Байки студенческие. Физоптика. Что вы с ним пили?

С физоптикой нам повезло: теорию преподавал сам профессор Григорий Михайлович Городинский, сразу после окончания в 1941 родного ЛИТМО ушедший на фронт, но вернувшийся в институт уже преподавателем. Он любил студентов, а мы любили его лекции. Вечерников он понимал и ценил, как и наш проректор по учебной работе, считавший, что каждый прилично доучившийся на вечернем студент уже достоин как минимум медали за доблесть. Поэтому у него на лекции можно было, если уж невмоготу, отложить авторучку и откровенно подремать минут пять - десять, чтобы потом конспектировать уже с ясной головой. Если он понимал, что внимание аудитории безнадежно утрачено (конец изматывающей недели, трудная тема лекции), он мог неожиданно прерваться:
- А вот помню, был у меня вестовой, в оптике ни бельмеса, но учиться не спешил, прямо как вы... Объясняю ему устройство бинокля, а он мне в ответ: "Да ладно, товарищ командир, чего там, я и так помню: две лимзы, две примзы и шалнир посередине!"
И всё, внимание аудитории восстановлено, можно продолжать лекцию.

А лабораторные работы вел Василий Аркадьевич Москалев, преподаватель въедливый, но справедливый. Ему мало было простой долбежки, он гонял студентов до тех пор, пока они не понимали самой сути лабораторной работы, взаимосвязи приборов, принципов их действия. Мог завернуть сдававших и раз, и два, причем обычно больше одной лабораторной за занятие не принимал, справедливо полагая, что одинаково хорошо подготовиться по разным практическим темам к одному дню трудно.
В результате к концу семестра в группе возникла легкая паника, поскольку сданные лабораторки и их еще не вполне счастливых владельцев можно было на пальцах пересчитать, а назначать дополнительные дни для сдачи Василий Аркадьевич не спешил.
Мы с невестой-сокурсницей, лабораторные с которой делались, конечно, в паре,  были долгое время далеки от переживаний группы, но время поджимало, и мы пошли "сдаваться".

Вопросы сразу же пошли на понимание схемы опыта, на умение подкрепить теорией хитрое поведение исследуемого луча... Стало понятно, почему на зачетах плыли наши девушки, многие из которых не работали по специальности, почему не сходу шли дела и у парней - со спектроскопией имели дело немногие. Мне повезло больше - я работал со спектральными приборами, хорошо знал их конструкцию, принципы работы. Потому на вопрос с подковыркой: "А можно здесь обойтись без собирающего зеркала?" спокойно отреагировал: "Да, но придется поставить вогнутую дифракционную решетку". Аркадьевич приподнял бровь - в курс предмета такие тонкости не входили.
- Хорошо, по этой - зачет!
- Василий Аркадьевич, время есть, можно, мы со следующей подойдем минут через пять?
Преподаватель взглянул с интересом:
- Ну... давайте попробуем!
К концу занятия все наши лабораторные работы были зачтены, и наблюдавшая за этим нешуточным поединком группа, вздохнув, с новыми силами кинулась осаждать Москалева на предмет выделения дополнительных часов.
А за дверью лаборатории нас тут же окружили сокурсники с одним и тем же вопросом:
- Что вы с ним пили? И когда успели?... Ну да, рассказывайте! Так мы вам и поверили....