Данилина пролог

   
Нещадно жаркий июнь, измученный без дождя и гроз, клонился к закату. Лишь предрассветная прохлада робко касалась земли, словно боясь разбудить зной. Но с первыми лучами солнца она, словно испуганная птица, взмывала в лазурную высь, не оставляя на травах и следа живительной росы. Дни стояли неподвижно, пропитанные суховеем. Густой жар маревом колыхался над выжженными полями. Полуденный зной исходил из самой земли, иссушенной горячим, безжалостным дыханием лета. Деревья вдоль тропинки замерли в оцепенении, словно зачарованные. Лишь изредка зыбкая дрожь пробегала по верхушкам, будто невидимый художник прикасался к ним своим волшебным кистью. То легчайшее дуновение ветерка, едва уловимое глазом, беспокоило листву, заставляя ее шептать и вздыхать, словно предвещая нечто грядущее.
Узкая тропка, змеей скользившая по краю оврага, утопала в изумрудной траве и робких кустарниках. На ней появилась женщина. Дыхание с хрипом вырывалось из груди, каждый вдох давался с трудом. Одна рука судорожно сжимала поясницу, другая бережно поддерживала округлившийся живот. Она брела из посёлка, где побывала на приёме у врача, и теперь тихо укоряла себя за эту затею. Срок подходил к концу, и дитя внутри настойчиво об этом напоминало. Нарастающее беспокойство малыша и тянущая боль, сковавшая её с самого утра, не сулили ничего хорошего. Стоило ли идти на этот осмотр в таком состоянии?
Взгляд зацепился за дерево, одиноко стоявшее невдалеке, но с каждым шагом дотянуться до него казалось всё более непосильной задачей. Боль… Невыносимая, разрывающая изнутри, она отразилась гримасой страдания на её лице. Казалось, там, внутри, всё рвётся на части. Превозмогая себя, она доковыляла до ракиты, и, сбросив с плеч холщовую сумку, в изнеможении опустилась на траву. Едва коснувшись земли, её тело пронзил новый приступ адской боли, и истошный крик вырвался из горла. Лицо пылало, покрытое испариной от напряжения и жары. Она задыхалась, судорожно ловя пересохшим ртом горячий, не приносящий облегчения воздух.
- Боже… как же больно… Помоги мне, Боже! Пусть моё дитя родится живым и здоровым, Боже! - молила она, взывая ко всем силам небесным.
Ощутив горячий поток между ног, она осознала: воды отошли. Роды начинались. Блуждающий взгляд тщетно искал помощи в пустом, затихшем мире. Казалось, даже ветер замер в листве, прислушиваясь к таинству, что вот-вот развернётся под сенью плакучей ракиты. Тишина сгустилась, словно затаив дыхание в предчувствии чуда. И тут, словно удар молнии, острая боль пронзила её насквозь. Крик вырвался из груди, судорожное напряжение охватило тело, каждый мускул отчаянно пытался помочь свершиться рождению. И… О Боже! Да будет имя Твоё благословенно во веки веков! Неизъяснимое, вечное, непостижимое… Пронзительный крик новорождённого разорвал тишину, возвестив миру о новом жителе.
На свет явилась девочка, крошечная, нежная дочурка…



         

    Продолжение следует