На земле жили День, Ночь и Сумерки

На земле жили День, Ночь и Сумерки.

I

Каждое утро День выкатывал на небосвод огромное яркое солнце, освещавшее города, леса и поля. Певчие птицы приветствовали его своими трелями, улыбчивые дельфины радостно выпрыгивали из воды навстречу его теплым лучам, и даже грозные пантеры с довольным рыком приветствовали его восход.
Люди начинали бегать и кричать, что им жарко, и пытались потушить солнце. Тогда День гневался, и на головы неблагодарных проливались дожди, в небесах сгущались черные тучи и грохотали сверкающие молнии. Люди ненавидели и это, придумывая всевозможные способы для осушения своих земель.
Люди ненавидели День – нежную утреннюю росу, полыхающий светом полдень и освежающие дожди. Они заявили, что солнце развращает их детей, приучая их к чему-то чересчур прекрасному, дождь говорит об одержимости Дня злыми демонами, а потому День нужно уничтожить.
День и его солнце выставили на порицание, призывая всех и каждого бросить камень в их сторону; как обидно и больно не было Дню, он лишь смеялся в лицо своим врагам, сияя еще ослепительнее и обрушивая на них свои ливни, вызывая у людей черную зависть.
День понимал, что люди не успокоятся, не добившись его смерти, и оказался прав – когда солнце в очередной раз приближалось к зениту, его настиг удар в спину.
И люди, погасив солнце, стали жить под суррогатным светом электрических ламп, не разгонявшим темноту, а лишь подчеркивающим ее. Они все больше озлоблялись, и все пошлее, искусственнее и отвратительнее становился их мир, потому что грех святотатства – один из страшнейших на земле.

II

Над воспаленным неспящим городом стояла Ночь. Ее луна, пробиваясь сквозь завесу смога, освещала торжество изнанки человеческой жизни. Город не любил Ночь, потому что ее бархатный покров был чужд взращенным на люминесцентном свете людям. Они боялись луны, как и темноты. Они любили только самое простое и понятное.
Тяжело вздохнув, Ночь покатила свое светило дальше, прочь, в буйные заросли дикого тростника, где можно было услышать шепот ветра, шелест травы и какие-то странные стихи. Луна бросала свои бледные лучи на неподвижную водную гладь, и практически никто не приходил в эти места, чтобы почувствовать мрачную силу кем-то спокойно произносимых слов.

III

Сумерки колебались между светом и темнотой, балансируя на грани, сплетая из своих переживаний образы, скользящие на грани сознания – причудливые, непонятные и сложные. Некоторая отстраненность бесстрастного наблюдателя и одновременно весь спектр эмоций насыщали эти ажурные предрассветные миражи. С отступлением темной ночной тревоги власть брал серый герцог сумрака.
Мало кто любил и понимал Сумерки, припечатывая и рассвет, и закат грубыми однотипными штампами, и одиночество было другом этого зыбкого мира.
И каждое утро Сумерки отдавал жизнь за то, чтобы сгореть в желанном и смертоносном всполохе Дня.