История одного мироходца. Глава 16

Глава 16.
О том, что когда берёшь все в свои руки, важно не набрать больше, чем можешь дотащить.


Я опять смотрел на крысу. А крыса опять смотрела на меня. Только я хлопал при этом глазами, а она пытливо принюхивалась.

«Ёк же ж твою мать-перемать!» - подумал я и добавил много непечатных слов уже вслух, стряхивая с себя серую скотину. Я надеюсь, я проснулся не от того, что оно меня нюхало или, упаси Боже, лизало?!

Отплевавшись (так, про всякий случай), я осмотрелся.

На полу валялся погрызенный со всех сторон бумажный пакет из-под блинчика. Зря, очень зря я не спрятал его в рюкзак, а просто положил в карман куртки. Хотя, это смотря для кого зря. Крысы вот мою щедрость оценили. Даже целоваться лезли от нахлынувшей благодарности.
Я посмотрел вслед нахальной зверюге. Она, видимо, обиделась на мой нецензурный ответ её нежным чувствам и смылась насовсем.

Я потер глаза. Спать хотелось отчаянно, но пора вставать.
 
Небо за окном уже посерело, а значит, на «нас» там, в отеле, то ли уже напали, то ли вот-вот нападут.

Выпрямиться во весь рост не позволял низкий потолок. Я помахал руками, разминая плечи, потянулся, приводя в норму затекшую спину, размял колени.

Вот прикол получится, если я в темноте ошибся переулком. Буду сидеть тут, нюхать крыс и ждать, ждать, ждать... Кстати, о запахах... Мне казалось, что я должен был притерпеться, пока спал, а воняет просто жутко. Откуда это?

Суки!!! Твари!!! Они же меня обгадили!!!

Пока я громко матерился и пинал всё подряд, пытаясь найти хоть одну виновницу моих расстроенных чувств, «вечеринка» за окном началась.

Мгновенно забыв, от чего только что бесился, я аккуратно выглянул в окно. Важно было пристроиться так, чтобы события видеть, а самому не мелькать.

Вот с громким топотом, как стадо мамонтов, в переулочек вломились «мы» с Никой. Врезались с разбегу в стену. М-да... С таким шумом нас мог догнать даже слепой. Исключительно по слуху. Что дальше?

Вот «я» забился в угол и прижал её к себе. Ого, да она же вырывается! А я этого совершенно не помню.

Что-то шепнул ей на ухо. Кажется, чтоб дышала спокойнее. Вот она замерла и стала глубоко, но тихо, дышать.

Сейчас. Сейчас прибегут ребята из группы поддержки. Сейчас...

Прошла, кажется, уже минута. Две. Может, что-то не так и нас не найдут? Может, это не та реальность? А в этой всё будет по-другому? Или я что-то поменял одним только переходом?
Нет, вон они, трое белых плащей, бегут спортивной трусцой. Наверно, просто «мне» тогдашнему эти две минуты показались одним мгновением. Что логично. Там не только Ника на грани. Там и я тоже собрался с жизнью расставаться.

Заметили. Перешли на шаг. Эх, жаль лиц не видно. Наши видно. Наши перекошены. А вот прочитать настоящие эмоции преследователей по мимике мне, кажется, в трезвом разуме не удастся.

Вот «я заметил», что открыл переход. Но... Как же до меня долго доходит, что это я сделал.

Гуп! А вот и Себастьян! Приземлился точно по центру между нами и белыми плащами. Ну, хоть какой-то бальзам на мою душу: до них тоже поразительно медленно доходит.

Вот передний попятился, и я услышал голос наставника:

- Господа, не уходите. Я всё ещё голоден.

Господа рванули из переулка. Но я этого не увидел, потому-что с той же скоростью шарахнулся от окна. Просто мне на минутку стало очень-очень страшно.

Когда липкий ужас отпустил, я понял, что забился в пустую коробку из-под холодильника и замотался в какое-то старое тряпьё. Точнее, я пытался в него закопаться, но в результате получилось только укутаться.

Во дворе продолжался диалог, Ника как раз дошла до истерики.

Я понимал, что мне срочно надо бы вылезти из коробки и вернуться на наблюдательный пост. С одной стороны, чтоб не пропустить, когда Сёба меня утащит, а с другой — ну забавно это, смотреть на себя со стороны, особенно в тех ситуациях, которые уже пережил. И я хотел понаблюдать, чем же Сёба меня все-таки огреет, и возмутиться в очередной раз его самоуправству.

Однако мой инстинкт самосохранения настаивал, чтоб мы не только не вылезали, но ещё и обмотались покачественнее. Это притом, что приступ ужаса давно прошел.

Пока я спорил со своим инстинктом, уговаривая его, что пора возвращаться обратно, от окна раздался шорох и бормотание.

Я выглянул в прорезь на коробке и, кажется, перестал дышать вообще. В окно осторожно протискивался Себастьян с Никой на руках. Именно на руках, а не через плечо, как в прошлый раз. И не за ногу, как он грозился многократно.

- Ну, прости, - приговаривал он. - Прости. Так надо. Ну не могу я так рисковать, понимаешь? Права не имею. Вот так...

Он сдвинул пару мешков, чтоб получился лежак поудобнее, и аккуратно положил на него девушку.

- Ты сильная и хитрая. Ты справишься. А без нас тебе будет легче убежать и затеряться. Ты же в этом практически профи. Вот.

Он вынул из кармана трубку банкнот (Да сколько же их у него!?) и положил девушке во внутренний карман куртки.

- Только найди обязательно, - усмехнулся он. - А то опять влезешь в неприятности в поисках денег.

А потом он сделал то, от чего я совсем потерял дар речи и даже забыл бояться. Он наклонился и нежно погладил её по щеке кончиками пальцев.

- Прощай, вреднейший из суккубов. Я давно так не веселился.

Выпрямился, насколько смог, и перевел взгляд. Прямо на меня. Точнее на мой глаз, которым я выглядывал из дыры в картонке.

Я почувствовал себя бандерлогом.

Он, наверное, давно меня вычислил, банально унюхал! И сейчас огреет по башке, опрокинет на второе плечо и утащит вместе с тем «мной», который валяется на улице. А в другом мире просто разбросает по разным пляжам и даст первому мне уйти, а второму всыплет по самое не балуйся.

Какой же я лох! Так попасться!

- Не трясись, бомж, - между тем спокойно окликнул Себастьян. - Я не голоден.

Бомж?

- Проследишь, чтоб с девочкой было всё в порядке, пока не проснётся. Поможешь прийти в себя.

Он достал одну купюру весьма крупного достоинства, и бросил на пол.

- Это тебе. Если обидишь как-то ребенка или обкрадешь — я тебя из-под земли достану, понял?

Я быстро-быстро закивал, не подумав, что он же меня не видит. Но вампир как-то догадался.

- И помалкивай о том, что видел, - обернулся Себастьян уже от окна. - В твоих же интересах.

И исчез.

Я вытер лоб тыльной стороной ладони. Оказалось, липкий пот собрался на коже крупными каплями. Но заставить себя вылезти из коробки не мог ещё неопределенное время.

Очень медленно приходила сначала робкая надежда, а потом и уверенность, что Себастьян меня просто не узнал. Но как? Почему?

Ну конечно! У него нюх как у собаки. Но меня обгадили крысы!

Я оглянулся в поисках серых мерзавок уже с куда более дружелюбными намерениями. Однако крысы мне не поверили, и высовываться не стали.

Стряхнув с себя лохмотья, я стал выбираться из коробки. Запутался в тряпках, упал, повалил коробку и на четырех подполз к Нике. Спит. Это хорошо.

Очень осторожно и медленно я высунулся в окно. Никого.

Спокойно опустился, откинулся на стену и засмеялся.



Рано. Ой, как рано я радовался!

Ну что мне, идиоту, стоило подумать о том, что после Сёбиного ухода начнется тотальное прочёсывание территории в поисках нас. Только более жесткое. Они ведь уже поняли, что противник не из слабых.

Ника жаловалась, что у неё заплетаются ножки и фактически висела у меня на шее. Я тянул её с максимально возможной скоростью и проклинал свою самоуверенность, Никин отходняк и толпы людей в белых плащах.



Они наведались в переулок. Я не выглядывал и, затаив дыхание, прислушивался к разговору. А что, я бы далеко убежал с Никой за плечом?

Надеяться оставалось только на то, что мой лимит удачи на сегодня ещё не исчерпан. И на то, что у меня получится открыть переход туда, где я расстался с Себастьяном. А это тоже во многом пока зависит от удачи.

Ребята за окном между тем поискали, передали, что никаких зацепок, куда мы двинулись дальше, не обнаружено и собирались прочёсывать близлежащие здания.

Не повезло, подумал я. Но тут им передали по рации, что нас с Сёбой видели в другом секторе и туда стягивают все силы для решительной атаки. А вот теперь повезло, вздохнул я с облегчением.

Все дальнейшие события напоминали такую вот игру в рулетку с удачей. Неоновые лампочки, перед тем, как включиться, сперва моргают стробоскопам. Моё везение, видимо, выключалось с таким же эффектом.

Положившись на колоссальную наглость, я решил пересидеть на этом чердаке весь опасный период. Ну, или хотя бы пока Ника не проснется и не отойдёт окончательно.
И тут стробоскоп везения в очередной раз мигнул. Девушка стала приходить в себя. Но, боже мой, КАК она начала в себя приходить!

Я как раз вытащил у неё из рюкзака банку с газировкой, вскрыл и начал пить, когда под боком раздался истошный вопль. Я облился, думал, может у неё что-то болит, но вопль вдруг перешел в совершенно немелодичное завывание «Ой, мороз, моро-о-оз...»

Я со злости плеснул на неё из банки. Она тут же села и вопросила, не сбавляя децибел:

- Ты что, е...ся совсем? Тут же, .лять, холодно!!

На моей памяти она ещё ни разу не ругалась матом, даже когда дралась с Себастьяном.

- Ника, миленькая, очнись, - я схватил её за лицо, стараясь заглянуть в глаза. - Нам нельзя шуметь! Тут очень опасно!

- А мне по …! - заорала она в ответ, стряхивая мои ладони. - Этот … вампир меня покусал! Я теперь сама кого хочешь …!

И снова песни. Громко и совершенно фальшиво.

- Так, - пробормотал я сам себе, надевая оба рюкзака, один за спину, второй наоборот, вперед.

Ника, что ж ты носишь в своем рюкзаке, что он у тебя такой тяжелый? Ну да не до причитаний.

- Ника! Ника, ау! - я помахал руками, она замолчала и обернулась. - Нам надо уходить. Ты сможешь?

Девушка растеряно посмотрела на меня, на окно, потом опять на меня и снова на окно.

- Аааа!... - протянула наконец. - Вампиры же летают! А что, тебя он тоже покусал?

И пока я онемел, она, не дожидаясь ответа, встала, смачно поцеловала меня в губы и выпала из окна.

- АААА! Твою ж мать! - заорал я и бросился следом.

Далеко она не улетела. Упала на верхнюю площадку пожарной лестницы. Стробоскоп удачи, видимо, включился.

Перевернувшись, Ника посмотрела на меня совершенно непонимающим, обиженным взглядом.

- Вампиры не умеют летать! - произнесла она с пафосом и отключилась.

Как я тащил её вниз по этой жуткой лестнице — вспоминать до сих пор страшно. И не рухнули мы оттуда, и ничего не сломали себе, наверное, только потому, что везло. Пока.

Дотянув бесчувственное тело до стены и кое-как отдышавшись, я достал камешек с побережья безлюдного моря.

Ну, давай же, открывайся! Чертов портал, ты так нужен! Позарез просто! Ну?! Нас тут схватят и убьют к чертям, если ты не откроешься, глючная пространственная дыра! Море, я хочу вот на такое море. И мысленно я вызвал у себя в памяти нужный пейзаж. Как, ничего? Но ведь получалось же!

Пробовать, пробовать, пробовать и снова пробовать.

В себя я пришел, когда понял, что со всей силы колочу по стене рукой и уже содрал на ней кожу.

А прийти в себя мне помог очередной вопль за спиной.

- Ну? И чо уставились? - орала Ника. - Вампира никогда не видели?

Я оглянулся. Мои потуги наблюдала какая-то пара, из окна. Из другого торчала подозрительная старушка. Дальше я не стал глядеть в окна. А смысл? И так понятно, что засветились как рождественская гирлянда. Опять не везет.

Подхватив Нику, которая продолжала валяться и крыть всех матом, я помчался прочь. Хотя помчался — это громко сказано, конечно. С такой ношей побегаешь, как же. Хорошо, хоть ногами перебирала.

Я не сомневался, что сейчас та милая старушенция (и не только она!) позвонит куда следует и доложит о странных нарушителях утреннего покоя, и отряды «белых» обязательно рванутся назад, прочёсывать местность.



Брести приходилось наугад. Город я не знал. Что делать, просто не представлял! И тут увидел, как из машины, припарковавшейся у обочины, вышел Андрей и направился к ларьку с сигаретами. Тот самый Андрей, с которым мы всего пару дней назад упились в отеле «Восточный садик».

Не надо считать меня тупее, чем я есть. Я прекрасно вспомнил, что он работает на какую-то государственную организацию, причем не в библиотеке. Но только выбора маловато оказалось. Не было выбора. К тому же, тут Нику снова отрубило. Ноги, на которых она хоть как-то стояла, подогнулись, и я, не ждавший такого подвоха, чуть не упал.

Наши танцевальные па привлекли внимание Андрея. Он сначала глянул на нас мельком, потом попристальнее и с улыбкой помахал рукой. Купил себе каких-то пластинок жевательных и направился обратно к машине.

Кажется, стробоскоп снова включился. Такую вот Нику я вполне могу выдать за упившуюся до полной отключки.

- Андрей! - окликнул я. - Привет!

Он обернулся с лучезарной улыбкой.

- Привет, студент! - и кивнул на Нику. - Что это у тебя?

- Ой, не спрашивай, - закатил я глаза. - Кто же знал, что она вырубится? Подвезешь?

Он задумался на минуту.

- А почему бы и нет? - произнес вслух и подмигнул. - Тело в багажник или на заднее сидение?

Я засмеялся и подтащил Нику к задней двери автомобиля.

- А обивку она мне не испортит?

- Не должна, - отозвался я. - Но если вдруг что, я плачу за чистку!

И, когда грузил девушку, аккуратно вытащил из её внутреннего кармана деньги, которые положил туда Себастьян. Сейчас мне нужнее. И потом, всё равно же я её бросать нигде не собираюсь.

- Надеюсь, нам хоть немного по дороге, - садясь в машину, произнес Андрей. - А то мне через три часа надо быть в Киеве и перед этим ещё здесь кое-куда заскочить.

- А можно и нам с тобой в Киев? - выпалил я прежде, чем успел подумать.

Водитель удивленно поднял брови, не переставая, впрочем, улыбаться.

Дивная у него улыбка. Искренняя, радостная. И голубые глаза просто искрились добродушием. А вокруг глаз собрались лучистые морщинки. Ну, это я ещё в прошлый раз отметил. Коллеги и родные, наверное, его обожают.

- Я никогда не против хорошей компании, - отозвался он. - Но только с чего вдруг так? Это же, как я понял, спонтанное решение?

- А дядя вчера уехал по срочным делам, а мне скучно в Чернигове. И Киев я тоже ещё не видел. Дяди дня три не будет, как раз успею смотаться туда и обратно.

Боже, что я несу?

- Ну не хочешь, не рассказывай, - отозвался Андрей, вдруг посерьёзнев. - А врать зачем?

Ну вот. Сейчас ещё высадит, как особо наглых врунов, и привет единственному призрачному шансу.

- Не хочу, - честно ответил я, глядя ему в глаза. - Такая совершенно фантастическая и глупая история получилась, что просто не хочу.

Какое-то время мы ещё буравили друг друга взглядами. Потом он сдался. Не проиграл, а именно сдался. Улыбнулся своей прежней улыбкой, сказал:

- Ладно. Может, по дороге созреешь.

И завел машину.



Разговор не клеился. Я не хотел рассказывать о своих проблемах. Спросил Андрея, поймал ли он, кого ловил, он сразу напомнил мне значение термина «служебная тайна».

- Я и так слишком много сказал тогда в баре, - завершил он свою речь.

Потом мы вспомнили, как посидели, я в красках рассказал, как мне утром было плохо, поблагодарил за волшебный чаёк.

Он со смехом поведал мне, что основным ингредиентом этого волшебства является химический порошок, который нужно растворять в кипятке. Но он имеет настолько противный вкус, что просто необходимо добавлять туда что-то. Андрей добавлял мяту, мелису и ещё кое-какие травы. Вот вам и большой секрет народной медицины.

Так, слово за слово, мы снова разговорились и ледок, образовавшийся в начале нашей поездки, треснул и растаял.



Всё было хорошо, пока в себя не пришла Ника.

- Урод! Сука! Скотина! - заорала она и набросилась сзади на Андрея, пытаясь его задушить.

Андрей тоже выругался, резко ударил по тормозам, но крутанул руль, пытаясь отцепиться от истерички, отчего машину занесло, и все мы ударились кто чем.

Я обо что-то тюкнулся виском. Не знаю, насколько сильно. Звезды из глаз полетели, но сознание не потерял.

Благо, что мы были ещё в городе и не неслись по автостраде на бешеных скоростях. Там бы нам не помогло ничего. Привет, кювет! Прощай, голова!

- Тимур, держи его! - орала Ника, пытаясь добраться до водителя. - Бей урода!

Тут Андрей чем-то в истеричку ткнул, и она замолчала и обмякла.

- Дура, - выдохнул он.

- Чем ты её? - спросил я.

- Шокером, - отозвался Андрей, трогая правой рукой разбитую губу.

- Прости, она... Она под наркотой... - начал оправдываться я. - Наверное, ещё не отошла.

Я тоже потрогал голову. Висок болел, но крови не было.

- Да нет, по-моему, как раз отошла... - пробормотал собеседник, поворачивая переднее зеркало, чтоб оценить масштаб бедствия.

Опять не везет...

- И ведь узнала же, зараза! - в сердцах бросил вдруг Андрей и ткнул шокером в меня.

Ничего не успел я подумать по этому поводу. Только мелькнуло в зародыше понимание, что, кажется, в последний раз удача бросила мне на прощание улыбку, когда мы целыми спустились с чердака.



Междуглавье. Ника.


Даже в самом кошмарном сне мне не могло привидеться, что я умру от укуса вампира. В конце концов, это просто пошло. Но я ничего не успела почувствовать, кроме укола в шею. Маленький почти привычный укол, и я отключилась.

А вот когда пришла в себя, поняла, что ужас только начинается. К своему стыду должна признать, что я забыла подумать. Я просто вцепилась в горло этой бессердечной твари, которая личным указом похоронила мою жизнь!

Жаль, что машину занесло, и ему удалось достать шокер. Вот честное слово, я готова была погибнуть, лишь бы забрать его с собой.

А потом я пришла в себя уже в допросной.

Андрей сидел напротив и мило улыбался. Эта его улыбка... Я её хорошо помнила. Никогда не знаешь, что за ней скрывается.

- Ну, рассказывай, - предложил он.

- Что? - я бы и рада улыбнуться в ответ, да скулы сводит, как от кислятины.

- Всё, - улыбнулся он снова.

- Вначале было слово... - пафосно закатила глаза я. - И слово это было у бога...

- Начни с более поздних событий, - перебил меня мужчина.

- Ну, хорошо... - я хотела выдать что-нибудь ещё из нового завета, но ничего не вспомнила. - В некотором царстве, в некотором государстве...

Карандаш в руках Андрея нервно стукнул по столу:

- Не растекайся мыслью по древу, пожалуйста. У меня не так много времени, а тебе очень много надо рассказать. Я подскажу, с чего начать. Меня интересуют твои спутники. Кто они, чем занимаются, чем «дышат»? Как ты с ними познакомилась? И вообще всё, что их касается.

Мне очень хотелось поломать комедию ещё. Но если я собиралась торговаться (а я собиралась!), пора было переходить к переговорам.

- Что я за это получу? – я подалась вперед всем корпусом.

Он рассмеялся.

- Я восхищён твоей наглостью. И чего ты хочешь?

- Свободу от ошейника, мои документы, деньги и возможность покинуть страну.

Я понимала, что всего этого не получу. Но выторговать хотя бы свободу от ошейника уже было бы победой.

Хочется верить, что я бы попробовала разыскать Себастьяна. Но на тот момент...
Возможно, просто сбежала бы и приложила все усилия, чтоб начать новую жизнь. Не знаю... Снились бы ребята мне по ночам? Не знаю...

Андрей подпёр голову кулаком и с полминуты загадочно мне улыбался.

- Знаешь, я мог бы просто снять с твоего мозга мнемограмму... - сказал он задумчиво. - Угадай, почему ты ещё не в лаборатории?

- Слишком большой объем информации? - губы мгновенно пересохли, пришлось облизнуть.

Такое количество памяти тоже реально считать, но мозг после этого превращается в кашу.

- Угу... - качнул он головой в задумчивости. - И я могу не получить всё в полном объёме до того, как тебя сдадут в расходник.

Я твёрдо решила бороться до последнего:

- Тогда мои условия те же: свобода, документы, деньги, возможность уехать.

- Это твоё самое большое желание? - приподнял он бровь.

- Это меньшее, на что я согласна, - задрала я вверх обе брови и подвигала ими.

- Снова верно. А знаешь почему? Потому что самое большое твоё желание — выжить.

Кажется, я немного сбледнула с лица.

- А теперь к делу, - тут он выпрямил спину и соединил кончики пальцев «шпилем». - Начни рассказывать сначала. Когда и где ты с ними познакомилась?

Я тоже распрямила плечи. Хотела откинуться на спинку стула, но такого комфорта табурет, на котором я сидела, не предусматривал.

- Свобода, документы, деньги, выезд, - отчеканила я.

- Ладно, - вздохнул Андрей. - Для тех, кто мыслит туго, объясняю по пунктам. Лучшее, самое лучшее, на что ты можешь надеяться — это пожизненный вассалитет. Много привилегий, много ограничений. Насколько шикарно тебе будет житься - пока сказать не могу. Зависит от многих факторов. В частности, от того насколько полной и интересной будет предоставленная тобой информация.

- Свобода, документы, деньги и выезд. А свой ошейник можешь засунуть себе куда-нибудь... в ухо! Иначе ты ничего от меня не узнаешь.

Я чётко понимала, что пока интересующая его информация при мне — я жива. С его сомнительной добротой я уже когда-то знакомилась. Очень не хотелось его злить. А он, кажется, начинал злиться.

Тут ему позвонили. Звонок оказался очень важный, потому-что он достал стопку листов и положил передо мной, а сверху положил изящное перо.

- Бумага, ручка, — это Ника. Ника, это — бумага и ручка. Я буду через полчаса. Изложишь тут, что тебе известно, - и, выдержав паузу, добавил. - Это твой последний шанс.

А выходя за дверь, бросил на прощание:

- Ты зря боишься смерти.

Ой, ребята, если бы я его тогда правильно поняла, я не знаю, как бы я поступила.
Наверное, сдала бы всех и сразу же. Но мне в этой фразе послышалось обещание жизни, и потому я каллиграфическим почерком вывела на бумаге заглавие «Свобода. Документы. Деньги. Отъезд.»

А потом перевернула листок и стала писать о своих маленьких женских мечтах. О том, как я сниму небольшой домик в предместьях Парижа со спальней окнами в сад. О том, что питаться буду исключительно свежеприготовленными изысканными блюдами. О том, как куплю серьги с огромными изумрудами и легкое платье в цвет...

Когда он вернулся, я как раз описывала свой будущий гардероб.

Андрей взял со стола исписанные листки, не спеша их просмотрел. Я не отвлекалась от своего сочинения, только слышала шелест бумаги. Потом он обогнул стол, аккуратно подравнял стопку бумаги с моим сочинением, положил её на край, вернулся ко мне... и с силой ударил меня лицом о столешницу. Моя писанина стала богаче и красочней: кровь из носа быстро-быстро закапала мой аккуратный почерк.

Андрей брезгливо вытирал руки платком. А потом показал на меня пальцем и бросил в сторону двери:

- Это — в тринадцатую.

- Полная обработка? - голос от двери был спокойный и даже скучающий.

- Не калечить, - ответил он. - Я приду через полчаса. Она должна к тому времени говорить.



И я рассказала ему всё. Кто вы, чем занимаетесь, чем «дышите», как я с вами познакомилась. Всё, что видела, слышала и о чём догадывалась.

Он выслушал меня внимательно, а потом стал задавать вопросы. Много вопросов. Он перебивал, перескакивал с одной части моего рассказа на другую, снова и снова задавал один и тот же вопрос другими словами. Через несколько часов он убедился, что я не вру, ничего не скрыла, и велел увести меня в камеру.

Помню, что койка была холодная и меня бил озноб. Всё тело болело адски. А в голове крутилась мысль о том, что смерть может быть разной. Иногда она приходит как спасение.