыбаешься только потому, что это счастье есть. Смотришь на него и  улыбаешься, смеешься и радостно кричишь миру об этом счастье.
Маленькое такое счастье, которое неотрывно следует за тобой  и не оставляет тебя ни на секунду. Представляешь, сегодня я звонила тебе. Смогла набрать номер и позвонить, но ничего не сказать. «Э-сэ-мэ-с-ка», я захотела засмеяться, но выглядело бы это очень глупо. Даже глупее, чем я могла себе представить изначально. Но ты говорил, а я смеялась.

Знаешь, мне очень сейчас тебя не хватает. Но это такая фоновая нехватка, потому что ты на самом деле есть, но тебя нет. Но ты есть внутри меня, мой маленький комочек счастья, мальчик, который меня поддерживает.