Стимул жить

**
Белые стены моей палаты – это та стабильность, которая есть в моей жизни. Все остальное – шаткий мост через пропасть, в которую я каждый день готов упасть, но вот до сих пор это событие не случилось.
Меня зовут Андрей. Мне 35 лет и я один из тех людей, кому повезло умирать богато. Отдельная палата, внимательный персонал, вай-фай, мебель видимо по фэн-шуй – одно сплошное удовольствие, если бы не один странный факт. Он заключается в том, что мне это не нужно. Больше не нужно.
Единственная жизнь, в которую я ушел с головой, это интернет. Общение на все случаи жизни, дневники, форумы, книги, фильмы. Жаль, только вот питаться через интернет нельзя, но, наверное, со временем продвинутое общество дойдет до такого, только я это уже не застану. Сколько мне осталось? День? Неделя? Месяц? Год? Пять?
***
Меня зовут Иван. Мне 22 года. Я студент престижного вуза в нашем городе. Я люблю экстремальный спорт, путешествия и зависать периодами в интернете. Правда, общение в сети меня стало постепенно разочаровывать. Все чаще люди, с которыми я общался, оказывались тупыми показушниками и на деле ужасно скучными. И это до тех пор, пока я не наткнулся на него.
Этот мужчина сразу представился, и у нас началась интересная переписка. Оказалось, у него огромный кругозор. Он много путешествовал и, как оказалось, мы бывали в одних и тех же местах и впечатления у нас были довольно таки похожи.
Через месяц практически непрерывного общения, я был очарован им, и мое увлечение носило далеко не дружеский характер. Я был уверен, что встретил мужчину своей мечты. И меня не беспокоило мнение моих родителей, меня вообще мало, что беспокоило, когда речь шла о моем личном выборе в жизни. Поэтому я решил предложить ему встретиться в реале. Я был уверен, что он мне не откажет.
- Привет! Сегодня отличная погода! Какие планы?
- Привет! Да, за окном весна! Да, особенно никаких. А у тебя?
- И у меня. Такое совпадение! Давай, тогда встретимся и наконец-то пообщаемся в реале. Ну, например, в каком-нибудь кафе? Я помню, что ты любишь кофе латте.
- Я не могу. Извини.
- А можно узнать причину? Мне казалось у нас обоюдно-приятное общение. И ты не из тех людей, что всю жизнь посвящает интернету.
- Ничего личного, Вань. Прости.
Но, вы думаете, я остановился? Хм, как бы ни так. Я активно начал его доставать.
- Андрей, я принимаю это как личное оскорбление и приемлю только реальные причины. Никаких отговорок!
Он молчал, наверное, минут десять. Я уже стал сомневаться в том, что мой напор был так уж к месту. Но потом он вдруг ответил.
- Понимаешь, я сейчас лежу в больнице и мне нельзя выходить на улицу.
- Ой, ну так бы и сказал! А кофе тебе можно?
- Ну не запрещено.
- Отлично, скажи в какой ты больнице и как мне тебя найти?
- Прости, но это лишнее.
- Не понял, ты опять нарываешься?
- Не груби.
- Да, ты сам меня, по чем свет, обижаешь, а еще и «не груби»! – я улыбался. Цель была близка.
- Вань, я серьезно болен и не думаю, что тебе нужно со мной видеться.
Меня болезненно кольнуло где-то в области груди.
- Тогда я тем более обязан тебя навестить, чтобы ты пошел поскорее на поправку. И вообще, мы столько общаемся, а ты ни разу мне не сказал, что в больнице лежишь. Я бы гораздо раньше бы настоял на встрече.
Я опять услышал тишину и тяжелое дыхание на той стороне звонка. Тревога росла, но я не подавал вида, стараясь быть как можно более позитивным.
- Я не пойду на поправку. И поэтому тебе не стоит приезжать.
- Тогда мне тем более стоит приехать! – пальцы дрожали, когда я набирал ему ответ.
- Хорошо. Как знаешь. Записывай адрес.
Я черканул на бумаге адрес больницы, номер корпуса, название отделения и этаж. В душе болезненно все сжалось, но я решил, что пока не увижу, ничего решать не буду.

***
Этот парень был слишком настойчив, и я сдался. Мне не хотелось его видеть. Я уже давно отказался от визитов друзей и близких, запретив им приезжать. Дошло до того, что мне сообщали снизу, кто ко мне пришел, и я посылал всех обратно. Со временем приходить перестали все, кроме отца. Его, впрочем, я впускал. Он перестал уже уговаривать меня на операцию, поэтому мы обсуждали новости, делились мнениями и втихаря выпивали по маленькой. Но более я никому не позволял приходить. Я хотел умереть, и это решение было стойким.
Как оказалось, что Иван меня уговорил? Я до сих пор не понимаю, но он был непреклонен в своем решении. Я боялся потерять в нем друга по переписке, после того, как он увидит меня таким жалким, но с другой стороны, зачем плодить ненужные привязанности. Пусть уж сам оторвется. От этой мысли стало совсем тоскливо и я, натянув халат, прошел к окну. Иван был прав, погода стояла потрясающая. На территории больницы по дорожкам прогуливались больные, в специальных крытых беседках курили медсестры и врачи (никогда не понимал, как могут медики пропагандировать здоровый образ жизни и курить одновременно). Вообщем, наступала семимильными шагами весна. В такие дни даже я очень хотел жить. Правда, совершенно точно понимал, что смысла в этом желании нет. Оно временное и вскоре сменится монотонным ожиданием смерти.
Он приехал к обеду. Снизу мне позвонили, и я велел его пропустить. Я волновался? Да. Очень.

***
Я вошел в палату, сжимая в руках пакет с кофе и сэндвичами. Мне было страшно и волнительно одновременно. Человек, которого я себе загадал, мог выскользнуть из моих рук, так и не узнав, что я его искал, что я ждал его столько времени. Найти и потерять – что за странная шутка судьбы.
Передо мной стоял довольно статный мужчина, с редкой сединой в темных волосах. Отросшая стрижка делала его лицо более мягким, чем, наверное, оно было на самом деле. В темно-синем халате он возвышался у окна и казался скалой. Но болезнь, которая точила его, уже проявлялась на бледном осунувшемся лице. И это пугало. Пугало своей неизбежностью. Но я улыбнулся.
- Привет. Я принес кофе. Где здесь можно расположиться для позднего завтрака?
Он подошел к столу и убрал с него лекарства и журналы. Я пододвинул еще один стул и стал расставлять то, что принес с собой.
- Ты ешь сэндвичи с ветчиной и сыром?
- Конечно, ем. Спасибо! – в его глазах удивление мешалось с некой долей настороженности. И я решил, что буду активно разряжать обстановку, чем и занялся.
Когда принесли обед, мы уже вовсю болтали, обсуждая события в стране и в мире, жарко дискутируя. Он предложил мне разделить с ним довольно таки не плохой обед, и я согласился.
Уходил я уже под вечер, активно игнорируя намеки со стороны дежурной медсестры, чем очень смешил Андрея.
- Можно я завтра тоже приду? – я смотрел на него, стараясь изобразить самую милую рожицу, на которую был способен.
Он усмехнулся.
- Зачем тебе это?
- А, может, я влюблен!
Он вздрогнул, и его лицо на миг стало злым. После чего пришла какая-то безразличность.
- Не говори глупости! Какая может быть влюбленность к больному человеку? Я тебе что девица красная? – он сжал кулаки.
- А я не по девицам.
- Тем хуже для тебя. Тебе ничего не светит.
- Не узнаю, не попробовав! – я стоял на своем.
- Ты в своем уме? Ты уже пришел, попробовал, и я тебе говорю нет!
- Это я еще не попробовал. Чего ты теряешь? В жизни надо все попробовать, - с этими словами я нахально его поцеловал, прижавшись к нему всем своим телом. Так сказать, пошел ва-банк. Он отшатнулся и уставился на меня.
- Какого черта ты творишь?
- А какого черта ты себя хоронишь?
- Это не твое дело, сосунок! – эти слова ударили больнее пощечины.
- Не оскорбляй меня! Что я сделал тебе такого, что ты со мной так говоришь?
- Ты меня поцеловал!
- А тебе что не понравилось?
- Не знаю, - кажется, он смущен. Хм, а я молодец.
- Может еще раз?
- Иди ты! – и он рассмеялся. Я тоже рассмеялся, и мне показалось, что все еще возможно.
- Ну, так я приду завтра?
Он замолчал и я увидел его сосредоточенное лицо и представил, как он выглядел в те минуты, когда какое-то время не отвечал мне.
- Хорошо, приходи.
Он кивнул, и вытолкал меня за дверь своей палаты. Но я не возражал. Я был рад тому, что у нас будет завтра. А может если повезет и другие дни.
***
Я долго стоял у окна, провожая взглядом Ивана. Такой приятный парень, светящийся энергией и теплом. Я весь день, как от батареи, черпал от него положительные эмоции. Но сейчас все схлынуло, и ко мне вернулась моя меланхолия.
Я хотел бы родиться заново и прожить свою жизнь иначе. Может быть, так же как он – легко и беззаботно. А я с юных лет занялся бизнесом, и сеть моих пекарен процветала по всему городу. Сейчас мой отец и младший брат управляли всем, так как я решил умереть, точнее, узнав свой диагноз, я решил, что не буду лечиться. По сути, я никому особенно не был нужен: сын мой от первого брака учился в Германии, жена моя ушла к любовнику (хорошо, хоть развод получил без боя), брат считал меня слабаком, и, на сколько, я понял, не одобрял того, что отец ко мне до сих пор приходит. Он, я думаю, в чем-то прав. Но это было моим осознанным решением. Я закрылся в этой палате от всего мира, чтобы спокойно дождаться, когда болезнь поглотит меня окончательно. Благо, деньги мне позволяли такую роскошь.
Меня смутил этот парень. Он вызвал во мне те эмоции, которые я давно уже не ощущал, хотя я ни в чем себе не отказывал. И все же такой простоты и невесомой радости от простых моментов в жизни я не испытывал, наверное, с самой юности.
Я был уверен только в одном, что излишняя привязанность будет мне мешать идти по намеченному пути, но какой-то еле слышный внутренний голос говорил: тебе все равно терять нечего – попробуй. Это же, как приключение, а будут ли в твоей оставшейся жизни еще приключения?
И, правда, адреналин запретности уже закипал в моей крови. И я решился.

***
Он офигенный. Я просто не могу поверить, что он себя заживо похоронил. Я уже очаровал одну нянечку и выпытал, что с ним. Так что просто не представляю, зачем он так с собой поступает. Одно ясно – я с него не слезу… кхм во всех смыслах этого слова.

***
Я спешил к нему на следующий день с самого утра. Купил вкусностей и его любимый кофе, забежал в книжный и купил кое-что из новинок, которые могли бы ему понравиться, и, вместе с тем, поднять его дух и настроить на желание жить. Я понимал, что у него есть время, но мне было страшно увидеть пустой ту палату, в которой я вчера был.
Я даже не стал дожидаться лифта. Пробежал несколько лестничных пролетов через ступеньку, будто обгоняя время, которое шло против него. Он знал, что я приду, потому что охрана опять звонила и спрашивала, пропустить ли меня или нет. А я знал, что он жив, потому что они дозвонились.
- Привет! – я залетел в палату без стука, впрочем, он уже ждал меня. На этот раз он был облачен в свободного кроя джинсы и серую футболку. Я порадовался тому, что его вид был менее больничный.
- Привет! – он улыбнулся мне и присел за стол, - что на этот раз мне принес? – он подмигнул, и мне показалось, что сегодня у него отличное настроение. От этого на душе стало тепло, и я с еще большим энтузиазмом окунулся в общение.

***
Я его ждал. Даже проснулся рано. Немного прибрался, хотя каждый день ко мне приходит нянечка, чтобы помыть полы и вытереть пыль. Даже решил сменить свой барский халат на обычную будничную одежду, чтобы не сильно напоминало больницу. Что это я? А вот так! Решил под конец своей жизни окунуться в приключение.
Мое приключение принеслось как вихрь и довольно-таки рано. Я отметил про себя, что он очень спешил. Меня насмешил его тревожный взгляд, и я решил, что не только он умеет развеивать обстановку.
День промчался так быстро, что вечерний обход застал нас врасплох – мы сидели на моей постели и резались в карты. Я столько раз выигрывал, что начал задумываться об игре на деньги или желания.
Врач довольно хмыкнул, но Ивана все же выгнал за дверь. Я думал, парень уйдет, но он терпеливо ждал.

***
Я не заметил, как прошел день. Не зря я был уверен, что это мой мужчина. Столько времени в замкнутом помещении вдвоем и ни разу никто из нас не намекнул на скуку или неудобство. Хотя день не показатель, но я был твердо убежден, что так все и будет в нашем будущем.
Стоя под дверью, я услышал кусок разговора:
- … Я должен подумать, сколько у меня времени? Когда наступит мой критический момент невозврата?
- О! Могу я предположить, что есть шанс, что Вы передумаете? У Вас есть еще время, но с точностью скажу только после полного обследования. А Вы пропускаете уже третье такое. Так что у меня данные по Вашему состоянию устарели.
Больше подслушать я не смог, так как медсестра вышла из палаты с подносом, на котором лежали медикаменты и использованный шприц. Но у меня появилась надежда. Тоненькая ниточка надежды. И я уцепился за нее, как за соломинку утопающий.
Через несколько минут вышел врач, внимательно посмотрел на меня, похлопал по плечу и тихо так сказал на ухо: «Так держать, парень!»

***
Я сам не ожидал, что соглашусь на обследование. Я не хотел думать о причинах своего решения. Просто решил и все.
После ухода врача Иван прокрался в палату, весь светясь как новогодняя елка. Я усмехнулся ему и сказал, что, наверное, пора прощаться.
Он кивнул и повис на мне. Я не возражал и ответил на его поцелуй. Мне не было противно, наоборот, я получал огромное удовольствие, и мое тело откликалось на его робкие прикосновения.
- Завтра не приходи, - опередил я его вопрос.
- Почему? – парень был несколько удивлен.
- Приедет отец.
- И?
- И ничего. Зачем ему тебя здесь видеть?
- Ты меня стесняешься? – по-моему, я его обидел.
- Нет, но он вряд ли оценит постороннего человека при том, что я собственного брата не пускаю к себе.
- Я не посторонний!
- Хорошо, не посторонний, но давай, все же, не сразу его шокировать?
- Ладно, уговорил. Но когда же тогда я могу прийти?
- Ты ведь учишься и работаешь. Значит в выходные.
- Нет, так не пойдет. Я не все время занят, так что я буду тебе звонить и если ты свободен, забегать к тебе, пойдет?
- Как будто у меня есть выбор, - я обреченно вздохнул, еле сдерживая улыбку.
- Выбор есть всегда! – сказал он очень серьезно и прижался ко мне.
Я слышал, как стучит его сердце и чувствовал его крепкие руки. Он своей жаждой счастья заражал меня, зароняя маленькие семена сомнения в том, что мое прежнее решение такое уж верное. Мне вдруг захотелось жить, но то ли из-за своей гордости, то ли еще почему, я не хотел так сразу признавать свое поражение… или все же победу?

***
Мы виделись каждую мою свободную минуту. Я приезжал к нему, как только мог вырваться. Я даже думал перевестись на заочный, за что чуть не схлопотал от него хорошую взбучку. Он прошел обследование, и врач ему сказал примерные сроки. Он взял время на подумать, после чего я занервничал. Очень переживал за то, что он передумает или будет думать слишком долго и шансов на выздоровление будет все меньше.
А еще случилось кое-что для меня неожиданное. Через месяц после того, как я приехал к нему в первый раз, мы переспали. Я не хотел его торопить и на чем-то таком настаивать, я даже не был уверен, что это не вызовет каких-то побочных явлений в его болезни, но он сам проявил инициативу. В его руках, пусть и несколько ослабленных, я чувствовал себя защищенным и доверял каждому его движению. Он был нежен со мной, я утопал в его ласке, отвечая на нее. После мы лежали на его кровати, восстанавливая дыхание. Я тогда очень испугался, что ему станет хуже, что и озвучил. Он долго смеялся, а потом прижал меня к себе и сказал:
- Мне больше не будет хуже. Через пару дней будет операция, и после интенсивный курс лечения.
Я замер. Радость мешалась с испугом. Но я не должен показывать свое замешательство, я нужен ему. Я должен поддерживать его в этом непростом решении и верить за двоих в его выздоровление. В то, что все получится.
- Андрей, ты решился! – я крепко прижался к нему, уткнувшись носом ему в плечо, и от нахлынувших эмоций заплакал. Он утешал меня как дитя, при этом смеялся и шутил над тем, что парень ему достался плакса.
Мы еще какое-то время пролежали, обнявшись, а потом он спохватился, что скоро придет медсестра и мы как в анекдоте, вскочив с постели, ринулись одеваться и убирать следы бурной деятельности. Я был счастлив! Как же я был счастлив.

***
Я долго ждал, когда же он начнет меня соблазнять. Я действительно его хотел, что не могло меня не радовать. Но он продолжал вести себя так, будто мы парочка в начальных классах. Тогда я и взял инициативу в свои руки и ничуть не пожалел. Единение с тем, кого любишь, очень отличается от того, что бывает просто так. Я понял это очень отчетливо, пусть и в таком достаточно зрелом возрасте. Но лучше поздно, чем никогда. Кстати, я решился на лечение. Врач был на седьмом небе от счастья. То ли я ему надоел, то ли он действительно такой хороший человек – не знаю. Но я был тоже рад. Правда, я сразу ему сказал, что если ничего не удастся, я подпишу любые бумаги, лишь бы не просыпаться после операции с тем, что было или даже хуже. Я знал, что это жестоко по отношению к отцу и Ивану, но им будет лучше – они один раз поплачут и смирятся, а видеть ежечасно как я угасаю – нет, такого я своим близким не пожелаю. Близким… как хорошо, что я не одинок.

***
Уже скоро. Я поговорил на работе и мне дали отпуск, в университете тоже не возражали против уважительной причины – «болезни близкого родственника».
Все дни, напролет, я был с ним. Мы выходили гулять, сидели на лавочке, щурясь от теплых лучей солнечного света. Я приносил домино, шахматы, мы устраивали шуточные бои в карты и я отчаянно проигрывал ему. Он настаивал на близости, но я боялся его беспокоить, хотя иногда уступал под натиском его ласк. Я видел, что, не смотря на начавшуюся терапию и подготовку к операции, он слабел. Я боялся. Я очень боялся его потерять, но доктор уверял меня в том, что шансы есть и они велики. Всегда существует риск, но рисковать надо, иначе можно потерять самое дорогое – жизнь. А я не могу потерять его жизнь, тогда моя обесценивалась и становилась бессмысленной. Поэтому я улыбался и шел к нему.
Он познакомил меня с отцом давно, но только после того, как решился на лечение, признался ему, кто я на самом деле. Отец долго молчал, переводя свой тяжелый взгляд от одного на другого. Но потом произнес важную, как я думаю, для нас всех фразу:
- Жизнь у нас одна. Нужно прожить ее счастливо и бороться за свое счастье до последнего.
А потом мы выпили чай, потому что Андрею я сразу сказал: «Пока не выздоровеешь – никаких по маленькой не будет!» На что отец усмехнулся и пожал мне руку. Я был горд!

***
Мы сидели в палате друг на против друга. Каждый думал о своем, я думал о нем. Как же я привязался к Ивану. Как сильно я хочу жить. Ради него жить.
Мы негласно пытались проститься на случай… на тот случай, если я не проснусь. Он нервничал, сжимая мои пальцы до боли. Я тоже. Хотелось бросить эту затею и прожить с ним столько, сколько мне отведено. Но я знал, как сильно он ждал моего выздоровления и поэтому – ни шагу назад.

***
Андрей! Я люблю в нем все. Мне страшно лишиться человека, которого я люблю. Я хватаюсь за него, крепко сжимаю его руки. Мне надо держаться, но мои силы на исходе. Страх потерять его затуманивает мое сознание.
Мы молчим, но нам не нужны слова. Эти несколько часов только наши и мы запоминаем каждое мгновение, каждую черточку любимого лица.

***
Три часа. Прошло уже три часа. Мне кажется или время остановилось? У меня стойкое ощущение, что я здесь в этом коридоре сижу целую вечность. Отец Андрея сидит напротив меня и спокойно читает газету. Спокойно ли? Но этот человек стойко вынес отказ сына от лечения, он не отказался от него, когда тот прогонял его раз за разом, он принял меня как родного, потому что я важен его сыну. Этот человек для меня стал олицетворением силы духа и любви. Он растил братьев один. После смерти жены больше решил не жениться и посвятил всего себя сыновьям. Кстати, Алексей, младший брат Андрея, уехал за племянником в Германию, но они не успели вернуться ко дню операции, чему мой упрямый возлюбленный был несказанно рад. Но за его бравадой я заметил толику радости за то, что эти люди есть в его жизни и что они беспокоятся о нем.
- Сколько можно! – я, кажется, сказал это вслух, когда четвертый час был на исходе.
Отец Андрея поднял на меня глаза и сказал:
- Иди, садись сюда, - и похлопал по стулу рядом с собой. Я сел, нервно теребя край футболки, - представляешь, тут пишут, что наши опять продули, ты только почитай! Они вообще чем играют?
Он возмущенно передал мне газету и ткнул на статью, о которой говорил. Я удивленно уставился на него.
- Читай! – приказал он мне и я начал читать. Через полчаса, когда к нам вышел уставший врач, мы вовсю ругали наш футбол в частности и страну в целом.
- Ну что! – мы оба подорвались как ошпаренные.
- Жить будет, - сказал врач, устало улыбнувшись нам, - ты молодец, сынок, переупрямил этого поганца.
Я засмущался.
Потом уже он нам вкратце описал весь курс лечения и то, чем мы могли бы помочь на пути к выздоровлению. Я впитывал каждое его слово как губка, я готов был бежать и что-то уже, наконец, делать, лишь бы не терять драгоценные минуты. Мужчины смеялись над моим рвением, а я был несказанно рад, что первый самый страшный этап мы прошли.

***
Когда я открыл глаза, я не сразу понял, где я и что со мной. Все было как в тумане. Но осознание пришло с болью и дискомфортом в теле – я жив. Радоваться в полной мере я не мог, поэтому, я просто прикрыл глаза и попытался задремать, чтобы побыстрее набраться сил.

***
Он проснулся. К нему не пускали. В реанимации он должен был пробыть неделю, как минимум, а потом, когда его переведут в палату, я смогу его увидеть! Мне, конечно, не терпелось, но я набрался сил и постарался сосредоточиться на своих делах, чтобы в любой момент суметь взять отгул и помчаться к нему.

***
Мы сидим на лавочке в парке. Да-да! Именно в парке, а не на больничной территории. Человек рядом со мной еще очень слаб, но его воля к жизни бьет через край, и я знаю – вместе мы выберемся. Еще пару месяце назад, было сложно представить его за пределами больницы, он и сам боялся выйти в люди. Сказывались месяца добровольного затворничества. Но и это поправимо. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы мой любимый человек смог жить полноценной жизнью. И конечно же я никуда его не отпущу. Он мой! Я вырвал его из рук болезни, я оттащил его от края пропасти, по которому он так неосторожно ступал и я сделаю что угодно, чтобы он был счастлив со мной. Только со мной. Потому что я люблю его.

***
Рядом со мной все это время был он – мой Ваня. Такой юный и такой сильный человек. Он стал моим стимулом к жизни, вытащил меня из моего личного ада. И теперь я начинаю свою жизнь с нуля. Пока мне нужна его руки, его помощь, но вскоре я встану на ноги и смогу стать достойной опорой для своего возлюбленного. Я сделаю все возможное, чтобы он был счастлив со мной, потому что никому его не отдам. Он мой! Нам предстоит прожить целую жизнь, держась крепко за руки, и, чтобы не случилось, я никогда его не отпущу и не предам. Потому что я люблю его.