Говори мне ты

Мы. Мы шли в разные стороны, а пришли в одно место. Я шла в кино. Ты шел в библиотеку. У меня в наушниках играл Radiohead, а у тебя не было наушников. Но дома обязательно играл Градский вперемешку с разными операми. Я думала, что знаю, куда иду. Ты об этом почти не думал. Оказалось, что я ошиблась. А тебя подтолкнула судьба.
И, по никому неизвестным причинам, я первый раз соглашаюсь гулять с тем, кого почти не знаю. У меня всегда ворох отговорок, лишь бы не тянуть молчание с кем-то малознакомым. Но тут – еду. Еду и думаю – почему?.. Я выхожу на Полежаевской. Ты рассказываешь мне про свой дом, свою школу, каждый уголок каждого двора. А я – слышу только половину. Другой думаю, что сказать. И вдруг на середине пути – перелом. Мы заходим во все книжные. Стоим на дорожном мосту. Едим палочками какую-то творожную смесь. Ты раскручиваешь меня на карусели, и я вижу небо. Оно хмурится, переливается, растекается в разные стороны, как будто море, как будто ничего, кроме этого моря нет…  У меня кружится голова. Мы катаемся на автобусе просто так, по кругу, потому что тебе нравится этот автобус. И я думаю, что ты удивительный. Ты думаешь, что у меня божественный голос.

И вот  - Таганка! Утром что-то верстали, а днем уже едем на выборы в КС. Нас четверо – Андрей, Антон, Алеся и Даша. И нас связывает невидимая нить, которая, кажется, уже никогда не порвется. Мы едва знакомы, но мы говорим друг другу самое тайное, самое тихое, что не сказали бы никому другому. И дело совсем не в Шардане и батоне хлеба с колбасой, которые лежат рядом с нами на скамейке в каком-то таганском дворе. Дело в нас. Мы пишем в твиттер и проходим 100 метров за 10 минут. Мы – одно большое объятие, одна большая улыбка, один большой шаг. И расставаться не хочется, так не хочется… Поэтому мы все доезжаем до моего дома и едим во дворе лаваш с белым шоколадом. Кто-то из нас капитан корабля. Алеся пишет в твиттере, что вы у электричек уснули друг на друге. Я уже люблю вас обоих.
Еще несколько дней вперед, и мы смотрим какие-то странные фильмы в Домжуре. Хочется спать, и я осторожно кладу голову тебе на плечо. Так осторожно, как будто кладу ее на угли. Я пытаюсь расслышать твое сердце, но слышу только свое. Слишком громко, слишком быстро. Почему-то именно сегодня ты провожаешь меня до дома. И именно сегодня – так неловко, что я до сих пор улыбаюсь – мы целуемся. Смеемся над собой. Ты говоришь, что тебе нравится, как я откидываю назад волосы. Я говорю тебя, что хочу все до тебя забыть. Взлетаю домой, и мама сравнивает меня с лампочкой. А я не могу сидеть! Мне хочется прыгать, смеяться, обнимать всех вокруг. И почему-то я засыпаю легко.
Мы сидим на полу в Библио-глобусе и читаем стихи. Через нас уже сто раз перешагнули, но мы продолжаем цитировать друг другу Пастернака, Тарковского, Бродского, Цветаеву. Сходимся на нелюбви к Пушкину. Мне непривычно одной рукой держать твою руку, а другой – книгу. Но это приятная непривычность. Ты показываешь мне «Циолковский» , и сколько времени мы проведем там на диване, просто листая книги. Целые стопки мы приносим сюда с разных концов магазина и часами читаем их, так ничего и не купив (потому что как всегда нет денег).
Я нервничаю, что тебя нет на лекции. Мне кажется, что все без тебя какое-то недостаточное. Ты приходишь посреди пары с огромным букетом красных роз. Просто потому, что мы вместе целую неделю. 7 дней! И даришь мне «Письмовник», весь исписанный твоим непонятным почерком, но от этого – самый красивый на свете. И нам ничего не нужно. Мы видим друг друга, мы можем друг друга коснуться. В наших глазах – одно чувство. Я люблю тебя. Но еще не могу сказать. Я скажу чуть позже. Мы с Полиной выйдем с «Последней сказки Риты», и обе расплачемся. И тут – смски о том, что ты где-то бегаешь, чем-то занят. Я отвечу, что люблю тебя. Я скажу это в первый раз.
Нас пригласили в Одинцово. Мне безумно интересно, и я соглашаюсь сразу же. Едем втроем – как я привыкну ассоциировать себя с вами – Антон, Алеся, Даша. Я первый раз в жизни еду на электричке. Мы курим в тамбуре пока еще даже не самокрутки, а Антон едет зайцем, которого сразу видно по настороженному и испуганному взгляду. В Одинцово – через винный - к Ире. С ней я говорю первый раз. Мне нравится ее смех, нравится юмор, нравится быть теперь Ира, Алеся, Антон, Даша. Все чистят картошку, но никто не умеет, и в итоге все чистит Алеся. Почему-то мы чистим ее в раковину. Бог знает, что иногда приходит нам в голову. Вино. Гитара. Разговоры. Мы первый раз фотографируемся вдвоем. Пьяная усталость в электричке, и можно не бояться уснуть на твоем плече – я люблю тебя.
Месяц вместе. Я дарю тебе  маленькую коробочку, в которую кладу томик стихов Тарковского, письмо, три пакетика чая и, наверно, какие-то сладости. Уже совсем не помню, но я так радовалась, что ты рад.
Помню снегопад. Первый снегопад за год. Мы идем от Хитры к Покре, и у корпуса ты вдруг поднимаешь меня и начинаешь кружить. Мне кажется, я в кино, мне кажется, я сейчас расплачусь от счастья. Я забываю все, что нужно или не нужно помнить, мне хочется только кружиться, бесконечно кружиться и чтобы шел снег, и мы были вдвоем.
И нас наконец настигает зимняя сессия. Перед ней мы умудряемся бахнуть водки «Зимняя стужа» прямо в столовой универа. Заедаем супом, Андрей говорит что-то про то, что мы  хорошие журналисты со своим мнением, ты как обычно произносишь длиннющий тост. По нашим лицам на семинаре – мы, конечно, бесстрашно садимся на первую парту – сразу ясно, что с нами случилось. Но Гасан Чингизович на доске разбирает по полочкам Шекспира, а мы так по-детски смешно выдаем то, что не очень то хорошо соображаем, что он улыбается и молчит.
Новый год. Я успеваю найти подарки всем, и это радостнее, чем когда-либо. У каждого из моих друзей в доме теперь живет маленький снеговик, сделанный моими руками. Я все еще думаю, что нет ничего лучше, чем писать письма тем, кого любишь.
Мы уезжаем в Завидово, и мне не верится! Я праздную Новый год с друзьями, а главное – с тобой. Мы знакомимся с Гришей, Аней, Томой, Дашей, Катей…Столько имен, что мне тяжело запомнить их с первого раза. Но это тот случай, когда люди становятся родными в одну секунду. И вот наш Новый год – подарки сложены под елкой – бам! – открывается шампанское – бам! – все обнимаются и целуются – бам! Бам! Бам! – я смотрю в твои глаза и верю, что это будет лучший год в моей жизни. Последний удар, и все бросаются дарить подарки. Вы с Полиной читаете мои открытки. Наверное, нет в мире чувства приятнее, чем когда человек плачет от счастья лишь от того, что ты смог найти нужные слова и записать их.
В 5 утра мы курим кальян и обсуждаем Чили. В 6 мы уже в отдельном коттедже, где нет никого кроме нас.
Я не могу забыть, как тяжело было расстаться, когда мы приехали в Москву. Отпустить руку, отвести взгляд. И мы встречаемся на следующий же день как можно раньше. У тебя 7 тысяч, и никогда больше мы так не объедались в Жан-Жаке, как в тот раз.
Ссоримся. Постоянно ссоримся. Я трачу необъяснимое количество времени на ревность. Мне кажется, что есть лучше меня, интереснее меня, что меня – так недостаточно. Я злюсь на себя и на тебя, я разрушаю что-то прекрасное и даже понимаю это. Но уже не могу остановиться.
День рождения Алеси. День какого-то неописуемого добра. Пока все рисовали и расклеивали указатели, мы с тобой ездили за большущей коробкой. Все вместе складывали подарки. Все вместе создавали что-то большое и теплое для несчастной Алеси, которая из-за нашего квеста совсем промокла под дождем.
Меня не пускают на ночь в Одинцово. И, наверное, я бы ревела в три ручья, если бы ты не ехал со мной домой и не заставлял меня спать по пути. Ты обещал, что скоро меня отпустят, а я не верила. Конечно же, ты оказался прав.
Я совершаю маленькую домашнюю революцию, чтобы уехать в Питер. И даже при том, что у нас почти нет денег, еды, времени – это счастье. Я чувствую, что сбросила какие-то тяжеленные цепи. Пока ты на тренингах к олимпиаде, я знакомлюсь с жителями хостела и нахожу интересных людей. Стреляю у них сигареты в 4 утра и потихоньку учусь крутить, что почти бессмысленно без Алеси.  Ловлю себя на мысли, что больше не ревную. Я больше не вижу смысла. На какое-то время я перестаю сравнивать себя с другими людьми, и мне становится легче.
Вечерами мы гуляем по Питеру, не обходим стороной книжные и курим сигариллы просто потому что слишком интересно. В итоге даже оставим одну в подарок приютившей нас «Джаге».
И мы завтракаем в кафе Артемия Лебедева. Скоро поезд. На прощание нас кормят ореховой пастой с хлебом и просят приехать еще. Мы, конечно, приедем.
Летняя сессия. Я покупаю тебе сладости перед твоим днем сдачи истории, ты привозишь их мне домой перед моим. Терпишь то, что я в сотый раз обещаю непременно вылететь из вышки и приносишь букет, когда я все-таки как-то сдаю Короткову. Едим кашу в Караваевых и – аллилуйя! – мы свободны!
Тянутся дни, когда мы просто гуляем по Москве и ходим на кинофестиваль. Все кажется прекрасным. Мы смотрим фильм о Вуди Аллене и потом в полночь идем по Арбату – курим, любим, счастливы – нам ничего не нужно кроме этого кристального времени.
29 июня. Я не знаю, как мне сделать этот день самым счастливым на свете. Всю ночь я клею конверты для квеста, вырезаю маленькие электрички и фотографии. Ты помнишь этот день – я разбудила тебя и вручила стакан малины, которую ты немного боялся есть. Сложными путями, постепенно получая конверты и призы, ты добрался до Коломенского, а там уже – те, кого любишь и те, кто любят. Стопка книг и счастье в глазах.
Потом – практика. Почти каждый день мы наблюдаем за утками в Ботаническом саду по пути на Сити.фм. В последние дни мы даже подружились с  местным котом и назвали его Стефан.
И остается Питер. В этот раз все время на свете принадлежит только нам. И мы обходим все книжные, которые находим о которых слышали или читали. Мы заворачиваем в переулки, мы наизусть знаем Невский проспект. Мы завтракаем в разных чудесных местах, я жарю картошку, а ты наблюдаешь за мной, сидя на подоконнике. Мы целуемся у Фонтанки, Невы, Мойки, мы держимся за руки. Мы находим Новую Голландию. Мы проводим весь день с друзьями моих родителей в Кронштадте и у них дома – пьем мартини и спорим о журналистике – теперь они и наши друзья тоже. Мы мерзнем в пустом Петергофе, потому что я обязана была пробежаться по камушкам и промокнуть до нитки! Ты устраиваешь мне свидание. Мы пробуем бабл-ти, хотя у нас почти не осталось денег. Мы сидим на лестнице у входа в хостел. Я так люблю просто сидеть там и болтать с тобой. И это неделя свободы и счастья. Мы вместе. Мы всегда вместе. Мне не верится, что мы уезжаем.
Я начала писать это довольно давно. И не знаю, почему мне так хотелось продолжать. Я знаю, что эти слова – бесконечны, потому что мы бесконечны. Я знаю, то мы оба часто используем их неправильно, мы кидаемся ими, как камнями. И оба, как дети, не можем остановиться, пока не устанем или пока нас не разнимет кто-то другой. Эти слова – добрые. И я хочу спрятать тебя за ними, как за щитом. Укрыть ими, как самым теплым одеялом на свете. Укутать, как ты укутывал меня, когда я заболела.
Я хочу, чтобы ты всегда был защищен. Я хочу, чтобы тебе доставалось больше тепла и света. На самом деле я всегда хочу быть для тебя источником света, но я не одна – он есть во всех. Люби многих и будь ими любим в ответ. Обнимай, и пусть тебя обнимают. Гори, свети, живи, радуйся. Я – с тобой. И всегда буду.