Инициация. BDSM. Глава 19. Новый поворот

Спасибо Барселоне, где я впервые насладилась танцем фламенко.
Спасибо Толедо, и тому собору, который виднелся в окно кафе,
пока я записывала впечатления от ВСЕГО.

Так же спасибо Анне, проявившей интерес к моей Инициации:), написанной не всегда гладко, но с удовольствием.

- Кто ты?

- Госпожа, я ваш раб!

- И ты сделаешь все, что я тебе прикажу?

- Да, госпожа.

- Все-все?

- Да!

- Но, это же глупо!

- Да, госпожа, вы совершенно правы, это глупо, –  Александр поспешил  согласиться с Ирмой,   и как оказалось зря.

- То есть ты хочешь сказать, что глупо выполнять то,  что я приказываю, раб? Я правильно тебя поняла?

- Нет, госпожа, я хочу сказать, что…я совсем запутался, – он чувствовал себя в ловушке, куда угодил по своей же глупости. Он собрался с мыслями, - это моя прямая обязанность, госпожа, делать все, что вы прикажете, и я не думаю, что хозяйка будет заставлять меня делать что-либо глупое, поэтому я вам доверяю.

       Что подумала госпожа, осталось тайной, скрытой взмахом ее ресниц. Загадочно улыбаясь, она поставила раба на рисовые зерна, как проштрафившегося мальчишку.  Отбывание провинности проходило на открытой террасе, в то время пока она читала книгу. Иногда девушка поглядывала на раба, и корректировала его действия:

- Стой ровнее! Выпрями спину!

       Зерна впивались в колени, причиняя назойливую, все возрастающую боль. Как оказалось, такое простое и невинное на первый взгляд средство, как рис, было способно превратить минуты в вечность.

       В распахнутые двери гостиной, выходящие на террасу, то и дело норовил ворваться веселый океанский бриз. Оторвавшись от книги, Ирма вновь обратила внимание на раба:

- Сойди с зерен, но оставайся на коленях, - боль накатила с новой силой, едва он счистил впившиеся крупинки, потом его отпустило, стало немного легче, мужчина испытал было радость, но весьма скоро твердый пол вернул назад прежние болевые ощущения. 

       В это время саму Ирму будоражили неконструктивные желания сделать страдания раба утонченно невыносимыми. В какой-то момент он стал раздражать ее своей покладистостью, и потому она придумывала для него все более унизительные позы, комментируя, не стесняясь в выражениях.

- Приспусти трусы, как  шлюха! Напряги свои рабочие ягодицы! Подними голову! Сучке что, так стыдно смотреть мне в глаза?

       Воспитанная Ирма, девочка из хорошей семьи, произносила эти грязные слова так естественно, будто выросла в трущобах. Не то, чтобы она любила нецензурные выражения, но…грязные слова странным образом привносили запретно-сладостную нотку в их отношения. Краска стыда то и дело бросалась молодому человеку в лицо и, краснея, он подчинялся. Она находила это милым.

       Прошло полчаса, стоять становилось совсем невыносимо. Ирма видела это по напряженной фигуре раба. Он старательно переносил наказание, зная, что госпожа рядом, не смея лишний раз шелохнуться. Однако раб уже давно не мог думать ни о чем, кроме  своих коленей. Его мозг усиленно искал выход, как облегчить боль и нашел один способ. Он вспомнил тот вечер вместе с Гошем, Рабом страсти, когда он стоял рядом на четвереньках. Это воспоминание в мельчайших подробностях полностью захватило его и неожиданным образом отвлекло от боли.

       До этого ему ни разу в жизни не приходилось испытывать подобного унижения в присутствии мужчины, который был на высоте, в то время он казался ничтожеством, пустым местом.  И если тогда он сгорал от стыда и ревности, и при любом удобном случае умолял облегчить свою участь, то сейчас Александр представил, что просто не может разочаровать госпожу и попросить о снисхождении. Своими мольбами он испортил бы Ее удовольствие. Он уже вывел себя формулу смирения. От осознания небольшой победы над собой сладкая истома наслаждения разлилась по телу, удивив Александра, и последние десять минут раб простоял, уже думая не о своем страдающем теле.
 
       Ирма не зря не оставляла своего проблемного подопечного без незаметного, но пристального внимания. С одной стороны, ей хотелось продолжить урок и усложнить наказание, чтобы заставить мальчишку мучиться еще сильнее. Страдания очищают рабов, заставляют больше ценить те блага, что у них есть. Единственное, что для них должно иметь значение – воля госпожи. Но в какой-то момент, она вдруг уловила иную, чем раньше, направленность его мыслей и порадовалась. Он прогибался под нее и до него начали доходить ее уроки. Он прозревал.  И, следовательно, воспитывать, мучить, унижать его еще больше не имело смысла. Сделав вид, что с трудом отрывается от интересной книги, она небрежно заметила:

- Кажется, ты извлек надлежащий урок, – в глазах парня вспыхнула надежда, Ирма по-своему интерпретировала этот взгляд. В надежде задеть самолюбие Александра ее тон был полон яда, - как же ты сейчас похож на шлюшку!

- Да, госпожа, – смиренно промолвил тот в ответ.

- Тебе нравится быть подстилкой, раб?

- Нет, госпожа, - отозвался он, напрягаясь в ожидании ответного гнева, ведь по логике от него ожидалась иная реакция. Почему этот Горбун позволяет себе говорить хозяйке то, что он думает, а он не может сделать то же самое? Может потому, что для толстокожего Андрея и жесткая порка нипочем? Так он тоже успел приобрести закаленность и выдержку. - Вы цените меня как личность и такая характеристика как подстилка и другие нехорошие слова это лишь игры слов, нашего разума, если хотите. Нет, мне не нравится быть подстилкой, но я понимаю вас, в частности вот этой ситуации, и это возбуждает.

- Аха, - хмыкнула девушка, - достойный ответ гордеца. Только здесь есть маленький нюанс, который я, надеюсь, ты к концу отдыха поймешь. А пока, спину ровнее и руки за голову! Продолжаем стоять!

       Несмотря на показную строгость, она торжествовала! Ей становилось предельно ясно, что Александр теперь весь такой белый и пушистый, начал обретать необходимое ему душевное равновесие. Он научился воспринимать свою нижнюю сущность как один из возможных путей, не видя в нем ничего зазорного. При таких великолепных данных (его многочисленные навыки, телосложение, ум) он будет еще и хорошо воспитанным Иным, живущим в гармонии с собой. Оставалось закрепить результат, наградив его за безоговорочное доверие!

       Распахнутые настежь многочисленные двери балкона вели в сад. Ирма полулежала на кушетке, и ее безмятежный вид нисколько не внушал Горбуну доверия. Утром госпожа сбежала. Ребячество, но что делать, если ее проказливая натура вдруг дала о себе знать. Бывало в детстве, играя в прятки, она любила забираться в неожиданные места и наслаждалась, когда ее подруги вались с ног, не в состоянии найти ее, а она сидела у них практически под носом и изо всех сил сдерживала смешки.
   
       Андрей провел долгих полчаса в почти паническом поиске госпожи. Остров, благодаря усилиям Академии был абсолютно безопасным местом и, тем не менее, ему стало нехорошо, когда он не нашел Ирму ни в доме, ни в саду, ни в море. Он уже метался между виллой  и соседями, не зная, куда бежать в первую очередь, как вспомнил, что единственное место, где он не искал госпожу, была вода. Точнее под ней.  Он заставил себя успокоиться, и  подключил свои способности.

       И ощутил восторг и умиротворение, вызванное любованием резвым красочным подводным миром. Уняв беспокойное сердце, Горбун зашел в воду и через некоторое время по едва заметно торчащей трубке обнаружил пропажу.
 
       Ирма вынырнула из состояния само погружения, когда почувствовала  рядом чужое присутствие: ее эмпатия идентифицировала беспокойство Горбуна. Чуть позже она оценила деликатность и ненавязчивость еще двух ребят из Академии, распластавшихся на воде поодаль и не сводящих с нее глаз. Бормоча, «нигде мне нет покоя», она поплыла к берегу.
 
- Сегодня будет красочное представление в клубе, - проговорил Андрей, расчесывая Ирме уже подсохшие после купания волосы. – Такого зрелища, я уверен, вам еще не приходилось видеть.   

- Отлично, обязательно сходим, - задумчиво согласилась она.

       Небольшой уютный зал, выдержанный в черно-красных тонах, настраивал на интимность.  Взор Ирмы долго переходил от одного танцующего парня  к другому. Вот уже полчаса она со своими мужчинами сидела в зале, среди таких же восторженных зрителей,  на сцене которого развернулся обжигающий страстный танец.
 
       Ее взгляд то и дело возвращался к двум танцорам. Один из них обладал особенной, яркой внешностью. Он привлекал смуглой кожей, чувственными, словно вырезанными из камня губами, четко очерченными скулами. Перед глазами Ирмы двигалось шикарное тело самца, широкое в кости, с мощными мышцами. Но ей показалось, что в нем не чувствуется самое главное – задор, внутренний огонь.

       Второй парень, тоже жгучий брюнет, крепкий и мускулистый, под одеждой которого так же легко перекатывались мышцы. Но он был более изящного телосложения. Длинные темные волосы танцора завивались в пряди, и иногда в танце закрывали ему лицо, но Ирма заметила, что он ни разу не прикоснулся к ним руками, не убрал, а лишь в поклоне распрямлялся более резко с тем, чтобы откинуть волосы прочь с лица. Этот жест выходил таким возбуждающим…

       Она подметила, что во время представления с его тонкого одухотворенного лица не сходила легкая усмешка. И она невольно задавалась вопросом, что представлял он во время танца, кого видел перед собой? Взгляд девушки окончательно остановился на его губах, на тонких чертах лица. Сделав выбор она, тем не менее, продолжала сравнивать его с первым парнем, все более убеждаясь в правильности своего решения.

       И все же имея рядом с собой двух преданных рабов, покупать любовь танцора, показалось ей излишеством.  Ирма отогнала эти нелепые мысли прочь. Она давно приняла новую жизнь на Ленонии со всеми ее пикантными странностями.
Во время выступления она то и дело представляла, как медленно будет раздевать этого разгоряченного танцем мачо. Как он будет тянуться к ее рукам, ожидая логичного завершения, когда женщина, пожелавшая купить его на время, отдастся на его милость, изначально покоренная страстным исполнением танца.
 
       Ирма усмехнулась, предвкушая его удивление. Девушка сконцентрировалась на танце, краем сознания отметив, что Горбун уже уловил ее особенный интерес к танцорам.

       Карлос шел в кабинет, привычно настроившись на жгучие волны животного магнетизма женщины, охваченной особым сексуальным желанием. Усталость танцора не успела прийти на смену азарту, адреналин пульсировал в крови. Он ожидал увидеть воодушевленную его выступлением богатую клиентку. Обычное дело. Карлос приостановился, увидев рядом с девушкой двух мужчин, которые при его приближении отошли в сторону и стали по бокам от кресла.

       Его предупредили, что желания этой клиентки могут быть весьма необычными, но двойная оплата свела на нет сомнения. Карлосу было не впервой подрабатывать подобным образом, но секс с мужчиной, и даже с двумя, пресыщенному вниманием артисту показался чрезмерным излишеством. Девушка словно прочла его сомнения и, улыбнувшись, отрицательно покачала головой:

- Они просто будут находиться в комнате. Расслабься.

       Карлос представил, как его мужскую мощь оценивают двое мужчин, по виду не менее сильных, чем он сам. Эта мысль внезапно возбудила его. «Я покажу им высший класс!».

       Приказав ему не двигаться, девушка обошла танцора вокруг, рассматривая и любуясь. Слегка провела руками по спине, остановилась перед ним и с вызовом посмотрела в глаза. Карлос не выдержал ее прямого взгляда, затуманенного не страстью, а чем-то иным, от чего ему сделалось не по себе.

       Женская рука уже развязывала его галстук. Порывистым движением она распахнула ворот мужской рубашки. Верхние пуговицы покатились по полу. Парня бросило в жар. Однако девушка остановилась. Она снова обошла танцовщика и резко сжала его ягодицы. Карлос почувствовал, как член моментально налился тяжестью. Отпустив его, так же внезапно, она прошептала на ухо:

- Расслабься, малыш!

       «Малыш? Это она мне?!» От этого слегка насмешливого голоса с легкой хрипотцой уровень его возбуждения зашкалил. Звонкий шлепок заставил подпрыгнуть парня на месте. С членом творилось нечто невообразимое! И ведь при всем этом он не мог схватить ее за плечи, развернуть к себе и, наконец, овладеть – за ними внимательно наблюдали две пары мужских глаз.

       «Кто она такая? И что за странное сопровождение? Любовники? Охрана?» Карлос терялся в догадках. Красота девушки вызывала непривычную робость. 
Повинуясь сделанному незаметно знаку, мужчины отошли в сторону и стали у стены на колени. У Карлоса чуть не вылезли глаза из орбит. Что происходит, черт возьми?! Совсем нехилые парни вели себя как…рабы.  Однако действия молодой женщины не оставляли времени на размышления.
   
       Она прижималась к нему сзади, проводя руками по груди, задевая ноготками соски, заставляя его тело выгибаться, приоткрывать губы в молчаливом пока еще стоне. Она в который раз непредсказуемо оставила его в покое и вернулась назад в свое кресло.

       Обескураженный поведением клиентки, Карлос лишь моргнул. Его колотило от сильнейшего возбуждения. И только благодаря многолетней привычке стоически переносить боль от тренировок и тех нагрузок, что требовал его танец, он остался стоять на месте, а не бросился вслед за девушкой, умоляя. Шестым чувством он уже понял, что ей можно лишь отдаться, растворяясь без остатка в том огне, что она разожгла в нем то ли взглядом, то ли своими прикосновениями.
 
       Ирма ликовала! Выбранный ею мужчина оправдал все ее ожидания. Откровенный в своем танце он и здесь был искренним. Терпеливо ожидал ее решения, и вместе с тем сгорал от нетерпения. Карлос стоял, непроизвольно копируя поведение ее мужчин, покорно опустив глаза вниз, бросая взгляды полные надежды из-под вздрагивающих ресниц. Лишь не проходящая эрекция, да трепещущие ноздри выдавали его возбуждение.
Девушка больше не сделала и шагу к нему навстречу. Карлос решился поднять глаза и столкнулся с таким притягивающим взором, что уже не смог отвести свой. Его тянуло как магнитом, что стало страшно, но каким-то образом еще больше возросло его возбуждение!

       Повинуясь неведомой силе, он рухнул на колени, капитулируя, все так же не отводя взгляда от глубоких черных глаз Ирмы. Возьми меня, - шептали его губы! Возьми меня, - кричали глаза! И девушка поманила его, многозначительно раздвигая ноги. От этой великодушной снисходительности Карлоса снова бросило в жар. Обычно женщины, сраженные танцем, попадали под его чары, а не наоборот.

       Не понимая, что с ним происходит, и не в силах сопротивляться, он пополз навстречу госпоже, совершенно не думая об униженности его позы, и не вспоминая более о присутствии ее мужчин. Легких прищур глаз Ирмы не таил насмешки, но он слегка изменил выражение ее лица, смягчив и придав ему еще большую притягательность.

       Удовлетворив  девушку орально, нужно сказать виртуозно, и получив разрешающий кивок, танцор кончил, яростно мастурбируя под свои гортанные стоны, выгибая спину, отклянчивая бедрами в пароксизме страсти.
 
- На чай, - ироничный голос экзотической клиентки  донесся издалека, как из-под слоя ваты.

       Девушка встала из своего кресла, разгладила платье, и довольно потянулась. Незаметно вздохнув, Ирма подхватила под руку Андрея, на миг остановилась и вдруг поцеловала его в щеку.

- За мной, мои вассалы! - она прошествовала прочь из клуба, в ночь, под открытое звездное небо, домой. Александр держался позади.

       «Отличный выбор!», подумал Андрей. Во время танца он тоже внимательно прислушивался к эмоциям Карлоса. Тот искренне, всей душой отдавался зажигательным движениям на сцене, а в комнате для уединений так же проявил себя тонко чувствующим знатоком. Покидая здание, Горбун вспомнил слова хозяйки, сказанные накануне.
   
- Внимательно прислушивайся к Александру, меня интересуют любые намеки на ревность! Если он пройдет и этот экзамен… - она мечтательно закатила глаза. - Я награжу его!

       Весь час, проведенный с танцором, он посвятил полному пропусканию через себя всех эмоции Алекса. Тот стоял и смотрел, как госпожа касается совершенно незнакомого мужчину, как под ее пальцами трепещет отзывчивое гибкое мужское тело. Он не ревновал, это точно. В нем жило любопытство. Еще ему было интересно чувствовать Ее, особенно когда она наслаждалась языком танцора. И над всем этим превалировало чувство радости за госпожу. Отличный результат!

       Едва они вернулись домой, Горбун отослал раба прочь. Он нарочно сделал это в резкой форме. Уединившись с госпожой, он поделился своими наблюдениями. Радостная вспышка в глубине ее глаз отозвалась в нем затаенной тоской. Ему нравилась его роль альфа-самца и то, как щедро госпожа одаривала его. У двери они наткнулись на стоящего в позе ожидания Александра.

- Поднимись! Садитесь, оба, - и госпожа указала на кресла. Она  переводила глаза с Алекса на Андрея, испытывая небольшое сожаление. Но логический конец урока не мог ее не радовать.

- Мы летели сюда в одном составе. Андрей был назначен мужем, - она послала признательную улыбка в его сторону. И получила легкий поклон головы в ответ.

- Твое же положение было…подчиненным, причем не только мне, - она обратилась к затихшему Александру.- Хочу сказать, я довольна переменами! Ты прошел все испытания. Могу с уверенностью сказать, что ты стал почти идеальным. Почти! – она слегка повысила голос.- Не зазнавайся, мой милый. Хочу, чтобы ты правильно понимал то, что я сейчас скажу.

      Ирма обвела взглядом присмиревшего Алекса.
 - С этого момента ты можешь вести себя как обычно. Андрей такой же раб, как и ты, не более. Хотя не скрою, я в восторге от того, что видела за эти дни и в чем участвовала. Этот отдых один из самых выдающихся. И я благодарна вам обоим. Спокойной ночи, мальчики.

       Стараясь придерживаться своей неспешной манеры двигаться, девушка ушла. А по сути, сбежала. Эмоции зашкаливали. Эмоции накатывали и будили другие, еще более сильные. И все это пиршество чувств хотелось сохранить, не расплескать. Она ушла к себе, не раздеваясь, мечтательно распласталась по кровати, и не заметила, как заснула. Ночью, неслышно ступая, зашел Андрей. Накрыл легким покрывалом, ночью с моря дул свежий бриз, а спать она предпочитала с открытыми окнами.

       В тот же вечер, в своей комнате Александр перебирал события, знаковые фразы, Ее взгляды, действия, свои чувства. Здесь, в изоляции от привычной среды, завершилось его превращение.  Госпожа чаще и жестче ставила его на место. Строптивость уходила, уступая место глубокому переосмыслению. Все это он подсознательно знал и раньше. Извлечь же на свет божий получилось лишь благодаря непосредственному участью в первую очередь госпожи, и конечно ее слуги Андрея. Все его теоретически глубокие знания долгое время пролежали мертвым грузом. Он слишком много мечтал, и в результате нафантазировал небылиц. Теперь же после ощутимого столкновения с реальностью с него слетела лишняя шелуха, обнажив достаточно крепкий орешек.
         
От последнего признания госпожи у него перехватило дыхание. Ощущение победы охватило его позже. Победы над своими слабостями. Госпожа улыбалась:

- Я знаю, - ее озорная улыбка стала немного печальной, - я чувствую.

- Господин, - оставшись наедине с Андреем, он принял позу покорности.

- Встань, ты же слышал – свобода! - Горбун усмехнулся, и его улыбка, простая и искренняя смягчила резкие почти грубые черты лица. - Теперь ты можешь поставить меня на место подчиненного. 

- Нам нечего делить, Андрей, так что перестань. Ты очень хороший…господин. И неплохой товарищ, старший товарищ.

- Намекаешь на мой возраст, - проворчал Горбун.
       Они обменялись похлопываниями по спине и заключили союз дружеским объятием. 

- Давай отметим!- предложил воодушевленный Алекс. Они выпили немного коньяка, и разошлись, думая каждый о своем.

       Горбун стоял на берегу и всматривался в облака, полностью закрывшие луну и звезды. Даже прибой, казалось, умолк, утихомирился, заснул. Неожиданно свободный вечер получился тихим, умиротворенным отрезком времени для воспоминаний и подведения итогов.

       После схватки на острове Жриц, когда он столкнулся с противником, превышающим его способности и после поражения,  он все время учился смирению. Сначала примирению со скорой смертью, а затем с неизбежным рабством. События, развернувшиеся на острове, воистину оказавшемся Раем, повернули вспять многие обстоятельства. Здесь он оказался окружен заботой госпожи, и ему была предоставлена большая свобода. Подарок, на который он никогда не рассчитывал. Доверие госпожи простиралось дальше, чем он мог вообразить. Он стал незаменим, Ирма часто советовалась с ним, и почти всегда учитывала его мнение.  Они занимались любовью, вместе воспитывали Александра.  Ирма стала неотъемлемой частью его жизни, а вот стал ли он тем же для Нее?

       По пути к себе, он заглянул в хозяйскую спальню. Госпожа сладко спала, по-детски подложив ладошки под щеку.

       Солнце стояло в зените. Известие, что ее аудиенции просит Загорский, заставило Ирмину подняться к себе, чтобы переодеться и заодно посмотреться в зеркало. При этом мужчине ей  хотелось выглядеть идеально. Он вызывал к себе уважение, интерес,  и привносил ощущение безопасности.  Подчиненные отзывались о нем с почтительностью. Загорский был надежен как скала. Но при всей своей фанатичной преданности, он оставался непонятен. Что им двигало, о чем он мечтал, чем жил, и главное…с кем? Последний вопрос показался ей первостепенным.

       Она сбросила шорты и майку, отыскала любимое платье цвета морской волны. Утром Александр сделал ей новую прическу. Одним из его многочисленных талантов было и призвание парикмахера. Сегодня длинные волосы Ирмы, заплетенные вокруг головы в косу, окружили ее короной, оставляя шею открытой. Ее загорелое свежее лицо благодаря многим часам, проведенным под открытым небом, не нуждалось в ярком макияже. Быстрыми привычными движениями она подкрасила ресницы и, подумав, нанесла бесцветный блеск на губы. 
   
       Андрей проводил Загорского в гостиную, обставленную столь официально, что у Ирмы появилось странное ощущение, которое не соотносилось с непринужденным времяпровождением последних дней. Она не любила жестких форм церемониала. Ей хотелось щелкнуть серьезного Загорского, стоявшего навытяжку, словно он проглотил шпагу, по носу, пошутить. Но она чувствовала, что такое поведение обескуражит педантичного полковника. Черный мундир,  застёгнутый  на все пуговицы, сидел на нем как влитой. Ирма залюбовалась его статной подтянутой фигурой. Сухопарое, поджарое тело скрывало недюжинную силу, несмотря на некоторую худощавость. 

- Присаживайтесь.

       Ирма рассматривала его с интересом; серые внимательные глаза, четкие черты лица, неожиданно чувственный рот. Ей чудилась спящая в нем до поры до времени мощь, как сжатая пружина, в нужный момент готовая к действию. Мундир неимоверно шел ему, но не жарко ли ему? К чему на пляже эти церемонии?
 
- Загорский, как вас зовут? - вдруг поинтересовалась она. Ирма с запоздалым чувством сожаления подумала, что не знает его имени. - Да вы садитесь. Ведь у вас есть имя, Загорский?

- Мэм, хкм, Иннокентий, Мэм.

- Как давно вы возглавляете Академию?

       Загорский молчал. Почему? Он и сам не мог ответить на этот вопрос.

- Двенадцать лет, - подсказал Горбун, когда пауза неприлично затянулась.

       Он смотрел во все глаза. Госпожа не отводила глаз от директора Академии. Так-так, да она запала на него! Девушка явно заинтересовалась этим, Андрей окинул полковника оценивающим взглядом, еще вполне молодым мужчиной и она его…хотела? Он прислушался к эмоциям Ирмы, делая это с повышенной осторожностью – Загорский обладал (ему ли не знать, ведь он читал файл с полной информацией о полковнике) повышенными способностями в области эмпатии, и мог бы засечь его попытки сканирования. Однако голова  офицера оказалась занята другим. Андрей понимающе улыбнулся.

       Лицо Загорского дрогнуло, и он перевел глаза на стоящего у двери Горбуна. Иннокентий давно признал за тем право полноправного помощника госпожи. Фактически он был самым доверенным ее лицом. Его собственное досье точно так же в свое время попало в руки Горбуна. Загорский откашлялся:

- Мэм, позвольте…

- Подождите минуту, - прервала его Ирма, с нескрываемым интересом рассматривая гостя. До этой встречи она и не подозревала, что директор Академии тоже находится на острове. У нее появились вопросы. Ей стало любопытно, сколько людей задействовано в обеспечении безопасности ее отдыха.- Мы как раз собрались чаевничать. Что бы вы хотели, чай, кофе? 

       Загорский растерялся. Собирался доложить четко и по делу, а тут…радушное гостеприимство, как будто он не преданный вассал, а дорогой гость.

- Мэм, если позволите, чай, – он скромничал, хотя и знал, что предпочел бы чашку крепкого кофе с коньяком. Ему стало неуютно, когда он представил, что Ирма Орш сейчас поднимется и сама отправится на кухню. Он мысленно встряхнул себя за шкирку и поспешил добавить, - любой чай, Мэм!

       С поклоном Горбун удалился, они стались вдвоем и время для Загорского остановилось. Есть люди, с которыми интересно общаться, а есть такие, с которыми хорошо молчать. С Ирмой ему было проще молчать. Иннокентий смотрел на Нее и за те недолгие минуты наедине, он вспомнил чуть ли не всю свою жизнь.

       Когда он родился, неожиданно пошел снег – явление редкое для поздней весны. Те деревья, которые  отцвели, уже выбросили листья, а поздние сорта доцветали свой срок. Весна удивительное время, время надежды и возрождения. Новый сезон уверено вступил в свои права, как с неба тихо стали сыпаться крупные снежинки. Они мягко укрывали все вокруг, сливаясь с белыми цветами и контрастируя с яркими на их фоне зелеными листьями. Город ненадолго приобрел сказочный вид. Жители затихли в своих домах, астрономы принялись за расчеты. По всему выходило, что это событие предшествует другому, более важному.

       Он появился на свет слабым, и врачи всерьез опасались за его жизнь. Родители только из-за страха потерять сына обратились за помощью к местному знахарю. Что тот делал с младенцем, осталось тайной, но очень быстро мальчик  стал нагонять своих сверстников. Поговаривали, что колдун обратился к могущественным  духам Ленонии, просить помощи у которых, считалось плохим знаком. Суеверные жители чуть не убили знахаря, и тот сбежал. Отчуждение соседей оказалось так велико, что семья решила переехать в другой город, подальше от косых взглядов и мрачных перешептываний. Не растить же долгожданного ребенка в такой неблагоприятной обстановке!

       Благодаря настойчивости, граничащей с упрямством, он рос здоровым и сильным. В любую погоду его день начинался с обливания ледяной водой, пробежки и физических нагрузок. Он развил свой ум, сделав его послушным инструментом для постижения знаний и тайн. И очень скоро его мечта – стать курсантом Академии, сбылась. По всем вступительным экзаменам он показал наилучший результат.

       Требования Академии держали учеников в жестком воздержании в течение всего времени учебы. Умение укрощать плоть являлось одним из обязательных навыков для выпускников,  без которого ни один офицер не мог закончить образование. Он хорошо помнил тот день, когда ему вручили диплом с отличием, и пригласили в числе самых лучших офицеров на выпускной вечер. Особая честь оказаться приглашенным обуславливалась тем, что именно на таких вечерах выпускники получали лучшие предложения работы. Родители гордились им!

       Устроители праздника пригласили гадалку, и это событие вызвало среди всех небывалый ажиотаж. Женская фигура, укутанная во множество воздушных ярких одежд-покрывал, с закрытым  вуалью лицом, прошла мимо веселящихся людей. Впереди гадалки  шествовал сам директор академии. По мере продвижения процессии становилось тихо.
 
  - Предсказательница…-  шептали ее вслед, - Жасмин...

       Но праздничный  шум, тем не менее, не угас. В этот день бывшие студенты, а ныне блестящие выпускники Высшей Военной Школы, встретились с близкими и родными. Особенное оживление наблюдалось в группах, где присутствовали молодые девушки, чьи-то подросшие сестры, невесты. Гадалку усадили в самом дальнем конце огромного зала в некоем подобии беседки, где сразу же образовалась небольшая очередь.

- Знаешь, что она мне сказала? – его друг спешил поделиться с ним новостью.

       Затем он выслушал своих восторженных товарищей. Гадалка им сообщала одно и то же, но разными словами. Долгую и счастливую жизнь. Удачную женитьбу. Хорошую работу, карьеру. Крепкое здоровье. Ей было бы сложно ошибиться даже при большом желании  - на вечеринке находилось около сотни здоровых, крепких и успешных  молодых людей.  Выслушав товарищей, Иннокентий ничего не ответил. Он предпочитал говорить лишь тогда, когда  его спрашивали. Переходя от группы к группе, он неожиданно для себя оказался возле шатра. Полог приоткрылся, выглянула служанка, видимо, желая узнать, кто следующий. Заметив молодого человека, она  улыбнулась и гостеприимно поманила его внутрь. Женщина, сидящая на диване, среди многочисленных живописно разбросанных подушек  не сразу взяла его руку. Иннокентий чувствовал ее внимательный взгляд, скрытый вуалью. «Работа гадалки наверно в основном состоит  их знаний психологии и физиогномики» подумал он. Ему очень хотелось верить в разные чудеса, но Иннокентий ни за что бы  в этом не признался.
 
- Дай мне свою левую руку.

       Женщина довольно долго рассматривала линии и ощупывала ладонь, ее прикосновения были легки. Лицо склонилось очень низко так, что ее дыхание щекотало кожу. «Любопытно, можно ли читать  по руке как по книге» промелькнула шальная мысль у Иннокентия.

       - У тебя длинная линия жизни, - женщина, наконец, заговорила. - На протяжении всей своей жизни ты будешь рядом с одной женщиной. Она уже на пути к тебе, но ты еще не знаешь об  этом. Ее появление было предопределено судьбой. 

- Но я не собираюсь жениться, - попытался возразить он, подумав в первую очередь о браке.

- Я и не говорила о женитьбе! Но, я никак не могу понять… это не жена, не сестра и не любовница. Ты отмечен особым знаком. А вот это… - И она запнулась на полуслове, разглядывая какие-то линии и видя что-то известное  лишь ей, приказала, - Дай мне правую руку!

- Все! Уходи! Я больше никого не принимаю! - Потрясение и неверие плескалось в ее голосе. Она в изнеможении откинулась на подушки. Иннокентий покинул шатер обескураженным.

       Правду ли говорила гадалка, известная своими точными предсказаниями? Хотелось верить. Слова, сказанные Жасмин вспоминались часто. После окончания Академии он, как лучший выпускник получил должность младшего помощника директора. Затем сделал успешную карьеру, и теперь много лет как возглавлял Альма-матер.
   
       День Открытых Дверей стал знаменательным днем. Не одним из, а самым. Вековое предсказание свершилось при нем! С тех пор его жизнь неуловимо изменилась. Он помнил наперечет те редкие моменты, когда ему выпадала удача говорить с Ней. Госпожа расцветала на благодатной почве Ленонии. Наблюдая, в основном издалека, как меняется характер девушки, ее привычки, поведение, он испытывал гордость отца. Как будто она была его ребенком.

       Вернулся Горбун, за ним следом катилась тележка под присмотром Александра, который с завидной сноровкой перенес все чайные принадлежности на журнальный стол, разделявший его кресло и диван, который облюбовала Она. Отвесив поклон, Горбун снова остался у двери. По мнению Загорского характеру этого слуги не подходили реверансы, но его плотно сбитое тело казалось не испытывало затруднений и поклон вышел в меру изящным.

- Алекс у меня кулинарный кудесник, - Ирмина хвастала своим последним приобретением, как новой игрушкой, в которой открывала неожиданные функции. За потоком слов она прятала свой женский интерес к Загорскому, - все эти пирожные он приготовил сам. Надеюсь, вы любите сладкое, Иннокентий?

       Вопрос с подковыркой. Наверняка она читала его досье, в котором было все. И эта подробность в том числе.
 
- Да, Мэм! Люблю.

- Ох уж эта ваша привычка чеканить слова! – шуточно возмутилась Ирма, но Загорский понял, по какой-то причине у нее это вызывает недовольство.   

- Простите, Мэм, - он приложил усилия, чтобы его голос прозвучал мягче. Вышло по-кошачьи бархатно.

       Ирма недоверчиво встрепенулась - в тоне этого загадочного мужчины зазвучали совсем иные нотки, многообещающие.

- Расскажите, как поживают наши братья? Вы помните, те, которые…

       Он помнил.

- Они здесь, с вами?

- Нет, Мэм.

       Его ответ не расстроил девушку. Иннокентий выдохнул с облегчением. Госпожа продолжала его выспрашивать, а он…он бы предпочел сделать полный доклад, и выложить последние результаты расследований. Вот только место для этого было выбрано неудачно. Не портить же госпоже отдых! И не сидя перед сюзереном расслаблено в кресле!

- Сколько людей обеспечивают мою безопасность, полковник? - тут, она спохватилась.- Вы же пришли ко мне с каким-то делом, а я вас заговорила. Мне право неловко.

- Мэм, это как раз касается вашей безопасности.

       Горбун напрягся, машинально просканировал пространство.

- Точнее, есть один момент, - поправил себя полковник, - он как раз недавно возник, и было бы своевременно сразу же его обсудить. 
 
       Так как Загорский снова впал в молчаливый ступор, Ирма поторопила его.

- Я вас слушаю.

- Вчера утром пока вы занимались скуба дайвингом, для того чтобы найти вас, ваш слуга использовал свое время весьма неэффективно. Он потерял непозволительно много времени на бессмысленные действия, что в случае реальной опасности недопустимо.
 
- Но ведь он не является моим телохранителем! - возразила Ирма, защищая встревоженного Андрея. - Это как раз ваша функция.
 
- Госпожа, я виноват, - мужчина шагнул от двери вперед, опускаясь на колени. - Накажите меня!

- Вот уж нет! – возмутилась девушка. – Я сама решу, наказывать тебя или нет! И не перечь мне! Причем здесь наказание? Наказание нужно кому угодно, только не тебе! Ты что, не сознающий ничего мальчишка?! Нет! Вот и молчи! Говорить будешь, когда тебя спросят.

       «Черт совсем забылся!», посетовал Горбун. Но чувство вины и страх потерять Ее, швырнуло его на пол. Это сейчас все обошлось, а ведь могло бы быть...! Он давно ощущал сгущавшееся облако опасности над его хозяйкой. Вот только не мог найти первоисточник. Нужно будет как-нибудь поговорить с Загорским с глазу на глаз. Молодец мужик! Сразу же отреагировал на ситуацию! 

- Вам, Загорский, больше делать нечего как следить за мной!

       Ее упрек отозвался болью. Ирма вперила в него свой пылающий взор. Ну да, конечно, одним махом он всколыхнул все неприятные эмоции в ее душе. Анна делилась с ним, как болезненно Ирма отреагировала на факт слежки, хотя и понимала эту необходимость.

       Он совершил еще одну ошибку посмотрев Ей в глаза. Оторваться было невозможно. Он почувствовал себя в капкане. Попробовал вырваться, ради интереса. И еще больше завяз. Вот он, легендарный взгляд Орш! И ведь отпустит его, когда захочет сама. А если она еще не до конца осознала силу этого взгляда, тогда ему придется несладко.