1. 11. Рыбалка

   Казалось бы, у подростков, живущих в маленьком городишке, окружённом со всех сторон водой, богатой не только на ершей,  основным занятием и развлечением в летнюю пору должна была быть ловля рыбы на удочку. Но, сколько ни стараюсь, не могу вспомнить ни одного эпизода из детства, когда бы я или мои друзья занимались этим.  Возможно, потому, что моя мать и другие выходцы из Усть-Цильмы считали многочасовые сидения с удочкой на берегу ради улова рыбной мелочи  пустым баловством и бездельем.
Другое дело сенокос, где ты мог, разведя костёр, пока закипала вода в котелке,  забросить удочку в прибрежный омут. А минут через десять-двадцать выдернуть из него, как из садка, пару приличных окуней на уху. После чего снова забросить удочку, воткнув конец удилища в землю, зная, что по возвращении  вечером с пожни, на крючок подцепится   ещё один окунь или сорога.
Можно по прибытию на сенокос поставить пару сетей в ближайшую курью или озеро и каждый день после утренней косьбы вынимать из них в худшем случае нескольких окуней и  карасей, размером с тарелку.  В лучшем случае ; пелядок,  а то и жирных чиров,  из которых за пятнадцать-двадцать минут вместо ухи на обед можно приготовить скоросолку.  Николай Ноготысый, один из сильнейших лыжников округа и бригадир сенокосной бригады колхоза им. Кирова, считал лучшим обедом на сенокосе скоросолку из пелядок, ломоть хлеба и пол-литровую кружку  крепкого чафира (хорошо запаренного чая). 
Профессию рыбака я начал осваивать в семь лет под руководством моего дяди Ивана Яковлевича Носова, бухгалтера морского порта,  устьцилёма, кажется, из рода Лучиных. Не успела Печора после весеннего паводка войти в свои берега, как он попросил мать отпустить меня поехать с ним на вёсельной  лодке ловить налимов на продольники. Продольник ; это длинный шнур, один конец которого привязывают к сухому (чтобы не утонуло) полену, другой к грузилу, опускаемому на дно. По всей длине шнура на некотором расстоянии друг от друга, на полуметровых поводках, крепят здоровенные крючки. Для насадки на такой крючок  требуются дождевые черви соответствующих размеров ; выползки. Дядя знал, что сразу после половодья ближайшее место, где можно  накопать выползков ; заросший ольхой высокий,  не заливаемый в половодье водой, берег Печоры напротив лесозавода.
Добравшись без приключений до места, мы накопали выползков, насадили их на крючки, забросили в реку продольники, попили чаю и стали готовить себе под кустами ольхи ночлег. Ветер дул набойный, поэтому, чтобы ночью лодку не залило водой, развернули её носом в реку, забросили якорь, чтобы он удерживал лодку в поставленном положении, а корму привязали бечёвкой к забитому в берег колышку.   
Утром первым делом решили выехать на реку посмотреть, что попало на продольники. Выйдя на берег, обнаружили, что лодку стало относить от берега: ночью ветер задул в обратную сторону. Бечёвка под напором ветра натянулась и выдернула колышек из земли. В результате лодка, хотя и плавала туда-сюда на якоре, но всё время оставалась вне пределов досягаемости.  Вода была ледяная, да и плавать мы не умели. После долгих метаний по берегу, мы вспомнили, что на один из продольников вчера нам червей не хватило, и он лежит на берегу. Удача улыбнулась дяде: он раза с десятого зацепил грузилом продольника за борт, и, держа шнур, привязанный к грузилу, подтянул лодку к берегу.
За несколько лет ловли налимов мы с дядей вскопали под ольхами приличный участок земли. Он долго ворчал, что столько вскопанной земли пропадает зря. Наконец, его осенило: он пришёл к нам и сказал, что достал семена репы и предложил мне поехать посеять её во вскопанную нами землю. Репу мы посеяли, но урожая не дождались. Дядя не учёл, что репе, как и всему живому, для роста требуется солнце. А листва ольховых кустов его совсем не пропускала. Потерпев неудачу с выращиванием репы, он не успокоился, и следующей весной попросил мать отпустить меня поехать сеять репу возле избы на Кривом озере, заявив, что там солнца для репы точно хватит. Впрочем, эта история уже не про рыбалку.
Иван Яковлевич был склонен и к другим чудачествам.  О некоторых он сам рассказал во время ночёвок на рыбалке и сенокосе. Однажды, лет за пять до полёта Юрия Гагарина, по секрету, чтобы не узнала его старуха (так он в разговорах со мной величал свою супругу Матрёну Ивановну, сестру моего отца), сообщил, что отправил письмо в Москву с предложением пожертвовать собой ради науки и  полететь в космос.
Опыт обращения в Москву он приобрёл много лет назад. Перед войной его репрессировали и отправили на строительство Беломорско-Балтийского канала. Когда он рассказал товарищам по несчастью, за что его посадили, они посмеялись над ним и посоветовали написать письмо в Москву Ворошилову. Самое удивительное в этой истории, что письмо из лагеря дошло до Москвы и дядюшку Ивана освободили.
По выходу на пенсию он пристрастился к вину. Не желая выступать в роли постоянного просителя денег на выпивку, он взял слово со «старухи», что она будет давать ему на бутылку  после каждой бани. И стал ходить в баню два раза в неделю, благо, жили они недалеко от этого санитарно-гигиенического заведения.
После долгого перерыва он приехал в Усть-Цильму  и, прогуливаясь по её мостовым, встретил старого приятеля. Им очень захотелось отметить встречу, но денег на бутылку не хватало. Но, проходя мимо дома знакомой бабки, дядя видел, как та положила сушить на солнышке до блеска надраенный чугун. Тогда он, попросив боженьку простить его, грешного, сыграл на жадности бабки: продал ей  по дешёвке уже обсохший на солнышке чугун. Наутро он явился к ней вернуть полученное вчера, но та, не оценив давешнего юмора, встретила его коромыслом.
В 1953 или 1954 году мы с одноклассником Сашей Ивановым, сыном преподавательницы педучилища Натальи Касьяновны Ивановой, решили последовать примеру рыбаков, занимавшихся подлёдным ловом рыбы сетями на  Городецком шару против речного вокзала. Приготовили две сети, пешню и норило ; деревянный шест длиной около четырёх метров, с помощью которого протягивали подо льдом верёвку от проруби до проруби, и с её помощью протягивали подо льдом сеть. Отрезали от верхней тетивы сети все поплавки, загрузили это имущество на санки, и по первому льду отправились долбить проруби и устанавливать сети в районе Пригородного. Проруби располагали поперёк русла реки на расстоянии длины норила. Не имея опыта протягивания норила подо льдом, решили долбить проруби  большего диаметра, чем это делали профессионалы. За что вскоре сурово поплатились: вытягивая сеть из воды, Саша пятился назад и угодил в свою же просторную прорубь. На этом подлёдный лов нам пришлось прекратить, поскольку Наталья Касьяновна заявила, что жизнь сына ей дороже рыбы.               
Чтобы читатель представлял, сколько после войны водилось рыбы в водах Нарьян-Мара, приведу рассказ моего дяди Исая Васильевича Малышева. Весной трудоспособная часть жителей Тельвиски отбывала из села на колхозные рыбные промыслы, и одной из его забот, как председателя колхоза, становилась забота накормить детей и стариков в отсутствие кормильцев семей. Однажды, увидев на берегу курьи висевший на козлах невод, он позвал нескольких подростков, чтобы тут же его закинуть в курью. При вытягивании невод никак не шёл. До этого в курье никто и никогда не ловил, и любопытные бабки, собравшиеся на берегу,  начали бранить только что избранного председателя, который, по их мнению,  упёк последний невод в деревне ; они думали, что он зацепился за коряги и теперь его не вытянешь. Дядя тем временем выпряг из телеги лошадь, возившую воду, и с её помощью стал потихоньку вытягивать невод. В нём оказалось столько крупных икристых ершей, что их пришлось на той же лошадке водовозной бочкой развозить по Тельвиске.