Семейные узы

Наш самолет прибыл в аэропорт небольшого городка. Нас уже встречал отец моей жены. Очень приятный человек преклонного возраста. На задумчивом лице отразилась радость от встречи с дочерью.
- Марта! Ну, наконец-то! А это я полагаю, Эдвард? Как ты вырос, малыш! – он похлопал меня по плечу, радуясь удачной шутке.
- Папа! – жена бросилась в объятия старика, - как же давно мы не виделись!
- Здравствуйте мистер Линдер, - я подошел и пожал ему руку. Теплая и сухая рука человека, который всю жизнь был плотником и создал бесчисленное множество потрясающих вещей из дерева. Помню, как на нашу свадьбу пять лет назад он подарил нам резной комод под старину, и мы отчаянно ездили по магазинам, подбирая мебель под этот комод.
Мы вышли из аэропорта и направились к старому, но добротному джипу. Ничего не изменилось за те годы, что я не видел эту семью, этот город. Лет семь назад я приехал в этот провинциальный городок двадцатисемилетним начинающим врачом в местную клинику, как и полагается, встретил добропорядочную девушку, женился и, когда мне предложили контракт в одном из центральных госпиталей столицы, переехал с молодой женой туда. Теперь же мы вернулись по двум важным для моей жены причинам, первая самая главная – юбилей свадьбы ее родителей – 35 лет вместе. Для меня этот срок казался очень серьезным, но я стремился к тому, что бы и в моей семейной жизни было больше постоянства и основательности. Так через год, когда я должен был закончить свою научную работу, мы планировали завести детей, лучше всего погодок, а потом переехать в пригород и завести собаку. К этому светлому будущему мы и стремились рука об руку.
Второй же причиной стал ее брат Кристиан. Он собирался поступать в столичный ВУЗ и родители уговорили нас приютить его на то время, пока он не встанет на ноги и не освоится в мегаполисе. При этом, я полагаю, они рассчитывали на то, что мы, как сознательные люди, не оставим его без контроля и помощи. И они были правы.
Я знал Криса, когда он был подростком, совершенно не похожим на свою сестру – вспыльчивый, активный, постоянно куда-то двигающийся и с целым багажом «гениальных» идей. Я еще тогда заметил, на сколько мал ему этот провинциальный городок.
За размышлениями я не заметил, как мы подъехали к родительскому дому. Навстречу нам вынесся большой лохматый пес неизвестной мне породы, он был молод и очень общителен.
Я отметил для себя, что старый Рекс, видимо, умер. Не долгий век у собак.
- Фил, перестань скакать. А-ну фу! – отец Марты пытался отогнать пса. Но он вывернулся и понесся на меня. Прижатый любвиобильной собакой, я на автомате уворачивался от его морды, теряя силы от безудержного смеха.
- Фил, куда! А ну на место! – громкий оклик заставил пса подчиниться. На пороге дома, рядом с матерью, стоял Крис. Если бы я не знал, что это он, я бы никогда не узнал его. Высокий худощавый юноша с аккуратной мальчишеской стрижкой светлых выгоревших волос. Он, смеясь, бросился к нам, - Марта! Эд! Тысячу лет не виделись!
Мы попали в его объятия, потом подоспела мать, и мы получили еще новую порцию сердечного радушия от хрупкой светловолосой улыбчивой женщины.
Весь вечер мы просидели у мерцающего света камина, дегустируя вина, которые делали родители Марты из виноград, растущего в их саду. Это была теплая семейная идиллия, и я про себя отметил, что у нас должно быть также.
На следующий день началась подготовка к празднованию юбилея. Жена со своей мамой готовили праздничный ужин, отец собирал стол в саду для гостей, а нас с Кристианом послали с огромным списком в местный супермаркет за покупками.
По дороге он мне рассказывал о строении летательных аппаратов и о том, как он планирует стать летчиком и лучше всего истребителем.
- И кого ты собираешься истреблять? – спросил я, еле сдерживая смех.
- Как кого? Врага. Ты думаешь, в мире так уж спокойно? От авиации зависит очень многое в оборонном комплексе страны, - и он рассказал мне целую лекцию о том, как «космические корабли бороздят просторы вселенной». А потом к этому еще рассказал, как местный авиатор катал его на кукурузнике, и тогда-то он и понял, кем хочет стать. Забавный паренек. Конечно, он стал спокойнее, нежели раньше, когда я увидел его впервые, но в нем все еще горел неиссякаемый энтузиазм и вера в светлое будущее.
Так в разговорах мы прошли весь магазин, набрали всего по списку и обратно шли, болтая, как закадычные друзья при том, что нас разделяли и разница в возрасте, и положение в обществе, и масса других, как мне казалось, несовместимых вещей.
Дома нас встретила суета, пришли соседки и помогали украшать дом, а их мужья курили в сторонке, перекидываясь шутками. Меня тут же позвали в мужское общество, а Криса забрала с собой Марта помогать матери выносить из подвальчика соленья и вина.
Когда до банкета оставалось не менее часа, мы разошлись по комнатам отдохнуть и привести себя в порядок перед торжественным застольем.
- Эд, как хорошо все-таки вырваться из городской суеты, - прошептала Марта, устроившись на моем плече.
- Да, - усмехнулся я, - чтобы попасть в предпраздничную суету.
- И все же, я скучала по этой безмятежной тишине в родительском доме.
Я кивнул, хотя сам не испытывал особой ностальгии, так как родился и вырос в городе. Я привык к снующим людям на широких улицах, к шуму транспорта, огням реклам. Она же тяжело привыкала к новому месту, когда я увез ее. Сначала, она пыталась устроиться на работу, у нее не получилось. Мы посовещались, и она пошла на курсы, после которых ей предложили место секретаря в офисе, недалеко от нашей квартиры. Работа была не трудная, и у нее оставалось время, чтобы держать дом в порядке. Но все равно я видел, как иногда она грустит, сидя у окна с вязанием. Поэтому то, мы и решили, что обязательно построим дом в пригороде и Марта стала жить, одержимая этой мечтой.
Празднование, которое устроили родители Марты, шло с размахом. Толпа незнакомых мне людей поздравляла хором юбиляров, пили, веселились, танцевали на полянке рядом с накрытым столом, надо которым висели, на ветвях деревьев, бумажные фонарики, сделанные рукодельной мамой моей жены.
Ближе к одиннадцати я понял, что устал, но Марта ни в какую не хотела уходить с этого праздника жизни. Все гости были ей знакомы, и она стремилась пообщаться с каждым из них. Не смотря на, все ее уговоры, я потихоньку удалился, будучи уверенным, что мое отсутствие мало кто мог заметить, и, значит, я никого не обидел.
Пройдясь по тропинке к дому, я зашел в гостиную и столкнулся там с Крисом.
- Ой, Эд, ты меня напугал! Что надоело гулять? – в полумраке комнаты он казался тонким изваянием из мрамора. Только светлые глаза его блестели от света ночника в коридоре.
- Это ты меня напугал! – рассмеялся я, - что ты делаешь здесь в темноте.
- Я? Мечтаю, - он потянул меня за руку, - пойдем, посидим у камина и помечтаем.
Я считал его идею бредовой, к тому же я очень устал, но парень тащил меня к креслу.
- Послушай, Крис, я очень устал и хотел подняться в свою комнату. Мне приятно твое приглашение, но давай в другой раз.
Я был предельно вежлив, но, похоже, обидел его. Он отпустил меня и отошел к окну, сквозь которое лился холодный свет луны.
- Да, извини. Иди, отдыхай, - он стоял спиной ко мне, и я видел только его силуэт на фоне окна. Мне стало как то не по себе, и я подошел к нему, тот вздрогнул и повернулся, - город делает людей такими вежливыми и чопорными. Мне казалось ты совсем другой, но я ошибся.
Я остолбенел. Он смотрел пристально в мои глаза, чуть приподняв голову. Он был раздосадован или обижен, я не мог понять почему.
- Я не понимаю, Крис. О чем ты?
- Я о том, что ты чопорный чурбан. Ты извиняешься заученными фразами человека, который привык быть вежливым и учтивым. Я не чужой тебе человек, а ты отмахиваешься с такой холодной вежливостью, - он эмоционально жестикулировал руками перед моим лицом. Не думая, что я делаю, я схватил на лету его руки и, не зная, что делать дальше, просто замер перед ним. Мы простояли так, молча, где-то с минуту. Мне в голову пришла мысль о том, что он прав. Как давно я стал таким правильным и учтивым. Как я веду себя с женой, с родителями, которые звонят мне, чтобы не для праздного интереса узнать, как я живу и как мои дела. Как давно я не был у них при том, что мы живем в одном городе. Мне стало не по себе, что о таком мне сказал сопливый юнец, который, по моим представлением, даже жизни еще не знал, чтобы о чем то там судить.
- Прости меня, Крис. Я, правда, устал, - я отпустил его руки и двинулся от окна, теряясь в темноте комнаты. И вдруг он догнал меня и порывисто обнял меня, уткнувшись лицом мне в плечо. Я замер.
- Эд, я так ждал, когда ты приедешь. Я готовился. Я много учился и старался быть прилежным во всем. Я перерыл несколько столичных вузов и начал готовиться к поступлению. Ты приехал такой взрослый и красивый. Ты приехал, чтобы забрать меня с собой – о чем еще я мог бы мечтать.
Он замолчал, подбирая слова. Голос его дрожал, руки теребили пуговицы на моей рубашке, он порывисто дышал мне в плечо. У меня пересохло в горле, я был на столько растерян и сбит с толку, что не мог проронить ни слово. Сейчас в темноте комнаты брат моей жены практически признался мне в любви, и я совершенно не знал, что с этим делать. Повинуясь каким-то очень гуманным мыслям, я повернулся к нему, чтобы как-то успокоить, подбодрить или что вообще делают в такой ситуации.
- Крис, я понимаю, что ты рад приезду нас с Мартой. Мы тоже рады увидеть родных. Все-таки семейные узы. Я просто хочу сказать, - я запутался окончательно и не знал, что говорить.
- Когда же ты перестанешь вести себя как бесчувственный чурбан! – он толкнул меня в грудь и выбежал вон из комнаты, а я остался стоять в полной и абсолютной растерянности.
Всю ночь мне снился силуэт у окна. Я просыпался, пытаясь что-то сказать, объяснить ему что-то. В оглушительной тишине дома, я слышал, как колотится мое сердце. Утром, измученный и совершенно подавленный случившимся, я вышел к завтраку. Моя жена уже вовсю накрывала на стол, весело напевая какую-то простую песенку. Я и не помню ее в таком замечательном настроении. Она казалась мне моложе лет на десять.
Криса нигде не было. Я занервничал и, не удержавшись, спросил у нее, не видела ли она своего брата. Та махнула по направлению к калитке и сказала, что, наверное, гуляет где-то с друзьями. Мое сердце болезненно сжалось. Я знал, что Кристиан очень эмоциональный парень, он принимает даже очень простые вещи близко к сердцу. А влюбленность пусть даже такая, я поморщился, вспоминая вчерашний вечер, может особенно сильно ранить его. Растерянно, я поздоровался с родителями и внезапно сам для себя выбежал за калитку. Я даже не подумал, как это могло смотреться со стороны. Все мое невозмутимое и правильное разбилось и рассыпалось пеплом. Я мчался почему-то к реке. Задыхаясь от непривычного мне бега, я пересек поле и перелесок, у меня заболел бок и гудели ноги, но я не мог остановиться.
На берегу у самой кромки реки сидел Кристиан. Он был неподвижен. Я спустился по склону, цепляясь за высокую траву, и подбежал к нему.
- Крис! Что ты здесь делаешь? Почему ты не дома? – я наклонился, пытаясь восстановить дыхание.
Он повернул ко мне мрачное лицо с темными кругами под светлыми, заплаканными глазами.
- Тебе какое дело? Ты сам то что делаешь здесь? – он испытующе смотрел мне в глаза и я смутился.
- Дурак! Я тебя искал. Увидел, что тебя нигде нет, подумал, что ты… вообщем, больше так не пугай меня!
- Эд… - он смутился и вдруг засиял. Подскочив на ноги, он порывисто обнял меня, и я ответил на его объятие. Мне не хотелось думать о причинах, которые побудили меня нестись сюда в поисках его. А ведь я помнил, что он, будучи еще подростком, всегда прибегал на это место, когда ему было плохо или грустно.
Мы какое-то время простояли так, молча, у реки. А потом он поднял на меня глаза и слегка прикоснулся губами к моим губам. Потом отстранился и толкнул меня в плечо и вприпрыжку побежал по береговому склону вверх. Там он остановился и, радостно смеясь, помахал мне рукой.
- Эй, там внизу! Что стоишь? Ай-да наперегонки до калитки? – я обреченно замахал руками.
- Нет, Крис, только не бегом!!!
Когда мы пришли, на нас уставились напряженные взгляды родственников. Мое сердце упало.
Первой момент тишины нарушила мама.
- Крис, что ты опять натворил? – он серьезно посмотрела на парня, - почему Эдвард срывается и бежит за тобой с утра пораньше?
- Мам, прости, я просто, - он замялся, пытаясь скрыть довольную улыбку.
- Миссис, Линдер, это я во всем виноват. Мы поссорились. Я был несдержан с Крисом и обидел его. Простите. Я чувствовал свою вину и побежал его искать.
Женщина мягко посмотрела на меня, слегка наклонив голову.
- Во-первых, я бы хотела, чтобы ты, Эдвард, когда-нибудь привык называть меня мама. Мне было бы приятно, потому что ты для меня как сын. А во-вторых, мне приятно, что ты выгораживаешь Криса, но я знаю его, он наверняка вывел тебя из себя перед тем, как ты его обидел.
Она засмеялась и поманила нас к столу.
- Пойдемте завтракать. После утренней пробежки обязательно надо подкрепиться. И вымойте руки, ребята.
***
Через неделю беззаботной жизни у родителей Марты, мы уехали домой. Втроем.
Крис очень быстро освоился у нас, после чего он занялся вступительными экзаменами и поиском приработка. Как мы ни уговаривали его подождать с работой, он ни в какую не хотел садиться на наши удобные шеи.
Что до того случая у реки – мы больше ни разу не касались этого и я был рад, потому что до сих пор не мог понять, какие чувства окутали меня в тот момент.
***
Крис переехал от нас на съемную квартиру где-то в пригороде, мотивируя это тем, что он самостоятельный человек, и может позаботиться о себе сам. К тому же внезапная новость о беременности жены стала последней каплей в его решении и сколько мы не пытались его убедить в том, что заработанные деньги он мог бы копить или тратить на что-то более приятное, нежели съем квартиры, он был не приклонен.
- Крис, подумай еще раз, - Марта была опечалена, ей очень не хотелось отпускать брата в неизвестность, - моя беременность тут совершенно не при чем. Ты же знаешь, что ты не мешаешь нам. К тому же, я рожать уеду домой и ты мог бы поехать со мной, это как раз будут твои каникулы. Ты нужен мне!
-Марта! Он бережно обнял ее. Я же не пропадаю никуда, я буду жить совсем недалеко и мы сможем видеться. Но я должен встать на ноги и доказать самому себе, что стою того… - он запнулся и опустил глаза. Потом, все еще краснея, продолжил, - я должен стать человеком, уважаемым и достойным и может быть тогда хотя бы капелька моей мечты сможет стать реальность.
Марта уткнулась носом ему в грудь, крепко прижавшись к брату. Я стоял и смотрел на эту картину, и мне казалось, что я улавливаю смысл его недосказанных слов. Он посмотрел на меня через голову сестры и слегка улыбнулся. Меня прошибла дрожь, но глаз я не отвел. Да, он имел в виду именно то, о чем я подумал. И он специально дал мне это понять, намекнул, не имея возможности высказать все в лицо. Я похолодел. Все это было ради того, чтобы я смог хоть немного дать ему своей любви… Я – муж его сестры. Человек, с которым его связывали крепкие семейные узы. Он понимал невозможность всего происходящего, он никогда бы не причинил боль своей сестре, просто ему хотелось получить свою каплю счастья вот таким странным способом.
Почему именно я? – этот вопрос я задавал ни единожды, ловя на себе его внимательный мягкий взгляд. Но ответа не находил. И не смотря на то, что прошел уже почти год, и он вовсю учился, общаясь в своих кругах с ровесниками, он был верен своей юношеской влюбленности, которую уже довольно много лет хранил в своей душе.
***
Вчера Марта уехала к родителям. Я проводил ее на самолет и вернулся домой. Крис уже месяц не появлялся, и уезжать домой с сестрой отказался, ссылаясь на работу. Я позвонил ему по дороге домой, но он не ответил. Меня беспокоило это его отчуждение, хоть я и рассчитывал, что со временем его отъезда он сможет отказаться о своих безумных идей, но ловил себя на мысли, что мне не хватает его. Я злился на себя, но все равно звонил.
Он перезвонил мне часов в десять вечера. Его пьяный голос смеялся и шутил в трубку.
- Эй, Эд, привет! Что звонил? – на заднем фоне послышались смешки и шушуканье голосов.
- Ты что пьян? Ты не пришел проводить Марту, так еще и напился? – я, похоже, начинал злиться.
- Ну, так ты же проводил. Потом у меня вечеринка. Ты что вообще хотел то?
- Она ждала тебя, - меня трясло.
- Она? Да, брось ты… Она ли? – я прям явно увидел, как он ехидно усмехнулся и тут я уже не выдержал.
- Где ты?
- Тебе какое дело?
- Выбирай, либо ты ловишь такси и едешь ко мне, либо я еду за тобой.
- ха! А может пора тебе самому сделать выбор, а Эд? Кстати, как на счет третьего варианта, м? Например, пошел ты…
- Крис!
В трубке послышались гудки. Сердце оборвалось и больно сжалось. Я задыхался. Как он мог себя так вести. Но мой гнев был бессмысленным. Кристиан опять был прав. Этот чертов парень как обычно раскусил меня пополам и на этот раз выплюнул, как горькую конфету.
Я стоял и смотрел вникуда. В руках у меня был телефон, который я внезапно запустил в стену. Послышался звук бьющегося пластика. Я даже не подумал, что Марта будет мне звонить. Я просто не хотел думать ни о чем. Но мысли густым потоком ползли мне в голову.
Выбор. Как я докатился до того, что мне нужно сделать выбор. И главный вопрос был до безумия ужасен – между кем я должен сделать выбор. Я подошел к окну. Передо мной расстилался знакомый и такой чужой мой город. Небо было чистым, но из-за яркого освещения и люминесценции звезд видно не было. Я открыл окно, воздух был теплым и не приносил желаемой бодрости.
Я подошел к разбитому телефону. Сим-карта была цела. Я покопался в ящике стола и нашел старый телефон. Вставил в него сим-карту и, достав провод к нему, поставил на зарядку.
Через пол часа он зазвонил. Радостный голос Марты сообщил мне, что она доехала очень удачно. На заднем фоне разговора, я слышала, как ее родители передавали мне и Крису приветы. Крис…
Я на автомате сообщил, что все хорошо, что да, Крис нашелся и с ним все в порядке. Потом пожелал им доброй ночи и попросил держать в курсе. Все, как и полагается.
Была уже полночь, когда меня разбудил настойчивый звонок. Я встал, голова гудела. Пошатываясь, я направился открывать дверь, по дороге включая свет в коридоре.
На пороге стоял он. Картина маслом – взъерошенные волосы, мокрая от пота футболка, драные по-моде джинсы, пыльные кеды. От него пахло алкоголем и чем-то еще. В глаза он мне не смотрел.
- Можно войти?
- Входи, - я отошел в сторону, пропуская его.
Он прошел мимо меня в кухню и, открыв окно, сел на подоконник и закурил. Я вошел и хотел включить свет.
- Не включай, - он повернулся ко мне. Силуэт на фоне окна вызвал у меня ощущение дежавю.
- Хорошо, не буду, - я вошел и сел за стол. Он выпустил струйку дыма в окно и опять посмотрел на меня.
- Я пытался, Эд. Я честно пытался, - его голос прозвучал в темноте холодно и печально. Была в этом какая-то обреченность.
- Что ты пытался? – голос мой предательски дрогнул. Я понял, что он имел в виду, и мне было не по себе.
- Я пытался тебя забыть, Эдвард. Я даже переспал с одним парнем. Он, правда, хороший. Но знаешь, я думал о тебе, и только поэтому у меня что-то получилось. Что-то о чем вспоминать я совершенно не хочу, - он говорил, четко чеканя каждое слово, будто бы это давалось ему с огромным трудом.
Я сидел, и мои руки леденели, а сердце выбивало бешеный ритм. Я понимал безнадежность его положения, но здесь в этой темной кухне я понял, что разделяю с ним это. Мне было ужасно осознавать, что чьи-то руки касались его, чьи-то губы целовали его, чей-то голос на последней ноте желания выдыхал его имя. Как страшный приговор было мое осознание. Но я потерял чувство страха, я потерял чувство реальности. Человек, который сидел передо мной, был мне дорог и безумно нужен.
Я подошел к нему, выкинул его давно докуренный окурок и, сняв с подоконника, поставил перед собой.
- Ты простудишься.
Он посмотрел на меня в упор, пытаясь понять, о чем я сейчас думаю. От удивления его глаза расширились.
- Эд… я, - он не успел договорить, я зажал ему рот жадным поцелуем. Он обхватил меня руками и крепко прижался всем телом, я знал, что он почувствует через мою пижаму, как сильно я его хочу, но мне было все равно. Я просто больше не мог держать в себе то, что рвалось наружу, так долго и упорно угнетаемое мной.
Мне было жарко на холодном полу кухни. Я прижимал его, лихорадочно сдирая с него одежду. Он был мой в этот момент, и я не думал о том, что будет дальше…
Проснулись мы на диване в гостиной. Никто из нас не решился войти в мою спальню, а до его комнаты мы так и не дошли. Странное чувство покоя было в этот ранний час. Он потянулся и опять прижался ко мне. Тепло его тела вызвало волну желания, и я окунулся в эту волну с головой.
***
Жена родила. Роды были преждевременными и очень тяжелыми.
Мы с Крисом, молча, собирали вещи, чтобы поехать к ней. Напряжение росло, и я не знал, как быть. Он не выдержал первым.
- Эд, я не знаю, что будет дальше. Но я люблю тебя и все пойму, если… - он не договорил. Я сгреб его в охапку и крепко прижал к себе.
- Крис, я тоже не знаю, что будет дальше. Я растерян не меньше твоего, но я не могу и не хочу забывать того, что было между нами все это время. Я эгоист и я знаю это. Но я … - он не дал мне договорить, прижав палец к моим губам.
- Пойдем! Сейчас важнее всего мой племянник. Мы все потом решим, - он улыбнулся, - я так счастлив, что ты есть! Как же я счастлив! Пойдем, Эд, нам надо поторопиться!
А что могло быть дальше? Разве я мог знать сейчас, когда мой любовник - брат моей сестры, когда семейные узы еще крепче и еще сильнее связали нас единой прочной нитью.



***
«Я отец!» - эта мысль поразила меня в самое сердце, и растеклось теплом в душе. Малыш, мой сын лежал у меня на руках, когда мы ехали домой из больницы. Жена дремала счастливая на моем плече. Эта идиллия грела меня, я ощущал спокойное счастье семейного человека. И только лишь его теплый внимательный взгляд напоминал мне о том, что не все так просто в моем эдемском саду, но даже его глаза дарили ласку и тепло, будто бы все вокруг окунулось в легкую дрему.
Последствия родов ни малыша, ни Марты сильно не коснулись. Они оба шли на поправку и набирались сил. Я смог договориться на работе, и целый месяц прожил с ними в доме родителей, но потом пришло время уезжать. Марта, хоть и храбрилась, но я видел, как она опечалена. Я предложил ей поехать домой, но она отказалась, и я понимал, что она права – ей лучше быть сейчас рядом с матерью, которая и поможет и подскажет. А потом она оправится полностью, придет в себя и я смогу забрать их. С этой мыслью мы и распрощались, а еще с мыслью о том, что Крис решил остаться на какое-то время с сестрой. И последняя почему то волновала меня немного больше.
***
Время шло быстро. Я работал, по вечерам созванивался с Мартой и слушал в трубку как улюлюкает наш сын. Мы назвали его Фред после долгих споров и препирательств.
Через недели две после моего отъезда вернулся Крис. Я не ждал его так рано и не был готов к его приезду. Допоздна засиделся на работе, передал дежурство коллеге, обошел с ним некоторых особенно сложных больных и поехал домой.
Открыв дверь, я сначала насторожился и начал лихорадочно соображать, как я так не выключил свет в коридоре. Но тут из кухни донесся шум посуды и спешные шаги.
Он бросился ко мне на шею, обсыпая поцелуями, смеясь и шепча какие-то глупости. Я несколько мгновений стоял ошарашено, но потом до меня дошло, что он вернулся и мое сердце, замерев, радостно забилось. Я, подхватив, потащил парня в его спальню.
Уже потом мы смеялись над сгоревшим ужином, и пили чай с бутербродами.
- А ты еще и готовить умеешь? – я был приятно удивлен тому, что он готовился к моему приходу.
- Конечно, я учился дома у мамы. Она хорошо готовит и многому меня научила. Я хотел уметь все, чтобы… - он пожал плечами, так и не договорив и без того понятную фразу. Мне стало тоскливо, но я решил отогнать гнетущие мысли и как утопающий расслабиться и насладиться единственными возможными свободными моментами нашей такой неправильно любви.
- А почему ты не предупредил, что приедешь? Я хоть прибрался бы, подготовился.
- Я хотел сделать тебе сюрприз, но он сгорел, - он с досадой посмотрел на обугенную посуду в мойке.
Я рассмеялся.
- Твой сюрприз не сгорел, но был очень горяч, - я подмигнул ему и пнул в плечо, из-за чего чай выплеснулся у него из чашки на стол и мы от души расхохотались, играя в импровизированную войну.
В течение двух месяцев мы утопали друг в друге, жадно ловя моменты уединения. Я знал, как я ужасен, но это было сильнее меня и мне не хотелось что-то меня. Мы и так были обречены на разлуку. И эта капля счастья, которую нам было дано разделить на двоих так недолго, дарила столько света и любви, что мы захлебывались в ней как в мягких волнах океана.
Каждый из нас не гласно избегал темы возвращения Марты, и хуже всего было то, что мы оба скучали по ней. Вечерами звонили и наперебой рассказывали о событиях того или иного дня, вырывая друг у друга трубку, по-детски радовались, когда она, смеясь, выдавала перлы нашего сына. Это было странное, очень странное время, но оно закончилось.
Ранним утром в аэропорту мы встречали ее и сына. А вечером накануне мы устроили генеральную уборку, да так, что потом свалились без ног и тут же уснули.
День был теплым, но дождливым. Он как-то очень точно соответствовал нашим чувствам: тепло и радость от приезда близких и тоска по тому, что может больше никогда не случится.
- Вон она! – Крис толкнул меня в бок и помчался к сестре. Я поспешил следом, на ходу крича приветствия и маша ей рукой.
После ее приезда дома стало уютнее. Она аккуратно следила за тем, чтобы все вокруг было чисто и красиво. Ребенок сделал ее немного медлительной, но она стала еще более мягко, ласковой и внимательной. А сын дарил мне ни с чем не сравнимое удовольствие, когда после рабочего дня я приходил домой и он тянул ко мне свои крохотные ручки, будто бы понимая кто я.
Первое время Крис жил с нами. Он помогал ей по хозяйству и ходил со мной по магазинам, самолично проверяя список покупок, который она составляла. Это было очень непонятное, противоречивое время, когда с одной стороны любовь и тепло к Марте сочеталось с любовью и тоской к Крису. Я метался вначале, но потом привык к тому, что дела обстоят так, а не иначе.
И вот однажды он уехал. Просто собрал тихо вещи, поговорил с сестрой и уехал, пока меня не было дома. Я пришел и все было как обычно, только его куртки не было на вешалки и его кеды не были разбросаны в прихожей.
- Марта, а что Крис еще не пришел? – он нашел новую работу и поэтому иногда приезжал позже меня.
- Эд, разве он тебе ничего не сказал? – жена была удивлена, - он поговорил со мной. Сказал, что ему хочется пожить для себя. Да и я понимала, что ребенок, кричащий по ночам, не самое лучшее для парня в его возрасте. Я не хотела его отпускать, ты же знаешь, но и не могла удерживать силой. Он очень рвался и я уступила.
Она вздохнула и пожала плечами. А я… А что я? Просто стоял и давил в себе чувство отчаяния, благо и она сама казалась мне сильно опечаленной этим.


***
Прошло пять лет.
Это были сложные и насыщенные годы в моей жизни. Подрастал сынок, заболел отец, и мне часто приходилось помогать маме, пока он поправлялся. Мы с Мартой даже какое-то время жили у них. Мои родители очень полюбили внука и постоянно просили его к ним в гости. А моей жене было это и приятно и удобно, она смогла выйти на работу и даже сделать небольшую карьеру. Она похорошела и стала стильно одеваться, пропала та деревенская простота в вещах, и я удивлялся, как она прекрасно выглядела в вечерних нарядах на встречах наших друзей.
Крис появлялся у нас не часто, но всегда привозил кучу игрушек и рассказывал о своих новых изобретениях. Иногда, вечерами я приезжал к нему, и мы неистово бросались в объятия друг друга, а потом тихо рассказывали о событиях, новостях и прочей ерунде или просто молчали, рассматривая друг друга.
Он так и не стал летчиком, но зато его научные изобретения в области летательных аппаратов сыпались как из рога изобилия. Он мог часами сидеть надо своими чертежами и формулами и с отсутствующим видом водит карандашом в блокноте, или усердно что-то писать. Когда я заставал его за работой, я сидел рядом и наблюдал за ним. Этот прекрасный юноша постепенно становится восхитительным мужчиной, и я до боли ревновал его, не имея возможности постоянно находиться рядом. А он улыбался и, крепко прижимаясь, всегда говорил мне: «С первого момента нашего знакомства и до последнего моего вздоха я принадлежу только тебе. Я решил так и этого не изменить. Даже если ты перестанешь меня любить, если тебе надоест приезжать ко мне, я все равно буду хранить в душе свою любовь, и она не ослабнет» - и тогда мое сердце замирало и болезненно сжималось в комок. Я знал, что он не врет. Он всегда был честен со мной и никогда не боялся того, что чувствует. Его любовь ко мне и его любовь к сестре граничили с безумием. Мы балансировали на этом волоске безысходности: наши семейные узы и любовь к нашим общим близким людям была для нас огромным даром и таким же большим проклятием, она дарила нам крылья и связывала руки. Мы не могли проронить ни звука, в жажде кричать на весь мир.
***
Был солнечный летний день. Мы всей семьей гостили у родителей Марты. Крис не поехал с нами, так как у него были испытания какой-то очень большой важности, но обещал, что присоединится позже. Мы пили чай на веранде и тепло беседовали. Я радовался тому, как легко и радостно мне в обществе этих людей. После чая отец Марты занялся обучением Фреда строительству домика из деревянных досочек, которые они вместе вытачивали на крыльце, мама хлопотала в огороде, а мы с женой убирали со стола и подметали дом. Ничто не предвещало беды. Как вдруг у Марты зазвонил телефон. Она пошла в дом и вернулась бледная как лист бумаги. Я подскочил к ней, подхватывая за локоть и сажая на кресло, подбежала мама и отец.
- Что случилось, Марта, что с ним? – мать трясла ее пытаясь выбить слова висящие в воздухе.
- Он… мне сказали, но еще не точно…
- Говори же, Марта!!
- Крис разбился. Он в больнице. Мне перезвонят через час.
Она невидящим взглядом уставилась на меня. Я же стоял, онемев и не желая верить в происходящее.
Час для нас длился как целая вечность. Мы гипнотизировали телефон, порываясь позвонить сами.
Каждый из нас молчал. Это было страшное молчание. Только Фред хныкал на руках жены, не понимая, что в друг произошло.
И тут позвонили опять. Дрожащими руками Марта взяла трубку. Она стояла напряженно вслушиваясь в слова, кивала и повторяла то, что ей говорили как молитву.
«Жив Ваш парень. В рубашке родился. Конечно, кости переломал, но до свадьбы заживет. Мы привезли его без сознания, прооперировали и скоро он придет в себя» - все это Марта повторила нам слово в слово. Были и другие слова, но главным оставалось то, что он был жив. Крис не умер.
Меня колотила мелкая дрожь, теплые капли сами стекали по моим щекам, за этот невозможно долгий час я мог потерять того единственного, кого по настоящему любил все эти годы. Я не плакал с детства, никогда не позволял себе слез, но сейчас им не нужно было мое позволение. Они текли сами, вымывая боль из моей души.
Марта тихо подошла ко мне и обняла. Ее руки слегка дрожали, но голос не дрогнул, когда она мягко почти по-матерински произнесла:
- Езжай к нему.
Я вопросительно посмотрел на нее. она вымученно улыбнулась и кивнула мне.