Орден Сутулова глава 16

                1      
   Поправив бумажные салфетки в вазочке, Титова придирчиво оглядела застольную сервировку и обернулась к окну. Тихий августовский вечер неумолимо таял, без сожаления уступая место дивной, астероидно-звёздной ночи. А Вязников всё не появлялся. Взглянув на часы, Галочка нахмурилась. "Неужели решил продинамить? – с нескрываемым раздражением подумала она. – Вот идиот, а! Не понимает человек своей выгоды. Нет, не хочет понимать!.. Фасон держит. Как же, мы ведь обидчивые. Нам гордость свою показать требуется! Чтоб другим пообиднее сделать. А не знаем, что, может, через несколько минут совсем по-другому запоём. От нежданно свалившегося осознания своей неординарной личности… Эх, Степаныч! Ты б сначала пришёл к своей пассии и разобрался бы, что к чему. А потом бы уж и дулся. Хотя… От моих новостей тебе, скорее всего, в ногах у меня придётся валяться. Прощения вымаливать, а не фасонить. Колени целовать…"
   Тревожные мысли библиотекарши оборвал короткий звонок из прихожей. Титова встрепенулась, вся преобразилась и, мельком оценив себя в многократном отражении трюмо, осторожно отомкнула входную дверь. На пороге, переминаясь с ноги на ногу, стоял растерянный Шурка.
  – Ну наконец-то! – расплылась в радушной улыбке хозяйка. – Здравствуй, Саш! Проходи! Очень рада тебя видеть…
  – М-м… Чего обо мне вряд ли скажешь… – недовольно буркнул Вязников, заходя в квартиру.
  – Ой, да брось ты! Перестань! – наигранно зачирикала Галка, суетясь возле гостя. – Давай сразу расставим все точки над "i". Я тогда не по делу вскипела и ты повёл себя достаточно бестактно. Ну и… Разругались на пустом месте. Дураки!.. Зачем же так?.. Предлагаю забыть обо всём, что случилось. Пусть эта размолвка станет нашим первым и последним недоразумением. Хорошо?.. Прости меня, Сашок, если обидела чем-то! Не по злой воле! Правда!..
  – Хм… Ну что ж… – тяжело вздохнул мужчина и приподнял оттаивающие глаза от пола. – Тогда и ты меня прости, Галюш! Не знаю, что на меня тогда накатило… Извини, что так всё получилось. Нескладно как-то…
  – Отлично!.. Будем считать, что уже забыли… А кто старое помянет, тому глаз вон!.. Проходи, Саш. На кухню…
   Заметив накрытый стол, визитёр присвистнул:
  – О-о! Да тут вон как… Настоящее пиршество! Гм-м… По какому поводу?
  – А что? Не можем себе позволить? – оживилась смуглянка. – Садись, садись, Шур! Не стесняйся… Давай командуй! Наливай вино, а я пока закусочку разложу…
   Давясь тягучей слюной, Вязников аккуратно разлил красный "Кагор" по фужерам и вопросительно взглянул на хозяйку:
  – Угу. За что пьём?
  – Предлагаю первый тост за примирение! – сияя ослепительной улыбкой, нежно проворковала Титова. – За то, чтоб больше никогда не ссориться!
  – Согласен! – поддакнул гость и, млея от чар восхитительной спутницы, выпил бокал до дна.
   Несколько минут мужчина и женщина молча жевали приготовленную хозяйкой снедь. Сашка старался есть медленно, не торопясь, однако ароматные блюда почему-то не задерживались долго во рту, норовя сразу проскочить в желудок.
  – Наливай ещё, Саш! – нарушила молчаливое сопение библиотекарша. – Теперь твоё слово!
   Воодушевлённый неожиданным подарком судьбы и новыми семейными перспективами, слегка захмелевший экспедитор пробубнил что-то лестное в адрес хозяйки и, безмятежно растягивая губы в счастливой улыбке, осушил очередной бокал. Галка, эротически приподняв халатик над коленями,  последовала его примеру…
   Когда застолье приблизилось к апогею, Титова вытерла влажный ротик салфеткой и, сделав загадочное лицо, томно сверкнула в сторону гостя оленьими глазами-сливами.
  – Скажи мне, Шурик… А тебе ни о чём не говорит такое словосочетание – город Захолмск Ярославской области? – начала она издалека. – Ты никогда там не был?
  – Н-не-е… – чуть не поперхнулся Вязников, удивлённо уставившись на собеседницу. – А чего это ты вдруг? Про какой-то город вспомнила?
  – Ой, да не напрягайся! Спокойнее!.. Я… М-м… Я просто хотела выяснить для себя очень важный вопрос. Он и тебя напрямую касается…
  – Да? Какой вопрос? – насторожился собеседник.
  – Видишь ли, Санечка… Хм… Даже не знаю, с чего начать… Ты только не волнуйся! Расслабься! Ничего страшного я тебе не сделаю… – Галина отпила из фужера и глубоко вздохнула. – Давай начнём по порядку. Я буду задавать вопросы, а ты постарайся честно на них ответить. Договорились?
  – А зачем? Что за допрос такой?.. Меня в чём-то подозревают? – не понял Сашка, сдвинув к переносице брови.
  – Успокойся, дурачок! Никакого криминала я тебе не шью! – усыпляюще мурлыкнула визави. – Ты только не нервничай! Хорошо? Полагаю, скоро всё прояснится…
  – Хых… Ладно, говори…
  – Скажи, пожалуйста, Саш… Ты знаком с таким… э-э… Павлом Голубевым? Или Павлом Вересовым?.. Тебе ни о чём не говорит это имя?
  – Павел Голубев? – отстранённо переспросил визитёр. – Нет, не знаю. Не слышал такого…
  – Честно?
  – Конечно!
  – Та-ак, допустим… А ты когда-нибудь читал такие повести и романы… – Галка перечислила запомнившиеся вещи из обзорной статьи Приходько.
  – Извини! Что-то не припоминаю… – усмехнулся Вязников. – Я больше в технических справочниках ковыряюсь…
  – Ага… Значит, ты никогда не бывал в Захолмске и не слышал о Вересове?
  – Выходит, нет…
  – Ладно… А с газетами или журналами ты никогда не сотрудничал? Не писал статьи? Не сочинял очерки? На радио не выступал?
  – Пф-ф… – фыркнул Санька. – С чего бы это? Зачем?.. У меня своя профессия есть – инженер по металлообработке. По совместительству – электромеханик.
   Титова разочарованно заёрзала на табурете.
  – Странно… Весьма странно… – задумчиво произнесла она. – Впрочем… Подожди секундочку!
   Женщина выпорхнула из кухни и вернулась с толстым журналом в руках. Подсела к столу и развернула издание на нужной странице.
  – Посмотри сюда, Саш! – кивнула она на разворот. – Только внимательней!.. Видишь фотографию? Этот товарищ тебе никого не напоминает?
   Вязников наклонился ниже, скептически всмотрелся в снимок и, придирчиво изучив физиомордию неизвестного мужчины, осторожно взял журнал в руки.
  – Это кто? – выдавил наконец он и взглянул на обложку издания. – Литературно-художественный ежемесячный журнал "Заря". Номер восемь. Август… Угу… Значит, писатель какой-то. Или поэт…
  – Угадал! – еле сдерживая эмоции, подпрыгнула на табурете Титова. – Это действительно современный писатель. Из города Захолмска. Голубев Павел Константинович. Псевдоним – Вересов…   
  – Ага-а… – равнодушно протянул Шурка. – А чего ты от меня-то хочешь?
  – Во даёт! – искренне поразилась Галина. – Ты… Разве ты не узнаёшь знакомые черты в этом портрете?
  – Ну-у… – поморщился гость. – Я понимаю, к чему ты клонишь… Этот… Вересов… немного похож на меня… Угу… В самом деле – есть незначительное сходство… Только…
  – Незначительное? – Галка вскочила и чуть не сшибла стакан со столешницы. – Да ты просто слепой, Санька! Неужели не видишь, что вы с Вересовым – одно лицо! Клоны из общей пробирки!.. Здесь особо и всматриваться не надо. Любой первоклассник скажет то же самое!
   Экспедитор ещё раз скрупулёзно изучил фотоснимок из "Зари". Призадумался, тяжело вздохнул.
  – Да мало ли на свете двойников? – резюмировал наконец он. – Бывают очень схожие типажи. Мать родная перепутает… Ну и что?.. Почему ты, Галюш, считаешь, что тут пишут обо мне? С какой стати? Я никогда не увлекался литературой. И тем более – журналистикой… Бред какой-то!
  – Хорош-шо… – зловеще прошипела смуглянка и ткнула наманикюренным пальчиком в перевёрнутую страницу журнала. – Читай! Всю вот эту статью вступительную! Только очень внимательно читай!.. Может, тогда до тебя что-то дойдёт…
  – О, Господи! – устало вздохнул парень. – Чего ты пристала, Галка? На фига мне сдался какой-то Вересов-стихоплёт?.. Ещё читать тут его!..
  – Ну ради меня! Пожалуйста! – взмолилась Титова. – Не капризничай! Прочитай хотя бы последние три абзаца. Это ведь недолго!
  – Ну ладно… Пф-ф… Хорошо. Уговорила…
  – Вот и умничка!.. А я пока колбаски подрежу. И хлебушка с сырочком… Читай-читай, мой хороший…
   Сняв со стены разделочную доску, хозяйка начала ловко манипулировать кухонным ножом, незаметно наблюдая за Вязниковым. Тот сначала безучастно водил глазами по строчкам, пока не дошёл до трогательной развязки в повествовании Приходько. Углубившись в текст, Сашка неожиданно помрачнел, часто заморгал веками, затаил дыхание. Дойдя до концовки статьи, он вновь уставился на офсетное фото, словно пытаясь что-то выудить из дремучих глубин подсознания. Перечитав ещё раз два нижних абзаца, экспедитор надрывно вздохнул, отложил журнал в сторону и, пряча от спутницы навернувшиеся на глаза слёзы, нервно закурил. Галина тихонько подсела рядом, поставив на стол тарелку с нарезкой.
  – Это… что ж… получается… – придерживая спазмы в горле, еле слышно пробормотал мужчина. – Я ведь тоже… два года назад…
  – Верно, Санечка! – услужливо подхватила Титова. – Правильно говоришь! Но…с одной поправкой… – она плеснула вино в фужеры и протянула бокал гостю. – Давай сначала выпьем. Успокоимся… А потом ты мне честно-пречестно расскажешь, что произошло с тобой на самом деле. Два года назад… Угу? Давай!
   Гостенёк послушно взял фужер в ладонь, затушил сигарету и залпом опрокинул в рот терпко-сладкий "Кагор". Крякнул, вытер пальцами липкие губы и опять закурил. Галка, сделав пару глотков, тоже потянулась за сигаретой.
  – Не обижайся, Саш… – она понизила голос до волнующего шёпота. – Но я всегда подозревала, что ты мне чего-то не договариваешь… Ведь история с Набуздовым и твоей побитой женой – это всего лишь легенда? Правда?.. Я понимаю, что у тебя есть основания скрывать какую-то тайну и опасаться меня. Вот только ты не учёл одного обстоятельства – при желании я сдала бы тебя ментам ещё в первые дни нашего знакомства. Однако этого не случилось. Значит, твоей Галеньке нет никакого резона заниматься этим. Она хочет жить со своим парнем под одной крышей. Однако хочет, чтобы тот был с ней предельно искренним… Не любопытства ради, а по доброте душевной. Чтобы по возможности помочь тебе, глупенькому. В меру своих сил и способностей…
  – Не надо! Ничего мне не надо! – всхлипнул Вязников и потупил мокрые глаза. – Сам справлюсь!
  – Но ты хотя бы излей душу! Не носи в себе этот тяжкий груз!.. Я ведь не враг тебе, Сашенька! У меня тоже сердце болит за тебя, горемычного!
   Спутник молча налил в свой бокал вина и, с шумом выдохнув воздух, выпил. Покосился за окно. Протяжно вздохнул.
  – Ладно! – покорно кивнул он. – Семи смертям не бывать, а одной, похоже, не миновать… Ты права, Галчонок. Нужно наконец избавиться от повседневного гнёта неопределённости. И страха… Я расскажу тебе всю правду. А потом сама решай – как поступить со мной. Сдавать властям или…
  – Ну что ты, Шурик! – всплеснула руками собеседница. – О чём ты говоришь?.. Разве я похожа на…
  – Не перебивай! – отчуждённо отмахнулся Вязников. – А то передумаю… Лучше послушай!
  – Угу… – Титова вся подобралась и обратилась в слух. – Говори, мой сладкий! Я не буду мешать…
   Гость задумчиво пожевал кончики усов, безразлично глядя в одну точку.
  – Это было осенью, где-то в октябре. Почти два года назад… – тихо начал он. – Я очнулся на каком-то загородном шоссе. Шёл мелкий дождь, было темно. Жутко болела голова, в ушах звенело, по щеке и шее текли струйки крови… Я приподнялся с обочины дороги и отряхнулся от налипшей грязи. Осмотрелся. Заметил вдалеке тусклые огоньки. Побрёл в ту сторону… Кое-как, с остановками, доковылял до какой-то железнодорожной станции. Тут меня вырвало. Видимо, было сильное сотрясение мозга… Отдышавшись, начал приходить в себя. Пошарил по карманам – ни документов, ни денег, одна связка ключей болтается. Стал напрягать извилины, однако вспомнить ничего не мог. Перед глазами неотступно стояли четверо амбалов, которые старательно избивали меня возле какой-то машины. "Жигуль", кажется… Помню лишь, что закрывался от них руками, но потом, рассвирепев, схватил с земли толстую арматурину и врезал ею по темечку одному из парней. После чего сам получил чем-то тяжёлым по башке… И… всё… Отключился. Дальше – провал. Полное беспамятство…
  – Ой-ё-ёй! Бе-едный! – запричитала библиотекарша. – За что же они тебя так?
  – Ничего не помню! – помотал головой мужчина. – Не знаю… Фрагменты драки ещё кое-как запечатлелись, а что было до этого – ноль, пустота!.. Да и после, как очухался, не всё чётко уложилось в памяти. Запомнилось только, что какая-то сердобольная проводница посадила меня в свой вагон, обработала раны, накормила и дала как следует выспаться. Не знаю, бесплатно ехал я или за чьи-то деньги?.. Когда проспался, оказалось, что мы едем по Вологодской области. А у меня сердце сжалось – ведь я, кажется, убил в драке человека! Или основательно покалечил его. С этим страхом и подался в бега. Сначала в поезде ехал, потом автобусом в какое-то село, а затем добрался сюда – в пригороды Садилова… Дальше ты знаешь. Я встретил Русакова и… Попал в ГСК… Ну и так далее…
  – Ясно… – поправила чёлку на лбу Галина. – И… За всё это время ты ничего так и не вспомнил? Кто ты, откуда, где родственники? Как их зовут?
  – Не-а!.. Всё, как обухом топора отшибло!.. Ничего не знаю, не ведаю, не помню… Сколько не пытался хоть что-нибудь воскресить из прошлого – ни фига! Глухо! Вакуум!..
  – М-м… Болезный ты мой! Сердяга! Заюшка родной! – у хозяйки на глазах выступили слёзы. – Столько всего пережил, сердешный… Ох-хо-хо… Н-да… Что ж ты, Сашенька, ко врачам за помощью не обращался? И почему родных не искал? Я думаю, тебе бы пошли навстречу добрые люди…
  – Ага… А другие, которые ещё добрей, помогли бы сесть лет этак на десять. А может, поболе того…   
  – Ой, подожди! – всрепенулась Галка. – А как же паспорт? У тебя ведь не было никаких документов?.. Значит… Судя по всему, ты не Вязников? И не Саша? И город Набуздов к тебе – никаким боком?.. Я права?
  – Да, абсолютно… Эту ксиву мне один народный умелец сварганил. Сделано на совесть – не прискребёшься. Ни один паспортный стол лажу не заметит. Во всяком случае – с первого захода… Только не пытай – кто такой? Всё равно не скажу…
  – У-у… Вот как? – передёрнула плечами Титова и усмехнулась. – Выходит, со мной рядом сожительствовал неизвестный тип? О, мама мия! Кого я пригрела под своей крышей?
  – Не юродствуй! – поморщился визитёр. – Тебе это совсем не идёт… К тому же нет веских причин для веселья…
  – Ошибаешься, милый! – на глазах преобразилась смуглянка и засияла, как юбилейная медаль. – Ты меня просто до бесконечности порадовал сегодня! Я так счастлива!
  – Не понял…
  – Глупенький!.. Эх, Сашка. Неужели не ясно?.. Все перечисленные факты говорят только об одном – что я в своих расчётах, похоже, не ошиблась. На девяносто восемь процентов уверена, что ты и есть тот самый Вересов! Или Голубев, по паспорту… И я уже практически не сомневаюсь, что не Сашка ты, а Пашка! Вот так…
   Вязников недоверчиво хмыкнул и заёрзал на табуретке.
  – Гм… Ну, не знаю… Хотя… Ты так уверенно говоришь, что я готов и сам поверить в это… Есть только маленькая неувязка – пишу я с ошибками. Разве настоящий писатель может такое допустить?
  – Извини, но… Если ты потерял память, то и грамматику мог подзабыть. Элементарно!
  – В общем-то… – мужчина почесал в затылке. – Вполне вереоятно…
  – Ещё как вероятно! – вскочила с места Галюшка и закружилась возле Шурки. – Значит так, дорогой… Больше я тебя никуда не отпущу! Такие дарования нужно оберегать и помогать им во всём. Может, через пару лет ты у меня Нобелевским лауреатом станешь? А? Чем чёрт не шутит… Поэтому… Давай, Санечка, отправляйся в душ. Помойся. А я пока приберусь на кухне… Завтра нас ждёт трудный день. Надо собраться с силами…
  – А… А что ты задумала?
  – Скоро всё узнаешь, милый! Наберись терпения… Одно могу сказать твёрдо – я теперь не допущу, чтоб ты скитался неведомо где. И от злых людей тебя уберегу, и помогу вылечиться, обрести память… Ты этого заслужил, мой Сане… Нет, мой Пашка! Павел Вересов!.. Звучит-то как. Солидно!
   Экспедитор растроганно зашмыгал носом, встал, обнял спутницу и уткнулся в её тёплое плечо.
  – Как бы там ни было, я рад, что снова рядом с тобой, доброй и понимающей женщиной. С тобой, Галюш…Спасибо тебе, милая! За всё! – благодарно прошептал он. – Господь тебя не оставит… За доброту твою и человечность… А я… Я обязательно постараюсь оправдать все твои надежды. Обещаю! Нет, клянусь!.. Вот увидишь…
  – Хорошо, родненький! Угу. Я верю в тебя! Ум!.. – Титова чмокнула гостя в щёчку и отстранилась от его объятий. – А теперь иди. Купаться. Поздно уже… Давай!
   Санёк, еле сдерживаясь от нахлынувшись чувств, протяжно вздохнул, украдкой, но любвеобильно взглянул на хозяйку и, закурив, неторопливо побрёл к душевой…

                2
   Выползти из полудремотного забытья Юдаковой помогли чутко настороженные уши. На барабанные перепонки сначала вкрадчиво надавило монотонное шарканье метлы дворничихи, а затем усиливающийся гул людских голосов, перемежаемый топотом многочисленных ног. С трудом разомкнув тяжёлые веки, Надя медленно, посекундно, на клеточном уровне ощутила своё скованное тело, съёжившееся на обшарпанной деревянной скамейке. И лишь потом осознала, что находится на районном автовокзале, до которого добралась сегодня только на рассвете. Вяло поозиравшись по сторонам, она взглянула на большие настенные часы, сдержанно зевнула и вновь, в который уже раз, прокрутила в голове хаотично "смонтированные" эпизоды из минувшей, жутковато-дикой ночи.
   "Неужели всё это на самом деле произошло? – с тревогой подумала медсестра, устраиваясь на скамейке поудобней. – Этот вонючий Жигачёвский подпол… Кадка с протухшими огурцами… Труп Неволина, присыпанный под ней землёй… Уф-ф! Просто фильм ужасов какой-то! Триллер с бесовщиной! Страх небесный!.. Может, мне это всё привиделось? Или приснилось? И ни в каком Грязино я и не была вовсе?.. М-м… Почему ж тогда до сих пор у меня коленки на джинсах в глинистых разводах? И под ногтями грязь от земли?.. Ох-хох… Господи, спасибо тебе, что надоумил сумку дорожную в Изихе утопить! Со всеми причандалами и уликами! Теперь меня голыми руками не возьмёшь! Ищите, господа, ветра в поле!.. И всё-таки… Жаль Артура. Очень жаль! Так нелепо погибнуть. Бедный!.. Может, заявить в ментуру, что человека в подвале убили? Кто? Безусловно, это Гришаня постарался. Больше некому. Жестокий, гад! Зверюга!.. Похоже, он застукал Неволина, когда тот к нему в подпол пробрался. Ну и, недолго думая, топором по черепушке… А Артур тоже хорош! Зачем в одиночку в это логово попёрся? Или хотел весь клад себе присвоить? Полностью завладеть изумрудами? Эх-х… Вот и завладел! Получил свой Орден Сутулова. Первой степени. Посмертно… Н-да… Нет, Верунчик. Никаких милиций! Делай-ка ты ноги подальше отсюда. Художнику уже ничем не поможешь. А себе навредишь. Могут заподозрить в соучастии. Начнут ворошить – что, когда, зачем, почему? По следователям затаскают. А нужно тебе всё это? Угу, вот-вот… Так что садись на свой автобус, пыли до Новгорода и… нак хауз! Забудь о драгоценностях, как о странной нелепости. Не жили, как говорится, богато, – нечего и начинать! А жизнь между тем продолжается…"
   Надежда тяжело вздохнула, достала из дамской сумочки косметичку и привела себя в порядок. Немного успокоившись, встала со скамейки и пошла искать расписание. Внимательно изучив зелёный фанерный щиток, вышла на улицу. До отхода нужного автобуса оставалось полтора часа. Отыскав необходимую платформу, Юдакова купила в палатке горячих пирожков, бутылочку  "Фанты" и, присев на лавочку, начала неторопливо жевать. Аппетита никакого не было, но она заставила себя съесть маленький кусочек с капустой, чтобы собраться с силами после перенесённого стресса и бессонной ночи…
   Через несколько минут над головой беглянки щёлкнул допотопный матюгальник и гнусавый женский голос невыразительно пробубнявил: "Вниманию пассажиров! Автобус до Грязево отправляется с третьей платформы в восемь часов двадцать минут. Повторяю – автобус до Грязево…" Мгновенно позабыв о пирожках, Надя переполошилась: "Что такое?! Дикторша два раза  отчётливо произнесла – Гря-зе-во. Почему не Грязино? Мне послышалось или… Здесь какая-то ошибка?.. Фу ты, блин! Погоди… Может… тут где-то есть ещё одно село? Грязево? Тогда… А что, если Леснянская ошиблась? И изначально не туда меня направила?.. О, майн гот! Наваждение какое-то!.."
   Подхватив сумочку, молодая женщина устремилась к указанной платформе. Подойдя ближе, она, смущённо кашлянув, обратилась к ближайшей старушонке.
  – Простите, пожалуйста… Автобус на Грязино отсюда отходит? – умышленно исказила она название села.
  – Не в Грязино, а в Гря-зе-во! – прошамкала беззубым ртом бабка. – Тебе, дочк, куды надоть –то?
  – А что? Здесь две деревни с похожим названием? – уточнила медсестра.
  – Да-а! А как же! – подала голос стоявшая рядом дородная тётка. – Грязино – это на север. Через Петухово. Пятнадцать километров отсюда. Там Изиха течёт… А Грязево – к востоку. Шестьдесят пять километров ехать. Там озеро Камень… Вам куда? В какое село-то?
  – Ой! Теперь… даже не знаю… – не сразу нашлась Юдакова. – Гм… Скажите, а в Грязево церковь есть? 
  – Е-есть! – в два голоса подтвердили бабка с тёткой и дружно закивали головами. – Храм Преображения Господня…
  – А он действующий?
  – Конечно!
  – И на нём купола голубые? С золотыми крестами?
  – Точно! Ага! Недавно крашеные…
  – Ну… – с облегчением выдохнула Надежда. – Выходит… Похоже, мне туда. В это самое… Грязево…
  – Так беги скорей в кассу! – замахала руками более габаритная собеседница. – А то билетов не достанется!..
   Ещё не осознавая до конца произошедшего, Надя растерянно улыбнулась, поблагодарила словоохотливых женщин и нерешительно двинула к зданию вокзала…
 …Монотонный гул дизеля подействовал на Юдакову успокаивающе. С мыслью "Зачем я это делаю? Не хватило приключений на свою задницу?" она задремала, прижавшись плечом к запылённому автобусному стеклу. Очнулась, когда шум мотора начал постепенно затихать, а потом и вовсе стих. Продрав слипшиеся ресницы, Надежда увидела выходящих из салона пассажиров. "Село Грязево. Конечная!" – тронул кто-то замешкавшуюся медсестру за рукав. Растроганно кивнув, та цапнула с сидения сумочку и тоже потянулась к выходу.
   На остановке девушку окликнула уже знакомая дородная тётка.
  – Кого-то навестить решила? – напрямую спросила она, не стесняясь называть незнакомку на "ты" (видимо, местная манера общения).
  – Да-а… – загадочно протянула Надя и неожиданно встрепенулась. – Ой! А вы, наверное, знаете… Здесь несколько лет подряд отдыхала с семьёй Маша Леснянская. Высокая такая шатенка, симпатичная… У них дом был свой. Большой, бревенчатый, достаточно современный…
  – Ох! Да, конечно, знаю! Ещё бы! – откликнулась попутчица. – Они из Тихвина, да? Муж у неё такой… представительный… И дочка была, маленькая. Смышлёная не по годам. Всё с бантами розовыми бегала…
  – Ага! Верно!.. Была дочка… Только… Она уже старшеклассница сейчас. Если я не ошибаюсь…
  – Во-во! – подхватила женщина. – Знамо дело. Чужие-то детки всегда быстро растут. Не успеешь оглянуться – а они уж своих детишек в колясках катают… Хм… Помню я Леснянских. Как же!.. Правда, они лет семь уже сюда не наведываются. И дом свой продали. Рыболовному кооперативу…
  – Угу, я знаю… Слышала… – потупила глаза Юдакова.
  – А ты, если не секрет, кто им будешь-то? Родственница?
  – М-м… В общем, да. Двоюродная сестра Маши… – не моргнув глазом, соврала приезжая. – Видите ли… Мы с мужем давно собирались побывать здесь. Посмотреть, так сказать, своими глазами на родовое имение Леснянских…
  – Купить, что ли, хотите?
  – Ну… Если понравится, то… Не исключается и этот вариант…
  – У-у, вот оно что… – задумчиво произнесла тётка. – Ну так… А Мария-то что? Не хочет сама его вернуть? Своё имение?
  – Вы знаете… – замялась Надежда. – Маша… умерла… В мае этого года…
  – Да ты что-о?? – выпучила глаза собеседница. – Х-хосподи! Надо же!.. Такая молодая, здоровая… А что с ней?
  – Сердце… – коротко ответила медсестра, продолжая нести неприкрытую ложь. – У неё был порок митрального клапана. После простуды получила осложнение. Легла в больницу. Там и случилась… внезапная остановка сердечной мышцы…
  – Боже мой! Боже!.. Какая беда-то! Ой-ё-ёй!.. Н-да… Неисповедимы пути наши… Царство ей небесное, Машеньке! – на ходу перекрестилась толстуха. – Хорошая была женщина!.. Гм… Значит, муж вдовцом остался? И дочурка при нём?..
  – Угу…
  – Ой, бедные! Жалко мне их… Ох-хо-хо… Прости, дочка. Не знаю, как тебя величать…
  – Можно просто Надя.
  – Ага… А меня Викторией Петровной зовут. Агротехник я здешний…
  – Очень приятно!
  – И мне тоже! – жалкая улыбка коснулась губ попутчицы. – Ты уж, Наденька, крепись. Машутку теперь не вернёшь. Земля ей пухом!.. А нам-то, грешным, ещё топать по ней. Со всеми своими заботами, проблемами и болячками. Сколько Бог отпустит. Н-да…
  – Спасибо на добром слове! – устало бросила Юдакова. – Я стараюсь держаться, не падать духом…
   Виктория Петровна внезапно остановилась и в упор посмотрела на новоявленную родственницу Марии.
  – Погоди, Надь! – озабоченно протянула она. – А ты где собираешься остановиться? У кого?
  – Пока ещё не знаю… – пожала плечами девушка. – Не думала об этом…
  – А ты надолго в Грязево?
  – Да нет… Денька на два, на три… У меня отпуск кончается. Так что… Осмотрю хоромы моей кузины, посоветуюсь с мужем по телефону и… В обратный путь…
  – Ну тык… Тебе сам Бог велел ко мне поселиться! – оживилась аборигенка. – Женщина я одинокая, тихая. Свободного места в доме – хоть в футбол играй! И за постой не возьму… Идём! Сейчас заглянем в сельпо, купим бутылочку, закуски. Машеньку помянем… Потом почаёвничаем. Поболтаем о своём, о бабьем… Пошли!
   Юдакова, смущённо улыбнувшись, тихо выдавила "Хорошо!" и послушно поплелась вслед за агротехником. Как вскоре выяснилось, дом Виктории Петровны стоял в непосредственной близости от бывшей загородной дачи Леснянских. Всего через одно подворье…

                3
   Свернув с накатанной тропы, Зарёв углубился в осинник, предполагая сократить извилисто-утомительный путь до лесной опушки. Пройдя несколько шагов, парень удивлённо присвистнул: слегка прикрытые влажными листьями, из-под кустов на него приветливо взглянули сразу три крепыша-подосиновика. А чуть поодаль – ещё два. "Вот всегда так! – усмехнувшись, подумал он. – Как только из леса выходить, так грибы начинают попадаться." Уложив в корзинку нежданную добычу, молодой мужчина двинул дальше, зорко осматривая каждую кочку и впадинку. Однако ничего существенного больше не приметил…
   Когда Зарёв добрался до первой пригородной луговины, в кожаном чехле у пояса затрезвонил сотовый. Зыркнув на дисплей, он увидел незнакомый набор цифр, пожал плечами и надавил на кнопку приёма.
  – Алло?
  – Это Аскольд? – послышался в трубке далёкий женский голос.
  – Да…
  – Здравствуй, дорогой! Очень хорошо, что я тебя застала. Это Эмилия Марковна, директор библиотеки…
  – А-а… Добрый день, Эмилия Марковна! Что-то случилось?
  – Ещё как случилось!.. Ты сейчас где?
  – В районе Замшевки. По лесу бродил, грибы собирал. Плоховато, правда… Собираюсь повернуть к дому…
  – Вот и отлично!.. Аскольдик, пожалуйста! Зайди ко мне в библиотеку. Срочно!.. У меня для вашего ЛИТО потрясающие новости…
  – Да? – подпрыгнуло сердце в груди у парня. – А что такое?
  – Это касается Павла Вересова… По телефону долго объяснять. Приходи, побеседуем. И по возможности оповести своих ребят. Пусть тоже приходят…
  – Ой, вы меня заинтриговали. Хорошо! Спасибо! Часа через полтора буду.
  – А раньше никак?
  – Ладно!.. Я постараюсь быстрее…
  – Договорились. Жду!..
   Не убирая мобильник в футляр, Зарёв вызвал сначала Пестуна, а затем Сорокину. Но их аппараты были заблокированы. "Ну и фиг с вами! Один пойду!" – без особого сожаления резюмировал парень и ускорил шаги, держа курс на стоянку такси…
 …Эмилия Марковна была на месте. Перешагнув порог её кабинета, бард ещё раз поздоровался и устало плюхнулся на предложенное кресло.
  – Молодец, что оперативно откликнулся! – из-под очков посмотрела на него озабоченная директриса, нервно теребя в руках какие-то бумаги. – Видишь, ли, Аскольд. Дело не терпит отлагательств. От нас ждут убедительного ответа… Но… давай я сначала по порядку…
  – Да…  Я слушаю…
   Эмилия Марковна провела дрожащими пальцами по лбу, опустила бумаги на стол и, глубоко вздохнув, начала последовательно излагать перечень взволновавших её событий.
  – Итак… Началось всё в начале двенадцатого. Я только пришла на работу… Слышу – звонок. Поднимаю трубку, в ней – доброжелательный такой женский голос. Звонившая представилась… – собеседница заглянула в бумаги. – Это сотрудница Садиловской городской библиотеки Галина Титова. Наша коллега… Сказала, что на днях ознакомилась со свежим номером литературного журнала "Заря". Оказывается, в нём была опубликована подборка рассказов Паши Голубева со вступительной статьёй Нестора Приходько… Помнишь такого? Он приезжал к нам на вечер памяти Павла?
  – Ну как же! Конечно, помню… – насторожился и не по-доброму осклабился Зарёв.
  – Так вот… Я посетовала, что наша библиотека, к сожалению, не выписывает данный журнал. Поблагодарила за ценную информацию. Но… Самое удивительное и неожиданное произошло потом… Эта Галина сообщила, что автор напечатанных рассказов – то бишь пропавший без вести Паша Вересов – по её предположениям, находится как раз в городе Садилове. Он жив и здоров, только потерял память… Мало того – звонившая знакома с этим человеком, который сейчас носит имя Саша. Но ничего из прошлого не помнит. Однако она уверена, что её Александр и наш Павел – одно и то же лицо…
  – Ух ты! – не выдержал Аскольд и подскочил на кресле. – Надо же! Откуда такая уверенность?
   Эмилия Марковна взяла со стола стопку бумаг и протянула её визитёру.
  – Вот… Посмотри, Аскольд… Эта Титова прислала нам по электронной почте сообщение. Я его у библиографов получила… Здесь и краткое описание пресловутого Саши, и его фотопортреты. Причём, их несколько, в разных, так сказать, ракурсах… Галина просит ознакомиться с фотографиями и дать ответ – узнаём мы в них Вересова или нет?.. Номер своего телефона она оставила…
  – Ну и дела… – растерянно пробормотал Зарёв, внимательно всматриваясь в принтерские распечатки. – Почти два года о Пашке ни слуху ни духу не было, а тут на тебе – и журнал с рассказами, и сногсшибательная новость, что он вроде бы отыскался… Сразу два в одном! Н-да… Подозрительно как-то попахивает вся эта мышиная возня…
  – Вот Титова и просит во всём разобраться! – пытаясь хоть за что-то зацепиться, умоляюще посмотрела на гостя директриса. – Ты, Аскольд, больше всех дружил с Павлом. Поэтому ближе всех его знаешь и помнишь… Посмотри как следует – похож парень на Голубева? Или нет?.. Я больше не знаю – к кому обратиться…
  – Хм… Вообще-то, если честно… Сходство, конечно, есть… Только Пашка не носил усов…
  – Да это мелочи!
  – Эх, жаль, Кирсановой сейчас в городе нет! Я думаю, она бы точно определила – Голубев это или просто очень похожий парень…
  – Ты это про девушку Павла? А где она?
  – Не знаю… Говорят, где-то в Медниково работает. По другим слухам – уехала куда-то далеко. Может, даже за кордон… По правде сказать, она мне как-то фиолетово…
  – М-м… А родственники у Пашки есть в Захомске?
  – Да. Слышал, что брат есть, старший. По-моему, таксистом на своей тачке бомбит… Может, с ним связаться?
  – А это долго?
  – У меня, к сожалению, нет ни адреса его, ни телефона. Придётся через паспортный стол искать…
  – Ой, тогда не получится. Галина просила обязательно сегодня позвонить. Она, наверное, ждёт уже у телефона. Никуда не отходит…
   Зарёв ещё раз недоверчиво всмотрелся в снимки. Посопел носом, повздыхал, прикидывая что-то в уме. Наконец встал с кресла и нетерпеливо заходил по кабинету.
  – Не понимаю, к чему такая спешка? Горит, что ли? – раздражённо бросил он. – В таких делах нужно основательно разбираться. А не с кандачка  форсировать…
   Эмилия Марковна изучающе посмотрела на собеседника, сняла очки и, болезненно морщась, потёрла переносицу.
  – Не обижайся, Аскольд. Но у меня складывается впечатление, что тебя совсем не радует известие о возможном местонахождении Голубева. Интересно, почему?.. Это же член вашего ЛИТО. Ближайший твой соратник, единомышленник, коллега по перу, друг наконец! О нём два года не было никаких вестей. Многие считали, что сгинул, погиб, стал жертвой несчастного случая… И вдруг – как гром среди ясного неба – звонок из Садилова от женщины, которая предполагает, что наш земляк жив! Она принимает во всей этой истории более живое участие, чем ты, сподвижник Вересова! Кажется, радоваться бы надо, скорее звонить в Вологодскую область, выпытывать подробности. А у тебя лицо кислое, будто у зятя, получившего телеграмму о воскрешении тёщи… Так? Или я не права?
  – У вас хорошее образное мышление, Эмилия Марковна, – скривился Зарёв, пряча глаза в пол. – Но в данном случае дело не в пресловутой тёще. Просто… Как-то спонтанно всё это случилось. Я даже осознать до конца не успел… К тому же очень устал. С раннего утра на ногах. Километров двадцать отмахал…
  – Получается, директору библиотеки больше всех надо?! Я тут бегаю по этажам, хлопочу, прозваниваю всех. Забыла о своих прямых обязанностях. А одноклубникам Вересова по большому счёту… Фиолетово, как ты выражаешься?
  – Ну, не совсем так… – смутился бард, наливаясь пунцовой краской. – Я просто хотел как следует разобраться в данной ситуации. Поразмыслить, чтобы принять единственно правильное решение…
  – Вот что, Аскольд… – в голосе директрисы зазвучали металлические нотки. – Не надо меня разочаровывать. Пожалуйста!.. Я пока ещё верю в тебя… Поэтому… возьми все эти бумаги, ещё раз внимательно изучи их, посоветуйся с приятелями. И… Дай ответ Галине Титовой. Она ждёт… Можешь воспользоваться любым библиотечным телефоном. Или электронной почтой. Компьютер находится у библиографов. Это на втором этаже… Надеюсь, до конца рабочего дня ты дашь мне вразумительный и исчерпывающий ответ… А теперь – извини! Мне нужно работать…
   Не проронив ни слова, посрамлённый Зарёв сгрёб распечатку со стола начальницы и молча вышел в вестибюль. Миновав гардероб, направился в читальный зал. Взгромоздился за свободный столик. Разложил перед собой листы бумаги, обхватил голову руками и призадумался…
   "Легко тебе говорить, старая клюшка! – мысленно выругался он. – Ну как же, позвонили – значит, надо оперативно ответить. Выслужиться перед коллегой из Садилова… А мне вот сиди теперь, репу чеши. Не было печали… Жили себе жили, благополучно забыв о Голубе. Думали, пропал с концами, бесследно исчез. А тут на тебе – опять где-то всплыл! И сразу в московском журнале засветился. Заставил говорить о себе на самом высоком уровне. Ух, зараза! И с отшибленной памятью всё лезет на литературные Олимпы! Нашу славу затмевает, паразит. Не сидится ему спокойно… Впрочем… В каждой ситуации есть свои плюсы и минусы. Если этот усатый действительно Пашкой окажется, то с его помощью мы выведем на чистую воду пройдоху Пичугина. Отобьём ему охоту на халяву пользоваться чужими рукописями. Сделаем благое дело для Захолмска и для нашего ЛИТО… Угу… Ну а самому Вересову постараемся не дать высоко подпрыгнуть. А если уж так ему неймётся, приложим все усилия, чтобы подпрыгивал вместе с нами, коллегами из объединения. И лавры делил на всех. Тогда и волки будут сыты, и овцы целы… Правильно! Умница, Аскольдик! Соображаешь…"
   Зарёв, взглянув на бумаги, подошёл к телефону и, попросив у сотрудницы зала разрешения, набрал нужный номер. На удивление быстро в трубке щебетнул привлекательный женский тенорок:
  – Да-а?
  – Здравствуйте! Будьте добры – Галину Титову.
  – Я слушаю…
  – Добрый день! Вас беспокоит Аскольд Зарёв из Захолмска. Мы когда-то с Пашей Вересовым состояли в одном литобъединении… Гм… Сегодня Эмилия Марковна ознакомила меня с вашим сообщением. Честно говоря, я был потрясён. Похоже, наш Павел нашёлся? Это ж такое событие!
  – Ой, правда? Вы видели фотографии? И считаете, что на них… Павлик?
  – Стопроцентно утверждать не могу, но… Весьма и весьма похож. Сходство огромное…
  – Фу-у… У меня просто гора с плеч! Здорово! Не зря старалась… Простите, а Эмилия Марковна тоже так считает?
  – В общем, да. Во всяком случае – категорически не отрицает… Если вы нам дадите несколько дней на подробное ознакомление с вашими файлами, то мы сможем подготовить более убедительный и развёрнутый ответ…
  – Хм… – на другом конце провода взяли небольшую паузу. – Вы знаете… Давайте сделаем так. От Вологды до Захомска на поезде ехать не более суток. Автомобилем – ещё быстрее… К сожалению, большим количеством времени я не располагаю. Скоро отпуск заканчивается. Поэтому хотелось бы разрешить данный вопрос не затягивая… Я предлагаю такой вариант. Мы с Сашей… или с Пашей… как вам будет угодно… в течение ближайшей недели приедем к вам, в Захолмск. И уже на месте постараемся разрулить этот щекотливый вопрос. Относительно Сашиной принадлежности к указанному лицу… О точном времени прибытия я сообщу с дороги. Позвоню Эмилии Марковне. Хорошо?
  – Ну… В принципе… Можно и так… – замялся парень. – А… А вы лично знакомы с… Александром?
  – Это мой муж. Мы уже больше года живём вместе, – бодренько соврала собеседница.
  – О-о! Вот даже как? – поразился Зарёв. – Тогда… конечно… А он в курсе, что… у него может быть такое прошлое? Связанное с литературой?
  – Безусловно!.. Я показывала ему журнал… предположительно с его рассказами… И он очень заинтересовался. Сгорает от желания вернуться на свою малую родину… Может, тогда и память восстановит…
  – Извините… А каким образом он её потерял?
  – Вы знаете, Аскольд. Я полагаю, что это не тема для телефонного разговора. Давайте всё обсудим при встрече… Договорились?
  – Ну что ж… Ладно…
  – Вы передадите моё пожелание Эмилии Марковне?
  – По поводу вашего приезда?
  – Да…
  – Конечно! Обязательно передам!.. Будем ждать…
  – Спасибо, Аскольд!.. Тогда до встречи?
  – Угу… Это вам, Галина, спасибо! За Пашу!.. До свидания…
  – Всего доброго!.. Ждите моего сообщения…
  – Хорошо!..
   Положив трубку и вытерев со лба испарину, "предводитель" инициативной группы "Прометея" выбрался из читального зала и, едва отдышавшись, поковылял к кабинету директрисы. Для срочного доклада…

                4
   Перемыв всю посуду и прибрав на кухне, Виктория Петровна озабоченно посмотрела на часы. Половина девятого! А постоялица всё ещё спит. Не случилось ли чего?.. Потоптавшись в нерешительности, она тихо прошла в спальню и с любопытством взглянула на кровать: приезжая еле слышно посапывала во сне, сложив губы в уморительную трубочку. "Намаялась вчера, бедная, – жалостливо подумала хозяйка. – Сказала, что предыдущую ночь совсем не спала. А тут ещё я со своими поминками. До позднего вечера просидели. Вот и сморило девчонку…" 
   Видимо, почувствовав присутствие посторонних, Юдакова сморщила нос и лобик, почмокала губами и, слабо застонав, приоткрыла непослушные веки.
  – С добрым утром, Надюш! – встрепенулась агротехничка. – А я тут… это… На работу собираюсь. Пора мне… Ты, если хочешь, ещё поспи. Завтрак на столе. Полотенце у рукомойника висит… Я к обеду вернусь. В половине первого…
  – М-м… – вяло протянула девушка, приходя в себя и сладко потягиваясь. – Здравствуйте, Виктория Петровна! Хм… А который час?
  – Да уж без двадцати девять. Мне бежать надо. В правление…
  – Понятно… – Надя села на кровати, бестолково глядя в одну точку. – А вы… Вчера мне обещали… показать дом Леснянских…
  – Ой! Совсем забыла! – всплеснула руками тётка. – Вот башка дырявая!.. Тогда… хо-хо-хо… Значит, так сделаем… Я забегу сейчас к Серафиме, соседке моей. Она за этим домом присматривает. По просьбе рыбачков… Попрошу, чтоб никуда не уходила. И проводила тебя в эту избу. Ключи у неё есть… Хорошо?
  – Ага! Спасибо!..
  -- Тогда вставай быстрей! А то Серафимушка ждать не любит. Всё дела у неё неотложные… Умывайся, завтракай и дуй к ней!.. Это третий отсюда дом. Слева от Леснянских. Поняла?
  – Да, конечно! – спрыгнула с кровати Юдакова и начала одеваться. – Спасибо вам, Виктория Петровна!.. Я сейчас. Скоренько!..
  – Ну ладно… Я пошла!
  – Угу… До встречи!..
   Наскоро перекусив, Надежда причесалась у мутного настенного зеркала, схватила свою сумочку и выскочила на улицу. Через несколько мгновений остановилась у дома соседки.
  – Добрый день! – бодро кивнула она высунувшейся из окна старушонке. – Я от Виктории Петровны… Вас Серафимой зовут?
  – Она самая… – шамкнула беззубым ртом бабка. – Щас! Погоди…
   Спустя минуту Серафима спустилась с крыльца и подошла к Юдаковой.
  – Значить, в родные места потянуло? К своим хоромам? – полюбопытствовала она, внимательно изучая приезжую цепкими глазками-буравчиками. – Тя как звать-то?
  – Надя…
  – Кх… Ну ладно, Надь. Подём, раз такое дело… – подытожила соседка и, гремя большой связкой ключей, первой потянулась к бывшей усадьбе Леснянских…
 …В сумрачных комнатах пахло табаком, копчёной рыбой, плесенью, овчиной и ещё чем-то неуловимо-мужским. Побродив по закоулкам крепкой бревенчатой избы, Юдакова присела в столовой на лавку и, обхватив голову ладонями, изобразила крайнее душевное волнение от встречи с "дорогими" семейными реликвиями. Аж горючую слезу пустила. Да так, что стоявшую рядом старушку невольно проняло.
  – Поплачь, дочк, поплачь… Легше станет… – тоже всхлипнула та, вытирая уголки глаз концами ситцевой косынки. – Они, Леснянские-то… хорошие люди были… Бывало, всё гостинцами меня баловали. То конфеток дадут, то пряничков, то супу в пакетах… А Машенька-то – лучче всех из них! Добрая душа! Материю мне на платья привозила, халатики. Нитки разные, лоскутки… Эх-х… Царство ей небесное, лебёдушке! Земля пухом… Мне Вика-то… всё обсказала… Что Маша померла… Н-да… Жить бы да жить ей ещё, голубушке. Ан вот как… довелось…
  – Тётя Серафима! – подняла на неё влажные глаза Надежда. – Спасибо вам за добрые слова! Вот, возьмите… – она вынула из сумочки кошелёк и протянула бабке пятисотку. – Помяните мою Машеньку! Поставьте свечку в церкви…
  – Ой! – смутилась пожилая женщина и, поколебавшись, взяла купюру.. – Ну ланно… Я заупокойную у батюшки закажу. Завтра же схожу…
  – Ага. Сходите… – откликнулась медсестра и промокнула носик платочком. – А сейчас… Пожалуйста! Будьте добры, оставьте меня на время одну. Я хочу посидеть здесь в тишине. Вспомнить наше детство, родителей и… Вы не переживайте, тётя Серафима! Я ничего тут не возьму! Просто… посижу немножко… Поплачу о своём…
  – Конечно-конечно, дочка! Посиди! Знамо дело… – попятилась к выходу соседка, зажимая денежку в кулаке. – Я буду у себя… Когда станешь выходить, прикрой дверь и загляни ко мне. Я потом вернусь, запру всё на замки…
  – Обязательно! – с готовностью кивнула Юдакова, ощущая под сердцем приятное томление. – Я недолго здесь пробуду, не волнуйтесь! И вас непременно предупрежу…
  – Ага-ага! – обрадованно помотала головой старушонка и, перешагнув порог, исчезла из виду.   
   Вскоре её согбенный профиль Надя увидела в окне: бабка поспешно семенила к своему крыльцу. Видимо, торопилась поскорее заныкать нежданно свалившуюся на неё "милостыню"…
   Молодая женщина перевела дыхание, убрала носовой платок в сумочку, встала и, поозиравшись по сторонам, прошла в кухню. Опустившись на корточки, разгребла ворох рыболовных сетей, под которыми нащупала скобу от лаза. Мысленно перекрестившись, потянула её на себя. Деревянная крышка со скрежетом подалась вверх, обнажив под собой зияющую черноту подпола. "Ну вот! Полдела, считай, сделано… – с облегчением подумала Надя, пытаясь унять прыгающее под диафрагмой сердце. – Остался последний рубеж. Сейчас или никогда! Пан или пропал!.. Это мой единственный шанс… Вперёд!.."
   Спустившись по шаткой лестнице вниз, Юдакова поняла, что в такой тьме абсолютно ничего не видит. Выключатель не прощупывался. Никаких свечек или керосиновых ламп под рукой также не оказалось. К тому же требовался стальной щуп и какое-либо подобие лопатки. А о них она тоже не подумала. Какой промах! С сожалением вспомнив о фонарике и удобных спицах, которые вместе с сумкой остались лежать на дне Изихи, Надежда тихонько выругалась. Пришлось вылезать наверх.
   На кухонной полке ей попалась на глаза связка почерневших от копоти шампуров. "Сгодится!" – обрадованно подумала она и тут же выдернула один из них. Пошарив по "сусекам", обнаружила и замену лопатке – вместительную столовую ложку из нержавейки. Оставался фонарь. Не придумав ничего лучшего, медсестра выхватила одно из поленьев, лежащих у печи, и нарезала из него несколько тоненьких лучин. Истово помолившись и прочитав "Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий…", она вновь нырнула в подпол…
   По счастью, углы спрессованного грунта оказались незахламлёнными. В первом Надежду ждала неудача. Во втором – тоже. Однако в третьем углу заострённый наконечник шампура стукнулся о что-то твёрдое и металлическое. Задыхаясь от волнения, девушка старательно размягчила в этом месте почву и быстро углубилась, заправски орудуя столовой ложкой. Вскоре под пальцами скрежетнула жестяная крышка. Поддев ладонями находку, Надя извлекла из ямки плоскую коробку, по описаниям схожую с той, о которой рассказывала Маша. Отряхнув жестянку от земли, Юдакова с замиранием сердца запалила новую лучину и при её свете попыталась откупорить верхнюю крышку. Основательно повозившись, женщина, кряхтя, всё же распечатала шкатулку. А в ней…
   Поднявшись с колен, Надя интуитивно подошла к открытому лазу и при дневном свете отчётливо разглядела небольшой полиэтиленовый пакетик, внутри которого зеленовато поблёскивали крохотные изумрудики. Ещё не веря в свалившуюся удачу, девушка нежно взяла полупрозрачный пакет в ладонь и посмотрела на россыпь драгоценных камушков сквозь падающий сверху лучик солнца. Сомнений не осталось – она нашла именно то, что искала. В то же мгновение напряжённо-бледные скулы «партизанки» оросили внезапно хлынувшие слёзы умиления. "Спасибо тебе, Машуленька! Родненькая моя! Не подвела. Хоть и заставила поволноваться… – мысленно обратилась она к бывшей пациентке. – Можешь быть спокойна – твои сокровища я отыскала. Они в надёжных руках. И я распоряжусь ими достойно… Спасибо тебе, милая! Ты обеспечила бедной медичке  безбедное существование по гроб жизни! Я никогда не забуду этого, Машутка!.."
   Вытерев влажные подтёки, Юдакова аккуратно опустила находку в потайной кармашек своей сумочки, застегнула "молнию" и, облегчённо вздохнув, вернулась к раскопанной ямке. Недолго думая, положила туда пустую жестяную коробку и присыпала её землёй. Посмотрев по сторонам – всё ли в порядке? – она затушила лучину и выбралась наружу. Захлопнув за собой лаз подпола, Надя отряхнулась, вымыла в рукомойнике грязные ладони и, счастливо улыбаясь, без сожаления покинула приветливый дом Леснянских.
   "Ну вот и всё! Закончились мои скитания. Впереди – только самое светлое и хорошее! – щурясь от ликующего солнышка, весело подумала она. – Не везло мне в жизни с мужчинами, так пусть хоть с деньгами повезёт. И горите вы все синим пламенем! Людишки бестолковые… А теперь – в Москву! К ювелиру!.. Под своим настоящим, а не призрачным именем!.."


                КОНЕЦ  ВТОРОЙ  ЧАСТИ