Маги

Глава 1. Восемь лет назад.

Этим утром Беатрис и Филипп Фаридэ были необычайно взволнованы. Во-первых, сегодня их дочери Ингрид исполнялось двенадцать лет,  а во-вторых, они должны были впервые увидеть ее. И именно это служило главной причиной их радостного возбуждения. Дело в том, что двенадцать лет назад в день рождения Ингрид в дом Филиппа Фаридэ, одного из магов Верховного Совета Амальона, явился странник – маг из далекого и никому не известного в Гронгирейской Долине королевства Эльмарен. Тот человек сказал, что заберет только что родившуюся Ингрид в свое королевство для того, чтобы та смогла изучить магию народа Эльмарена, а потом принести ее в Долину, и тем самым принести в Долину мир.
Эльмаренец был высок и худощав, с необыкновенным лучистым взглядом светло-серых глаз. Он с некоторым напряжением выговаривал слова на непривычном для него языке Громальонской долины, но, несмотря на это, казалось, понимал не только, что ему говорили в ответ, но также все, что думали и чувствовали люди, к которым они пришел. От него исходило удивительное спокойствие, и в каждом его слове чувствовалась неподдельная искренность.
Он сказал, что Фаридэ впервые увидят свою дочь, когда ей исполнится двенадцать. И в этот же день Ингрид узнает о них. Может быть, потому, что незнакомец вызывал необъяснимое доверие, и никто не находил в себе силы ему прекословить, а может быть потому, что у Беатрис и Филиппа Фаридэ уже было четыре сына, они согласились с ним и отдали ему младенца. Через мгновение эльмаренец вышел из их дома, неся на руках маленькую Ингрид. С тех пор прошло ровно двенадцать лет.
Никто в семье Фаридэ не представлял, как должна была произойти их встреча с дочкой. Амальонцы, находясь вдалеке друг от друга, общались между собой при помощи мысленных образов. Так делали и гронгирейцы, они ведь тоже являлись жителями Долины. Какой же способ выберет Ингрид, Фаридэ не предполагали. Если честно, они вообще сомневались, осталось ли в их дочери хоть что-то от громальонки, ведь все эти годы она провела вдали от Амальона и своей семьи.
Родители спустились в гостиную, лишь только взошло солнце. Беатрис принялась за свое обыкновенное утреннее занятие – приготовление завтрака,  хотя голова ее была занята совершенно другими мыслями. Ее муж по утрам шел на собрание Совета, но этим утром он остался дома, помогая жене накрывать на стол. Во дворце все знали, что сегодня в семье Фаридэ особенный день.
Сыновья уже проснулись, но были еще наверху, в комнате Кеннета, второго по старшинству среди детей. В окна ласково светило утреннее солнце, падая на стол, где Беатрис резала хлеб. Со стороны легко могло бы показаться, что в доме совсем обычное утро. Но это было не так. Каждый из Фаридэ был предельно внимателен к каждому шороху вокруг, ожидая, что в любой момент может появиться либо посланник из Эльмарена, либо сама Ингрид.
Но утро шло своим чередом, не обнаруживая в своем мерном ходе каких-либо отклонений. И вот когда семья после завтрака перебралась в сад, из дома раздался крик Тэгана, старшего из братьев:
– Все сюда! Здесь что-то происходит!
Залетев как один в гостиную, Фаридэ остановились перед растущим в центре комнаты солнечным коконом, который стремительно увеличивался в размерах. Он состоял из двух поверхностей, каждая с неимоверной скоростью вращалась вокруг предполагаемой вертикальной оси, одна влево, другая вправо. Наконец, кокон остановил свой вращение и его края стали расползаться в стороны, пока не достигли потолка и стен. Таким образом, кокон превратился в огромную завесу. Она казалась состоящей из солнечного света, толщиной в пару сантиметров. Через секунду с той стороны стали раздаваться человеческие голоса. Казалось, там находится много детей и взрослых. Все они говорили на незнакомом языке. Постепенно завеса становилась все более прозрачной, и вот уже можно было различить очертания домов, деревьев и людей.
Это был большой зеленый двор, наполненный детворой самого разного возраста. На Фаридэ никто не обращал внимания. 
 – Они вообще видят нас? – удивился Аарон, один из двойняшек. Им с Дареном было по шестнадцать лет. Не считая Ингрид, они были самыми младшими детьми в семье.
 – Не думаю, – ответил ему отец.
Все Фаридэ как завороженные, смотрели, что творится по ту сторону экрана. По двору носились дети, оглушая своими криками взрослых. Где-то неподалеку играла музыка. Мимо то и дело сновали девушки с корзинками, доверху наполненными разнообразными фруктами. В центре зеленой лужайки накрывали стол.
 – Это же день рождения! – воскликнула Беатрис. Ее большие серо-зеленые глаза стали еще больше от внезапной догадки, поразившей ее. – Это же день рождения нашей дочери!
– Точно, мама! – хором согласились с ней сыновья. – Но где она сама?
– Если честно, я не вижу ее, – отец с сомнением покачал седой головой.
Фаридэ внимательно всматривались в детей, играющих на поляне: светловолосые, загорелые. Неужели где-то среди них была Ингрид? 
– Скорее всего, так выглядят коренные эльмаренцы, – задумчиво произнес Филипп, поднимая голову и начиная рассматривать свою жену так, будто перед ним стояла незнакомка. Даже если их дочь отсутствовала в Долине все двенадцать лет, все равно она должна была походить либо на него, либо на Беатрис.
Его жена Беатрис Фаридэ принадлежала к тому типу женщин, которые с годами становятся лишь краше. Казалось, время было не властно над ней. И молодые амальонцы как один оборачивались ей вслед, когда она шла по улице. Волнистые темно-русые волосы чуть ниже плеч, огромные серо-зеленые глаза, которые искрились весельем и теплотой. И хотя все четверо сыновей своей внешностью пошли в нее, Филипп не возражал бы, если бы и их дочь была маленькой копией Беатрис. Потому что его жена была для него самой прекрасной женщиной на свете.
Сам он был на полголовы выше нее, худощав и полностью седой. В Филиппе Фаридэ все было примечательным. Он говорил мало, что заставляло людей прислушиваться к каждому его слову. Всегда был задумчив, собран, готов к тому, что в любую минуту положение дел может измениться. И, несмотря на это, невероятно спокоен. Но самым удивительным в Филиппе Фаридэ были его глаза. Когда-то в молодости цвета ясного полуденного неба, сейчас они выцвели и стали светло-голубыми. Но от этого его взгляд не потерял своей проницательности. Его умные глаза отражали состояние внутреннего покоя и доверия своему миру, своей судьбе, жизни, себе самому.
На кого из них она похожа? Фаридэ продолжали молча наблюдать за маленьким кусочком жизни Эльмарена, разворачивающимся перед их глазами в надежде, что Ингрид вот-вот появится.
Внезапно во дворе послышались еще звуки. Откуда-то слева приближались веселые детские крики. Это были двое, но они пронеслись на переднем плане экрана так быстро, что Фаридэ не успели ничего рассмотреть. Единственное, что они заметили, так это облако светлых волос. Но вот дети опять появились в поле зрения амальонцев. Мальчик лет четырнадцати бегал за девочкой несколько младше его. Девочка была в легком летнем платье. Она оборачивалась на своего друга, бросала ему кокетливые взгляды, звонко смеялась, от чего он старался бежать еще быстрее, но все равно не мог ее догнать.
Никто не останавливал их и не делал им замечания. Фаридэ так увлеклись, наблюдая за ними, что на несколько секунд забыли о своей цели. И вот девочка уже взбиралась по лестнице на балкон одного из домов, которые находились во дворе. Мальчик остановился и прокричал что-то своей подруге, но она продолжала подниматься все выше и выше по ступеням. Тогда он громко позвал ее:
– Ингрид! – раздался его голос, и Фаридэ будто бы очнулись из оцепенения. Его крик прозвучал для них как оглушительный залп.
– Это она, – воскликнула Беатрис, схватив мужа за рукав. В ее глазах стояли слезы.
И хотя Ингрид находилась достаточно далеко от них, чтобы хорошо ее рассмотреть, у Фаридэ не было никаких сомнений, что это их дочь.
Беатрис повернулась к своим детям, дабы поделиться с ними этой радостью и в недоумении замерла. Только что слева от нее находился Кеннет, их второй сын, она была в этом уверена, она чувствовала его, как все громальонцы ощущают своих родных, где бы те ни были. Но сейчас его здесь не было.
– Где Кеннет? – удивленно спросила Беатрис вслух, растерянно глядя на двойняшек, которые вечно что-нибудь выдумывали. Может, это была одна из их проделок?
– Я здесь! – услышала она своего сына.
Подняв глаза, она увидела, что Кеннет находится в эльмаренском дворе, по ту сторону экрана.
– Ты видишь нас? – спросил Филипп.
Он был как всегда спокоен. Казалось, поступок Кеннета нисколько не удивил его.
– Да, пап, я вижу вас, нашу гостиную, двери мастерской за окном. Все отлично, я пошел за Ингрид. – с этими словами Кеннет развернулся и направился к дому, на веранде которого находилась его сестра.
Она уже сидела на перилах балкона с чашкой ягод в руках. Рядом стоял тот самый паренек, который бегал за ней пару минут назад. Они весело говорили о чем-то, улыбаясь друг другу. Мимо проходила молодая девушка с подносом фруктов. Видимо, она помогала накрывать на стол. Поравнявшись с верандой, она подняла голову и что-то сказала Ингрид. Та свесилась вниз, чтобы ответить ей и увидела Кеннета. Он застыл на месте под ее взглядом. Фаридэ затаили дыхание. Им казалось, что это мгновение длится очень долго. Лицо Ингрид расплылось в улыбке, ее глаза радостно засверкали.
– Не может этого быть! – удивленно прошептала Беатрис. – Она узнала его!
А в маленьком кусочке Эльмарена все продолжало идти своим чередом. Никто не обращал на них внимания. Увидев, что Ингрид спускается вниз, Кеннет побежал к ней.
В следующие секунды Фаридэ по другую сторону экрана, наблюдали, как Ингрид бросилась на шею своему брату. Кеннет подхватил ее как соломинку и крепко прижал к груди. Он не знал, как так получилось, что Ингрид узнала его, но он был так этому рад. Опустив сестру на землю, Кеннет посмотрел на нее и остолбенел от того, насколько Ингрид была похожа на них всех. Длинные светлые волосы и зеленые глаза. У нее был точно такой же взгляд, как у отца, все понимающий, абсолютно спокойный и одновременно искрящийся радостью и весельем, как у самого настоящего ребенка.
– Пойдем, Тэган! – Ингрид взяла брата за руку и повела в направлении накрываемого в центре двора стола.
Тэган???
– Ингрид, постой! Я Кеннет! Ты ждала Тэгана? – Кеннет остановился в растерянности.
Сестра внимательно посмотрела на него. Русые волосы, забранные в хвост, серые глаза…Она вызвала в памяти образ старшего брата Тэгана. Во внешности они отличались между собой разве что ростом и длиной волос. В Громальонской Долине считалось, что взрослые мужчины должны носить длинные волосы, потому что длина волос говорила о возрасте мужчины. И соответственно о его силе и опыте боевых сражений. Поэтому у старшего Тэгана были самые длинные волосы из всех и самые темные, почти каштанового цвета. Забранные в хвост, они доходили ему до пояса.
Соответственно у Кеннета, которому сейчас было двадцать, и который был младше Тэгана на четыре года, волосы были несколько короче. Кеннет больше всего внешне походил на мать. И внутри на отца. Внутренняя сила у него удивительным образом сочеталась с внешним спокойствием и мягкостью поведения. Может, потому что лицо его имело такие же мягкие черты, как и материнское.
Двойняшки Аарон и Дарен, которым было по шестнадцать лет, считались еще детьми по громальонским меркам. Волосы их были не длиннее, чем у матери, и еще не забирались даже в хвосты. Но никто бы не осмелился сказать, что они еще неопытные юнцы. Так как с двенадцати лет они участвовали с братьями и отцом в боевых сражениях. Их отец был очень крупной фигурой в Амальоне. Как на мага верховного совета на него велась охота. Постоянно. Будь то семейные прогулки по лесу или офицальное посещение приграничных территорий. Всегда присутствовал риск нападения гронгирейцев. Поэтому волей-неволей его младшим сыновьям пришлось приобрести опыт сражений уже с малого возраста.
Перебрав в голове образы всех своих братьев, девочка беззаботно пожала плечами:
– Я ждала брата! – объяснила Ингрид и потянула Кеннета за руку по направлению к столу, где уже рассаживались остальные участники праздника.
Так она впервые увидела свою семью.

Диана сидела в своих покоях в башне королевского замка перед камином. Несмотря на теплый летний вечер, она едва заметным шевелением руки зажгла огонь. Ей было спокойнее, когда рядом с собой она ощущала жар огня, своего первого, и быть может единственного друга. Ярко оранжевые языки пламени изо всех сил рвались наружу, желая приблизится к той, что их создала. Затевая свою любимую игру, воительница позволила огню покинуть каменное заточение, и вот уже перед ее лицом замер трепещущий комок пламени. Постепенно он становился все более смелым и шумным. Диана любовалась пламенем перед собой, с головой уходя в созерцание его жарких переливов. Да, огонь, и ничего больше. Это, действительно, очень успокаивало. А замок тем временем, по крайней мере, ее половина, наполнялся теплом, настоящим живым теплом.
Она уже видела, как ее отец будет ворчать из-за этого и прятать довольную улыбку в густые усы и бороду. Никто другой, ни один самый могущественный маг Громальонской Долины не сравнится с его дочерью в том, что касалось магии огня. Диана в свои двадцать четыре года была непревзойденным огненным магом. Вот уже несколько столетий в Долине не было того, кому бы полностью подчинялась определенная стихия. И вот, наконец, такой маг появился. Именно с Дианой и ее даром были связаны надежды гронгирейцев на скорейшую победу в войне с Амальоном. 
Единственное окно в ее башне выходило на восток, то есть прямиком на вершины Гронгирейского Хребта. Их фиолетовое сияние казалось оранжевым в лучах заходящего солнца. Как же ей была знакома эта картина. Она часами могла вглядываться сквозь фиолетовую стену, раздумывая, чем сейчас занят ее враг. С детства все ее мысли были подчинены идущей войне. Свою мать она не знала. Отец отказывался говорить с ней на эту тему и запретил всем остальным жителям замка делать это. Поэтому война была и смыслом и содержанием ее жизни. Она бредила ею и своею ролью в этом непримиримом противостоянии. 
В который раз за сегодняшний день Диана возвращалась мыслями к лежащей прямо за горами единственной нейтральной территории между Гронгом и Амальоном – Поляне Единорогов. Она доверяла своему воинскому чутью, как никто другой, и это являлось одной из причин, по которым она была лучшим воином в Долине. И каждый раз интуиция ее не подводила. Но сейчас разум сопротивлялся, ведь на Поляне никакие боевые действия не были возможны. А проникнуть незамеченной на территорию соседей было крайне затруднительно, потому что повсюду в воздухе висели охранные заклинания, чутко реагирующие на отличающуюся от солнечной ауры амальонца, как ночь ото дня, темно-фиолетовую ауру гронгирейца. Но у границы Амальона с поляной единорогов можно было постоять у самых подступов к врагу и подышать одним с ним воздухом. Поэтому, повинуясь внутреннему зову, который беспокойно твердил «поляна, поляна, поляна…», и который она не могла заглушить бушующим пламенем, Диана открыла портал и шагнула в образовавшуюся пустоту. Огонь в камине погас, и зияющее око портала ничем не отличалось от заполняющей башню ночи. Лишь едва дрожащие фиолетовые контуры выдавали его недавнее существование.
Оказавшись на Поляне, Диана оглянулась вокруг, и никого, как и ожидалось, не увидела. Но мгновение спустя, когда ее глаза привыкли к волнующимся на ветру высоким колосьям, она заметила неподалеку от себя две фигуры, которые сидели в траве, скрытые от посторонних глаз. 
Не боясь в Долине никого и ничего, воительница направилась к ним. Приблизившись, она узнала в сидящих фигурах братьев Фаридэ. Это были старшие Тэган и Кеннет. Сегодня Ингрид исполнилось двенадцать, и они пришли на Поляну Единорогов в надежде встретить ее животное. По обычаю амальонцев, впрочем, как и гронгирейцев, каждый ребенок в возрасте двенадцати лет в знак становления самостоятельной личностью получал животное, о котором он должен был заботиться, и которое оставалось с ним до конца жизни. У амальонца не было более близкого друга, чем полученный в двенадцатый день рождения зверь. Встреча ребенка и животного происходила на Поляне, куда и пришли Фаридэ на тот случай, если зверь Ингрид появится из Безмятежного Леса даже в отсутствии их сестры. 
Диана усмехнулась про себя. Такой была ее обычная реакция на амальонцев, а в особенности на Фаридэ. Жалкие выскочки, вечно прячущиеся за спиной своего отца – Верховного Мага, хитрого и изворотливого Филиппа Фаридэ. Только его невероятная везучесть позволила ему до сих пор остаться в живых после стольких столкновений с ней. Потому что даже будучи одним из двенадцати Верховных Магов Совета среди амальонцев, он ей и в подметки не годился. Воздух – ничто против огня. Воздух – вообще ничто. 
            Диана и братья мерили друг друга взглядами, пока оба Фаридэ не поднялись с земли. 
– Что ты здесь делаешь, Диана? Уже ночь на дворе! – спросил, наконец, Тэган. 
– Решила поджарить парочку амальонцев на ужин, – бросила гронгирейка.
Ее голубые глаза насмешливо сузились. Эти амальонцы определенно подходили ей для столь благой цели. 
– Не забывай, где находишься, – напомнил ей Кеннет, инстинктивно делая шаг назад.
От Дианы можно было ожидать чего угодно. Тэган же демонстративно сложил руки за спиной, будто бы уберегая себя от излишних телодвижений. 
– Твой безобидный вид – лучшее тому напоминание! – успокоила их Диана. 
Она еще не выжила из ума, чтобы осквернять Поляну боевыми действиями. Даже если в результате она смогла бы избавиться от этих несносных братьев. Каждого из четырех она могла отличить друг от друга с закрытыми глазами, несмотря на то, что они были очень похожи между собой.
Тэган молчал. Кеннет тенью стоял рядом с ним. Диану всегда раздражало их спокойствие, которое она принимала за выражение слабости. Единственное, что не вязалось с этим образом, это отсутствие страха в их глазах. 
«Конечно, они же уверены, что я не стану нападать на них здесь. Что ж, у меня еще обязательно появится возможность застать кого-нибудь из Фаридэ врасплох!» – думала про себя гронгирейка. 
И все же сегодня братья были не просто спокойны. Их лица сияли какой-то внутренней непонятной Диане радостью, и от того казались еще более одинаковыми. 
– Может, прогуляемся по лесу? – шутливо предложила она, желая поразвлечь себя хотя бы насмешками над ними.
Тэган почувствовал, как заныло его бедро, и вспомнил их последнюю с Дианой стычку на берегу залива. Естественно, ни он, ни Кеннет не могли принять ее предложение о прогулке, так как это было равносильно самоубийству. Даже вдвоем им нечего было противопоставить ей в боевой магии. Поэтому их путь домой лежал только через портал. И Тэган уже хотел его открывать, но Кеннет, более горячный, чем его старший брат, стоял, не спуская с гронгирейки глаз. 
– Ты что-то хочешь мне сказать, Фаридэ? – холодно спросила воительница, глядя на него сверху вниз. 
Даже при его немаленьком росте, она была выше его на голову. 
– Да, хочу, Рестридж! Ты не победишь в этой войне! – с жаром произнес он. 
– Отчего же? – поинтересовалась Диана самым дружелюбным тоном. – Может, оттого, что весь Амальон переберется жить на Поляну Единорогов? Тогда да! Только боюсь, – и она обвела пространство вокруг себя печальным взглядом, – Вам здесь будет тесновато!
 – Не поэтому, Диана! – уже более спокойным тоном возразил Кеннет. – Есть оружие посильнее твоего огня!
И тут Тэган, понимая, что еще пара фраз, и его брат может проговориться, взял Кеннета за руку, останавливая его речь, другой рукой махнул возле себя и увлек их в открывающееся окно портала. 
– Пока, Диана! – успел крикнуть Кеннет, уже исчезая в золотистом мареве, так неожиданно возникшем посреди накрывающей Поляну ночи.
– Пока, мальчики! – пробормотала себе под нос гронгирейка.
Хоть насмешливая улыбка не успела сойти с ее лица, она задумалась, что именно Кеннет мог иметь в виду. Диана не придала бы его словам никакого значения, если бы Тэган так поспешно не прервал его и не увел с поляны. 
Вернувшись в Гронг, воительница по своему обыкновению обошла сторожевые посты у замка, проверяя, всё ли в порядке и все ли на месте. Ее солдаты замирали перед своим маршалом, обращая на нее полные преданного восхищения взгляды, которые она практически не замечала. Она уже давно привыкла к поклонению своих воинов. И сейчас это уже не радовало ее так сильно, как восемь лет назад, когда она, наконец-то, перестала быть просто незаконнорожденной дочерью гронгирейского короля, а превратилась в сильнейшего огненного мага Долины. 
Повернувшись к западным границам своего королевства, туда, где небо едва алело в отсветах давно закатившегося солнца, она в который раз удивилась тому, что всемогущее солнце носит нелепый амальонский цвет. Ей вспомнились слова Кеннета, и она раздраженно повела плечами.
Но время шло, и ничего не менялось в противостоянии Гронга с Амальоном, поэтому за восемь лет, прошедшие с этого дня до момента их встречи с Ингрид, она напрочь позабыла о разговоре с братьями на Поляне Единорогов.

Глава 2. Началось. Встреча.

Ингрид стояла на берегу столь любимого ей залива. Море что-то ласково нашептывало у ног. Солнце уже начинало спускаться к горизонту. Она закрыла глаза и отчетливо представила горы позади нее, покрытые лесом. Возможно, никогда больше она не вернется в Эльмарен, место, ставшее ей родным домом на двадцать лет. Ровно столько времени она провела здесь – вдали от родителей и братьев, от Амальона, где она родилась. Это место было красиво как рай на земле: залив, окруженный высокими горами, с яркими зелеными изумрудными долинами, с прозрачными, холодными горными реками, с животными, которые жили бок о бок с людьми. Где как не здесь можно было учиться магии доверия миру. А именно для этого она, как и все остальные дети с разных концов земли, жила в этой стране.
Ингрид знала, что в ночь своего рождения в дом ее семьи пришел человек, который забрал ее в Эльмарен сразу же после родов. Все дети попадали сюда таким обозом. Как их выбирали маги Эльмарена, было неизвестно, да и выбирали ли вообще. После стольких лет, проведенных в этой стране, Ингрид легко верила в то, что все сложилось само собой просто потому, что должно было так сложиться. Что бывает по-другому, что дети могут расти в семье, с родителями, в кругу близких, она узнала только лет в двенадцать, но не придала этому никакого значения. Ведь мир разнообразен и в нем происходят самые удивительные вещи, для того чтобы чему-либо придавать избыточное значение.
Сегодня, в свой двадцатый день рождения Ингрид возвращалась домой. Радость наполняла ее изнутри теплом и светом при мысли о доме. Домой… она знала, что у нее есть родители, есть четыре старших брата, и знала, что они ждут ее. Почти каждый день она вызывала их образы, разговаривала с ними, так она поддерживала с связь с семьей, а также получала информацию о том, что происходило в Амальоне.
Ингрид решила, что быстрее всего она окажется дома, если проложит в Амальон портал. Это было опасно, потому что на самом деле она никогда не была в том месте, куда собиралась перемещаться. А именно на поляну перед главными воротами амальонского замка. Но Ингрид не испытывала ни малейшего страха. Она много раз видела образы Амальона в разговорах с родителями и братьями. К тому же она просто привыкла между страхом и доверием выбирать доверие, именно в этом состояла та магия, которой учили в Эльмарене.  Эти годы она жила здесь, чтобы научиться доверять, и она научилась.
Поэтому, бросив на прощание полный нежности взгляд на ласковое море Эльмарена, Ингрид спокойно шагнула в мерцающий овал появившегося перед ней портала.
Она с усилием удерживала в голове вид того места, где намеревалась выйти из портала. Она старалась, как можно отчетливей видеть эту поляну, изъезженную колею дороги, высокую, пожелтевшую от солнца траву вперемешку с полевыми цветами, она почти слышала шум ветра, чувствовала, как пригревает предзакатное солнце. Она была уверена, что, открыв глаза, окажется именно там.

Примерно в это же время совсем в другой точке земного шара Диана Рестридж тоже стояла на морском берегу. Взгляд ее скользил от одной скалы, выступающей в море, к другой. На горизонте синева воды сливалась с ярко золотым предзакатным небом. Мысли воительницы были как всегда заняты войной Гронга с Амальоном. Их королевства враждовали друг с другом на протяжении столетий, но последнее время противостояние принимало все более непримиримый характер. Вот уже третий год велись самые ожесточенные действия друг против друга. Для любого жителя, даже боевого мага, даже члена Верховного Совета, было крайне опасно появляться в одиночестве за пределами замков. Нападения отдельных отрядов на граждан королевств производились постоянно как с той, так и с другой стороны. Собирались армии, и все шло к масштабным открытым сражениям.
При этой мысли глаза Дианы холодно сузились. Когда придет время, ее армия, то есть армия Гронга, будет в полной готовности. На сегодня же главной задачей было забрать важных пленников из Амальона. Через два дня Диана должна была во главе группы переговорщиков явиться в Амальон и договориться об их освобождении. Эти мысли не были радостными.
Вдруг внимание ее привлекла фигура человека, удивительным образом появившаяся на поверхности воды в нескольких десятках метров от берега. Она вынырнула буквально из ниоткуда, потому что Диана обязательно заметила, если бы кто-то купался поблизости. Обязательно проверила бы, враг это или свой. Человек судорожно глотнул воздух и опять погрузился в воду. Прошло несколько секунд, прежде чем волшебница поняла, что человеку нужна помощь. Он отчаянно пытался плыть к берегу. Его движения были судорожными, видимо, сил уже не осталось.
Следуя первому импульсу, Диана, не думая, бросила в воздух самое простое заклинание, и рядом с точкой в воде появилась стая дельфинов. Дельфины? Диана удивленно смотрела на животных, не понимая, каким образом у нее, жестокого огненного мага, получились дельфины. Она предполагала увидеть кого угодно: акул, скатов, осьминогов на худой конец, но никак не дельфинов. И все же с удивлением и восхищением она наблюдала, как животные синхронно выпрыгивали и опять погружались в воду. Солнце блестело на их коже. От стаи отделился один дельфин и подплыл к безвольно качающейся в волнах точке.
У Дианы из груди вырвался вздох облегчения, когда она увидела, что руки человека обвили шею животного, и они вдвоем стремительно направились к берегу, то исчезая под водой, то вновь появляясь на поверхности. Каждый раз, когда они скрывались под водой, сердце Дианы невольно замирало. Ей еще никогда не приходилось спасать человеческую жизнь. Только забирать.
Через несколько мгновений дельфин с человеком на спине, крепко сжимавшим его верхний плавник руками, был у ног Дианы. Она вошла в воду, чтобы вынести безвольно обвисшее на животном тело на берег. Это была молодая девушка. Мокрые, цвета спелой пшеницы волосы ее прилипали ко лбу. Лицо пугало своей бледностью. Только едва заметно вздымавшаяся грудь говорила о том, что та еще жива. Наконец, незнакомка медленно открыла глаза. Они были такие же зеленые, как морская вода у скал. Диана подумала, что уже где-то видела эти глаза.
Ингрид, а это была именно она, смотрела на женщину перед собой. Взгляд ее был затуманен. Она помнила, что портал открылся глубоко в море. Чудом ей удалось вынырнуть на поверхность. И тут же она почувствовала рядом с собой кого-то или что-то. Единственной мыслью пронесшейся в голове, было держаться. Держаться за него, так как в этом было спасение. И в этот же момент сердце ее наполнилось радостным восторгом – магия работает!!! Именно сердце, так как сама она была почти без сознания. А сердце радовалось тому, что ее магия работает и в этом мире. Ингрид ликовала. Она была жива и счастлива. Будто бы издалека она слышала, как шумит вода при движении дельфина и даже вроде как бьется его сердце.
Ощутив, что море более не удерживает ее в своем плену, предоставив эту обязанность чьим-то сильным рукам, она открыла глаза. При этом их взгляды с Дианой встретились. Ингрид плохо понимала, что или кого она видит перед собой. Но даже в таком состоянии она очень хорошо чувствовала исходящие от человека силу и уверенность. А еще любопытство. 
Ингрид была уверена, что именно эта женщина, склонившаяся над ней, спасла ей жизнь. Она совершенно не видела черт ее лица. Все, что она могла сейчас заметить, это то, что у женщины были черные длинные волосы и черная же одежда.
Диана смотрела на девушку, нахмурив лоб. Она не могла понять, что произошло, откуда та появилась. Поэтому ее первым вопросом был:
– Как ты оказалась в воде? Я не видела, чтобы кто-то плавал.
 Ингрид постаралась сфокусировать свой взгляд на Диане, потом сказала:
– Я выходила из портала.
– Прямо в море?
– Да, – ей было тяжело говорить, ее трясло от холода и усталости, несмотря на испытываемую ею радость.
Диана опомнилась, что обе они были в мокрой одежде, и тут же заклинанием высушила ее, а потом создала вокруг облако теплого воздуха. Она поддерживала Ингрид одной рукой за плечи, помогая ей оставаться в полулежащем состоянии.
– Зачем тебе надо было открывать там портал? – спросила Диана, убедившись, что незнакомка чувствует себя лучше.
– Я возвращаюсь домой, – Ингрид по-детски улыбнулась. – Изначально я намеревалась открыть портал перед главными воротами амальонского замка. Но у меня не вышло.
От этих слов воительница пришла в некоторое замешательство. Невозможно открыть портал не в том месте, просто физически невозможно. Это простейшее заклинание работает без сбоев. Достаточно один лишь раз побывать в том месте, где открывается портал.
 – Ты была здесь раньше? – спросила Диана, напряженно соображая, как такое могло получиться.
 – Да, – кивнула Ингрид. – Я здесь родилась. Меня зовут Ингрид Фаридэ.
– Фаридэ? – еще больше удивилась Диана.
Она хорошо знала всех Фаридэ. Не раз они сталкивались и на поле боя и на переговорах. Неделю назад они схватились в мелкой  стычке с Тэганом – старшим сыном семейства.
– Не может быть… – неуверенно произнесла она, глядя на Ингрид и понимая, что девушка определенно из семьи Фаридэ, так как очень похожа на них внешне: те же золотистые непослушные кудри, те же зеленые глаза, которые становились холодными как лед в бою…
Диана невольно поежилась.
Ингрид лишь устало улыбнулась, не имея сил для объяснений.
– Если ты Фаридэ, то почему я тебя раньше не видела? – спросила Диана.
– Меня здесь не было, – ответила Ингрид, садясь на песок.
Теперь она могла получше рассмотреть Диану. Ей определенно понравились взгляд ее невероятно синих глаз, недоверчиво сузившихся, жесткое очертание губ, сложенных в упрямую линию. Насколько Ингрид могла судить, женщина была воином.
Диана заметила ее отвлеченный взгляд на своем лице.
 – А где ты была? – продолжила она расспросы.
– Я выросла в Эльмарене, это королевство магов, расположенное не знаю как далеко или близко отсюда. Сегодня я впервые в Амальоне со дня своего рождения.  – При этих словах Ингрид опять невольно улыбнулась.
«И  впрямь Фаридэ», – подумала Диана, видя как та засияла. А потом невероятная догадка будто бы обожгла ее. Этот маг притворяется. Конечно. Это, наверное, шпион, который с какой-то целью выдает себя за несуществующую дочь Фаридэ. Потому что невозможно проложить портал в место, в котором ты ни разу не был до этого. Потому что единственная женщина в семье Фаридэ – это Беатрис, мать семейства.
– Сколько тебе было лет, когда ты покинула Амальон? – спросила Диана, делая вид, будто бы верит словам незнакомки.
– Один день.
– Конечно, – кивнула она головой сама себе, решив выяснить, что на уме у этой девушки и против кого это было направлено. Было бы совсем неплохо приобрести союзников в этой войне с Амальоном.
Если же девушка и впрямь была той, за кого себя выдает, то Диана получала выгодного пленника, почему-то она ни на секунду не сомневалась в том, что легко сможет пленить ее.
Взглянув еще раз на Ингрид, которая сидела перед ней на песке, воительница поняла, что до сих пор не проверила ее ауру. Как это все-таки было неосмотрительно с ее стороны – испытывать чувство полного превосходства над спасенной ею волшебницей. Диана понимала, что именно тот факт, что она спасла девушке жизнь, напрочь, первый раз за все время, которое она себя помнила, отключил у нее врожденный у темных магов инстинкт враждебности к незнакомцам. Закрыв глаза, она на удивление легко увидела тонкие поля Ингрид, и пришла в еще большее недоумение.
Во-первых, как она поняла, у Ингрид отсутствовала защита от просмотра ауры посторонними. По крайней мере, Диана не почувствовала ее. Это говорило о том, что Ингрид либо не умела ее ставить, либо не делала этого сознательно, а, следовательно, не опасалась того, что каждый мог увидеть ее поле.
Во-вторых, аура Ингрид была бесцветной, прозрачной. Диана смотрела сквозь нее будто сквозь марево от костра и не видела, где она заканчивается. Это смущало Диану больше всего.
По размеру тонкого тела волшебника можно было судить о его силе. И тут Диану осенило. Это и должна была быть защита. Конечно же! Она просто не видит настоящую ауру Ингрид. Теперь Диана смотрела на нее совсем другими глазами, потому что только очень сильный волшебник мог противостоять ей в магии. Теперь она и сама не знала, сколько раз за прошедшее время она ошиблась в своих предположениях насчет Ингрид.
– Искусная защита, – как можно равнодушнее бросила Диана.
 Ингрид лишь неопределенно улыбнулась. Она будто забыла о Диане и отрешенно смотрела на силуэт гор за ее спиной. Сердце чувствовало, что там был дом, и ее инстинктивно тянуло туда. 
– Я не вижу твоего тонкого тела, – казалось, скоро Диана начнет терять терпение.
Последующий ответ Ингрид ошарашил ее еще больше.
– Это происходит само собой, – Ингрид пожала плечами.
– Конечно, – Диана со скептической улыбкой кивнула головой, всем своим видом показывая, что не верит ни единому ее слову.
– Ты отведешь меня домой? – неожиданно спросила Ингрид, решительно поднимаясь на ноги.
И прежде чем Диана смогла понять, что она говорит, она услышала свое «да».
– Ты ведь знаешь, где это? Поляна перед главными воротами Амальона.
– Конечно, – еще раз Диана услышала свой голос.
– Спасибо. Я буду помнить, что ты спасла мне жизнь. Я готова, открывай портал.
Диана поразилась столь явной перемене, произошедшей в Ингрид. От изначальной беззащитности и растерянности не осталось и следа, теперь от девушки исходила какая-то непонятная, основанная буквально ни на чем сила, и, что самое удивительное, Диана не могла ей противостоять. Точнее не хотела. Она открыла портал и взяла Ингрид за руку. Последней мыслью в ее голове перед тем, как они шагнули в овал, наполненный фиолетовым сиянием, была мысль о том, что Ингрид даже не попыталась посмотреть ее ауру.
Они вышли из портала в двадцати метрах от ворот, как и просила Ингрид. Для Дианы это не составило труда. Ворота были открыты. Увидев караульных на стенах замка, она инстинктивно приблизилась к Ингрид, желая скрыться в пределах ее тонкого тела. И тут Диана увидела, как на ее глазах аура Ингрид стала наполняться светом, именно тем ослепительным светом, который присутствовал в ауре всех магов Амальона.
– Что это? – в который раз удивилась она. – Что с твоей аурой?
– Я дома, – радостно улыбнулась Ингрид, наблюдая тот же самый процесс. – Я дома! – громче воскликнула она. – Д-о-о-о-м-а-а-а!
– Тише! Нас могут заметить! – Диана крепко сжала Ингрид за руку, еще ближе прижимаясь к ней.
Теперь она корила себя за подобное безрассудство: отправиться чуть ли не в сам Амальон, одна, без отряда, о чем она вообще думала! Оглянувшись, Диана немного успокоилась, так как увидела, что ее полностью скрывала аура амальонки. Ингрид же первый раз подозрительно посмотрела на Диану:
– Почему ты не хочешь, чтобы нас заметили?
– Потому что я не намерена проливать кровь сегодня вечером, – зло ответила та.
– Зачем проливать кровь? Кто ты, чтобы проливать кровь?
– Вовремя ты меня об этом спрашиваешь. Диана Рестридж, маршал гронгирейской армии к Вашим услугам! Ты ведь знаешь о Гронге, Ингрид? – Диана смотрела на нее теперь с холодной усмешкой, готовая в любую секунду кинуть боевой зов, на который в мгновение ока собралась бы вся ее армия. И это было бы очень крупное сражение.
Ингрид же не замечала этого. Она улыбалась как ребенок. Из всей фразы Дианы она услышала только свое имя. Готовая расплакаться от счастья, она села на траву.
– Что с тобой? – спросила воительница. Она совсем не понимала, почему Ингрид улыбалась.
– Мне захотелось сесть, посиди со мной.
Диана раздраженно смотрела на нее. Она считала, что все амальонцы немного не в себе, но более странной, чем Ингрид, она еще не встречала.
– Проводи меня до дома, – вдруг попросила Ингрид.
Именно попросила, а не как в прошлый раз на берегу. Ей хотелось позвать Диану в гости, но она чувствовала, что сегодня это невозможно.
– Что?! – Диана чуть не подпрыгнула на месте. – Что?! Ты не слышишь меня? Я из Гронга! Я твой враг!
В ответ Ингрид лишь рассмеялась:
– Именно так ведут себя враги! К Вашему сведению, маршал гронгирейской армии, после моей семьи, ты мне самый близкий человек в Амальоне!
Диана покачала головой, не понимая, что происходит.
– Так ты проводишь меня? – повторила свою просьбу Ингрид.
– Да, – ответила Диана, проворачивая в уме все возможные варианты развития событий. Наконец, она решилась. – Спрячь меня в своем поле.
И они пошли. Диана очень отдаленно представляла, где находится дом Фаридэ, но Ингрид, казалось, могла идти с закрытыми глазами.
– Откуда ты знаешь дорогу? – спросила Диана, исследуя пространство  вокруг них на предмет посторонней магии, которая могла здесь быть, если бы за ними следили. Не обнаружив таковой, она немного успокоилась. Этому также способствовали парочка боевых заклинаний наготове и мысль о том, что она всегда могла взять Ингрид в заложницы.
– Я знаю, где мой дом, – ответила Ингрид. – Ты знаешь, где твой дом?
– Да, но это другое дело.
– Это то же самое.
Им навстречу попадались люди. На лицах всех лежала печать общего беспокойства: война с Гронгом давно отучила их от беспечных улыбок. Тем удивительнее было идти в самом сердце Амальона, одной, безоружной, рядом с девушкой, чье спокойное и радостное лицо так выделялось среди толпы.
– Ингрид, ты знаешь о том, что идет война? – тихо спросила Диана, стараясь не привлекать своим голосом лишнего внимания. Со стороны она выглядела как обычный амальонец, несмотря на свою черную одежду. И даже сам Верховный Маг Совета не смог бы рядом с Ингрид распознать в ней гронгирейку. 
 – Да, я знаю, – кивнула Ингрид.
– Почему ты не пытаешься меня убить?
– Почему ты не пытаешься меня убить? – парировала Ингрид, продолжая идти.
– Я сама не знаю, – честно ответила Диана. – Наверное, потому что я не верю до конца, что ты Ингрид Фаридэ.
Девушка улыбнулась:
– А я верю, что ты маршал гронгирейской армии.
Диана рассмеялась, соглашаясь с ней, что это тоже было достаточно нелепо. Если бы не было правдой... Наконец, они пришли.
Дом, рядом с которым они остановились, по мнению Дианы, ничем не отличался от остальных домов по улице. Но Ингрид остановилась именно рядом с ним, замерев от немого восторга. Широко открыв глаза, она как ребенок смотрела сквозь прутья забора на двухэтажный домик из красного кирпича.
Не осознавая того, она сжала руку Дианы:
– Это здесь! – воскликнула Ингрид, не отрывая взгляда от окон, в которых тепло горел свет.
Диана же впервые, может, за сегодняшний день задумалась, а не Ингрид ли Фаридэ в самом деле рядом с ней. Но предпринимать что-либо она не стала. Силы были не в ее пользу.
– Диана, пойдем! – Ингрид потянула ее за руку.
– Стой! Нет!  – Диана почти отпрыгнула от нее, и, тут же вспомнив, что она на земле Амальона, приблизилась обратно.  – Я не могу!
Ингрид сначала удивленно посмотрела на нее, потом кивнула:
– Да, конечно. Тогда что? Так и уйдешь?
Диана задумалась:
– Так просто уйти я тоже не могу! Как только я окажусь за пределами твоего тонкого тела, меня сразу же заметит любой амальонец. К тому же я уверена, вокруг полно охранных заклинаний, и они вмиг среагируют на чужую ауру.
– Вот видишь! – обрадованно сказала Ингрид. – Тебе лучше остаться, я угощу тебя чаем, мама приготовила вкусный ужин. Ты познакомишься с моей семьей.
– Я знакома с твоей семьей, – горько усмехнулась Диана. Может, оттого, что с самого утра ей не удалось поесть и мысль об ужине казалась такой привлекательной, а может оттого, что Ингрид была не похожа на всех остальных, она впервые пожалела, что не может вот так просто прийти в гости к амальонцу. И в этот момент в ее голове возникла мысль, показавшаяся ей очень неприятной. Что если им придется столкнуться с Ингрид на поле боя…
Диана смотрела на Ингрид, лицо ее становилось все пасмурнее от тяжелого чувства в груди. Ингрид перестала улыбаться, будто читая ее мысли.
 – Мне нужна частичка твоей ауры, – наконец, сказала воительница, понимая, что надо уходить. 
– Она твоя, – кивнула Ингрид, не совсем понимая, что должна сделать.
– Поцелуй меня! – подсказала ей Диана.
Глаза Ингрид расширились, когда она услышала это. Какое-то мгновение, казалось, что она откажется. Но после того, как прошло первое оцепенение, Ингрид приблизилась к Диане, закрыла глаза и …
– Что ты делаешь? – воскликнула Диана и рассмеялась.
– Я собиралась тебя поцеловать, – ответила Ингрид почти обиженным тоном.
– Первый встречный просит тебя о поцелуе, и ты соглашаешься? – Диана понимала, что наверное было не очень умно с ее стороны подтрунивать над девушкой именно в данный момент, но уж очень забавляла ее эта ситуация и реакция Ингрид на нее.
– Я соглашаюсь на предложения моего мира. И верю в то, что происходит только то, что должно происходить.
– Как интересно, – глаза Дианы по-прежнему смеялись. – Хорошо. Поцелуй меня, пожалуйста. Мне нужна частичка твоей ауры, она передается с дыханием. Это древний обычай, который раньше практиковался между амальонцами и гронгирейцами. Давно-давно, – добавила она.
Ингрид прикоснулась губами к губам Дианы. Неожиданно этот момент показался ей очень волнительным. Не потому, что это был ее первый поцелуй. Не потому, что по законам Эльмарена она будет безумно любить человека, которого поцелует, всю свою жизнь. Сама не зная почему, Ингрид почувствовала, как сильно забилось ее сердце, а еще почувствовала, что не может ни пошевелиться, ни вздохнуть.
«Какой же ты все-таки еще ребенок», – подумала про себя Диана. И, взяв голову Ингрид в свои руки, поцеловала ее так, что Ингрид забыла обо всем на свете.
После этого Диана увидела, как ее поле приобретает яркий золотистый цвет. Так она могла беспрепятственно дойти до ворот. Маскировки должно было хватить как минимум до ночи.
– Теперь я могу идти, – облегченно выдохнула она.
– Двери нашего дома всегда открыты для тебя! – произнесла Ингрид на прощание традиционную фразу амальонцев. Это значило, что Диана могла беспрепятственно входить в дом Фаридэ, и ее не остановит ни одно охранное заклятие.
Диана не стала возражать, развернулась и ушла.

Глава 3. Зверь.

Утром Ингрид с отцом Филиппом Фаридэ отправились в лес, где Ингрид должна была встретить свое животное.
По обычаю амальонцев, впрочем, как и гронгирейцев, каждый ребенок в возрасте двенадцати лет в знак становления самостоятельной личностью получал животное, о котором он должен был заботиться, и которое оставалось с ним до конца жизни. У амальонца не было более близкого друга, чем полученный в двенадцатый день рождения зверь. Филиппа Фаридэ сопровождал его филин. Он сидел на плече с закрытыми глазами, что очень веселило Ингрид. Она гладила его за ушком, пытаясь заставить посмотреть на нее. Сама же с замиранием сердца представляла, что скоро у нее тоже кто-то появится.
Отец рассказывал по дороге, как удивлен он был в двенадцать лет тому, что его выбрала птица. Сам он втайне мечтал о ком-нибудь более воинственном, льве или тигре, так как всегда был лидером среди мальчишек во всех затеях. И только годам к двадцати, когда все больше в нем стали проявляться его магические способности, он начал понимать, почему его спутником стал именно филин.
Они шли по тропинке. Утреннее солнце ласково светило в лицо. Ингрид просто наслаждалась ощущением дома. Все в Амальоне казалось ей прекрасным. Впрочем, таким же, как в Эльмарене. Если честно, то она совсем не видела разницы между этими государствами. Эльмарен представлялся ей где-то совсем рядом. За соседней горой, возможно. Но отец сказал, что за соседним горным хребтом лежал Гронг.
Наконец, они вышли на Поляну Единорогов, где должен был произойти магический ритуал встречи со своим спутником. К удивлению Ингрид, эта Поляна выходила к побережью как раз в том месте, где вчера ее вынесло из моря. Поляна Единорогов  располагалась между королевствами Гронга и Амальона. Ее отец сказал, что часто можно было видеть на противоположном конце поля гронгирейских ребят, которые тоже ждали свое животное. Это место было, возможно, единственным на всем побережье, где гронгирейцы и амальонцы могли мирно находиться рядом друг с другом. Осуществить нападение на врага здесь считалось кощунством. Удача отвернется от воина на многие годы, если он посмеет принести войну на Поляну.
Теперь Ингрид смотрела на это место другими глазами. Они встретились с Дианой там, где возможен только мир. И в этот момент ей очень захотелось единорога.
 – Пап, а у кого есть единорог? – спросила она отца, проводя рукой по высоким колосьям.
Ей очень захотелось единорога. Желание буквально ослепило ее, и она подняла голову, осматриваясь вокруг, вглядываясь в край леса, готовая бежать навстречу ему, как только он покажется оттуда.
– Единороги больше не выходят к людям, –  с горечью ответил отец.
– Почему?
– Вот уже около двух тысячелетий единороги не выходят к людям. Как только Амальон с Гронгом стали враждовать друг с другом, и мир покинул нашу Долину, ее покинули и единороги.
– Не может этого быть!  – воскликнула Ингрид. – А где же они теперь?
– Никто не знает, – покачал он головой. – Их уже очень давно никто не видел. Путешественники рассказывают, что встречают их в дальних странах. Возможно на другом конце земли, я не знаю, Ингрид.
– В Эльмарене есть единороги! – подтвердила она. – Конечно, ведь Эльмарен ни с кем не враждует!
И, улыбнувшись про себя, она подумала, что Эльмарен самое мирное место на земле.
Филипп Фаридэ посмотрел на свою дочь и в который раз за прошедшие два дня с момента ее возвращения отметил про себя выражение спокойной отрешенности на ее лице.
– Они очень красивы, – произнес он после некоторого раздумья. – Я видел единорога во сне, на этой поляне на восходе солнца. Прекраснее животного я не помню. В преданиях написано, что просто увидеть единорога хоть раз в своей жизни считается большой удачей, а быть его хозяином – это невероятная благодать со стороны небес. Единорог не является боевым животным, но это не страшно. Он порождение мира, и напасть на его хозяина все равно, что собственными руками лишить себя счастья и дома, и на поле боя. Когда-то у каждого десятого человека в Долине был единорог. Но это было очень давно. И сейчас уже невозможно сказать, правда это или легенды. 
 Ингрид слушала его, задумчиво глядя в сторону моря. Возможно, на другом конце земли… звучали в ее голове слова отца. Возможно, на другом конце земли… Он порождение мира…
– Мир, я приму любого зверя, которого ты сочтешь подходящим мне. Самой бы мне хотелось единорога, – произнесла Ингрид про себя, закрыв глаза.
– Ты что-то сказала? – спросил Филипп Фаридэ, увидев, как шевелятся ее губы.
– Да папа. Пойдем домой.
– Мы не можем уйти домой. Нам надо ждать, пока не придет твой зверь – Он разговаривал с ней как с ребенком, чувствуя, что если заговорит с дочерью как со взрослой, то ему тут же придется во всем с ней согласиться.
 – Хорошо, отец, давай ждать. – Ингрид легла на траву и стала смотреть на облака в небе.
Она знала, что к ним никто не придет сейчас, но раз для ее отца было важно ждать, то они проведут на поляне столько времени, сколько потребуется.
В глубине души Филипп Фаридэ тоже это чувствовал, но боялся признаться в этом себе. Он не представлял, как они вернутся в Амальон без животного. Он не хотел, чтобы его дочь стала изгоем с первых же дней своей жизни дома. Потому что не было еще в Долине человека, который бы после двенадцати лет ходил без зверя. И хотя Ингрид было уже двадцать лет, она только вчера появилась в Амальоне, и поэтому ему казалось естественным то, что к ней сегодня должен был выйти ее зверь, как только они окажутся на Поляне.
 – Ингрид, а кого бы тебе хотелось? – спросил ее отец, пытаясь прогнать смутное тревожное ощущение, которое росло в его душе.
– Я пока не знаю, пап, – ответила Ингрид.
Ей не хотелось, чтобы отец отговаривал ее от желания иметь единорога. Она не хотела сейчас слышать о том, что это невозможно. Лучше было просто лежать в траве, смотреть в небо и ждать. Потому что неизвестно, сколько ему потребуется времени, чтобы добраться до Амальона с другого конца земли.
Ингрид закрыла глаза. В этот момент она почувствовала, что уже не одна. Ее мир расширялся. Вчера в него пришла Диана, и теперь не проходило и часа, чтобы Ингрид не вспоминала о ней. Она не могла думать о ней, как о чужом человеке, и еще этот поцелуй…
А сегодня, после того, как Ингрид почувствовала всплеск восторга и восхищения при мысли о единороге, после того, как она услышала, что это порождение мира, она уже не мыслила себя без него. Она почти физически ощущала его рядом с собой. Пока он представлялся ей сгустком света, медленно, будто сквозь какую-то пелену, но все же неумолимо движущийся по направлению к Амальону. Ингрид глубоко вздохнула и умиротворенно улыбнулась.
Филипп Фаридэ взглянул на свою дочь. Еще вчера его поразило, насколько Ингрид была похожа на них внешне, и насколько отличалась от них внутренне. Может причиной тому были эти двадцать лет, которые его ребенок рос вдалеке от семьи. Конечно, он надеялся, что это пройдет со временем, но в глубине души, как всякий маг, знал, что, сколько бы времени ни прошло, Ингрид навсегда останется пришедшей из непостижимого Эльмарена. И все, что он мог сделать для нее, это защищать ее и помогать ей идти выбранным путем. Почему-то он не сомневался, что его дочь уже выбрала свой путь.

За ужином в семье Фаридэ царила невеселая атмосфера. Все, кроме Ингрид, сосредоточенно обдумывали выход из сложившейся ситуации. Как и вчера вечером, Ингрид сидела посреди своих братьев. Справа от нее сидели сначала второй по старшинству Кеннет, за ним старший Тэган, слева двойняшки Аарон и Дарен. Они родились в один день, но нельзя было сказать, что они похожи друг на друга более, чем все братья между собой. Напротив детей сидели Филипп и Беатрис Фаридэ. Беатрис в свои пятьдесят два года была еще очень красивой женщиной. И ее красота еще только усиливалась в детях, которые приобрели ее черты.
– Мы отправимся завтра на Поляну все вместе, – предложил Кеннет. – И не уйдем оттуда, пока к нам не выйдет животное Ингрид.
– Или Ингрид может пока не выходить из дома, а если ей надо будет выйти, то… – Тэган обвел взглядом всех, сидящих за столом, – то ее может сопровождать кто-нибудь из наших спутников.
Беатрис Фаридэ решительно опустила руку на стол:
– Это не выход! Мы не будем лгать и скрываться. Если у нашей дочери нет спутника, значит, так тому и быть. И горе тому амальонцу, а тем более гронгирейцу, кто осмелится ее этим попрекнуть.
При этих словах своей матери взгляд Ингрид просиял, и она впервые за вечер открыто улыбнулась:
– Значит, завтра мы идем во дворец? Я увижу нашего короля?
– Значит, завтра мы идем во дворец, - подтвердила Беатрис, - и представим тебя королю.
– Я буду с вами в этот момент, а потом у Совета переговоры с гронгирейцами по поводу пленников, и я должен там присутствовать. – Добавил Филипп Фаридэ.
На всеобщее удивление эти слова неимоверно обрадовали Ингрид:
– Завтра во дворце будут гронгирейцы? А ты знаешь, кто именно, папа? – воскликнула она.
– Это важно?
 – Да, если там будет Диана Рестридж!
Филипп улыбнулся и покачал головой. Вот уже второй день его дочь твердила о том, что ее привела домой маршал гронгирейской армии Диана Рестридж. Что гронгирейка шла с ней по самому Амальону, а потом беспрепятственно вернулась за пределы королевства.
– Да, там будет твоя Диана, – со смехом ответил он.
– Вот завтра мы у нее и спросим, как же ей удалось незамеченной покинуть Амальон, – подхватил Кеннет, подмигивая матери.
Но та не поддержала всеобщего веселья на эту тему. Сама не зная почему, она верила своей дочери, что ее проводила в Амальон именно Диана. И это тревожило Беатрис больше, чем что бы то ни было. Даже отсутствие у Ингрид животного было не так страшно, как то, чего боялась Беатрис. Потому что она знала только один способ, при помощи которого Диана с ярко выраженной, как не у каждого жителя Гронга,  темно-фиолетовой аурой могла спокойно уйти из Амальона. Беатрис не сомневалась в том, что Диана использовала бы этот способ без оглядки на то, что может потом произойти с Ингрид.
Ингрид же, вспоминая о последних минутах, проведенных с Дианой, опустила взгляд в свою тарелку. Почему-то утиная грудка, так радовавшая ее в начале вечера, уже не казалась столь аппетитной.
– Я поцеловала ее, – неожиданно произнесла она. – Чтобы отдать ей частичку своей ауры.
Ингрид сказала это и спокойно посмотрела на родителей.
– Ты целовала Диану Рестридж?! – неверящим тоном воскликнул Дарен. – Не может этого быть! Право, стоило провести двадцать лет вдали от дома, чтобы, вернувшись, поцеловать саму Диану Рестридж! – Дарен возбужденно говорил, потом встретился взглядом с матерью и тут же осекся.
– Мама, Дарен хотел сказать, что Диана очень красива. Она и вправду самая красивая женщина в Долине. – Вступился за брата Аарон. – Конечно же, после тебя, мам, – добавил он шутливо, пытаясь вызвать на лице матери улыбку.
Но Беатрис не улыбалась.
– Говорят, у нее каменное сердце, и она не умеет любить, – ответила она, поочередно глядя сначала на Дарена, а потом на Аарона. И после этого на Ингрид.
– Я не думаю, что это так, – сказала Ингрид. – Это не так.
Потом она обратилась к Аарону, не в силах сдерживать радостную улыбку:
– Ты тоже считаешь, что она самая красивая женщина в Долине после нашей мамы?
– Все ясно, – вступил в разговор Филипп Фаридэ. – На сегодняшний день мы имеем возвратившегося домой пятого ребенка, в возрасте двадцати лет, без зверя-спутника и влюбленного в маршала вражеской армии. – Несмотря на слова, его взгляд искрился смехом. – Фаридэ, я вас поздравляю. Наконец-то у сплетников Амальона появились реальные причины обмывать нам косточки. Я не вижу в этом ничего ужасающего. Мы семья, мы любим друг друга, и нам ничего не страшно.
Беатрис положила свою ладонь на руку мужа в знак согласия со всем, что он сказал.

Глава 4. Арун.

Следующим утром семья Фаридэ в полном составе отправилась во дворец. Когда они шли по улицам Амальона, невозможно было не обратить на них внимание. Они были похожи между собой. С первого же взгляда прохожие могли безошибочно угадать в них членов одного семейства. У всех детей были зеленые глаза Беатрис. Если кому-то доводилось общаться с ними со всеми одновременно, то сначала складывалось впечатление, что разговариваешь с одним человеком, размноженным в нескольких лицах.  Именно это восхищало Ингрид в своей семье более всего. Их не воспринимали как отдельных личностей, для всех они были частями одного целого. И это целое Ингрид очень нравилось.
Животным Беатрис Фаридэ была тигрица. И Ингрид знала, что ее мать будет точь-в-точь, как этот зверь, защищать каждого из своих детей. А ее отец, всегда спокойный, никогда не повышающий ни на кого голос, найдет выход из любой ситуации, потому что умнее человека Ингрид не встречала даже в Эльмарене. Хотя может ей все это так казалось, потому что она любила свою семью. Ингрид любила свою семью, и просто идти с ними вместе по улицам места, которое всегда было ее домом, доставляло ей неимоверную радость.
Именно так. Этим утром Ингрид радовалась как ребенок. Любая мысль приводила ее в восторг. Скоро она увидит короля Амальона. Тэган рассказывал ей вчера вечером про Аруна V, что он очень добрый, а также, что он справедливый и мудрый. И Ингрид не терпелось скорее на него посмотреть.
Все вокруг казалось ей сказочным. Солнечный свет слепил глаза и заставлял еще больше улыбаться. Отсутствие зверя никак не волновало ее. И только мысль о том, что на самом деле в Долине идет война, никак не хотела укладываться в ее голове. Хотя именно благодаря этому, сегодня у нее будет возможность встретить Диану. Если так будет угодно миру, она увидит сегодня Диану. Ингрид затаила дыхание, взглянула на идущего рядом Аарона, и продолжила следовать вместе со своей семьей к дворцу, который уже виднелся на горизонте, уходя своими высокими башнями в облака.

– Расскажи мне про Эльмарен, Ингрид! – попросил король Арун, после того, как  Филипп Фаридэ представил ему свою дочь.
Ингрид смотрела на Аруна V, сбитая с толку. Его лицо казалось ей очень знакомым, и почему-то это было единственным, о чем она могла сейчас думать. Поэтому она не ответила на вопрос своего короля, а продолжала смотреть на него, пытаясь вспомнить, где они могли встретиться ранее. При этом она была уверена, что в Эльмарене они не встречались.
Его Величество тоже молчал, с интересом разглядывая младшую дочь главы Верховного Совета магов. Его взгляд светился добродушием, что совершенно успокоило Ингрид, и позволило ей еще больше углубиться в свои мысли.
– Простите, Ваше Величество, что вы спросили? – наконец, очнулась она.
– Я попросил тебя рассказать о той стране, где ты провела свое детство и юность, – повторил Арун V. – Что тебя так смутило?
– Вы похожи на моего отца, – произнесла Ингрид.
Арун рассмеялся:
– Разве твоя семья еще не открыла тебе главную тайну Амальона? – спросил он шутливо.
– Боюсь, что нет, Ваше Величество! – ответила Ингрид.
 –- Все жители нашего королевства, более того, все жители Долины, – серьезно добавил он, – происходят из одного клана, поэтому все мы в какой-то степени родственники. Неудивительно, что мы с твоим отцом похожи. Ты встретишь еще не одного человека в Амальоне и, что самое важное в Гронге, который будет похож на твоего отца, мать или братьев.
– Как же мы можем с ними воевать? – удивилась Ингрид.
– Мы вынуждены защищаться, – произнес король Арун. – Нашей воли в этой войне нет, мы лишь защищаем свою землю и свой образ жизни. Так получилось, что со временем жители долины разделились на светлых и темных пользователей магической силы, пронизывающей нашу долину. Амальонцы, светлые маги, живут по законам любви и доверия друг другу, что позволяет нам восполнять запас силы в Долине. Гронгирейцы, темные, идут по пути следования своим желаниям. Это, с одной стороны, обеспечивает им более интенсивное использование силы, но с другой стороны, она истощается. Жители Гронга просто не понимают того, что, уничтожив нас, они уничтожат и себя как народ магов.
–  То есть мы спасаем не только себя, но и их в конечном счете?
– Да, так оно и есть. Если им все-таки удастся нас одолеть, а я не исключаю такого варианта. Они очень сильны, и мощь их армии в несколько раз превосходит нашу… Их боевые заклинания наполнены гневом, который мы просто не способны испытать, поэтому я сам готов ко всему и так же готовлю ко всему свой народ. Но если это произойдет, то для сохранения своей жизни, магической силы в первую очередь, им придется жить, так как живем сейчас мы, амальонцы. Иначе магическая энергия истощится и превратится сначала в физическую мощь, а через два-три поколения просто станет воздухом и солнечным светом.
Ингрид молчала, потрясенная услышанным. Война была самым главным в жизни долины, и эта война была бессмысленной.
– А что, если амальонцы уподобятся гронгирейцам? – спросила она, чувствуя, как ужас подбирается к ее сердцу.
– Это самое страшное, что может произойти с нашим народом в этой войне, – с горечью в голосе ответил король Арун. – Если мы научимся ненавидеть, как гронгирейцы, научимся разжигать свой гнев, пусть даже он будет казаться нам справедливым, мы потеряем свою способность любить, и тогда наше существование в Долине подойдет к концу. Мы не сможем даже защищаться. Теперь ты понимаешь, какую надежду мы возлагаем на тебя, – после некоторой паузы сказал он.
– Если честно, то нет, – она растерянно покачала головой.
– Магия, которую ты принесла с собой из Эльмарена. Говорят, человек, обладающий этим видом магии, неуязвим. Это не воин, и он не умеет воевать, но нам это и не нужно, нам нужно продолжать жить так, как мы живем.
– Я не хочу Вас расстраивать, Ваше Величество, но я не гожусь в подметки даже самому молодому магу Амальона. Что касается особой магии Эльмарена, магии доверия этому миру, то я сама не могу сказать, что это такое и в чем это выражается. Да и магия ли это вообще. Коренные жители Эльмарена говорят, что мы сможем понять эту магию только тогда, когда будем жить в своих странах и увидим, как живут другие люди, и это произойдет не скоро, – тихо произнесла Ингрид. – Я, правда, не знаю. Простите меня.
Король Арун на секунду устало прикрыл глаза, будто смиряясь с этой мыслью. Потом вновь обратился к Ингрид:
– Тебе не надо никого ничему учить. Просто живи среди нас, мы постараемся научиться сами. Я верю в то, что эта магия существует. И двадцать лет твоей жизни вдали от твоего дома и семья являются первейшим тому доказательством. Я верю в это.
– Я тоже, Ваше Величество!
Ингрид не знала, что еще она может сказать.
В огромной зале, где кроме Аруна V и семьи Фаридэ больше никого не было, повисло молчание.
Наконец, Арун V встал со своего трона и степенно спустился к ним. От чувства почтения Ингрид захотелось склонить голову. Сердце ее учащенно забилось, когда он подошел ближе. В этот момент она поняла, что полюбила своего короля всей душой.
– Время печалиться еще не пришло, друзья мои, – сказал Арун. – Поэтому надо радоваться. Пойдемте же обедать, – с этими словами он направился в огромную гостиную, где его уже ожидали подданные.
Фаридэ последовали за своим королем. Все внимание Ингрид в этот момент занимало только то, как бесшумно движется по полу при ходьбе мантия Аруна, подбитая горностаем. Солнце продолжало светить сквозь кованые решетки на узких окнах. Огромные серые камни, из которых был построен замок, казалось, были покрыты солнечной пылью. Из высоких окон виднелись зеленые поля, с маленькими домиками внизу.
«Где же идет эта война, о которой все говорят?» – подумала про себя Ингрид. И еще она подумала, что король Арун даже не спросил ее про зверя, которого у нее до сих пор не было.

После трапезы тягостное ощущение, напавшее было на Ингрид, спало. Они с Тэганом первые из всего семейства решили выйти на улицу и там подождать остальных.
– Для чего живут эльмаренцы? – спросил Тэган, когда они спускались по лестницам королевского замка.
Ингрид пожала плечами:
– В Эльмарене нет завтра и вчера. Ты живешь только сегодня. Твоя жизнь длится всегда один день. И ты живешь этот день так, как тебе хочется. Эльмарен – это страна изобилия. Ты можешь иметь сегодня все, что пожелаешь. Важно только помнить, что завтра начнется другая жизнь, и неизвестно, кем ты проснешься в этой новой жизни.
– Как это – кем проснешься? Разве в Эльмарене можно проснуться утром нового дня не тем, кем ты был вчера? – спросил Тэган, в ужасе представляя, что было бы, если бы его сестра перестала быть его сестрой и не вернулась бы.
– Не только в Эльмарене. Когда-нибудь эта твоя жизнь все равно подойдет к концу. Начнется новая, и, возможно ты уже не будешь человеком.
– А кем я буду? – удивленно спросил Тэган.
Его всегда веселили разговоры с Ингрид. Все-таки его маленькая сестренка была очень забавная. Самому Тэгану было тридцать два года, и для него Ингрид продолжала оставаться ребенком, который к тому же изо дня в день нес всякую чепуху. Когда Ингрид была в Эльмарене, и они общались через образы, то ни разу не выходило, чтобы он застал ее на каких-нибудь занятиях по магии или другим предметам. Чаще всего, она, смеясь, под общий шум и гам, говорила, что очень его любит, и убегала. Так она и выросла. Все, что Тэган знал о своей сестре, так это то, что она его любит. Наверное, поэтому, он не мог воспринимать серьезно, все, что она говорила. Мало ли что придет на ум несмышленому ребенку.
– А кем ты хочешь быть? Чью жизнь ты хочешь прожить? – спросила его Ингрид.
Тэган задумался.
– Я Тэган Фаридэ. Я хочу быть собой, – произнес он уверенно.
Ингрид рассмеялась:
– Конечно, ты Тэган Фаридэ, кто же еще!
– А у тебя разве не так? Кем ты хочешь быть?
– В следующей жизни я хотела бы быть драконом, – неожиданно для самой себя ответила Ингрид. – Да, драконом. Я бы жила высоко в горах, там, где восходит и садится солнце. – Ингрид закрыла глаза, продолжая говорить. – Когда я пролетала бы над рекой, то размах моих крыльев покрывал бы полрусла. Я бы летела навстречу солнцу, а солнце бы разливалось золотом  на водной глади подо мной. У меня была бы настолько черная чешуя, что она казалась бы фиолетовой на закате. Да я хотела бы быть драконом, – подтвердила Ингрид, открыв глаза. И тут же воскликнула, – Таким как этот!!!
Прежде, чем Тэган успел что-либо понять, Ингрид уже неслась стрелою к непонятно откуда взявшемуся  во дворе королевского замка дракону. Все, что ему оставалось делать, это следовать за ней.
– Таким как этот, – с восхищением выдохнула Ингрид, подбегая к мирно лежавшему животному.
Дракон казалось, спал, сложив свои крылья на спине.
– Привет, малыш! – обратилась к нему Ингрид, поднося руку к его огромной в ее рост морде.
Животное медленно открыло глаза, два бездонных колодца холодно, как показалось Тэгану, уставились на нее. 
– Что ты тут делаешь? – Ингрид гладила его по гладкой чешуистой шее. У нее дух захватывало от того, насколько он казался ей прекрасным. Тэган же думал лишь о том, у кого в Амальоне такой дракон, и как опасно это может быть для Ингрид общаться с ним. Смутное ощущение, что он знает, чей это дракон, не давало ему успокоиться. Он мог бы поклясться, что животное принадлежит гронгирейцу, если бы не золотисто-солнечный цвет его ауры. Такой цвет ауры мог быть только у амальонца. И что поразительнее всего, поле дракона было точь-в-точь, как у Ингрид.
«Неужели это дракон Ингрид? – с ужасом подумал Тэган. – Неужели у моей сестры будет животное, как у гронгирейца?»
–- Удивительно, что ты еще жива! – раздался сзади женский голос.
Ни Тэгану, ни Ингрид не надо было поворачиваться, чтобы узнать, кто это.
– Диана Рестридж, – холодно поприветствовал ее Тэган, уже готовый, если придется, отражать нападение с ее стороны.
Диана не ответила ему даже взглядом. Все ее внимание было обращено к Ингрид.
– Не знала, что среди амальонцев принято общаться с чужими животными!
Ингрид подняла голову и замерла, не в силах вымолвить ни слова. Если в первую их встречу Ингрид занимали мысли о доме, то теперь первое, о чем она думала, глядя на Диану, это о том, насколько та была красива.
«Мир, спасибо тебе за то, что я вижу ее!» – как обычно пронеслось в голове Ингрид.
– Привет, Диана. Это твой дракон? – наконец, произнесла она вслух.
– Да мой, – резко ответила Диана. – И я поражаюсь тому, что он до сих пор не поджарил тебя в своем пламени.
– Прости, пожалуйста, – попросила Ингрид. – Я бы не стала к нему подходить, если бы знала, что тебя это рассердит.
– Хорошо, – смягчилась воительница.
Тэган стоял рядом, переводя взгляд со своей сестры на гронгирейку и обратно. Что-то в облике Дианы не давало ему покоя. Наконец, он понял, что это было:
– А что с твоей аурой, Диана? – спросил он.
Он мог легко видеть ее тонкое тело, так как любой житель Гронга при официальных визитах должен был открывать свое поле на земле Амальона, и наоборот. Аура гронгирейки изнутри была темно-фиолетовой, как обычно, но снаружи самый верхний слой толщиной в несколько сантиметров ослепительно светился золотым цветом.
– И объясни, почему у твоего животного поле, как у моей сестры?
Диана ничего не ответила ему, продолжая смотреть на Ингрид. Взгляд ее при этом становился все жестче.
Тут Ингрид стала понимать, в чем дело:
– Это до сих пор не прошло? – изумленно спросила она, наконец, обратив внимание на поле Дианы.
Потом, не удержавшись, Ингрид рассмеялась. А вслед за ней и Тэган.
– Представляю, как тебя встретили в Гронге с таким боевым окрасом! – веселился он. – А как обрадовался сегодня наш Совет! Наверное, они сочли это выражением особого почтения к Амальону со стороны гронгирейской армии, а точнее со стороны ее маршала! – Тэган смеялся во весь голос. – Наша мама будет в восторге, когда узнает!
В этот момент к ним подошел Кеннет.
– Так это правда! – воскликнул он, уставившись на Диану. – Первый раз в жизни вижу гронгирейца в цветах Амальона! Об этом говорят все в замке!
Продолжая улыбаться, Ингрид спросила:
–  Как ты думаешь, сколько это еще продлится?
–  Завтра к раннему вечеру все исчезнет, – спокойно ответила Диана.
Она выглядела так, будто насмешки ее совсем не трогали.
– А что случится завтра ранним вечером? – спросила Ингрид.
Тон Дианы насторожил ее.
– В четыре часа после полудня будет поединок. Я вызываю тебя на него, – так же спокойно закончила Диана.
Смех тут же стих. Кеннет в одно мгновение оказался между своей сестрой и гронгирейкой:
– Не будет этого! У тебя нет оснований для вызова ее на поединок! Никто не даст тебе согласия! Король Арун ни за что на свете не допустит этого! – горячо запротестовал он.
– Для поединка мне необходимо лишь согласие Ингрид. И она согласится, – с улыбкой произнесла Диана.
Кеннет и Тэган вопросительно взглянули на сестру.
– Да, – кивнула Ингрид.
– Я знала, что ты не откажешься от предложения своего мира. Правильно? – спросила Диана довольным тоном.
– Конечно, не откажусь, – подтвердила Ингрид. – Тем более, если это предложение исходит от тебя, – добавила она про себя.
– Значит завтра в четыре часа на главной площади Амальона, – подытожила Диана.
– Король Арун все-таки должен дать вам согласие, – мрачно уронил Тэган, понимая, что вопрос уже решен.
Воительница повернулась к замку, готовая, если понадобится, идти к королю амальонцев. Но ей не пришлось этого делать. Арун V сам двигался к ним вместе с Филиппом и Беатрис Фаридэ.
Каждый год воины Амальона и Гронга могли вызывать друг друга на бой только по четыре раза с каждой стороны. Существовало два вида поединков: когда решение об окончании боя принимал выбранный посредник, и когда поединок прекращался только в случае смерти одного из противников. И каждый год королевствам Долины предоставлялось только по одному смертельному поединку.
– Поединок, – произнес он. – В этом году у гронгирейцев остался только поединок со смертельным исходом.
– Я беру его, – сказала Диана.
Отступить она не могла.
Арун V повернулся к Ингрид:
– Что скажешь Фаридэ?
– Я согласна, – ответила Ингрид.
При этих словах Беатрис закрыла глаза.
Кеннет сделал шаг к своему королю:
– Ваше Величество, я буду драться вместо сестры!
Король Арун опять посмотрел на Ингрид, та отрицательно покачала головой.
– Это не нам с тобой решать, – сказал он Кеннету.
У жителей Долины была очень хорошо развита интуиция. Поэтому каждый из присутствующих чувствовал, что поединок состоится. И сражаться с Дианой будет Ингрид. И в каждом из присутствующих шла борьба между этим ощущением уже решенного будущего и собственным желанием его изменить.
– Ингрид? – понимая, что это бесполезно, все-таки еще раз обратился к ней Тэган.
– Я должна согласиться, Тэган, верь мне, – чуть ли не плача ответила она.
Ингрид невыносимо было видеть отчаяние на лицах членов своей семьи. Она чувствовала их страх, и этот страх постепенно захватывал ее душу. Она не знала, как объяснить им, что происходит всегда только то, что должно происходить, и что надо просто доверять своему миру. Хотя доверять своему миру было не просто. Слова «со смертельным исходом» звенели у нее в голове. А что, если это окажется Диана?
«Мир, я люблю тебя и приму любой исход завтрашнего боя! – произнесла она про себя. – Если можно, оставь нас обеих в живых».
Почувствовав себя после этого намного легче, Ингрид открыла глаза.
– Я верю тебе, Ингрид, – сказал ей король Арун. – Делай, что должна.
Арун V не подозревал, что время, когда он сможет проверить, не выдумка ли магия Эльмарена, наступит так быстро.
Ни слова не говоря, Диана подошла к своему дракону и забралась ему на спину:
– Завтра в четыре, – повторила она, обращаясь к Ингрид. Дракон величественно расправил крылья, благо королевский двор был просторен, и они поднялись в воздух.