Боль твоя боль моя. Часть 3

Часть 2:
http://www.proza.ru/2013/10/22/104

...
Для Джеймса неделя пролетела достаточно быстро. Даже несмотря на то, что боль в руке не проходила. Он уже начал к ней привыкать.
После разговора с психотерапевтом он постарался переосмыслить свое положение и отношение к жизни. Тот разговор был важным и полезным. Не скажешь, что легко было бороться с собственным сознанием, но он пытался. И, похоже, доктор была права – ему становилось намного легче в те моменты, когда он побеждал подсознание.
Предложение о путешествиях ему понравилось. Он стал собирать информацию о различных местах, куда можно было бы отправиться. Эта работа увлекла его сама по себе. Джеймс никогда не интересовался географией и историей мира, а теперь оказалось, что можно найти массу интересных вещей и сделать много открытий даже не выходя из квартиры.
Вторым направлением, в котором Джеймс решил работать над собой, стала борьба с затворнической жизнью. Был очень большой соблазн заехать к Грегори, но он не решился, испугался, что эта встреча сломит его. Поэтому первому он позвонил Рею. Последний раз они виделись еще в больнице. Но встреча получилась немного тягостной из-за того, что Рей почему-то считал себя косвенно виновным в том, что произошло с Джеймсом. Джеймс в то время и сам стремился к одиночеству и поэтому не стал разубеждать приятеля. Они тогда по-доброму расстались, но каждый понимал, что вряд ли кто-то из них будет искать новой встречи. С тех пор они не виделись и не созванивались.
Как оказалось, позвонить сейчас тоже было нелегко. Казалось, в чем проблема – позвонить другу, пусть даже не виделись с ним несколько месяцев, но не ссорились же. Однако Джеймс раза четыре набирал номер Рея. Все цифры, кроме последней. На неё не хватало духа. Шесть цифр. Сброс... Шесть цифр. Сброс... Шесть цифр. Наконец он собрался с духом и набрал последнюю цифру. «Только бы он поднял трубку», – думал Джеймс. Он боялся, что если никто не возьмет трубку, ему уже не хватит смелости на второй звонок. Еще пару гудков и включится автоответчик… Джеймс положил палец на кнопку сброса вызова.
– Алло, – раздался в трубке мужской голос.
Разговор получился. Для Джеймса неожиданностью оказалось то, что Рей несказанно обрадовался его звонку. И так достаточно разговорчивый, сейчас он говорил безумолку.
– Ты куда пропал? Мне неудобно было тебя тревожить. Как ты? У нас все по-старому. Есть кое-какие новости. Ты в курсе? Нет? Тогда давай к нам сегодня на ужин! Я тебе расскажу, как дела в институте. Да и просто поболтаем, ведь уже сто лет не виделись. Никаких возражений не принимаю! Мери будет очень рада тебя видеть. Если хочешь, могу забрать тебя? Сам доберешься? Будем ждать!
Конечно, он не мог отказать. А впрочем, и не хотел.
Это был чудесный вечер. Мери отлично готовила, и ужин был непревзойденным. Джеймс рассыпался комплиментами в ее адрес.
Рука Рея уже почти зажила, но еще побаливала, и на всякий случай, он все еще ходил в повязке. За вечер обсудили массу разных тем, но ни разу не коснулись темы аварии и всего, что с ней было связано.
Встреча с Реем настолько окрылила и воодушевила Джеймса, что он собрался с духом и решил навестить Грегори даже без предварительного звонка. Боялся, что телефонный разговор пойдет не по тому руслу и убъет его решительность.
Не откладывая в долгий ящик, уже на следующий день Джеймс позвонил в дверь дома, где жил профессор. Долго не открывали, потом дверь приоткрылась, и в темноте проема показалась фигура старика.
– Извините, профессор Грегори дома? – начал было Джеймс и тут же осекся.
Он осознал, что перед ним сам профессор. Увиденное ошеломило его. Куда подевался энергичный оптимист, подтянутый, спортивного вида пожилой человек, подвижный и деятельный? Грегори выглядел лет на пятнадцать старше. Он осунулся и ссутулился так, что выглядел на целую голову ниже. Голова была полностью седой, хоть раньше на ней было еще достаточно темных волос. Усталые, выцвевшие глаза безразлично глядели на мир, не выражая никаких эмоций.
– Профессор, вы?! – удивленно воскликнул Джеймс.
– Привет, проходи, – ответил тот, беспристрастно и сухо. Голос, как и взгляд, не выражал никаких чувств и был ровным, тихим, старческим, – я думал, ты раньше прийдешь.
Грегори провел Джеймса в гостинную.
– Присаживайся. Чай? Кофе?
Джеймс ничего не хотел, но согласился на чай. Скорее для того, чтобы прийти в себя. Он никак не ожидал, что профессора можно сломить настолько. Пока Грегори готовил напиток, Джеймс успел осмотреть комнату. До этого он никогда к профессору в гости не заходил и поэтому был немного удивлен скромностью обстановки. К непритязательности добавился налет неряшливости, запущенности. За квартирой не ухаживали.
– Как дела? Как здоровье? – профессор появился достаточно неожиданно. Он нес две чашки чая. – Извини, сахар не предлагаю, у меня его просто нет, – абсолютно все, что произносил Грегори, его фразы, вопросы были сухими, без  малейшей доли эмоций. Закрыв глаза, запросто можно было представить, что это говорит престарелый робот. И от этого монотонного, шаркающего голоса становилось немного не по себе. Джеймс непроизвольно передернул плечами.
– Дела – нормально, здоровье – идет потихоньку на поправку. Я зашел, хотел узнать как вы.
– Спасибо, у меня все хорошо, – профессор не особо стремился поддерживать разговор.
Джеймс не знал, о чем говорить, а молчать – невыносимо тягостно.
– Вы не вернулись в институт?
– Руководство не хочет меня отпускать, мне дали бессрочный отпуск. Они надеются, что я смогу забыть все и продолжить работу над проектом, – он тяжело вздохнул. – Но я не могу! Уже сколько времени прошло, а они мне каждую ночь снятся – пятеро ребят, которые там остались. Ты считаешь, что я должен был запретить проведение эксперимента?
Встречный вопрос был настолько неожиданным и таким же безэмоциональным, что Джеймс растерялся и не сразу нашелся, что ответить.
– Э... нет... то есть, я так не думаю. Профессор, вы не должны себя казнить за то, что произошло! – наконец-то, справившись с волнением, горячо воскликнул Джеймс. – Вашей вины в этом нет! Уж я-то понимаю, я ведь всю ту систему от корки до корки знаю.
– Систему, может, ты и знаешь, – перебил его бесцеремонно Грегори. – Вот только не знаешь, что у меня были рассчеты вероятности нестабильности системы. До поломки подшипника она составляла два процента, после увеличилась вдвое. Я мог, я должен был остановить старт эксперимента после той поломки накануне, но меня ослепила близость того, чего мы ждали так долго. И ты говоришь, что я не виноват?
– Но, профессор, – наступила очередь Джеймся прерывать, – насколько я помню, согласно правилам эксперимент можно проводить при коэффициенте до пяти, а то и семи процентов.
– Эх, Джеймс, – Грегори тяжело вздохнул, и это было первое проявление хоть каких-то эмоций с его стороны. – Не в процентах дело, а в том, что я как руководитель должен был понимать, чем может быть чревата поломка, тем более такая серьезная, накануне первого запуска. Я не имел права рисковать жизнями людей, твоей жизнью.
Джеймс попытался вставить свой коментарий, но профессор бесцеремонно его оборвал.
– Они затаскали меня по допросам, следственным экспериментам, очным ставкам. Они даже, может быть, собираются меня посадить за решетку, я не знаю. Но никто не догадывается, что это ровным счетом ничего не значит ни для меня, ни для кого другого. Теда, Джона, Эрика, Ирвина и Оливера уже не вернешь. Благодарю Господа, что ты остался в живых.
И, не дожидаясь ответа, продолжил так же монотонно, но четко выговаривая каждое слово. Его тон плавно повышался, и от этого становилось очень жутко:
– Никто и никогда уже не сможет наказать меня сильнее, чем я наказан. Ты представляешь, что я пережил, что я чувствовал в те минуты? Как я бессильно стучал в то непробиваемое глухое стекло, в ту стену, заслонку, которая отделяла меня от вас! Я плохо помню, что тогда происходило, я просто стоял на коленях перед этой чертовой стеной, плакал и молился, плакал и молился... молился за вас... Я вышел из того зала совершенно седым. Ты можешь не верить, я бы и сам в это не поверил, если бы не прошел через это. Идем со мной!
Он резко схватил Джеймса за руку и силой потянул за собой. Они быстро миновали небольшой коридорчик и попали в спальню профессора. От увиденного у Джеймса мурашки побежали по спине. Вдоль стены возле кровати стояли фотографии все ребят, которые погибли в той аварии. Все фото были в черных рамках, перед каждой стояла зажженная свеча. Чуть поотдаль от них стояла его, Джеймса, фотография, правда в обычной рамке и без свечи.
– Вот! Вы все – единственный мой суд, вы – мои присяжные, прокуроры, адвокаты и судьи, – профессор медленно опустился на колени перед фотографиями и тихо-тихо начал что-то шептать. Джеймс не мог этого выдержать, он упал на колени рядом с профессором, обнял его, уткнулся лицом в плечо и отчаянно зарыдал. Грегори даже не шевельнулся, он так и стоял на колянях, произнося свое обращение к Богу. Когда Джеймс немного успокоился, профессор так же равнодушно произнес:
– Я все свое уже выплакал, я не могу больше плакать. Душа плачет, а слез не осталось.
Джеймс молчал. Комок сжал горло и не давал говорить, а профессор тем временем продолжал:
– Я ждал твоего визита. Ждал и боялся его. Боялся тебя, боялся себя. А сейчас вижу, что бояться нечего. Извини, но ты тоже погиб, как, впрочем, и весь мир, вселенная, время, пространство. Все погибло, оборвалось в ту секунду. Нечего бояться, потому что уже ничего нет. Остались только я и моя боль.
Ужас холодил сердце Джеймса, потому что он понимал, что все, что говорит профессор, для него реально. И как разбить эту преграду из боли и страдания, он не имел ни малейшего представления.
Визит к профессору опустошил и разбередил старые душевные раны. Хорошо, что к Рею он пошел раньше, чем к Грегори, иначе наверняка не рискнул бы идти к нему.
Та неделя получилась, словно магнит: от положительного полюса к крайне отрицательному. Вот только отрицательного было больше, потому что негатива добавляла боль в руке. Она стихла, стала более тупой, но не исчезала. Иногда были неожиданные резкие вспышки, как выстрелы, но они случались редко. Джеймс был на сто процентов уверен, что мама чувствует то же. К боли он немного привык, или просто научился меньше обращать на нее внимание. Еще пару раз были сильные головные боли, и один раз прихватило сердце. «И не удивительно, мое сердце и так столько всего пережило за последнее время», – подумал Джеймс. Поскольку приближался день очередного визита в больницу, он собирался об этом рассказать врачу.

***
– Извините, пожалуйста...
Голос, казалось, донесся издалека, пробиваясь сквозь укутанное дымкой сознание. От неожиданности Алиса вздрогнула и повернулась. Возле нее стоял высокий, стройный молодой человек, приблизительно ее возраста. Заходящее солнце осветило его красивое, с правильными чертами лицо. Мужчина явно торопился, потому что тяжело дышал, как будто пробежал пару километров, и от этого на лбу у него появились капельки пота. Но бежать он не мог, поскольку тяжело опирался на трость. «Наверное, хочет уточнить, куда идти, – почему-то пришла в голову мысль. – Как он не кстати!»
Однако молодой человек не торопился с распросами, он только молча смотрел на нее, как ей показалось – восхищенно. Потом он побледнел и прижал руку к животу в области желудка. Он постарался сделать это незаметно, но она уловила это движение, и оно ей напомнило о своей боли.
– Да, я вас слушаю, – с трудом выдавила она как можно приветливее.
– Я... я хотел только... – начал он как-то смущенно.
– Вы больницу ищете? Вон, видите то красивое трехэтажное здание, сразу за стоянкой? Это там, – и она отвернулась к реке, но его следующая фраза ошарашила ее.
– Нет, я не больницу ищу, я только что оттуда. Я вас искал!
– Меня? – она изумленно повернулась к нему. – «Скорее всего, какой-то студент», – подумала. Но, хоть выпусков у нее пока было немного, а точнее, всего два, вспомнить его не смогла.
– Да... – он опять смутился, видимо, храбрости хватило ненадолго, – понимаете... я не знаю, как вам объяснить...
Боль сжала желудок так неожиданно и сильно, что Алиса даже не смогла ничего сказать, только охнула и прислонилась спиной к опоре моста. Боль не проходила, она заставила девушку согнуться пополам и присесть. Кровь отхлынула от ее лица, и оно стало мертвенно бледное. В глазах у нее потемнело. «Только бы не грохнуться тут без чувств!» – подумала она.
Незнакомец наклонился к ней, чтобы помочь.
– Что с вами? Вам плохо?
– Что-то нехорошо, сейчас пройдет, – с большим трудом прошептала она не открывая глаз.
– Вот здесь, сразу за мостом стоит моя машина, я смогу вас довезти до больницы. Вы можете идти? Или нет, погодите! Я сейчас подъеду сюда, и вы сядете.
– Не нужно, я только что оттуда, мне там не помогут. Я не поеду в больницу.
– Но не сидеть же вам тут, на морозе.
– Сейчас, пару минут... Боль пройдет, и я поеду домой. Спасибо.
Она закрыла глаза, ей хотелось только одного, чтобы он оставил ее в покое. Видимо, он понял ее желание, потому что когда Алиса открыла глаза, его не было. Она даже не заметила, когда он ушел и куда. Уж не померещилось ей? А впрочем, какая разница? Боль не спешила отпускать. Девушка снова закрыла глаза.
Вдруг раздался звук подъезжающего автомобиля. Он ехал задним ходом против движения, благо, что дорога была пуста. Машина остановилась как раз напротив нее. Из нее вышел тот молодой человек и, спеша изо всех сил, поковылял к Алисе. «Что ему нужно от меня? Куда он собирается меня везти?» – возмущенно подумала она. «А врочем... К черту! Какая разница, куда ехать? Ты только что собиралась с моста броситься, а теперь переживаешь по таким пустякам? Пусть везет, куда хочет! Не замерзать же здесь!»
– Вставайте, давайте я вам помогу, – молодой человек очень нежно взял ее за руку, помогая приподняться.
– Не нужно, я сейчас сама пойду, – вяло сопротивлялась она, скорее из вежливости.
– Даже не думайте! Я довезу вас домой, куда вам идти в таком состоянии?
Он усадил ее на заднее сиденье машины, а сам быстро сел за руль. «Как он водит, с больной-то ногой?» – подумала Алиса и тут же забыла об этом.
В машине было очень тепло и хорошо. То ли от тепла, то ли просто сама по себе боль начала потихоньку стихать. Девушка молчала. Парень тоже. Только спросил, куда ее везти. Наверное, он не хотел тревожить ее разговорами. Однако она чувствовала его частые взгляды в зеркале заднего вида салона. Это ее не сильно смущало или раздражало. Алиса сидела и равнодушно смотрела в боковое стекло на пролетающие мимо огни витрин, светофоров, реклам.
Джеймс вел машину по городу словно автопилот. Он не замечал ни пешеходов, ни машин, ничего вокруг – все перешло на уровень подсознания. Его мысли были заняты прекрасной незнакомкой, которую он уже и не надеялся встретить, и вдруг это случилось, причем так неожиданно. И вот сейчас он везет ее в своей машине. Просто не верилось.
Джеймс возвращался из больницы и вдруг на мосту заметил ее. Она стояла и любовалась рекой. Мысли сразу спутались, он не мог сообразить, что делать, но раздумывать было некогда – второй раз потерять ее из виду он не мог. Проехав мост, Джеймс остановился, оставил машину и как можно быстрее заковылял к ней. Напрасно он старался придумать предлог, чтобы заговорить с ней, в голове был полный хаос. А потом все получилось как-то само-собой, но по абсолютно неожиданному сценарию. Ко всему прочему, в самый неподходящий момент, когда он подошел к ней, сильно схватил желудок, но он сумел это скрыть.
Как бы там ни было, сейчас она сидела у него в машине. Девушка молчала, отвернувшись к окну. Джеймс тоже молчал. «Дурак! Ты должен завязать беседу, чтобы найти повод для продолжения отношений. Сейчас мы приедем, и что дальше? Вежливо распрощаетесь?» – корил он себя, но никак не мог придумать, с чего бы начать разговор. Наконец, не найдя ничего более оригинального, он решил порассуждать о погоде, о чудесной зиме в этом году. Джеймс уже раскрыл рот и начал что-то говорить, но, повернув голову к девушке, осекся на полуслове. Она задремала, склонив голову на спинку заднего сиденья. Длинные светлые волосы водопадом легли на кожу оббивки. Джеймс засмотрелся на нее и чуть не врезался в притормозивший впереди автомобиль.
Вскоре они подъехали к улице по указанному девушкой адресу. Чтобы добраться до конечной цели, Джеймс свернул в тихий переулочек, потом еще один и еще. Узкие улочки были пустынны. Двухэтажные домики мягким светом окон освещали тротуары и дремлющие возле них машины. Джеймс уже готовился кружить по кварталу в поисках места для парковки, но ему повезло, прямо возле нужного дома было одно свободное место. Джеймс мягко припарковал машину, но глушить двигатель не стал. Девушка спала, и он боялся, что, выключив двигатель, разбудит ее. Что ж, теперь он может любоваться ею, не отвлекаясь на дорогу. Она была просто очаровательна, и Джеймс начал осознавать, что влюбляется все сильнее. Он никогда не испытывал подобного чувства.
Зима решила украсить вечер снегопадом и, нужно сказать, ей это удалось на славу. Пушистые хлопья быстро все укрыли белой пеленой. Очень скоро темные спины спящих машин начали превращаться в сугробы.
Джеймс положил голову на подголовник сиденья и каждой клеточкой сознания пытался впитать в себя эти прекрасные мгновения: тишина зимнего вечера, снегопад, полумрак машины, девушка-мечта, спящая на заднем сиденье.
Вдруг дерзкая мысль пришла ему в голову. Он вышел из машины и сел, стараясь не шуметь, на заднее сиденье. Понимая, что не стоит этого делать, но, не в силах удержаться, он легко обнял её за плечи. Девушка, видимо, крепко заснула, потому что не проснулась от прикосновения. Наоборот, ее голова сползла со спинки сиденья и уткнулась ему в грудь. Ее запах сводил с ума. От волнения его бросило в дрожь. Как же хотелось покрепче обнять и расцеловать ее.
Опять нахлынуло сожаление о том, что невозможно записать-сохранить эти минуты, а потом вновь и вновь окунаться в их очарование. И когда в будущем они будут вот так сидеть вдвоем... «Стоп! Что-то ты размечтался, приятель! – оборвал он свои мечтания. – «У нее своя жизнь, и никто тебя туда не звал. Конечно, у нее есть парень! Как же у такой прекрасной девушки может не быть приятеля?! А может, она замужем... (Правда кольца на пальце он не заметил.) И сейчас она проснется, поблагодарит его, выйдет из машины и, возможно, из его жизни!» Нет! Не может этого быть, судьба не может быть настолько несправедливой, чтобы подарить ему надежду и тут же ее отнять. Если есть хоть какой-то шанс быть с ней, он его использует.
Девушка вдруг проснулась и резко подняла голову, чуть не ударив его в подбородок.
– Ой, извините, я задремала немного. У вас тут так тепло, и меня укачало…
Судя по всему, боль уже прошла, и поэтому ее голос звучал намного звонче и энергичнее. Она удивленно посмотрела на него, на его руку у себя на плече.
– Вы уже не за рулем?
Джеймс смущенно забрал руку и немного отодвинулся.
– Извините... – забормотал он.
Алиса поняла, что ему стало неловко. Для того, чтобы разрядить обстановку, она посмотрела в окно.
– О! Я уже дома. Мы давно подъехали? – И не дожидаясь ответа, взялась за ручку двери. – Спасибо вам огромное за помощь! Я пойду.
– Погодите, секунду, – взмолился Джеймс.
Девушка удивленно подняла на него глаза.
– Мы ведь даже не познакомились. Меня зовут Джеймс, – протараторил он.
– Ах, да, – теперь была уже ее очередь смутиться. – Этот приступ боли совсем выбил меня из колеи. Я – Алиса. Очень вам признательна, Джеймс, что вы меня подбросили.
Она вновь взялась за ручку двери, приоткрыла ее, и внутри него что-то оборвалось: «Ну скажи что-нибудь, останови ее!»
– Да, кстати, – вдруг остановилась она, – там, на мосту... вы сказали, что искали меня? Мы знакомы?
У Джеймса отлегло от сердца, он улыбнулся и взглянул на нее.
– Если вы не очень спешите, я попробую объяснить...
– Интересно было бы узнать. Я, честно говоря, не могу вспомнить, чтобы мы где-либо встречались.
Джеймс глубоко вздохнул и набрал полную грудь воздуха. Он понял, что в эту секунду не в состоянии придумать что-то вразумительное. Да и стоило ли? А значит, он должен будет признаться в своих чувствах прямо сейчас. Это выглядело как-то нелепо, возможно, даже нелогично: они знакомы чуть более получаса и только что узнали, как зовут друг друга и... сразу – признание в любви... Но почему-то он понимал, что должен это сделать. Возможно, для того, чтобы не тешить себя иллюзорными надеждами...
– Вы главное меня не перебивайте. Хорошо? Мой рассказ и так будет сбивчивым и, может, вы посчитаете меня сумасшедшим. Но это не страшно. Я не знаю почему, но я хочу вам это сказать. – Он запнулся, но тут же спохватился и продолжил. Испугался, что если сделает паузу, то она просто уйдет. – У меня сейчас сложный период в жизни и, может, поэтому, я могу совершать безумные поступки. Вероятно, еще несколько месяцев назад я не решился бы на подобное. В общем, неделю назад я вас увидел в больнице. Вы спешили к выходу. Мне все равно, существует любовь с первого взгляда или нет, но я точно знаю, что как только я вас увидел, понял, что вы... что я...
Джеймс вновь замялся. Она молчала.
– Ну... я попытался вас догнать, чтобы познакомиться, но там была такая толпа... Там и со здоровыми ногами сложно передвигаться, а у меня после аварии проблема с ногой. В результате я столкнулся с медсестрой, рассыпал ей документы, которые она несла… Короче говоря, когда я выбежал из больницы, вас уже не было. – Он вздохнул. – Вы даже представить не можете, как я был расстроен. Я считал, что никогда уже вас не встречу, и тут... сегодня... это как подарок мне... Вы плачете?!
Джеймс оборвал себя на полуслове, заметив влажный блеск на щеках девушки. Она быстро закусила губу и отвернулась к окну, чтобы скрыть слезы. Но попытки унять плач ни к чему не приводили, подрагивающие плечи ее выдавали. Она отчаянно сдерживалась, чтобы не разрыдаться.
– Я вас обидел? Извините...
Парень окончательно растерялся и не знал, что делать и что сказать. Все произошло совсем не так, как он хотел бы, – скомкано, сумбурно и неправильно. Ему безумно хотелось обнять ее, прижать к себе, погладить по шелковым волосам, успокоить, но он боялся, что только усложнит ситуацию и поэтому все, на что он решился, – погладил ее руку, лежащую на сиденье машины. Видимо, не стоило делать и этого. Девушка закрыла руками лицо и зарыдала, уже не в силах сдерживаться. Джеймс в отчаянии не знал, куда деваться и что предпринять. Он чувствовал себя отвратительно:
– Ну, пожалуйста, не плачьте... Я не хотел... Я прошу вас...
Когда первый приступ плача прошел, ей удалось немного успокоится. Она подняла на него взгляд и печально произнесла:
– Извините... и не переживайте, вы ни в чем не виноваты. Проблема во мне. Я не сдержалась... Я только прошу вас об одном: уезжайте сейчас и забудьте меня навсегда, забудьте этот вечер и дорогу сюда. Вам не нужно со мной встречаться и вспоминать меня. Поверьте мне, так будет лучше всем и в первую очередь вам!
Она открыла дверь.
– Прощайте!
– Но почему? – в отчаяньи воскликнул Джеймс. – Я понимаю, у вас, конечно, есть любимый человек, своя жизнь... и я не имею права вот так в нее вламываться! Но... мы ведь могли бы стать хотя бы друзьями? Я понимаю, что это звучит абсурдно, ведь вы меня совсем не знаете, но почему же сразу отнимаете последний шанс?
Алиса на секунду задержалась, взлянула на него. В ее взгляде сквозила такая боль, что Джеймсу стало не по себе. Она печально покачала головой.
– Вы не правы, но... Я не хочу ничего объяснять. Просто поверьте, что так будет лучше и... не ищите объяснений. Далеко не всегда стоит докапываться до истины...
Девушка вышла из машины, закрыла дверь. Джеймс тоже выскочил с другой стороны, но, вспомнив ее слова, не стал ее догонять. Да и вряд ли он со своей хромой ногой смог бы это сделать по такому снегу. Он положил руки на крышу машины, уперся в них подбородком и стоял, с горечью провожая ее взглядом.
Алиса поспешно взбежала на крыльцо дома, взялась за ручку входной двери и на секунду замерла, опустив голову. У Джеймса внутри предательски шевельнулась надежда. Словно почувствовав, девушка повернулась, покачала отрицательно головой, помахала ему рукой и быстро скрылась в подъезде.
Никогда раньше подъем на второй этаж не был таким долгим и тяжелым. Нет, желудок пока не беспокоил. Идти мешал огромный тяжелый камень, свалившийся на ее душу так неожиданно. С каждой очередной ступенькой лестницы мириады мыслей проносились в голове.
Ей признавались в любви неоднократно, правда, так спонтанно и неожиданно – в первый раз. Наверное, у него... (она нахмурилась, вспоминая, как его зовут) ...у Джеймса были на то причины. Но, конечно, не столь быстрое развитие событий ее опечалило. Молодой человек был красив, хорошо воспитан, судя по манерам. В любом другом случае она, несомненно, была бы не против продолжить знакомство с ним. И кто знает, чем бы все это закончилось. Да, в любом другом случае, но... только не сегодня, только не после диагноза, который ей поставили сегодня. Похоже, что Джеймс опоздал на день. Если бы они встретились вчера, встреча была бы иной. С другой стороны, это, видимо, знак, данный им, чтобы они не начинали отношений, которые не смогут принести им счастье. «Как же несправедливо!» На нее опять начала наваливаться смертельная тоска, отвращение к жизни, как там, на мосту. Но там ей был послан ангел-хранитель Джеймс, который не позволил ей уйти раньше, чем начертано в книге ее жизни. А кто сейчас сможет остановить ее?
Наконец-то лестница закончилась. Она открыла дверь и вошла в квартиру. Включила свет и тут же пожалела об этом. Может, Джеймс еще не уехал, не стоило показывать ему, где именно она живет. Но вряд ли. Вероятно, ему было нелегко собраться и вот так сразу признаться в чувствах, он явно не ожидал кардинального отказа. Парни не любят, когда их так резко отбривают, не дав даже намека на какие-то ответные чувства. В таких случаях они обычно воспринимают это проще: «Нет? Значит, нет! Подумаешь, ты далеко не одна такая!» Она подошла к окну, но на всякий случай сбоку, чтобы ее не было видно с улицы. Очень осторожно заглянула за край занавески. О, нет!
Парень по-прежнему стоял, уткнувшись подбородком в руки, скрещенные на краю крыши автомобиля. Он стоял неподвижно и смотрел на ее дом. Снегопад усилился, и черные волосы молодого человека потихоньку покрывались белой шапкой.
Алиса резко отпрянула от окна, развернулась, зло выключила свет и, не в силах бороться с душившим ее плачем, бросилась на диван. Тут уже никто не мог помешать ей выплакаться вволю. Она рыдала во весь голос, уткнувшись носом в подушку. Постепенно силы покинули ее. Плач начал затихать, и она провалилась в сон, тревожный, но спасительный.
Девушка исчезла за дверью подъезда, но Джеймс стоял и смотрел на ее дом. Опять в душу вцепилась кошка тоски. Уезжать не хотелось. А куда спешить?
Он просто стоял, думал, смотрел на ее дом. Иногда его сознание переключалось на все усиливающийся снегопад. Снежинки в свете уличного фонаря кружили и искрились в фантастическом танце. Падая на теплую крышу машины, они умирали-таяли. Очень скоро машина укуталась пушистым белым покрывалом, которое становилось все толще. Впрочем, вскоре и сам Джеймс покрылся снегом. Но ни снег, ни холод не беспокоили молодого человека.
Прошло довольно много времени, прежде чем осветилось окно на втором этаже дома. «Неужели она так долго поднималась к себе?» – удивился Джеймс. Он с надеждой стал всматриваться в светлый прямоугольник. Через пару минут чей-то силуэт, осторожно прячась за занавеской, выглянул в окно и тут же исчез в глубине комнаты. В том, что это была Алиса, Джеймс не сомневался ни секунды. Свет в комнате погас. Он опустил голову – что ж, видимо, придется уезжать.
В машине было тепло. Только теперь Джеймс понял, что сильно замерз, поэтому уехал не сразу, а немного посидел, чтобы согреться. Снег залепил все окна, и перед отъездом пришлось еще раз вылезать из теплой машины, чтобы их очистить. Джеймс будто соревновался со снегопадом: кто быстрее – он расчистит или снег вновь засыплет стекла. При этом молодой человек иногда с надеждой всматривался в окно второго этажа. Все напрасно – комната оставалась темной.

***
Утро немного развеяло дурные мысли. Лежа в кровати, Алиса размышляла. В моменты, когда боль отступала, ее место занимала надежда. До вчерашнего дня это добавляло сил и энергии. Но после приговора (она никак не могла назвать это диагнозом), «надежда» звучала как сарказм и только добавляла душевной боли. «Раз ничего нельзя изменить, наверное, будет гораздо легче, если я буду жить прагматично – нужно гнать надежду в три шеи! Надо сконцентрироваться на практических вещах, все духовное – прочь!» – постаралась принять хоть какое-то решение Алиса. Как оказалось, согласиться с этим гораздо легче, чем осуществить. Чтобы помочь себе в этом, она постаралась сформировать план действий на ближайший день. «Сначала нужно поехать в институт и начать процедуру увольнения – смысла оставаться на работе не было, чем дальше, тем сложнее будет работать. – Девушка стиснула зубы, чтобы не расплакаться. – Поеду в больницу, нужно сказать, решилась я на операцию или нет, и заодно запастись обезбаливающим, – продолжила она планирование. – Главное – не останавливаться и что-то делать, куда-то все время двигаться. Иначе я просто свихнусь от черных мыслей», – подвела она черту.
Алиса встала, бросила взгляд на занавешенное окно и тут же вспомнила романтическую встречу вчерашнего вечера. Она отдернула занавеску и остолбенела: Джеймс все также стоял возле своей машины, положив руки на крышу и опершись на них подбородком. Неужели он вот так всю ночь простоял?! Но нет, посмотрев внимательнее, поняла: он недавно приехал. Почти всю ночь шел снег, и остальные машины (ее в том числе) больше походили на снежные горки, а его машина была относительно чистой. Кроме того, от нее тянулся свежий след, вспоровший нетронутое снежное покрывало.
Он стоял и смотрел на ее дом, ее окна. Увидев девушку в окне, он поднял голову и радостно замахал рукой.
Алиса ответила ему взмахом и отступила глубже в комнату. «Только его и не хватало», – промелькнула мысль.
Не завтракая и напичкав сумку обезбаливающим, она быстро собралась и вышла из дому. Джеймс, увидев ее, бросился навстречу. Сначала она хотела просто и жестко его отшить, но увидев, как, неловко хромая, он переступает из сугроба в сугроб, не смогла этого сделать. Его усилия вызывали сострадание и располагали.
– Доброе утро! – воскликнул он.
– Вы считаете, оно доброе? Я же просила вас оставить меня в покое, – она постаралась скрыть упрек.
– Извините, я не удержался и приехал. Такой снегопад ночью был. Давайте я подброшу вас куда нужно.
При солнечном свете она смогла рассмотреть Джеймса получше. Он был и вправду очень красив, немного худощав. Наверное, ему еще нет тридцати. У нее было ощущение, что она где-то его уже видела, но это было настолько смутное чувство, что вспомнить «где» было практически нереально. На лице Джеймса были заметны следы свежих шрамов, но они не его портили. «Он хромает... может, это последствия недавней автокатастрофы?» – почему-то пришло в голову. Парень стоял перед ней, смущенно улыбаясь, и в его черных глазах искрилась нежность. Это заставило ее отвести взгляд.
– Да нет, спасибо. Я на своей поеду, – она слегка развернулась и указала на место, где стояла ее машина. Вернее, должна была стоять. Сейчас там был сплошной белый ковер с холмиками укрытых снегом машин. М-да... Сверху это выглядело не так проблематично. Это заставило улыбнуться даже Алису: тут нужно будет добрых полчаса повозиться, чтобы очистить машину и дорогу к ней.
Джеймс тоже улыбнулся – коментарии к этой картине не требовались.
– Поверьте, в городе на улицах не лучше. А я довезу в целости и сохранности в любую точку земного шара. Только прикажите.
Хоть Алиса ответила не сразу. Он не торопил ее, а просто ждал, с надеждой пытаясь поймать ее взгляд. Она еще раз взглянула на сугроб, в который спряталась ее машина, вздохнула и, улыбнувшись, кивнула:
– Ну ладно, уговорили.
– Мы знакомы всего-ничего, а у меня ощущение, что я знаю вас уже долгие годы. Может, перейдем на «ты»?
– Я не возражаю, – кивнула Алиса.
Джеймс расцвел в улыбке.
– Своим ответом ты добавила крылья к моим четырем колесам.
Он был искренне счастлив.
В машине было тепло и уютно. Сразу нахлынули воспоминания о событиях вчерашнего вечера. Маска легкой грусти легла на ее лицо. Это не ускользнуло от Джеймса, который использовал каждую секунду, чтобы полюбоваться девушкой.
– Я опять сделал что-то не то? – осторожно спросил он.
– Нет, что ты. Мне просто неловко, ты, может, спешишь по своим делам, а вместо этого возишься со мной, – соврала Алиса.
– Мне некуда спешить, – равнодушно и отрешенно произнес он. Эта фраза усилила ее грусть, она совсем не ожидала такого ответа. Уточнять и расспрашивать более подробно, было неудобно. Джеймс задумался о каких-то своих проблемах. Нависла угроза неловкого молчания. Но парень быстро опомнился, тряхнул головой, словно разгоняя дурные мысли, и улыбнулся ей. – Не обращай внимания. На самом деле все не так уж плохо. А когда ты сидишь рядом со мной, тогда вообще все великолепно! Кстати, а куда мы, собственно, едем?
Она тоже постаралась развеять грустные мысли, улыбнулась:
– Я собиралась попасть в университет.
– Ох, что ж мы тогда стоим? – он быстро тронулся с места. – Ты же на учебу из-за меня опоздаешь!
– Нет. Я не учусь – я там преподаю.
Он даже присвистнул:
– Ничего себе! Никогда бы не сказал. Вот твоим студентам везет! Хотел бы я учиться у такого молодого и красивого преподавателя.
Она рассмеялась.
– А что ты читаешь? – Джеймс нашел удачную зацепку для продолжения разговора. – Подожди-подожди! – неожиданно он сделал предостерегающий жест рукой, – я попробую угадать.
Она хитро прищурилась:
– Хорошо, у тебя есть три попытки.
– Да ладно, мне и двух хватит! – самоуверенно заявил Джеймс. – Литература!
Она отрицательно покачала головой.
– Психология?
– Опять мимо.
– Может, экономика? Нет? Ну, тогда – сдаюсь!
Он скорчил забавную гримасу, изображая горечь поражения. Она рассмеялась.
– Да, уж – ясновидец из тебя никудышний. Я читаю курс теоретической физики.
– Ого! – от неожиданности он слегка затормозил, и машину занесло.
– Это серьезно? Однозначно, я бы не угадал! – И после секундной паузы добавил: – Удивительно, я ведь тоже с физикой сильно связан. Можно сказать, что она – моя боль. Она изменила мою жизнь.
Это звучало загадочно и печально. Алиса вопросительно взглянула на Джеймса, ожидая продолжения и объяснения. Однако тот только задумчиво покачал головой. Она не стала переспрашивать: раз эта тема приносит человеку боль, зачем ее развивать. Как всегда, выручила самая безопасная и избитая тема – о погоде.
– Ты любишь снег? Зиму? – тихо спросила она, любуясь еще нетронутыми утренними причудливыми снежными скульптурами, в которые превратились автомобили, кусты, деревья, парковочные счетчики.
Тема зимы заняла у них всю оставшуюся часть пути.
– Как обидно, что университет так близко, – в его голосе искренне звучало сожаление, – лучше бы ты спешила на другой конец земли.
Алиса смутилась и только пробормотала:
– Большое спасибо, что подвез.
Джеймс улыбнулся ей:
– Ты когда заканчиваешь работу? Давай я тебя подберу?
– Сегодня – около трех, но это очень приблизительно. Возможно, задержат до четырех. Точно не могу сказать, поэтому не стоит. Я прекрасно доберусь на автобусе.
Она откровенно соврала. Сегодня она собиралась только поставить в известность руководство о своем решении, написать заявление об уходе и попрощаться с Кристин. Вряд ли это все займет больше полутора часов. Потом ей надо поехать в больницу, и совсем не хотелось никаких попутчиков, вопросов, объяснений.
Он только грустно пожал плечами.
– Хорошо. Тогда до встречи?
– Пока! Еще раз спасибо! – она закрыла дверь машины и, не оглядываясь, поспешила ко входу в университетские ворота.

***
День в университете был далеко не из приятных. На кафедре ее заявление об уходе стало подобно грому среди ясного неба. На все вопросы она давала уклончивые ответы и ничего не уточняла – по состоянию здоровья, вот и все. На все предложения взять отгулы, отпуск следовало категоричное «нет». Как нелегко ей это давалось, знала только она. Отчаянно хотелось разрыдаться, ущипнуть себя, проснуться и закончить этот кошмарный день, но, понимая, что это невозможно, она заставила себя пройти через все это мужественно и решительно.
Кристин она тоже ничего не стала объяснять.
– Предстоит очень сложная операция и потом длительное восстановление. Я не уверена, что смогу потом вернуться к работе, – размыто объяснила Алиса.
Ей не хотелось, чтобы кто-либо знал правду. А жизнь показывает, что если будет знать один, то будут знать все. Потом будут сочувственно смотреть, перешептываться, при встрече неловко пытаться подбодрить, утешить, при этом радуясь, что этот диагноз поставлен не им. «Нет уж! Увольте меня хоть от этого!» – решила Алиса, ясно представив себе эту картину.
За час все вопросы были решены. Больше делать в университете было нечего. В перерыве между занятиями Алиса попрощалась со всеми. Прощание получилось очень теплым и трогательным. Коллектив кафедры был небольшой и дружный. За короткое время работы Алиса влилась в него, стала его неотъемлимой частичкой, поэтому ее уход был настолько неожиданным и ощутимым. Чтобы не растягивать боль процедуры, Алиса очень быстро попрощалась, поблагодарила всех за эти годы работы и выскользнула из кабинета.
Кристин проводила ее до выхода.
– Слушай, работа работой, но ты хоть не пропадай насовсем, а? Мы ведь с тобой сто лет знакомы. Тебе нужна поддержка, а я тебя знаю – сейчас замкнешься в четырех стенах и исчезнешь, как будто на луну улетела.
Тон подруги был сочувственно-жалостливым. Алисе казалось, что та чувствовала небольшой внутренний дискомфорт, который испытывали и другие люди при разговоре с ней, задумываясь над каждым словом: не обидеть бы случайно, не задеть бы «опасную» тему. Из-за этого общение даже с близкими людьми приобретало налет искусственности и сухости. И это как раз то, чего Алиса пыталась избежать. Вслух же она беззаботно произнесла:
– Я не буду пропадать, Крис.
Ей даже удалось заставить себя улыбнуться. Хотя, на самом деле она отчаянно боролась с непреодолимым желанием расплакаться. Они проходили до боли знакомыми аллейками мимо зданий, фасады которых впечатались в сознание за годы учебы и работы. Вокруг спешили, стояли, говорили, радовались, огорчались студенты. Когда приходишь сюда каждый день, всего этого не замечаешь, оно кажется обыденным и естественным. Но когда точно знаешь, что ты здесь в последний раз (или почти в последний) все выглядит таким возвышенным, интересным, необыкновенным. И становится невообразимо больно это все терять.
Как обычно, напряженность ситуации, готовую наполниться тягостным молчанием, спасла тема о погоде. Уже не в первый раз за день Алиса вынуждена была обсуждать позднюю зиму, сильный ночной снегопад. Но это было гораздо приятнее, чем просто молчать.
Они вышли за арку университетских ворот, и тут же у Алисы окончательно испортилось настроение. Машина Джеймса была на том же месте, где она из нее вышла. Сам же молодой человек стоял, прислонившись спиной к переднему крылу авто и, скрестив руки на груди, наблюдал за людьми, выходившими из ворот университета. Заметив Алису, он поспешил навстречу, сильно хромая (видимо трость осталась в машине).
Это просто взбесило девушку. Она никак не рассчитывала его тут увидеть: «Это уж слишком! Теперь что? Без него она не сможет ни шагу ступить?!»
Джеймс удивительно быстро преодолел разделявшее их расстояние.
– Привет, ты гораздо раньше справилась, чем рассчитывала? – Тут же спохватился, и повернулся к Крис. – Джеймс, – представился он, слегка склонив голову.
– Кристин, – улыбнулась в ответ подруга. И сразу вопросительно-лукаво взглянула на Алису. Вопрос в ее взгляде распознать было очень просто: «Это кто? Почему мне ничего не рассказала?»
Но Алисе было не до Крис.
– Послушай! – набросилась она на Джеймса. – Я не просила тебя ждать. Я прекрасно справлюсь и без твоей помощи. У меня свои планы, свои проблемы, своя жизнь, в которую я никого, понимаешь, НИКОГО не прошу влезать! Всем пока!
Она махнула рукой, развернулась и быстро направилась в сторону ближайшей остановки автобуса. Ее настроение до этого момента было отвратительным, а теперь эта последняя капля просто довела ее до белого каления. После того, как она выплеснула гнев, наступила фаза опустошения, и наконец-то оставшись одна, она позволила себе разрыдаться. Слезы градом катились из глаз, размазывая тушь по щекам. Но это мало ее тревожило.
То ли от того, что она разволновалась, то ли от быстрой ходьбы по скользкому тротуару, покрытому снегом, то ли просто из-за совпадения, но желудок свело так, что в глазах пошли черные круги. Казалось, что живот проткнули саблей и проворачивают ее внутри. «Только бы не грохнуться в обморок», – она истерически начала рыться в сумочке в поисках обезбаливающего. Нащупала упаковку и быстро проглотила пару капсул. Очень скоро боль начала угасать.
Джеймс рванулся, было, догонять Алису, но вдруг желудок пронзила такая острая боль, что он охнул и согнулся пополам от неожиданности. Справившись с первым приступом, он с трудом разогнулся. Поднял взгляд на удаляющуюся фигурку девушки. В растерянности он не знал, что делать, – догонять ее или остаться на месте. Наконец он принял решение, тяжело вздохнул и повернулся к Кристин. Смущенно улыбнувшись и извинившись, он заковылял к машине.
Крис и сама толком не знала, как правильно поступить. С одной стороны, нужно было догнать Алису, успокоить, расспросить. Но, с другой стороны, она чувствовала, что сейчас не время – очевидно, что подруга хотела побыть одна. Хоть Кристин и было интересно, что это за молодой человек, чем это он так вывел из себя Алису, но, поразмыслив, она все-таки решила последовать примеру Джеймса. Лучше уж вечером позвонить Алисе, тогда они смогут спокойно побеседовать. Тем более, что сейчас нужно поспешить в университет – перерыв между занятиями уже заканчивался.

***
Как обычно в последнее время, к вечеру все остатки оптимизма, сносного настроения улетучивались напрочь. Алиса вернулась домой не поздно, около пяти вечера, но было уже достаточно темно. На улицах зажглись фонари. Подходя к своему дому, она переживала, что опять увидит машину Джеймса. Утром, поплакав и остыв, она ощущала какой-то дискомфорт от своей вспыльчивости, от своего поступка. Алиса понимала, что незаслуженно обидела Джеймса. Он ни в чем не виноват. Но видеть его сейчас не хотела – она стремилась к одиночеству.
К счастью, Джеймса не было. Видимо, он все-таки обиделся. Ну что ж... А может, это и хорошо, что так резко отшила, зато не таким болезненным будет прощание.
Она поднялась к себе в квартиру, сняла пальто, плюхнулась на диван и включила телевизор. Пару минут попереключала каналы, пытаясь что-то выбрать. Новости? Своими новостями сыта по горло. Шла какая-то комедия – сейчас ей уж точно не до смеха. На следующем канале – драма. «Очень кстати – тут и так каждую минуту пытаешься не разрыдаться». Безрезультатно пощелкав кнопками, Алиса резко выключила телевизор и отшвырнула пульт. Тоска зеленая!
Зазвонил телефон. Она рванулась взять трубку, но резкая боль в животе заставила ее вернуться на диван: «А, ну его этот телефон! Это наверняка Крис. Сделаю вид, что меня еще нет дома». «Привет, Алиска! Это Крис. Когда появишься, перезвони – поболтаем», – отозвался автоответчик.
Боль в желудке усиливалась. Алиса решила пока не принимать таблетки. «Нужно постараться как-то отвлечься. Может, почитать?» – ее взгляд упал на книжную полку. Согнувшись пополам, она с трудом доползла до шкафа. Еще несколько минут понадобилось посидеть и прийти в себя от этого небольшого путешествия – организм возмущался при любом движении. На всякий случай в кармашке у нее всегда лежала упаковочка с обезбаливающим, но пока еще можно было терпеть.
Алиса неспеша перебрала книги одну за другой. Хоть читать она любила, но ее личная библиотека была не очень большая: несколько классических романов, подборка детективов, немного бульварного чтива из серии «мыльных опер» для убивания времени и еще всякая всячина. Ничего из просмотренного не запало в душу. Алиса задумчиво покрутила в руках последнюю книгу и поставила ее на место. С книгами получилось так же, как и с телевизором. Жаль. Правда, еще оставался запасной вариант. Она открыла дверцы внизу шкафчика. Там лежала объемная стопка научно-популярных журналов. Почти в каждом была какая-то полезная статья или заметка, потому выбрасывать их было жалко. Возвращалась к ним Алиса очень редко, а если быть совсем честным, то практически никогда. Так они и лежали, дожидаясь своего часа. Вот он и пришел. С трудом достав достаточно тяжелую кипу, она уселась на пол прямо перед шкафчиком и начала с интересом пересматривать журналы, начав с самых старых.
Со страниц журналов на нее смотрели старые фото; захлебывались своей давно утраченной свежестью новости; сыпались разные полезные советы, идеи, рекомендации. Все это так увлекло Алису, что она не заметила, как пролетело пару часов, и даже боль не так ощущалась. Наконец это уже начало надоедать, да и ноги немного затекли от сидения на полу. Она вытащила из стопки журнал: «Еще этот, и буду завязывать с этим на сегодня». Последним оказался не такой уж старый «Мир физики», всего лишь двухмесячной давности. Открыла наугад где-то посредине, и удивленно замерла. Со страницы журнала на нее смотрел... Джеймс. Камера зафиксировала момент, когда он спускался по ступенькам больницы. Он явно был смущен обилием встречавших его репортеров. Его растерянный, немного испуганный случайный взгляд и был запечатлен на снимке. Над фотографией вопрошало название статьи: «Требует ли наука жертв?»
«Вот это да!» – Алиса была шокирована, настолько неожиданно-невероятным это все выглядело. Это многое объясняло. Стало понятно, почему он хромает, почему сказал, что был связан с физикой, и упоминание о ней вызывает неприятные воспоминания. Утренний инциндент еще сильнее обжег совесть Алисы. Но что уже делать? Даже не могла извиниться, ведь, кроме имени, ничего о нем не знала. Журнал лежал на коленях, парень укоризненно, с болью в глазах смотрел на нее. Настроение, которое постепенно начало улучшаться, опять стало отвратительным. Алиса в сердцах захлопнула журнал, отшвырнула его и бросилась на диван. Слезы опять навернулись на глаза, и она не стала себя сдерживать...

...
Часть 4:
http://www.proza.ru/2013/10/22/137